Что по-вашему будет с Марко, если мы запихнем его в виртуализатор и соединим с этими Серебряными Холмами?
— Вероятно, они проведут какую-то операцию с его подсознанием.
Например, выделят и скопируют оттуда какой-то необходимый им элемент.
Вероятно, при этом разрушится целый ряд психических связей и парень станет или психически больным, или дебилом. Разумеется, я могу ошибаться и он останется более или менее нормальным.
— Или покойником, — предположил Бликс.
— Вряд ли, — сказал Дин.
— В любом случае, это не выход, — резюмировал Тилле, — мне просто было интересно ваше мнение. Итак, у нас есть сутки. Какие будут предложения?
Бликс встал и прошелся по кабинету. Налил себе еще кофе. Сделал пару глотков и изрек:
— Полагаю, для начала надо найти этого Тлара и изолировать.
Оставшись без сети, он, как и любая моль, через день сломается и можно узнать у него все про всех остальных, а заодно что за пакость они нам готовят.
— В принципе, разумно, — согласился Тилле, — другой дело, что найти его будет не так просто. Как вы полагаете, мистер Снорри?
— Найти его очень даже просто. Доктор истории и философии Томас Ларсен — он же Т.Лар. — тихо скончался примерно полгода назад.
— Откуда вы знаете, что он же?
— Т.Лар. — его литературный псевдоним для «КС-Монитор». Он под ним написал не меньше двух дюжин статей. А жил он в местечке Серебряные Холмы неподалеку от Пимбо.
— Так что же вы, черт возьми, сразу не сказали?! — взорвался Бликс.
— А вы не спрашивали, — равнодушно ответил Дин.
Тилле повернулся к терминалу и набрал несколько слов. Через четверть минуты пришел ответ.
— Получается, вы беседовали с двумя очень бодрыми покойниками, — заметил он, — и мне не терпится навестить одного из них.
— Прямо сейчас? — спросил Бликс, — до Пимбо верных 300 километров.
— Почему бы и нет? На «юле» долетим минут за 40. Кроме того, с усопшими традиционно общаются в темное время суток.
3. Визит (22 апреля, около полуночи)
Стандартный коттедж типа «бабочка» стоял на вершине пологого холма и был окружен сетчатой изгородью высотой в полтора человеческих роста. Дорожка упиралась в двустворчатые ворота, которые, как это ни странно, оказались открыты. Стоило войти внутрь, как на веранде коттеджа зажегся свет.
— Гостеприимное место, — заметил Тилле.
Бликс молча вынул из подмышечной кобуры пистолет-пулемет, демонстративно передернул затвор. Дин презрительно фыркнул.
Двустворчатые стеклянные двери веранды при их приближении бесшумно распахнулись. Первым вошел Дин, следом — Тилле и Бликс.
Посреди веранды стоял легкий круглый столик, окруженный креслами-качалками типа "надкушенное яблоко". Посреди стола стоял запотевший стеклянный кувшин и полдюжины высоких стаканов. За столом в свободной позе скучающего аристократа сидел загорелый худощавый человек лет 50, одетый в футболку и шорты.
— Присаживайтесь, — пригласил он, — чуствуйте себя как дома.
— Привет, Том, — сказал Дин, усаживаясь и доставая сигару, — надеюсь, ты избавился от аллергии на табачный дым?
— Более чем. Кури, сколько влезет. Кстати, в кувшине твой любимый мятный коктейль.
— Очень мило, что ты об этом вспомнил.
— Может быть, вы представите нас друг другу, — сказал Тилле.
— Разумеется. Доктор Ларсен — советник Тилле, инспектор Бликс.
На некоторое время воцарилась тишина, нарушаемая лишь трелями ночных цикад за окнами. Потом Ларсен, с некоторым недоумением оглядев гостей, спросил:
— Что-нибудь не так?
— Доктор Ларсен, по нашим данным вы мертвы, причем уже довольно длительное время, — осторожно сказал Тилле.
— Пустяки. Это же не помешало вам наведаться ко мне в гости.
— Итак, на самом деле, вы живы. — резюмировал Бликс.
— Не хотел бы навязывать вам свое мнение по этому поводу, — сказал Ларсен, — тем более, как я понимаю, у нас есть другая тема.
— Хорошо, оставим это, — согласился Тилле, — вернемся к нашей проблеме. И, если можно, без троглодитского диалекта, на котором вы говорили с мистером Снорри.
Ларсен улыбнулся:
— Поскольку я в данный момент не при исполнении, то ритуалы не обязательны. Но при условии, что вы, в свою очередь, воздержитесь от своих служебных ритуалов.
— Договорились. Мы вас слушаем, мистер Ларсен.
— А я уже все сказал два часа назад. У меня с тех пор ничего не изменилось. Так что, это я вас слушаю, советник.
— Но вы же понимаете, — сказал Тилле, — что мы не можем взять этого засранца Марко и насильно засунуть в виртуализатор.
— Нет, не понимаю. Мое дело — гарантировать вам, что после предлагаемой операции этот тип сможет продолжать свою общественно-полезную работу по подстриганию кустов шариком или елочкой — он же, кажется, садовник, не так ли? Он сможет также продолжать смотреть футбол, пить пиво, трахать баб, голосовать на выборах, ходить в церковь. Иначе говоря, с вашей точки зрения, он не понесет никакого видимого ущерба. Остальное — ваша проблема.
— Почему вас не устраивает нормальная процедура уголовного преследования? — спросил Тилле.
— Есть две причины. Первая: на мой взгляд основная цель — это не наказание, а возмещение ущерба. Вторая: во всех аналогичных случаях, то есть когда потерпевшими были тейлмены, суд выносил невероятно мягкие приговоры. В данном случае, мой прогноз — три года тюрьмы и досрочное освобождение через полгода — год.
— В каждом конкретном случае могли быть смягчающие обстоятельства, — заметил Тилле.
— Верно. Это смягчающее обстоятельство мне известно. Оно заключается в том, что для среднего обывателя тейлмены — это «моль», то есть, в лучшем случае, антиобщественное явление, а в худшем — раса выродков, подлежащих физическому истреблению. Общество и подпавшие под пресс общественного мнения власти, в том числе судебные, более не рассматривают тейлменов в качестве граждан страны, пользующихся правом на защиту. Обвинительные приговоры по делам об убийстве, изнасиловании, истязании тейлменов выносятся лишь в случаях, когда оправдание просто не лезет в рамки закона.
— Ну, — заметил Бликс, — то, что вы предлагаете, тем более в них не лезет.
— Но пройдет немного времени, — продолжал Ларсен, как бы не заметив реплику инспектора, — и закон будет исправлен в угоду общественному мнению рилменов. Исправлен так, что насилие над тейлменом будет наказываться не строже, чем жестокое обращение с животными. Это при том, что тейлмены составляют, вообще говоря, весьма существенную часть населения.
— Давайте не будем обсуждать общие вопросы, — предложил Тилле, — у нас имеется конкретная задача: найти разумный компромис по делу Марко.
— Давайте. Только я пока не слышал компромисных вариантов.
— Есть только один компромисный вариант, — вмешался Дин, — поскольку, как утверждает доктор Ларсен, речь идет только о возмещении ущерба, надо оценить этот ущерб в деньгах.
— То есть вы готовы выплатить нам виру? — уточнил Ларсен.
— Готовы или нет — это вопрос к ним, — Дин движением головы указал на инспектора и советника.
— А о какой сумме может идти речь? — спросил Тилле.
Ларсен на некоторое время замолчал и уставился в потолок, как будто рассчитывал прочесть там соответствующие цифры. В конце концов это, видимо, ему удалось, поскольку он улыбнулся и назвал сумму.
— Сколько-сколько?
Ларсен молча достал ручку и лист бумаги, аккуратно написал число и передал лист советнику.
— Вы что, собираетесь купить крейсер?
— Вы спросили сумму — я ее назвал.
— Да это же грабеж! — взорвался Бликс.
— А вы полагаете, что человеческая жизнь дешевле? — поинтересовался Ларсен.
— Что скажете, мистер Снорри? — спросил Тилле.
— Вы хотели компромис — вот он, — ответил Дин, — другого я вам не найду.
— Я должен обдумать это, — сказал советник, поднимаясь со стула.
Его примеру последовали инспектор и Дин.
— Думайте, — согласился Ларсен, — у вас есть еще целая ночь и следующий день до захода солнца.
— Мистер Ларсен, — сказал Бликс, — вам придется поехать с нами.
— Вы, случайно, не забыли, что я — покойник?
— Это еще надо проверить!
— Проверяйте, — согласился Ларсен и растаял в воздухе.
Инспектор сочно выругался. На этом визит определенно можно было считать окончнным.
— Вы с самого начала знали, что это — голограмма? — спросил Тилле, когда «юла» взмыла в ночное небо и легла на обратный курс.
— Я бы сказал не «голограмма», а "фантом".
— Какая разница. Скажем, "объемное изображение".
— Разница большая, — возразил Дин, — фантом — это не просто изображение. Это проекция дубля в реальный мир. Вы с ним разговаривали. У вас в кармане лежит бумага, на которой он в вашем присутствии сделал собственноручную надпись.
— Последнее мне как раз и не понятно.
— Технически это не сложнее, чем управление изображением и звуком, — заметил Дин, — а вы теперь имеете более четкое представление о возможностях дублей. Мистер Бликс, например, не будет настаивать на том, что дубль — это просто автосекретарь, а Ларсен — стопроцентный покойник.
— По-моему, моль просто морочит нам голову, — отозвался Бликс.
— Кстати, на счет замороченной головы, — подхватил Дин, — компромис я вам нашел. Надеюсь, мое участие в этой истории вам больше не требуется?
— Должен вас огорчить, — сказал Тилле, — завтра вам придется еще объяснить все это представителю правительства. Нас ждут в мэрии в полдень. А сейчас можем высадить вас прямо у дома.
— Предпочитаю в "Синий краб".
— А не поздно?
— В самый раз, — сказал Дин.
4. Синий краб (23 апреля, ночь)
Было около часа ночи, когда Дин толкнул воротца под изображением глумливо улыбающегося краба с зажатой в клешне дымящейся трубкой.
Веселье было в самом разгаре. По стойке бара медленно шла абсолютно голая девица, на голове которой стояла наполненная пивная кружка — типичный для заведения результат проигрыша в эксцентрик-теннис. В зеленом углу в ту же игру сражались следующие две пары. Играли неплохо — радужный шарик плясал в воздухе, как спятившая пчела. Кто-то лениво плескался в бассейне в дальнем конце зала. В оранжевом углу Дин обнаружил несколько знакомых физиономий и направился к ним, прихватив по дороге стакан красного вина со льдом. В этот момент его и заметили:
— Вот и Снорри, — взревел Берт, призывно взмахнув кружкой, — эй, подгребай сюда.
— Уже подгреб, — сказал Дин, усаживаясь за столик, — по какому случаю шум?
— Это — Динвалд Снорри, — сказал Фрей, обращаясь к шоколадного цвета девушке, сидящей напротив, — Дин, это — Айша Нкона, она астроном.
— Прилетела вчера из Найроби, — добавила Эдна, — наблюдать прохождение кометы Гудвин. По приглашению нашей обсерватории, что на Мышиной Скале.
— Рад познакомиться, Айша. И как там у вас в Найроби?
— Жарко. Впрочем, у вас здесь тоже не Арктика.
Она была прехорошенькая, эта Айша Нкона — настоящая африканская Артемида. Так и хотелось представить ее себе бегщей по саванне с копьем в руке за какой-нибудь вкусной антилопой.
— Выпьете что-нибудь? Например, местный коктейль "синий краб с сухим льдом", он же "краб отмороженный"?
Не дожидаясь ответа, Дин прошелся к стойке и обратно, в результате чего перед Айшей появился высокий стакан с подозрительно-синей пузырящейся жидкостью, накрытой сверху слоем густого тумана.
— Это пьют? — недоверчиво спросила она.
— Еще как! — сказал Берт.
— Во времена сухого закона здесь пили даже антиобледенитель для самолетов, — добавил Фрей, — смешивали пополам с кленовым сиропом — и готово.
— Тут нет антиобледенителя, — успокоила Эдна.
— Кстати, почему "краб"? — спросила Айша, осторожно пробуя коктейль.
— Краб — это местное, — пояснил Фрей, — здесь тейлмены так называют рилменов. А рилмены в ответ называют их "моль".
— Прямо как католики и протестанты, — заметила Айша, — запрещать друг друга еще не пробовали?
— Еще как, — ответил Дин, — с манифестациями озабоченных граждан: "запретим вредные влияния", "разрешим полезные влияния", "куда смотрит парламент", и прочее. Запретить, конечно, ничего не запретили, но желающие от души поразвлекались.
— Хотя, некоторые вещи стоило бы запретить, — добавила Эдна, — например эти гадкие игры в полицейских и террористов. По-моему это не дело, когда подростки забавляются, гоняясь друг за другом в виртуальных лабиринтах и вышибая друг другу мозги.
— По-моему, гораздо хуже, когда это делают взрослые и по-настоящему, — заметила Айша.
— Между прочим, — добавил Дин, — эти игры придумали рилмены и играют в них тоже рилмены. Тейлмены создают не игры, в которые играют, а миры, в которых живут. И, возможно, некоторые из этих миров гораздо разумнее и гуманнее нашего реального мира.
Тут Берт хлебнул еще пива и ринулся в бой:
— Ничего себе, ты договорился! Как будто речь идет о том, где лучше — в Австралии или в Калифорнии. А вопрос стоит так: наши дети с десяти — двенадцати лет начинают добровольное самоубийство.
Виртуальные миры не существуют в реальности — это просто разновидность наркотических галлюцинаций. На последней конференции преподавателей колледжей каждый второй говорил о том, что у молодежи исчезли стимулы к самореализации в обществе. Лет 20–30 назад каждый подросток мечтал если не стать президентом или миллионером, то по крайней мере, получить признание и известность в какой-то области. Сейчас их интересует, как побыстрее освоить любой род деятельности, позволяющий самоизолироваться от общества. Простая логика: зачем добиваться признания в обществе, если есть виртуальный мир, где ты заведомо и без всяких усилий будешь признан в том качестве, в котором пожелаешь.
— А действительно, зачем? — спросил Дин, — у нас что, острая нехватка президентов и миллионеров?
— Но есть же необходимые работы, которые невозможно выполнять через комп-сеть, — заметила Эдна.
— Что-то я не замечал там дефицита персонала. Хорошо, если четверть рилменов занята работой, обязательно требующей личного присутствия.
— Может возникнуть ситуация, в которой такой дефицит немедленно появится, — возразил Берт.
— Да, — сказала Айша, — например, на нас нападут злые маленькие зеленые человечки. Или Луна упадет на Землю. Или сделается всемирный потоп. Кстати, при любом стихийном бедствии 90 % людей занимаются тем, что образуют толпу, создают панику и мешают работать тем 10 %, которые знают, что делать.
— Вы тут упражняетесь в остроумии, а не сознаете того простого факта, что человечество развивается только в условиях гонки за лидерами, — заметил Фрей, — пропадает этот эффект — начинается деградация.
— А кто это проверял? — поинтересовался Дин.
— Это очевидная вещь.
— Знаешь, Фрей, чем очевидная вещь отличается от факта?
— Чем же?
— А тем, что факт — это то, что есть, а очевидная вещь — это то, что тебе хочется, чтобы было. Тебе хочется, чтобы рилмены были правильнее тейлменов, потому что ты — рилмен. Точно также, как твоим предкам хотелось, чтобы протестанты были правильнее католиков. И из убеждения, что ОНИ хуже НАС, появляются очевидные вещи: ОНИ сбивают с пути молодежь, ОНИ не почитают наших богов, ОНИ не уважают власти.
Именно такие обвинения в свое время предъявили Сократу, а сейчас предъявляют тейлменам. Так вот, факты говорят о другом. Тейлмены обеспечивают около половины ВВП а потребляют менее десятой части распределяемых благ. Тейлмены практически не совершают преступлений, зато совершают два из каждых трех открытий в фундаментальных науках.
Факты таковы, что мы, рилмены, стали вдвое богаче и имеем средства и возможности для освоения мирового океана и ближайших планет солнечной системы. А то, что молодежь не вдохновляют наши стандарты общественного престижа, так, может, это не от того, что они дезориентированы, а от того, что сами стандарты — дерьмо.
— Дин, а ты знаешь, что такое адвокат дьявола? — спросил Фрей и сам же ответил: это когда человек вроде тебя защищает то, во что сам не верит.