Хови вернулся к осмотру берега. Он пытался обнаружить хоть малейшее движение вдоль линии прибоя. Слева от него лежал участок пляжа, с которого они с Бирном начали свое путешествие. Кроме уже знакомой зачарованной компании выживших там никого не было. Чуть правее одиноко стояла женщина с «Силкшином». Рядом с ней о берег разбивались такие огромные волны, что они грозили смыть ее в море. Их рев достигал ушей Хови. Дальше была та часть берега, где он сам выбрался из волн.
Сердце Хови екнуло. Кто-то, спотыкаясь, шел по берегу на приличном расстоянии от моря. Даже издалека были видны светлые волосы. Это могла быть только Джо-Бет. После узнавания пришел страх за нее. Каждый шаг явно приносил ей страдания.
Хови начал спускаться тем же путем, что и поднимался. Кое-где на камнях краснела кровь Бирна. Наткнувшись на очередное кровавое пятно, он взглянул наверх, но там было темно и пусто. Последние души покинули дымящуюся башню и унесли с собой свет. Бирна нигде не было.
Когда Хови обернулся, тот стоял за его спиной, в двух-трех ярдах ниже по склону. Раны, что он успел заработать, когда они поднимались, были пустяком по сравнению с новой. Она шла от головы до бедра, открывая внутренности.
– Я упал, — сказал он просто.
– Прямо сюда? — Хови поражался тому, что Бирн стоит на ногах.
– Нет. Сюда я спустился по собственному желанию.
– Как это?
– Очень просто. Я теперь фантом.
– Кто?
– Дух. Призрак. Я думал, ты видел, как я упал.
– Нет.
– Это было долгое падение, но все кончилось хорошо. Наверное, никто прежде не умирал на Эфемериде. Это делает меня уникальным. Могу устанавливать свои правила. И я подумал, что должен помочь Хови. — Его прежняя одержимость сменилась спокойной уверенностью. — Тебе нужно спешить. Я вдруг многое понял, и у меня плохие новости.
– Что-то происходит, да?
– Иады, — сказал Бирн. — Они начали переправу через Субстанцию.
Слова, еще несколько минут назад неизвестные, уверенно звучали из его уст.
– Кто такие иады?
– Зло, какое не описать словами, — ответил Бирн. — Так что не буду тратить времени.
– Они направляются в Косм?
– Да. Но, может быть, тебе удастся успеть туда раньше.
– Как?
– Доверься морю. Оно хочет того же, что и ты.
– Чего именно?
– Чтобы ты вырвался отсюда, — сказал Бирн. — Так что иди. И торопись.
– Ладно.
Бирн отошел, чтобы пропустить Хови. Когда тот проходил мимо, Бирн взял ладонь Хови своей целой рукой.
– Ты должен узнать…
– Что?
– Что находится на горе. Это прекрасно.
– Стоит того, чтобы умереть?
– Сотни раз.
Он отпустил руку Хови.
– Я рад за тебя.
– Если Субстанция уцелеет, — сказал Бирн, — если
Волны были уже в ярде от них, они вздымались арками и с грохотом разбивались о берег.
– Пора, — сказал Хови Джо-Бет.
В ответ она лишь крепче сжала его руку, и они вместе вошли в Субстанцию.
IV
Дверь открыла не Эллен, а ее сын.
– Мама дома? — спросил Грилло.
Мальчик по-прежнему выглядел больным. Он был одет уже не в пижаму, а в грязные джинсы и еще более грязную футболку.
– Я думал, ты уехал, — сказал он.
– Почему?
– Все уехали.
– Верно.
– Хочешь войти?
– Я бы хотел повидать твою маму.
– Она занята, — сказал Филип, все-таки пропуская его внутрь.
В доме царил еще больший беспорядок, чем прежде. Повсюду валялись объедки. Детские деликатесы, как отметил Грилло: хот-доги и мороженое.
– Так где твоя мама? — спросил он Филипа.
Тот махнул рукой в сторону спальни, подхватил тарелку и направился к себе.
– Подожди, — сказал Грилло. — Она больна?
– Нет, — ответил мальчик. Он выглядел так, будто уже несколько недель толком не спал. — Она больше не выходит. Только по ночам.
Дождавшись ответного кивка Грилло, Филип ушел к себе в комнату. По его мнению, он снабдил гостя всей необходимой информацией. Грилло услышал, как закрылась дверь комнаты мальчика, и остался наедине со своими мыслями. Недавние события не оставили ему времени для эротических фантазий, но воспоминания о часах, проведенных здесь, действовали и на его мозг, и на его чресла. Несмотря на ранний час, усталость и отчаянную ситуацию в Гроуве, часть его очень хотела довершить то, что осталось незаконченным в прошлый раз, — хоть раз заняться с Эллен любовью, прежде чем уйти под землю.
Он подошел к двери в комнату Эллен и постучал. В ответ раздался слабый стон.
– Это я, — сказал он. — Грилло. Можно войти?
Не дожидаясь ответа, он повернул ручку. Дверь была не заперта — она приоткрылась на полдюйма, но что-то не пускало ее дальше. Он надавил сильнее, потом еще сильнее, и стул, подпиравший дверную ручку, с грохотом соскользнул на пол. Грилло открыл дверь.
Сперва ему показалось, что Эллен в комнате одна. Больная и одинокая. Она лежала на неубранной постели, ее платье было распахнуто. Под платьем ничего не было. Она медленно повернула голову в его сторону, ее глаза сверкали в душной темноте. Ей потребовалось несколько секунд, чтобы отреагировать на его появление.
– Это и правда ты? — спросила она.
– Конечно. Кто же еще?
Она привстала на кровати и прикрылась подолом платья. Он успел заметить, что она не удаляла волосы в паху с тех пор, как он был здесь в прошлый раз. И вообще она с тех пор, похоже, не часто выходила из комнаты. В комнате пахло долгим затворничеством.
– Ты не должен видеть… — сказала она.
– Я уже видел тебя обнаженной, — пробормотал он. — И хотел увидеть снова.
– Я говорю не о себе, — ответила она.
Он не понял, что это значит, пока она не посмотрела в дальний угол комнаты. Он проследил за ее взглядом. Там в тени стояло кресло, на котором, как он подумал сначала, лежала куча белья. Но это было не так. Бледное пятно оказалось не простыней, а кожей обнаженного человека. Тот сидел в кресле, согнувшись почти пополам, и опирался лбом на сомкнутые ладони. Руки его были связаны у запястий шнуром, что спускался вниз и опутывал лодыжки.
– Это Бадди, — тихо сказала Эллен.
Услышав свое имя, человек поднял голову. Грилло успел увидеть лишь конец армии Флетчера, но он запомнил, как они выглядят, когда их оставляет жизненная сила. Это был не настоящий Бадди Вэнс, а плод воображения Эллен, ее воплощенное желание. Изборожденное глубокими морщинами лицо еще сохраняло сильное сходство с лицом Бадди; видимо, думая о нем, Эллен представляла себе его лицо гораздо чаще, чем остальные части тела. Когда он выпрямился в кресле, открылся еще один орган, о котором она думала больше прочих. Информаторы Теслы в очередной раз доказали свою состоятельность. Галлюцигению стреножили словно осла. Когда тот заговорил, Грилло поразила его ревность.
– Кто ты такой, что смеешь сюда врываться?
Грилло был потрясен тем, что существо могло разговаривать.
– Тихо, — сказала Эллен.
Мужчина взглянул на нее и попытался высвободиться из пут.
– Прошлой ночью он хотел уйти, — обратилась к Грилло Эллен. — Не знаю, почему.
Грилло знал, но ничего не сказал.
– Конечно, я его не отпустила. Ему всегда нравилось быть связанным. Мы часто играли в эту игру.
– Кто это? — спросил Вэнс.
– Грилло, — ответила Эллен. — Я тебе о нем рассказывала.
Она заползла повыше на кровать и оперлась спиной о стену. Руки Эллен покоились на согнутых раздвинутых коленях, открывавших взгляду Вэнсу ее влагалище. Он созерцал его с благодарностью, а она продолжала:
– Я рассказывала тебе про Грилло, — сказала она. — Мы занимались с ним любовью. Да, Грилло?
– За что? — спросил Вэнс. — За что ты меня наказываешь?
– Скажи ему, Грилло, — сказала Эллен. — Он хочет знать.
– Да. — Тон Вэнса неожиданно стал просительным — Пожалуйста, скажи.
Грилло не знал, злиться или смеяться. Ему казалось извращенным то, чем он занимался здесь в прошлый раз, но теперь все обстояло куда хуже. Связанная материализованная фантазия о мертвом человеке умоляла поведать о сексуальных похождениях своей бывшей любовницы.
– Расскажи ему, — снова потребовала Эллен. Странные интонации в ее голосе вернули Грилло дар речи.
– Это не настоящий Вэнс, — сказал он, получая удовольствие от возможности открыть ей глаза. Но она оказалась на шаг впереди.
– Я знаю, — сказала Эллен. Она кивнула головой в сторону пленника. — Он — моя фантазия. Как и я сама.
– Нет, — сказал Грилло.
– Он мертв, — тихо возразила она. — Он мертв, но он по-прежнему здесь. Я знаю, что этого не может быть, но он здесь. Значит, я сошла с ума.
– Нет, Эллен… это все из-за того, что случилось у молла. Помнишь? Сгоревшего человека? Ты не единственная, с кем случилось такое.
Она кивнула, полуприкрыв глаза.
– Филип, — сказала она.
– А что с ним?
– С ним это тоже произошло.
Грилло вспомнил лицо мальчика: тоскующий взгляд, боль утраты в глазах.
– Но если ты знаешь, что этот… этот человек ненастоящий, к чему игры?
Ее глаза закрылись окончательно.
– Я уже не знаю, — начала она, — что реально, а что нет. Грилло решил, что сейчас она раскроет свои чувства.
– Когда он появился, я понимала, что его здесь нет — такого, каким он бывал у меня раньше. Но это, наверное, не имело значения.
Грилло слушал, не желая прерывать ход мыслей Эллен. За последнее время он видел множество тайн и чудес. Его стремление оставаться свидетелем происходящего заставляло его держаться на определенной дистанции от событий — парадоксально, но иначе ему было бы трудно рассказывать о них. Вечный наблюдатель, он не давал волю чувствам из страха, что они затронут его слишком глубоко и сведут на нет тщательно оберегаемую отстраненность. Но теперь то, что произошло на этой постели, завладело его воображением. Он перестал быть безучастным, превратился в исполнителя чужих желаний, в проводника чужой страсти. И это раздражало его больше, чем собственная зависть к двенадцати дюймам Бадди.
– Он был прекрасным любовником, Грилло, — говорила Эллен. — Особенно он распалялся, если кто-то другой получал то, что хотел получить он. Рошель не любила эту игру.
– Она не понимала шуток, — сказал Вэнс. Его глаза по-прежнему были устремлены на то, чего не видел Грилло. — Она никогда…
– Боже! — вдруг понял Грилло. — Он был здесь, да? Когда мы с тобой…
От этой мысли у него пропал дар речи, он смог только выдавить:
– … там, за дверью.
– Тогда я этого не знала, — тихо сказала Эллен. — Я не думала, что так получится.
– Боже! — воскликнул Грилло. — Ты устроила для него спектакль! Ты меня подставила. Ты меня подставила, чтобы возбудить фантома!
– Может быть… у меня были подозрения, — призналась она. — Тебя это так злит?