Самолеты падают в океан - Имерманис Анатоль 8 стр.


Над этим шумным столпотворением стояло ослепительное, пронизанное тончайшей пылью марево. Листья пальм из–за покрывавшей их пыли казались не зелеными, а белесыми. Кое–где чистильщики улиц смывали пыль брандспойтами. Прохожие не обходили их, наоборот, старались попасть под тугую струю. Непривычному к экваториальному климату человеку Сингапур мог показаться огромной парной баней. Лишь продаваемая на каждом шагу вода со льдом да еще уличные душевые кабинки давали кратковременное спасение от влажной и потому вдвойне невыносимой тропической жары.

У Муна и Дейли не было легких тропических костюмов. Не меньше их страдал от жары Свен, облаченный в одолженный бортинженером комбинезон. Но для него это было ничто по сравнению с профессиональными страданиями репортера, вынужденного до поры до времени скрывать от мира потрясающий и притом монопольный газетный материал. Каждый раз, когда они проезжали мимо вывески «Телеграф», Свен норовил соскочить. Мун и Дейли силой затаскивали его обратно на сиденье. От этой периодически возобновляющейся борьбы Мун взмок еще больше. Он старался не думать о жаре. Чтобы отвлечься, принялся разглядывать уличную толпу. Немногочисленные европейцы и американцы терялись среди китайцев, малайцев, индусов, сиамцев.

— Хватит! — внезапно завопил Дейли. — Еще пять минут, и я превращусь в пережаренный бифштекс. Одно из двух: или мы немедленно покупаем тропические костюмы, или… или придется показаться сингапурским дамам совсем без костюма.

— И тут же уплатить штраф за нарушение общественных приличий, — заметил Свен.

— Не страшно! Все расходы несет мистер Брэдок! — возразил Дейли.

Мун приказал подъехать к ближайшему магазину готового платья. Ловко маневрируя между напиравшими со всех сторон автобусами, автомобилями и велосипедистами, водитель свернул в боковую улицу. Белое великолепие Виктория–роуд сразу же сменилось одноэтажными домишками, почти черными от многолетнего слоя пыли и грязи. Вся улица представляла собой сплошной торговый ряд. Магазин готовой одежды принадлежал толстому китайцу. Костюмы висели прямо на улице. Кабинки для примерки отсутствовали. Постоянные покупатели не испытывали в них никакой нужды. Не в меру стеснительный посетитель мог переодеться в самой лавчонке, куда владелец на ночь запирал товар. Выбрав костюм с японской фирменной маркой, Мун, не торгуясь, заплатил запрошенную цену, чем немало удивил владельца. Беспрерывно раскланиваясь и расплываясь в улыбках, тот аккуратно завернул сброшенную покупателями потную одежду. Упаковочная бумага была покрыта надписями на английском, малайском, китайском и хинди: «Покупайте у Мин Лао–тсе!» Тот же призыв красовался на зубочистках, преподнесенных покупателям в качестве даровых сувениров.

— Видите, что значит реклама, — с философским видом произнес Дейли. — Каждый раз, когда у вас в зубах застрянет зернышко риса, вы сразу броситесь за покупками к Мин Лао–тсе! Напрасно отказываетесь рекламировать нашу фирму.

— Мы не торговцы костюмами! — отрезал Мун.

— Разница только в том, что они облачают, а мы разоблачаем. Ладно! Оставайтесь при своих старомодных принципах, о рекламе позабочусь я.

— Как это понимать? — насторожился Мун.

— Увидите! — ухмыльнулся Дейли.

Муну некогда было заниматься расшифровкой этой загадочной фразы. Они остановились у полицейского управления.

Начальник полиции сэр Уильям Брок выглядел типичным колониальным офицером — кирпичного цвета лицо, седые, коротко подстриженные волосы, светлые усы. Молодым лейтенантом прибыл он сюда по заданию Интерпола, чтобы выследить шайку торговцев живым товаром, да так и застрял на всю жизнь в Сингапуре.

— Какие были времена! — с места в карьер принялся вздыхать сэр Брок. — Женщины любого цвета кожи! В любом количестве! На любой вкус! Скрещение утонченного сладострастия Востока и цивилизованной извращенности Запада! Существовали даже специальные школы. До войны только Сайгон и Гонконг могли конкурировать с Сингапуром. А теперь?.. — Горестный вздох. — Разве нам угнаться за Америкой и Западной Европой… Отстали, безнадежно отстали. Чем порадовать туриста? Игорными домами? Курильнями опиума?.. Детский сад! — Сэр Брок уныло махнул рукой, словно смахивая со щеки невидимую слезинку.

Воспользовавшись паузой, Мун изложил цель посещения. Чтобы проводить расследование на территории Сингапура, он нуждался в разрешении и помощи местной полиции.

— Думаете, адскую машину подсунул один из служащих аэродрома? — Сэр Брок задумчиво провел по голове, выдернул короткий седой волос и внимательно осмотрел, словно ожидая от него откровения. Не дождавшись, сдунул и снова обратился к Муну. — Эти туземцы страшные пакостники, только и мечтают кого–нибудь укокошить или взорвать. Что самолет, если даже мою собаку отравили. Замечательный был пес! Когда я играл в крокет, все шары приносил мне в зубах. Из–за него я не стал чемпионом. Представьте, последний матч, последний удар, шар почти вкатился в лунку, судья поднимает руку, чтобы объявить счет, и тут подлетает этот дьявол, перехватывает шар и приносит мне. Видели бы вы, как ему аплодировала публика!.. А особенно мой соперник. — Сэр Брок умолк и задумчиво провел рукой по голове.

— Мы рассчитываем на вашу помощь, сэр Брок! — прервал его раздумье Мун.

— Само собой! С удовольствием! Белый должен поддерживать белого, иначе весь мир полетит к черту. Тем более… Насколько я понял, взрыв был организован коммунистами? Моя святая обязанность бороться с…

— Не совсем, сэр. Националистами. Ультраправыми.

— Неважно. Все они порядочные сволочи… Сначала притворяются антикоммунистами, чтобы выклянчить у нас побольше, а потом кричат: «Вон!» Да, но почему вы решили, что самолет погиб от взрыва? Командир «Энтерпрайса»… кстати, мой троюродный брат по материнской линии, побочная ветвь графов Уорвиков, слыхали, конечно, третий граф Уорвик был вице–королем Индии, его племянница впоследствии вышла замуж за герцога Глостера… Извините, кажется, я запутался… С чего я начал?.. Да, так вот мой троюродный брат доложил, что ни один свидетель катастрофы не остался в живых.

— Свидетель перед вами, — указал Мун на посмеивающегося Свена. — Я уже говорил вам…

Пришлось рассказывать все сначала.

— Спасибо! — внимательно выслушав, кивнул сэр Брок. — Теперь мне все понятно, — погладил себя по волосам, задумался, потом с интересом взглянул на Свена: — Значит, плыли целых десять часов? Замечательное достижение!.. Мой кузен маркиз Готенхэм тоже был хорошим пловцом, даже чемпионом Королевского клуба… Хотя нет, тогда он был только баронетом, маркизом стал после того, как… — Сэр Брок запнулся и рассеянно оглядел присутствующих. — Кажется, опять запутался… О чем это я?..

— Не знаю, о чем вы, — бесцеремонно сказал Мун, — я лично говорил о том, что мне нужна ваша санкция и помощь.

— Сочту своей святой обязанностью! — охотно откликнулся сэр Брок. — Всего несколько дней терпения. Ознакомьтесь пока с достопримечательностями Сингапура. Конечно, уже не те времена, но, например, заведение мадам Шери… Есть даже бывшая сиамская принцесса, одна из жен маршала Тана. Слыхали, конечно, после его смерти наследники по дешевке распродали весь его гарем… Принцесса в таком заведении!.. — тяжело вздохнул сэр Брок. — Продана за бесценок! Да, печальные времена для аристократии!..

— Кажется, вы опять запутались, сэр Брок, — вежливо напомнил Дейли. Видя, что обессиленный Мун готов сложить оружие, он вышел из резерва и ринулся на передний край. — Вы сказали, что придется ждать. Почему? Нам дорог каждый час.

— Сочувствую. Но весь персонал аэродрома, кроме начальника, он англичанин, Чарльз Ундроп, но, знаете, не из тех Ундропов, что при королеве Елизавете получили…

— Без генеалогии! — рявкнул Мун.

— Почему же? — вмешался Свен. Сцена его забавляла. Сейчас он мог отплатить Муну за вето, наложенное на репортаж. — Продолжайте, это чрезвычайно интересно. Значит, при Елизавете Второй?..

— Первой! — сердито поправил сэр Брок. — И прошу меня не сбивать. Весь персонал аэродрома — туземцы. Большинство не знает английского. Значит, необходим переводчик… А все до единого чины полиции, владеющие местными языками, брошены на операцию «Попугай»…

— Должно быть, кодовое название боевой операции против малайских партизан? — осведомился Свен. — Я читал, что они ликвидированы!

— Я тоже, — сердито проговорил сэр Брок. — В английских газетах. Но эти черти не читают английских газет, поэтому не знают о своей ликвидации и продолжают стрелять. Впрочем, ими занимается армия. А мне приказано заняться попугаями… Проверить их политическую благонадежность.

— Вы шутите?!

— Ха! Хорошенькая шутка! Когда агенты доложили, что принадлежащие китайцам попугаи выкрикивают антиправительственные лозунги, я тоже хотел отделаться шуткой. Сказал, чтобы их засадили. Мое дело разгонять демонстрации, а не допрашивать всякую там живность. Кто я: начальник полиции или директор зоопарка? Не тут–то было. Какой–то патриотически настроенный кретин написал письмо в «Тайме». На следующий день — приказ из Лондона! За подписью самого министра лорда Брэвери… В их роду все были дураками. Разумеется, кроме тридцать первого лорда, тот был слишком умен и потому попал в сумасшедший дом… Простите, кажется, опять запутываюсь… Знаете, сколько попугаев в Сингапуре? Около ста тысяч. Послать бы их всех к министру — пусть сам допрашивает!.. Адская работа! Можете убедиться сами!

Помещение, в котором находились пернатые носители крамолы, напоминало выставочный павильон. Когда–то это был храм основанной американской миллионершей теософской секты, построенный в стиле модерн. Строители храма надеялись привлечь к теософии широкие круги местного населения. Однако те остались верны богам праотцев. Пустовавший храм перешел во владение каучуковой компании, использовавшей его как склад, пока конкуренция синтетического каучука не вынудила ее сократить производство. Теперь храм принадлежал городским властям. В период дождей в нем устраивали ярмарки и спортивные состязания.

На расписанном мистическими символами полу стояли бамбуковые клетки. Иные — покрытые искусной резьбой, иные — с остроконечными крышами, словно миниатюрные пагоды. В клетках сидели, прыгали, бегали, качались, хлопали крыльями тысячи попугаев самой различной величины и расцветки.

Непосвященному могло поначалу показаться, что он попал на птичью выставку, где призы будут присуждены за самое яркое оперение или наибольшее количество заученных слов. Однако обходивших клетки работников полиции интересовало не количество слов, а их смысл. Уличив очередного попугая в непростительном неуважении к священным устоям Британской империи, они прикрепляли к клетке соответствующий ярлык и направлялись к следующей. Сами попугаи, видимо, полагали, что приглашены на конкурс красноречия. Словно поддавшись общему психозу, они ораторствовали без умолку. К их беспрерывной трескотне примешивались громкие протесты владельцев, пытавшихся сорвать ярлыки, и ругань полицейских, препятствовавших этому.

— Все! Хватит, — раздался откуда–то сзади истерический крик. Мун обернулся. Высокий худощавый человек с русой бородкой яростно пнул ногой клетку с попугаем и, зажав обеими руками уши, кинулся к выходу. Сэр Брок заступил ему дорогу.

— Что с вами, князь?.. Это русский князь Шахгиров, работает у меня переводчиком, — пояснил начальник полиции. — Да опустите же руки! Вы что, рехнулись?

Переводчик приоткрыл было уши, но сразу же снова заткнул их.

— Пока еще нет, но близок к этому. Двести пятьдесят попугаев за три часа! Чуть сам не превратился в попугая. О боже! Великий инквизитор Торкве–мада и тот не додумался бы до такой пытки.

— Князь — и такие слабые нервы? — горестно вздохнул сэр Брок. — Да, вырождается аристократия!.. Не то что в былые времена. Когда к лорду Чэ–тему — слыхали, должно быть, он тогда был вице–королем Ирландии — во время беспорядков ворвалась орущая толпа, он даже глазом не моргнул… Кажется, я опять… О чем, собственно, шла речь?

— О том, что мистер Шахгиров поедет с нами… — Мун попытался вернуть начальника полиции в сегодняшний день, — …чтобы показать нам достопримечательности Сингапура, — ехидно добавил он.

— Моя святая обязанность! — закивал головой сэр Брок. — Князь, обязательно сводите джентльменов к мадам Шери… Только не давайте сиамской принцессе слишком много пить. Бедная принцесса! — Сэр Брок махнул рукой, словно смахивая невидимую слезинку.

— Почему действительно не попробовать? — засмеялся Дейли, провожая глазами начальника полиции, продолжившего инспекционный обход.

— Что? — спросил Мун. От крика, гама, а больше всего от болтовни сэра Брока у него разболелась голова.

— Я имел в виду принцессу, — пояснил Дейли. — Как вы на это смотрите, Свен?.. Свен!.. Свен?!.

Но Свен ничего не слышал. И не мог слышать. Его вообще не было рядом. Воспользовавшись тем, что операция «Попугай» отвлекла внимание его стражей, журналист не преминул улетучиться. Должно быть, сейчас он уже находился в каком–нибудь почтовом отделении и посылал за счет редакции телеграмму рекордной длины. Разыскивать его в миллионном городе не имело смысла. Это означало только терять дорогое время. Сейчас оно становилось вдвойне драгоценным.

С той минуты, когда Свен протянул телеграфисту исписанный листок, начались своеобразные гонки. Первая выстуканная телетайпом буква была стартовым выстрелом. Скорости, с которой работают телеграф и радио, надо теперь противопоставить еще большую скорость. Иначе — почти верный проигрыш.

Виновников гибели «Оранжевой стрелы» надо найти прежде, чем отправленная Свеном информация облетит мир и в виде переданных по радио последних новостей вернется в Сингапур. Весть о находке адской машины прозвучит для них предупредительным сигналом: «Спасайте свои шкуры!» Надо арестовать преступников раньше, чем они успеют скрыться. Надо спешить!

— 11-

На аэродром! — приказал Мун. — Побыстрее! — добавил Дейли и для пущей убедительности помахал зажатой между пальцев банкнотой.

Центр остался позади. Они ехали сейчас параллельно бесконечной набережной. Видневшиеся в проемах боковых улиц портальные краны и мачты, обилие моряков всех национальностей, портовых кабачков, контор пароходных компаний, магазинов судовых поставщиков создавали впечатление, что Сингапур — сплошной порт.

Впереди замерцала неправдоподобная синяя гладь Танжонг Рха, обезображенная нефтяными разводами, островками нечистот. Огромный внутренний бассейн походил на заполненный водой своеобразный ноев ковчег, в котором плавали образцы всех на свете корабельных и лодочных пород. В живом музее Танжонг Рха было решительно все — от шестидесятитысячетонного океанского исполина до облепившей его бесчисленной мошкары жилых джонок. На этих плавучих подмостках поколение за поколением показывало публике интимные сценки домашней жизни. Ничуть не стесняясь, тут на виду у всех раздевались, умывались, стирали, развешивали белье, спали, играли в маджонг или кости, стряпали, ели, умирали с голоду. Эта редкостная по богатству красок экзотика напоминала надетое на нищего прохудившееся парчовое одеяние с султанского плеча. Ткань переливалась ослепительным золотом, а сквозь прорехи виднелось изможденное голое тело в рубцах и незаживающих язвах.

Но для Муна и Дейли Танжонг Рха в данную минуту означал одно: близок аэродром. Лишь краем уха они слушали Шахгирова. Не имея возможности показать гостям первоклассное заведение мадам Шери, как того желал сэр Брок, он в меру своих сил старался ознакомить их с другими достопримечательностями Сингапура.

— Удивительный город! — проникновенно произнес Шахгиров и, почти без перехода превратившись из рекламирующего музейные ценности гида в просто человека, добавил: — Но, по мне, пусть катится к чертовой матери! Вместе с сэром Броком, сиамской принцессой и с проклятыми попугаями. Ненавижу. Задыхаюсь! От этой дьявольской жары, от своей работы, от всего!

— Работу можно ведь переменить, — заметил Дейли.

— Для меня это не легко. Кто я такой? Бывший князь! Бывший русский! Эмигрант! Чужак! Аутсайдер!.. Таких, как я, охотно берут только на полицейскую службу. Считают: раз русский эмигрант и притом дворянин, значит, обязательно белогвардеец, махровый реакционер… Когда я в Сайгоне служил переводчиком у французского генерала, он с утра до вечера поносил коммунистов. Старый идиот воображал, что оказывает мне этим любезность… Противно! Разве я виноват, что отец бежал от большевиков?

Назад Дальше