Савы. Он стоял перед старой сосной, пристально разглядывая свежую зарубку. Ходжа метнулся к зэку, коснулся рукой желтоватого среза. Понюхал пальцы, испачканные древесной крошкой.
– Совсем недавняя, – определил он, отряхивая ладонь. Повернулся к Зажиму:
– Надо идти. И это, как его…
– Что «это»? – резко спросил Зажим, не выпуская из пальцев волосы уголовницы. Ходжа указал на кровь, которая продолжала сочиться из разбитой губы женщины.
– Ни к чему нам лишние следы. Ни кровь, ни сопли, ни ссанье. Собаки враз все учуют.
Приблизившись к зэчке, он подмигнул ей.
– А если что, бить можно в живот. На теле много мест, где кулак не оставляет следов. Да, цыпа?
Ухмылка на лице заключенной стала еще шире.
«То ли издевается, то ли и вправду конченая дура», – подумалось Зажиму, и в какой-то миг ему, матерому уголовнику-рецидивисту, убийце, стало неуютно. Он разжал пальцы, высвобождая сальные волосы женщины. У него возникло ощущение, что он смотрит на старую, облепленную паутиной дверь в заброшенном подвале, сквозь щели которой тянет стылым холодом. Что там, за этой дверью?
И вообще, кто эта ненормальная? Куда ее везли вместе с ними в «стакане»?!
Впрочем, сейчас времени для допроса не было. Возможно, он получит ответы на эти вопросы. Зажим не без труда заставил себя отвести от нее взгляд.
– И все равно я не въезжаю, – угрюмо сказал он. – Почему тот, кто за нас впрягся, сбежал? Почему не дождались нас?
Ходжа пожал плечами:
– Значит, свой интерес был. Может, пацаны светиться не хотели перед нами. Доктор же написал в маляве: «Жду возле Сирени». Все, баста. Айда, шевелим булками.
С этими словами он пихнул в бок Носа.
Мутные глаза-монетки зэка замерцали. Словно припустил дождь, и вода в луже, на дне которой лежали эти самые монетки, слегка очистилась.
– Снимите это, – мягко сказал он, поднимая закованные в наручники руки. – Мне неудобно в них идти.
– Да щас, разбежался! – заржал Ходжа. – Может, еще массаж сделать? Внутренний?
Нос терпеливо ждал, не убирая руки, и Ходжа влепил ему подзатыльник. Только после этого, недовольно поведя плечом, Нос зашагал в чащу.
Зажим развернулся к женщине:
– Пойдешь сама или мне выбить тебе еще один зуб?
Не дождавшись ответа, он схватил заключенную за плечо и сильно сжал его. Несчастная вскрикнула, и Зажим с удовлетворением кивнул.
– Вот и хорошо. Учись быть послушной.
Женщина зашаркала ботинками со стоптанными каблуками, шелестя травой.
– А ты что встал, валенок? – прикрикнул Зажим, глядя на замершего Саву.
Толстый зэк отвел взгляд. В его глазах стояли слезы, и он не хотел, чтобы уголовник это видел.* * *
Через полчаса они нашли еще одну зарубку. Ходжа долго и придирчиво разглядывал рубец на стволе тополя, потом, зачерпнув горсть земли, густо замазал его.
– Если собака возьмет след, это не поможет, – осмелился высказать свое мнение Сава. – Тем более земля скоро высохнет и…
– Если бы у бабушки были бы рога, она бы стала трамваем, – не дал ему договорить Ходжа. Он отошел на пару метров, критически разглядывая результат своей работы.
– На вкус дерьмо, но мажется хорошо, – пробормотал он. – Ну хоть как-то замаскировали. Ладно. Передохнем три минуты и дальше.
Он посмотрел на Зажима, который появился из-за кустов, застегивая ширинку. На материи старых брюк в паховой области темнело влажное пятнышко. Зэк окинул мрачным взором тополь, задержав взгляд на лепешке грязи.
– И долго нам так шарахаться? – недовольно поинтересовался он. Шлепнул дубовой ладонью по шее, убив присосавшегося комара. На блестевшей от пота коже с чумазыми разводами остался ярко-красный кружок. – Глотка пересохла, пить хочу.
– Да и я бы сейчас кваску навернул, – вторил ему Ходжа, нервно облизнув сухие губы. – А еще лучше пивасика.
– Хрена с два тебе тут пивасик обломится, – сдвинул брови Зажим. – Я, может, тоже хочу булочку с маком да девочку раком!
– Хм… булочки тут не вижу, а баба есть, – сально улыбнулся Ходжа, показывая на женщину. Зажим брезгливо скривил губы:
– Не в моем вкусе. Эх, хоть бы ручей какой попался!
Сава вздохнул, пробубнив что-то невнятное.
– Че ты там пукнул, ущербное? – окликнул его Ходжа.
Сава откашлялся и поправил очки.
– Я хотел сказать, что если поблизости нет водоема, нужно поискать низины или холмы… У… в общем, у подножий часто можно найти воду. Также можно выкопать ямку…
Зэк говорил сбивчиво и нерешительно, словно заранее был уверен, что его слова не будут приняты во внимание.
– И еще… В крайнем случае можно использовать обычную траву. Положить ее в пакет, завязать узлом и положить на солнце. Из-за солнечных лучей в пакете появится влага. Понимаете? Пакет также можно завязать на листьях дере…
– Валенок, у тебя что, есть пакет? – прервал его Зажим.
Сава замотал головой.
– Тогда не хрен трепать помелом, – заключил уголовник. – Иди копай яму.
– Яму? – растерянно повторил Сава и, словно ища поддержки, повернул голову к женщине, но едва ли она слушала их разговор. После того как Зажим ударил ее, она вообще не проявляла какого-либо интереса к происходящему, равнодушно пялясь куда-то в чащу.
– Конечно, яму. Сам сказал, в яме вода, – вмешался Ходжа. – Я тоже по «ящику» видел. Там арабы заставляли верблюдов в пустыне воду искать, и те рылами песок разгребали.
– Да, но… даже если мы найдем на дне ямы воду, ее нужно очистить, – торопливо проговорил Сава. – Воду нужно хорошенько прокипятить. Мы же не будем разжигать сейчас костер, когда нас наверняка уже начали искать?
– Знаешь, толстяк, вот гляжу я на твою хитрую рожу и думаю, что больше всего ты хочешь, чтобы нас нашли, – сквозь зубы произнес Зажим.
Сава раздражал его, и он даже не пытался скрывать своего отношения к неопрятному грузному зэку.
Плечи Савы сгорбились, и он понуро опустил взгляд.
– Придется делать фильтры, – выдавил он. – Как минимум из песка, мха и гравия. Для этого нужно соорудить треногу. Нужны тряпки, куда насыпать все это…
– Все, заткнись, –
устало сказал Зажим. – Достал уже. Ученый-копченый, бляха-муха.
Сава умолк. Поискав глазами, он присел на корточки и кряхтя выковырял из земли крупный камень. Найдя еще поменьше, он ударил по нему тем, что побольше.
– Совсем сбрендил, – сказал Ходжа, скептически наблюдая за мужчиной. – Ты что, думаешь, что вода из камня потечет?!
Зажим хмыкнул:
– Не-а. Он стрелы будет делать, как бибизяны первобытные.
Все это время Нос сидел, прижавшись спиной к облепленному мхом пню, безучастно наблюдая за происходящим. На худом небритом лице застыло каменное выражение, а его глаза полусонно щурились, лишь изредка вспыхивающие в них крохотные искорки свидетельствовали о том, что заключенный внимательно следит за всем, что творится вокруг, ничего не упуская из виду.
Где-то вдали раздалась дробная трель дятла.
Ходжа оживился, повернув голову на звук.
– Интересно, он свою бабу так же трахает, как клювом букашек долбит? – осведомился он, почесав подмышку. – Прикидываю, сколько раз он кончить может за минуту!
Зажим посмотрел на уголовника как на умалишенного.
– Мне бы твои проблемы, Ходжа, – обронил он. – Ладно. Пора двигать.
– Парни, постойте, – послышался голос Савы.
Зэки обернулись.
Сава, отколов от маленького камня кусок треугольной формы, встал у молодой березы. Приставив осколок к стволу дерева, он, словно молотком, ударил по нему плоской стороной крупного камня, ловко вгоняя острие под кору.
Ходжа и Зажим переглянулись.
– Березовый сок хотя бы очищать не нужно, – вытирая пот со лба, произнес Сава.
Уголовники приблизились к дереву. Из надреза выглянула прозрачная капля. Повисев секунду на осколке камня, она, блеснув на солнце, сорвалась в траву.
Зажим мгновенно приник к березе, жадно раскрыв рот.
– Ешь вода и пей вода, – засмеялся Ходжа. – И срать не будешь никогда! Оказывается, не такой уж ты и валенок, Сава!
Толстый зэк смутился.
– Конечно, самый лучший сок ранней весной, – словно извиняясь, сказал он. – Но… что есть, то есть.
Таким же способом Сава сделал еще одну насечку с другой стороны ствола. Зэк успел лишь присесть перед драгоценным источником влаги, как неожиданно откуда-то издалека донесся мерный шум. И доносился он с воздуха.
Сава застыл на месте. Не прошло и секунды, как его мозг, словно принтер, выкатил лист с одним-единственным словом: «вертолет». Он с надеждой задрал голову.
Шум приближался, уже слышались характерные звуки работающих лопастей винтокрылой машины.
«Плюх-плю-плюх!..»
Зажим, посерев от страха, прижался к березе.
– Тихо, – прохрипел он. – Всем молчать! Глотку перегрызу, если что!!
Ходжа вытер грязной рукой губы, поблескивающие от березового сока.
Вертолет постепенно удалялся, и вскоре все стихло.
– Все, привал окончен, – хмуро проговорил Зажим. – Подъем – и вперед.
Сава с сожалением взглянул на сочившийся из надреза сок – он даже не успел утолить жажду. Обмакнул подушечку толстого пальца в прозрачную дорожку, лизнул. С губ сорвался вздох.
– Шевелись, – бросил Зажим, толкнув его в плечо. Сава вжал голову в плечи и безропотно поднялся на ноги.
Никто из них не заметил, как Нос ухмыльнулся, обнажая обломки почерневших зубов.* * *
Спустя 5 часов
– Слышь, Ходжа!
Зэк, идущий первым, оглянулся. Зажим толкнул Носа, следовавшего за Ходжой.
– Ну?
– А почему тебе такое погоняло дали?
Уголовник осклабился:
– Про Ходжу Насреддина слышал?
– Ясен хрен.
– Ну и вот, – ответил Ходжа и отвернулся, продолжив путь.
Зажим хрипло хохотнул.
– Насреддин, говоришь? Так тот вроде еще тот перец был. Нае…л всех подряд, даже главных беков, падишахов и прочих всяческих фраеров.
– И что? – вяло отозвался Ходжа, словно чувствуя подвох.
– А ты тормоз. И тупишь постоянно.
Ходжа криво усмехнулся. Он не хотел отвечать Зажиму. Этот крепкий, прожженный жизнью зэк напоминал ему гранату с выдернутой чекой, которую сжимали уставшие исцарапанные пальцы. Только рука дрогнет, все, всем кобздец. Вот если бы такое сказал Сава или Нос…
– Ходжа Насреддин был уважаемым пацаном, – продолжал развивать свою мысль Зажим. – И себе на уме. А ты халявщик. Понтов до кучи, а в реале – гулькин хер. Трешься там, где для собственной шкуры теплей.
Ходжа глубоко вздохнул, пытаясь держать себя в руках. Если бы они сейчас сидели в хате в присутствии других зэков, едва ли Зажим позволил бы себе подобный базар. Потому что за каждое слово нужно уметь держать ответ. Но сейчас… сейчас ситуация была несколько иная. А вступать в прямой конфликт с Зажимом, который физически сильнее его, он не осмеливался.
Ходжа исподлобья взглянул на заключенную, которая молча брела рядом с Зажимом. Он нахмурился. Мимолетная тень воспоминаний скользнула где-то в глубине сознания, и он мучительно размышлял, что бы это значило.
И вдруг его передернуло, словно он случайно коснулся оголенного провода во время починки розетки.
Где-то он видел раньше эту бабу. Стопудово.
Вот только где?! И при каких деталях?
Зэк встряхнулся, словно собака, вылезшая из воды на берег.
– Вон еще одна зарубка, – где-то слева, развеивая его воспоминания, проклюнулся голос Савы. – Это, кажется, восьмая по счету.
Зажим недоверчиво оглядел громадную сосну, сплошь покрытую застарело-белесыми потеками смолы.
– Да и пес с ней, с зарубкой, – мрачно произнес он. Он выглядел измотанным. – Мы уже тут целый день крутимся, как хомяки в коробке. И все зря. По кругу, наверное, ходим.
– Нет, – покачал головой Сава и вытянул руку, указывая куда-то поверх деревьев. – Смотрите на солнце. Видите, где закат? Мы идем прямо.
– И что? – повысил голос Зажим. – Кто ответит, что эти зарубки Доктор вообще делал?! Может, тут егерь местный деревья метит?! Или охотники?!!
Сава сконфуженно замолчал.
Ходжа устало сел в траву.
– Зажим, сбавь обороты. У нас че, выбор есть? Хочешь, можем обратно на дорогу вернуться. Там нас ждут, причем с радостью. И напьешься, и наешься до пуза… «А в тюрьме щас ужин… Макароны!» – процитировал он Али-Бабаевича из «Джентльменов удачи».
И без того землистого цвета лицо Зажима