… Он действительно проводил ее почти до самого трапа. Пассажиры многоногой гусеницей втягивались в чрево самолета. Она прижалась к нему и ее жесткие волосы щекотали его щеку.
— Скажи, а мир действительно такой маленький?
— Действительно. А до твоей Африки можно почти что дотянуться рукой.
— Правда?
— Ну конечно.
Она поцеловала его в щеку и направилась к трапу. Он провожал ее глазами до самого люка. Потом развернулся и пошел к машине.
… Городскому суду Трои понадобилось всего полчаса, чтобы отменить предписание о мобилизации Динвалда Снорри, эсквайра, как "использованное во вред интересам общества, для создания несовместимых с человеческим достоинством условий службы", присудить Дину денежное возмещение и запретить ряду поименованных должностных лиц приближаться к самому Дину, к его жилищу и к его имуществу ближе, чем на двадцать футов.
После этого Дин задержался в Трое ровно на столько, сколько требовала упаковка спортивной сумки скромного размера. Он не хотел оставаться там, откуда только что исчезла Айша — африканская Артемида, которую так и хотелось представить ее себе бегщей по саванне с копьем в руке…
К полуночи он был уже в другом полушарии, где его ждала проблема эрозии управления в фирме "Санвинд Лимитед". Жизнь продолжалась.
15. Нечто об эрозии управления (27 апреля — 4 мая)
… Первым его объектом стала плавучая платформа, предназначенная для добычи планктона. Гектар металла и пластика, из месяца в месяц дрейфующий по океану вслед за скоплениями живой мелюзги, именуемыми "планктонными полями". Персонал плавплатформ, в силу какого-то неведомого морского обычая, отличался особой склонностью к самым неожиданным и даже экзотическим формам разгильдяйства.
Капитан Эйно Инари — могучий морской волк с пузом, способным без усилий вместить галлон пива, встретил Дина словами:
— Всегда рад новому лицу. Хотя знаете, док, на мой взгляд, эти ваши психологии с социологиями, извините, полная фигня.
— Кэп, хотите честно? Мне иногда самому так кажется, — ответил Дин, чем завоевал расположение капитана на ближайшие три дня.
Впрочем, не исключено, что это расположение было вызвано также и литровой бутылкой сливянки, которую Дин предусмотрительно приобрел перед вылетом на платформу.
Этот и следующие три дня Дин провел в основном за обучением команды игре в сиднейский бридж, что соответствовало представлениям капитана о социопсихологии, как о сравнительно безвредной форме шарлатанства. Необременительные просьбы доктора Снорри относительно организации рабочего дня и отдыха капитан выполнял, полагая что тому надо для проформы имитировать какую-то полезную деятельность.
На четвертый день, найдя в кают-компании брошенные кем-то листы, исчирканные странными схемами и пиктограммами, и обнаружив, что его вполне приличного образования не хватает, чтобы понять их смысл, капитан испытал некоторое недоумение.
На пятый день капитан застал механика Хокансона за терминалом компа в процессе обмена данными через глобалнет с центром информационных технологий Пало-Альто. Это было, мягко выражаясь, необычно. Более того, некоторые из мелькавших на экране пиктограмм показались очень похожими на случайно увиденные вчера, и ему стало не по себе.
На шестой день трое матросов, накануне ушедшие в увольнение на берег, вернулись абсолютно вовремя, совершенно трезвыми и без видимых признаков похмелья. Это было настолько дико, что капитан заставил их пройти тест на наркотики — и наркотики в крови не обнаружились.
Вразумительного ответа на вопрос, чем они занимались на берегу, добиться не удалось: матросы ссылались на то, что их способ отдыха — их личное дело. Ситуация была настолько необъяснимой, что капитан решил просмотреть корабельный журнал-протокол за последние несколько суток с целью выяснить, что за чертовщина происходит на его плавплатформе. По итогам просмотра, он убедился, что в служебном поведении плавсостава наметился необъяснимый и пугающий перелом в лучшую сторону.
Наученный горьким опытом, что исчезновение любого порока его подчиненных, есть следствие возникновения у них какого-то еще худшего порока, капитан Эйно Инари провел предметные беседы со старшими групп и доверенными людьми.
Сделав некоторые выводы, капитан Ивари как-то вечером зашел в каюту доктора Снорри и сказал, что как добрый христианин, не хотел бы, чтобы на его корабле занимались черной магией и якшались с нечистой силой, даже если это и способствует росту дисциплины.
Дин успокоил его тем, что работа практически закончена и завтра он, Дин, отбывает в Паго-паго. По этому поводу была распечатана еще одна бутылка сливянки, так что Снорри и Инари расстались так же хорошо, как и встретились.
* * *
Всемирно-известная эмблема: два симпатичных дельфина, прыгающих через солнечный диск и фирменный слоган: "МЫ ЛЮБИМ ПРОСТОР" украшали застекленный фасад здания штаб-квартиры "Санвинд Лимитед" в Паго-паго.
В данном случае, любовь к простору выразилась в том, что совещание топ-менеджеров компании проходило не внутри, а снаружи здания, в живописном сквере на берегу океана.
Дин докладывал больше часа, и теперь надеялся выпить чашку кофе, пока не посыпались вопросы. Это удалось ему примерно на половину.
— Вальтер Лонгфельд, коммерческий директор, — представился кряжистый дочерна загорелый мужчина (здесь принято было каждому представляться при выступлении — считалось, что это — признак демократизма в управлении), — мистер Снорри, правильно ли я вас понял, что эффективности управления можно достигнуть только представляя сотрудникам их работу не совсем так, как она выглядит на самом деле?
— Я бы сказал: "не так, как она выглядит с вашей точки зрения", — ответил Дин, — как я уже говорил, никакого "на самом деле", вообще-то не существует. Есть субъективное представление о том, чем является некая работа и каков должен быть ее результат. Это представление соответствует тому, что я назвал игровым шаблоном работника.
— Мистер Снорри, а нельзя ли сделать так, чтобы работники занимались любимыми играми в свободное время? Скажем, если вложить деньги в развитие нашей системы спортивных клубов для персонала.
Японцы одно время получали таким образом отличные результаты.
Дин улыбнулся и отрицательно покачал головой:
— В нормальном состоянии человек, как это ни странно, вообще не занимается ничем, кроме игры. Он так устроен. Заставить его заниматься чем-либо другим можно только превратив сначала в животное — например, путем грубого физического принуждения. Человек играет, когда работает, играет, когда отдыхает, играет, когда занимается сексом, играет, когда ссорится. Короче — практически всегда.
— Я — Филипп Ру, директор по персоналу, — сказал толстячок с живым подвижным лицом и маленькими, по-доброму хитроватыми глазами, — мистер Снорри, вы, я полагаю знакомы с 15 критериями Херцберга? Я имею в виду критерии мотивации труда.
— Разумеется.
— И, — продолжал Ру, — судя по всему, с некоторыми из них вы категорически не согласны. Лично мне будет проще понять вас, если вы объясните, с какими именно.
— С первыми девятью, — ответил Дин.
— Я ожидал чего-то в этом роде, — заметил Ру.
— А нельзя ли перейти на нормальный человеческий язык? — осведомился Остин Элисон, председатель правления и один из инициаторов приглашения Снорри.
— Разумеется, — сказал Дин, — излагаю по порядку. Первый тезис Херцберга заключается в том, что любые действия должны быть осмысленными. Это неверно. Около 30 % действий должны быть хаотическими, то есть не имеющими осознанного прагматического смысла.
В противном случае человек превращается из игрока в машину, а это его никак не устраивает.
Тезис о том, что большинство людей испытывает радость от работы, также не верен. Как известно из библии, труд — это проклятие человека.
Испытывать радость человек может только от игровой, то есть хаотической составляющей труда.
И, наконец, касательно тезисов о труде, как способе самовыражения, ощущения значимости, получения признания и достижения успеха. Самовыражение и ощущение значимости есть внутренние параметры человеческой личности, существующие в системе внутренних ценностей.
Признание и успех — параметры внешние и существуют в системе внешних ценностей, которые, вообще говоря, навязаны личности обществом.
Теоретически, эти системы ценностей могут быть никак не связаны между собой или связаны очень слабо. Общество и личность давно играют каждый в свои игры.
— Ион Ионсен, директор департамента инноваций, — буркнул рослый худощавый мужчина, — по-моему, мистер Снорри, из вашего пунктика с игрой и хаосом не следует ни одного конструктивного предложения.
— Не согласен с вами, Ион, — заметил Ру, — конструктивное предложение совершенно понятно: работа интересует человека постольку, поскольку он может в процессе труда играть в некую свою собственную персональную игру. Значит, надо адаптировать правила работы к правилам этой игры. Если в каждом рабочем микросоциуме своя игра — значит для каждого должен быть свой регламент.
— Знаете, Филипп, я очень уважаю ваше мнение, но мы здесь не на симпозиуме по социальному устройству, а на коммерческом совещании коммерческой же корпорации, — возразил Ионсен, — а меня учили, что корпорация должна создавать свою субкультуру с соответствующей системой ценностей.
— Кто бы спорил, — отозвался Ру, — но это совершенно не значит, что такую субкультуру с системой ценностей следует высасывать из пальца и навязывать персоналу. Пример: в прошлом веке власти Конго высосали из пальца, что полигамия — это плохо и стали бороться с ней путем спецального налога на количество жен. На каждую новую жену муж должен был купить жетон — нечто типа патента. Так вот, мужчины скупали эти жетоны пачками, нанизывали на лески и носили как бусы — поскольку многоженство входило в систему ценностей местного микросоциума и мнение властей, даже и подкрепленное финансовыми санкциями, по сравнению с этим не стоило и цента. Налог пришлось отменить, как ПООЩРЯЮЩИЙ полигамию. Это, кстати, называется инверсионным эффектом запрета, или эффектом Евы и яблока.
— А меня учили, что персонал корпорации, прежде всего, должен быть управляемым, — вмешался Лонгфельд, — и мне совершенно неважно, почему именно он становится управляемым. Мы наняли мистера Снорри, чтобы повысить управляемость — и она повышается. Если для этого надо, чтобы персонал мог играть в какие-то дурацкие игры — пусть играет. Это ничему не противоречит. Если позитивный эффект достигается — есть смысл продолжать.
— Где именно? — спросил Элисон.
— Я бы предложил самое провальное по эффективности управления предприятие. Южную биостанцию.
— Биостанция "Дон Жуан", сектор Виктория-Росс, — уточнил Ионсон и добавил, — по-моему провальнее некуда.
— Где это? — поинтересовался Дин.
— Антарктида, — ответил Элисон, — одно из самых рентабельных предприятий нашей компании. Я бы сказал, сверхрентабельное. Но, как справедливо заметили коллеги, совершенно неуправляемое.
Дин подавил желание задать естественный вопрос: "а так бывает?" В конце концов, за последние двадцать лет он видел вещи, гораздо более удивительные, чем сверхрентабельное, но неуправляемое предприятие.
Поэтому он промолчал. Промолчал он и потом, когда Элисон добавил:
— Собственно, это не совсем биостанция. Точнее, не только биостанция. В общем, сами увидите.
16. Снова Серебряные Холмы (5–7 мая)
В отеле Дин занялся почтой. Для начала он сочинил и отправил Айше пространный месседж. Там были и зарисовки из жизни дрейфующих платформ, и истории о чудовищах морских глубин, и многое-многое другое.
Затем дело дошло до входящей почты. Помимо обычных посланий, обнаружился месседж с цветным государственным гербом, снабженный кучей реквизитов, начиная от скромного: "Президент-офис, Тингард, С.А.Ф.Р."
и заканчивая многочисленными телефонными номерами, мейлерными адресами, символами глобалнета и атрибутами сателитарных линий.
Собственно, текст был достаточно коротким: "Уважаемый мр. Снорри. Весьма прискорбные события последних двух недель заставили меня лично заняться разрешением так называемого "троянского кризиса". Люди, которым у меня нет оснований не доверять, рекомендовали обратиться к Вам, как к эксперту по конфликтам подобного рода и как к человеку, знающему предисторию "троянского кризиса".
Надеюсь, Вас не затруднит связаться со мной в ближайшие сутки в удобное Вам время по любому из обозначенных на бланке каналов.
Энтони Грау, Президент Республики."
Автограф, как отметил Дин, был стилизован под надпись доисторической перьевой ручкой с древними фиолетовыми чернилами.
Подумав, что данное время является для него не менее удобным чем любое другое, Дин улегся на диван с трубкой в руке и набрал номер из середины списка. После первого же гудка в трубке щелкнуло и раздался механический голос:
— Назовите ваше имя, должность и цель звонка.
— Динвалд Снорри, без должности, а цель звонка мистеру Грау, я полагаю, известна.
— Не вешайте трубку, ждите ответа, — произнес тот же голос и в трубке заиграла клавесинная музыка. Затем прорезался другой голос, на этот раз женский:
— Мистер Снорри?
— Да.
— Я соединяю вас с президентом.
— Соединяйте.
Снова заиграла та же музыка. Дин вздохнул и закурил сигару. В трубке раздался новый голос: немного хрипловатый бас.
— Алло, Грау слушает.
— Добрый вечер, — сказал Дин.
— Скорее, утро, — отозвался президент, — мистер Снорри, если я правильно понял?
— К вашим услугам.
— Рад, что вы позвонили. Где вы сейчас находитесь?
— Паго-паго, Восточное Самоа.
— Кажется, это где-то рядом с Австралией, не так ли? Впрочем, не важно. Я не силен в географии. Вы в курсе, что происходит? Последние новости смотрели?
— Честно говоря, нет. Я вообще их редко смотрю.
— И напрасно, — проворчал Грау, — вчера у нас потерялся океанский лайнер «Альгамбра» с двумя тысячами человек на борту.
— В смысле?
— В прямом смысле. Неизвестно, где он находится. Есть мнение, что кто-то перехватил огромный фрагмент глобальной навигационной сети.
Есть все основания считать, что это — акция так называемых "Серебряных холмов".
— А как это выяснилось?
— Очень просто. Вчера утром он должен был войти в порт Гонолулу.
По данным навигационной сети он там и оказался, но физически его там нет. Иначе говоря, навигационная сеть отслеживала пустое место, а лайнер находится где-то посреди Тихого океана с резервом горючего на 36 часов хода, сигналов не подает и на запросы не отвечает. Военные говорят, что найти его можно в течении пяти суток, и то при условии хорошей погоды. А синоптики полагают, что погода может испортится.
— Понятно, — сказал Дин, — чем я могу быть полезен?
— Вы можете связаться с "Серебряными холмами" и решить эту проблему, — сказал Грау.
— Решить в смысле восстановить контакт с лайнером? А если они выдвинут встречные условия?
— Если это те же условия, которые они выдвигали раньше, то мы их примем. Организаторам круиза и их страховщикам, как вы понимаете, это обойдется гораздо дешевле, чем возможная потеря лайнера вместе с пассажирами.
— Понятно. Надеюсь, я могу ссылаться на ваши слова при переговорах?
— Можете, — сказал президент, — и есть еще одна проблема. Один офицер специальной службы вышел или пытался выйти на контакт с "Серебрянными холмами". Во время сеанса связи что-то с ним приключилось, никто толком не понимает, что именно. Попробуйте прояснить этот вопрос.
— Попробую, — согласился Дин.
— Заранее спасибо за помощь. Я буду ждать вашего звонка, мистер Снорри. Поэтому не прощаюсь.
Дин вздохнул и повесил трубку. Как и в любом приличном отеле, здесь имелся платный глобал-клуб, где в любое время суток за десятку можно было арендовать виртуализатор. Через четверть часа Дин в третий раз получил предложение автосекретаря фирмы-душеприказчика добавить что-нибудь к эпитафии покойного Томаса Ларсена.