– Он проверяет, живы они или нет.
– А что, если один из них умер?
– Условие поставлено некорректно, его нужно сформулировать иначе. Если хотя бы один из Отворяющих жив, то всё в порядке, но если все Отворяющие адепта мертвы, Источник незамедлительно убивает его.
Не думаю, что кому-то приятно было бы узнать, что его жизнь напрямую зависит от здравия других, пусть даже близких и родных ему людей. Мне стало не по себе при мысли о том, что каждый раз, вызывая Образ, я рисковал быть уничтоженным. Ведь если бы с Даной произошёл несчастный случай…
– Дрянь дело, – мрачно произнёс я. – Чем дальше в лес, тем больше дров.
– Это вовсе не так плохо, – возразила Бренда. – Было бы хуже, если бы Источник не контролировал своих адептов.
– Было бы лучше, если бы Источник контролировал их как-то иначе.
– И как же?
– Ну… Следил бы за состоянием их психики, анализировал их поступки и намерения…
– И отделял зёрна от плевел, – с иронической усмешкой добавила Бренда. – Берёг бы агнцев и уничтожал козлищ. Это же чистой воды антропоморфизм, Артур! Даже если Источник разумен, то вряд ли он разумен по-человечески и вряд ли способен судить о людях по человеческим меркам. Откуда нам известно, что есть в его понимании зёрна, а что – плевела, кто для него является агнцем, а кто – козлищем? Какие у него критерии добра и зла, и существуют ли эти критерии вообще? Если Источник разумен, то он поступает мудро, не пытаясь судить нас. Он лишь устанавливает правила игры, которым мы обязаны следовать неукоснительно, и квинтэссенцию этих правил можно выразить одним чётким императивом – мы должны оставаться людьми.
– Уж больно жестокие эти правила, – заметил я.
– Не нравится, не играй, – ответила Бренда. – Забудь про свой Образ и довольствуйся Формирующими. Впрочем, я уверена, что ты никогда не откажешься от обретённого могущества. Сейчас меня беспокоит другое – шаткость нашего положения. После глупой выходки Даны мы все оказались в зависимости от одного человека – от Дейрдры. Это очень опасная ситуация, и её нужно в экстренном порядке менять.
– Как?
– Элементарно. Каждому из нас следует произвести повторные запечатления, и для пущей верности нам желательно иметь не по одному, а по несколько Отворяющих.
Я содрогнулся от ужаса.
– Бренда! Что ты говоришь?! Ты представляешь, к чему это приведёт?
– Я всё понимаю, Артур, – кивнула сестра. – Но пойми и ты, что альтернативы этому нет.
Я тяжело опустился на траву и прислонился спиной к парапету.
– Ошибаешься, – сказал я. – Альтернатива есть – жить в постоянном страхе перед внезапной смертью.
– Это безумная альтернатива, – ответила Бренда, садясь рядом со мной. – В буквальном смысле безумная – это кратчайший путь к паранойе.
– А то, что ты предлагаешь, чревато шизофренией. Или маниакально-депрессивным психозом. Я ещё не знаю, сколько мне потребуется Отворяющих, чтобы чувствовать себя в относительной безопасности; но точно знаю, сколько женщин нужно для того, чтобы поставить меня на грань сумасшествия. Двоих достаточно – Даны и Дейрдры. А что уж говорить о большем их числе.
Бренда положила одну руку мне на плечо, а другой нежно провела по моей щеке.
– Ты слишком мнителен, братец, вот и всё. Мне бы твои заботы.
Я заглянул в её глаза и увидел там боль и тоску.
– У тебя проблемы с мужчинами, сестричка?
Она отвела взгляд и тихо ответила:
– Да.
– Из-за твоего бывшего мужа?
– Нет, из-за Брендона. Если я ещё раз влюблюсь, он точно сойдёт с ума.
– Но почему? – удивлённо спросил я.
Бренда горько вздохнула.
– Ты мог бы и сам догадаться. Другие – нет, а ты мог бы. Ведь никто, кроме тебя и мамы, не знает, насколько прочные узы связывают меня и Брендона.
Я застонал, мысленно ругая себя за несообразительность, и рывком привлёк к себе Бренду.
– Бедная сестричка! Боже мой, боже мой…
Она заплакала, крепко прижавшись ко мне, а я гладил её по спине, не в силах найти слов утешения, которые, в сущности, были бы бесполезны. Я не мог представить себя на месте Брендона, но я понимал его, также как понимал и всю глубину личной трагедии Бренды. Да, действительно, бог (если он есть) сыграл злую шутку с моими близняшками в ту самую ночь, когда они только были зачаты…
Выплакавшись, Бренда отстранилась от меня и, то и дело всхлипывая, заговорила:
– Вся наша беда в том, что мы слишком ТЕСНО связаны дуг с другом. Конечно, мы можем ослаблять наш контакт до минимума, но только при условии, что держим свои эмоции в узде. Но если… если кто-то из нас…
– Да, я понимаю, – сказал я. – Я помню, что с тобой происходило, когда Брендон оказался в постели с Даной.
– Вот-вот! Я чувствовала то же, что чувствовал и он.
– Но насколько я мог судить, – заметил я, – тебе было хорошо. Ты сама это сказала.
– Да, и в этом наше отличие. Я смирилась с мужской сущностью Брендона и вместе с ним получаю удовольствие от его близости с женщинами. А он… он агрессивен и нетерпим. Всё его естество протестует против моей женственности. Достаточно мне почувствовать влечение к мужчине, как ему становится тошно. И в этом нет его вины – таков он по природе своей. Брендон стопроцентный гетеросексуалист, для него отвратительна сама мысль о близости с мужчиной, и когда я впервые влюбилась… – Сестра ненадолго умолкла, смахнула с ресниц слёзы и продолжила:
– Это было в первый и единственный раз. Тогда я совершенно потеряла голову! Я решила порвать с Брендоном, покинула Царство Света и вышла замуж, но… но… – Её затрясло от нового приступа рыданий.
Я обнял Бренду и ласково сказал:
– Дальше не надо, дорогая. Я знаю, что с вами происходило.
– От кого? От мамы?
– Неважно от кого. Знаю и всё. И теперь я понимаю… – Тут я осёкся.
– Что ты понимаешь?
Я промолчал, боясь ещё больше расстроить сестру. Наконец-то я понял действительную причину столь болезненной реакции Брендона и Бренды, когда речь заходила об отношениях между ними. Я даже не подозревал, как близок был к истине, говоря брату, что на воре шапка горит. Для них обоих кровосмешение было бы благом, решением всех их проблем… если бы оно было возможным. И те слова, которые вырвались у Бренды, когда я водил её к Источнику, и которые так озадачили и встревожили меня, на самом деле относились не ко мне, а к другому её родному брату…
– Бренда, – сказал я после продолжительного молчания. – Здесь что-то не так.
Она высвободилась из моих объятий.
– О чём ты?
– О правилах игры, навязанных нам Источником. Не похоже, чтобы наш прадед следовал им. Если верить Бранвене, единственными Отворяющими короля Артура были его двоюродный брат Мерлин и его сводная сестра Моргауза. Мерлин Амброзий не в счёт, так как он был Отворяющим справа, а вот Моргауза, как известно, умерла задолго до свержения Артура с престола – и без каких-либо фатальных для него последствий. То же самое и с Мерлином – будучи адептом Источника, он благополучно пережил обоих своих Отворяющих, ему даже удалось скрыться от гнева тогдашней Хозяйки, Вивианы.
– Значит, с тех пор правила изменились, – сказала Бренда.
– Но кто их изменил? Сам Источник?
– Возможно.
– Тогда я спрошу у него, зачем он это сделал.
– Как?
– Помнишь, я рассказывал тебе, что когда сражался с Агнцем, на мгновение ощутил присутствие некой личности, обитающей глубоко в недрах Источника?
– Да, помню. – Бренда не на шутку встревожилась. – Неужели ты хочеш ь…
– Хочу, – твёрдо произнёс я. – И сделаю. Я должен знать, что замышляет Источник. Мы все должны это знать. Окажись он самим господом богом, я все равно потребую от него объяснений.
– Это очень опасно, Артур, – попыталась урезонить меня Бренда. – Смертельно опасно. Ведь тогда ты едва не погиб.
– Но не погиб же.
– Да, тебе повезло. Однако не стоит испытывать судьбу дважды.
– И всё-таки я рискну. Отойди-ка в сторону, сестричка. А ещё лучше, возвращайся в материальный мир.
Видя, что моё решение окончательное, Бренда вздохнула и отрицательно покачала головой.
– Никуда я не уйду, Артур. Я останусь здесь и постараюсь помочь тебе. Позволь мне держать с тобой мысленный контакт.
Я немного подумал, затем кивнул.
– Хорошо.
– И ещё одно, – добавила сестра. – Мне кажется, что за последние недели ты так издёргался, что подсознательно желаешь умереть. Поэтому не забывай, что от тебя зависит жизнь Бранвены; не забывай, что у тебя есть дочь; не забывай, что у тебя есть мы с Брендоном, что есть Дейрдра и Дана, и все мы любим тебя.
– Я это знаю, – ответил я и поцеловал Бренду в губы. – Я буду помнить об этом, родная.
Я лёг на траву и устремил взгляд в зелёное небо Безвременья. Надо мной повис Образ Источника, и через него я начал черпать энергию.
Реки, моря, океаны мощи вливались в меня, и я впитывал их, как губка, не останавливаясь на достигнутом. Я чувствовал, как вибрируют мои нервы от нечеловеческого напряжения, я с трудом удерживал под контролем колоссальный заряд энергии – и продолжал, продолжал черпать её из Источника…
– Артур! – крикнула Бренда. – Остановись! Хватит! Довольно!
Я и сам понимал, что это уже слишком, но моя цель была так близка. Я почти что достиг её… И достиг таки!
Физически я продолжал лежать на траве под небом Безвременья, но разум мой блуждал в мрачных глубинах Источника. Меня окружала слепящая тьма.
– Что тебе нужно, живущий? – прозвучал в моей голове безликий, лишённый эмоций голос. – Зачем ты явился сюда, когда ещё не пробил твой час?
– Кто ты? – спросил я.
– Я суть, – последовал ответ.
– Кто-кто?
– Я суть, матрица личности, если угодно – душа умершего адепта, теперь обитающая в Источнике. Когда-нибудь и ты окажешься здесь, а если не поспешишь отсюда убраться, то очень и очень скоро.
Тут я мог бы слукавить и сказать вам, что любопытство превозмогло во мне страх, но буду откровенен – я не отступил немедля только потому, что меня сковал ужас. Я был готов к встрече с кем угодно – только не с мёртвой душой.
– Ты всё ещё здесь? – через пару секунд осведомилась суть.
– Я не уберусь отсюда, пока не получу ответы на волнующие меня вопросы, – набравшись храбрости, заявил я.
– Что тебя волнует?
– Поведение Источника.
– Тогда ты обратился не по адресу. Если осмелишься, подожди. Я вызову нужную тебе суть.
Я осмелился и подождал, несмотря на настойчивые требования Бренды и давящий на меня пресс в триллионы гигатонн. Ждать пришлось не более десяти секунд, но для меня они растянулись в столетия. И всё-таки я дождался.
– Я слушаю тебя, Артур Пендрагон, – прозвучал в моей голове точно такой же голос, хотя он принадлежал другой сути. – О чём ты хочешь спросить меня?
– Прежде всего, кто ты?
– Прежде всего, я суть.
– А кем ты была раньше?
– Я была Хозяйкой Источника, пока Бранвена из Лейнстеров не убила меня.
Признаться, я ожидал подобного ответа.
– Ты Вивиана?
– Нет, меня звали иначе. Когда-то я была Дианой из Сумерек.
В следующий момент я чуть не выпустил из под контроля всю скопившуюся во мне энергию, благо Бренда была начеку и поддержала меня.
– Диана! – вскричал я. – Ты – Диана?!
– Я БЫЛА Дианой. Давным-давно. С тех пор прошла целая вечность, даже больше чем вечность. Но я помню тебя, Артур Пендрагон; смутно, но помню. Нас что-то связывало…
– Диана, родная…
– Да, мы были близки – когда я была Дианой. Но теперь я не Диана, уже давно не Диана. Твоей Дианы не стало, когда она попала в сердцевину Потока Формирующих и потеряла своё тело. Она должна была уйти в небытие, но Источник принял её и сделал своей Хозяйкой. Так появилась я – последняя из истинных Хозяек Источника.
– А как же Бранвена? – Этот вопрос задал не я, через меня его задала Бренда. Сам я почти ничего не соображал; я был растерян, подавлен, оглушён. Я так желал найти Диану, и я нашёл её – но КАКУЮ!..
– Бранвена из Лейнстеров ненастоящая Хозяйка Источника, – ответствовала суть, бывшая Хозяйка и бывшая Диана. – Теперь Источник не нуждается в Хозяйке как таковой, теперь он сам контролирует своих адептов. Моя программа работает безупречно.
– Так это ты ввела новые правила?
– Да, я. А потом я позволила Бранвене убить меня.
– Но почему, Диана…
– Я не Диана, я суть бывшей Хозяйки. Ты получил ответ на волнующий тебя вопрос, Артур Пендрагон, теперь уходи. Твоё присутствие пробуждает во мне Диану, и если это случится, она заберёт тебя к себе. А тебе ещё рано умирать.