Четверг
1
Несмотря на ранний час, Джек был уже в пути, наслаждаясь теплой летней погодой. Слишком хорошее утро, чтобы тратить его на выяснение отношений с толстым выпускником частной школы. Джек еще не решил, как подступиться к мистеру Батлеру, но в любом случае тот от него не уйдет. Сейчас же он направлялся к новому клиенту. Он согласился встретиться с доктором Радзмински на ее территории, потому что ее порекомендовал надежный человек. Ее территория представляла собой диабетическую клинику на Семнадцатой улице между Юнион-сквер и Ирвинг-Плейс, неподалеку от прачечной-автомата.
Войдя внутрь, Джек увидел толпу бедно одетых людей, где смешались представители всех рас и полов. Темнокожая сестра в белом халате, сидящая за стойкой, с первого взгляда определила, что он здесь белая ворона. Нельзя сказать, что Джек был так уж хорошо одет, но его выцветшая фланелевая рубашка, потертые джинсы и стоптанные рыжие ботинки были намного приличнее тех тряпок, что носила здешняя публика.
— Чем я могу помочь? — спросила сестра.
— Я к доктору Радзмински. Она меня ждет.
Порывшись в бумагах на своем столе, сестра выудила желтый листок.
— Да. Вы Джек? Она просила сразу же проводить вас к ней.
Девушка повела его по коридору мимо занавешенных дверей — из-за одной из них доносился запах спирта — и остановилась у небольшого кабинета в торце здания. За столом сидела молодая женщина с короткими темными волосами. Взглянув на вошедших, она улыбнулась. Совсем девчонка — никак не больше двадцати. Какой из нее доктор?
— Вы, должно быть, Джек? — спросила она, поднимаясь и протягивая руку.
— А вы — доктор Радзмински?
— Просто Надя, — поправила она его. — Доктором меня зовут только пациенты.
Открытое лицо, приветливая улыбка, темные блестящие глаза — Джек сразу же почувствовал к девушке симпатию.
— Спасибо, Жасмина, — поблагодарила она сестру.
Та вышла, закрыв за собой дверь. Надя указала на стул, заваленный бумагами.
— Сбросьте их на пол и садитесь.
Из кофеварки, стоящей на полке, девушка налила в пластмассовый стаканчик кофе.
— У нас есть сахар и сухие сливки.
— Два кусочка, пожалуйста.
— Это мой единственный порок, — сообщила она, прихлебывая кофе из огромной черной кружки, на которой большими белыми буквами было написано «НАДЯ». — Пристрастилась в ординатуре.
— Можно спросить?
— Конечно.
— Не обижайтесь, но не слишком ли вы молоды для доктора?
Она понимающе улыбнулась:
— Меня все об этом спрашивают. Да, лицо у меня детское. Большая удача для манекенщицы или актрисы, но для врача, который должен вызывать доверие и уважение, это совсем не подарок. Но уверяю вас, я самый настоящий дипломированный эндокринолог.
— Это что-то связанное с гормонами?
— Совершенно верно. Моя специальность — это железы: щитовидная, паращитовидная, поджелудочная, надпочечник, гипофиз и так далее. Диабет — один из основных объектов эндокринологии, и поэтому я здесь. Но меня, прежде всего, интересуют стероиды.
— Накачка мускулов?
Она опять улыбнулась:
— Анаболики — лишь один из видов стероидов. Есть еще кортизон и эстроген. Помните, что прошептал Дастину Хоффману тот парень из «Выпускника»?
— Конечно. «Пластика».
— Правильно. То же самое я слышала от одного из моих профессоров. Он любил повторять: «За стероидами будущее». Со временем мне стало ясно, что он прав. Я даже провела кое-какие исследования в этой области. Но хватит обо мне. Поговорим о вас. Чем вы так поразили Алисию Клейтон? Она с таким энтузиазмом рекомендовала именно вас.
На этот вопрос Джек отвечать не стал.
— А вы откуда ее знаете?
— По университету. Тогда мы еще не дружили, но обе были отличницами и занимались в группе для продвинутых студентов. После университета она уехала преподавать в колледже, но недавно вернулась, и мы с ней сошлись и часто видимся. Я рассказала ей о своей проблеме, и она дала мне ваш телефон. — Надя нерешительно взглянула на Джека. — Она сказала, что вам можно доверить даже свою жизнь.
Надеюсь, она не вдавалась в подробности, подумал Джек.
— А что, ваша жизнь в опасности?
— Нет. Но она так это сказала... Что же вы все-таки для нее сделали?
— Уверен, Алисия сама посвятит вас во все подробности, если захочет.
— Да в том-то и дело, что она не хочет. Что-то с ней стряслось на прошлое Рождество — вот все, что я знаю, — улыбнулась Надя. — Еще она говорила, что вы не из болтливых, и теперь я вижу, что это правда.
Беседовать с Надей было приятно, но Джеку не терпелось перейти к сути дела.
— Чем же я могу быть вам полезен?
— Это касается моего шефа.
Только не сексуальные домогательства, подумал Джек. С откровенным хамом он еще может справиться, но всякие косвенные намеки и провокационное поведение — дело слишком скользкое.
— Это ваш главный врач?
— Нет. Клиника открыта при больнице, и я работаю здесь на общественных началах.
— Колете больным инсулин?
— Нет. Этим занимаются сестры. Я заполняю карты, определяю, насколько повреждены органы, назначаю лечение. Здесь лечатся в основном бродяги. Представьте, каково приходится бездомному диабетику, — негде хранить инсулин, невозможно контролировать уровень сахара в крови, нет денег на одноразовые шприцы.
Да, несладко, подумал Джек. Теперь он понял, что объединяет этих двух женщин. Алисия руководила детской клиникой для больных СПИДом в Сент-Винсенте, всего в нескольких кварталах отсюда.
— Моя основная работа — я получила ее всего две недели назад — в фармацевтической компании «ГЭМ-Фарма». Слышали о такой?
Джек покачал головой. «Мерк» и «Пфайзер» — этих он знал, но какая-то ГЭМ...
— Это небольшая компания, — продолжала Надя. — Они занимаются производством и продажей самых распространенных лекарств — антибиотиков, таблеток от давления — в общем, всего того, что есть в любой домашней аптечке. Но в отличие от большинства подобных компаний они пытаются вести самостоятельные исследования, правда в небольшом объеме. Для этого меня и взяли.
— Не прошло и двух недель, а шеф уже донимает вас?
— Нет, кто-то донимает его. Во всяком случае, мне так кажется.
Слава богу, подумал Джек. Никаких сексуальных игр.
— А отчего вам так кажется?
— Я видела, как он спорил с каким-то человеком в офисе компании. Они стояли далеко, и я не слышала, о чем идет речь, но тот человек в бешенстве толкнул шефа и выскочил вон.
— Это был работник фирмы?
— Нет, но его лицо показалось мне знакомым. Потом я весь день пыталась вспомнить, кто это, и, наконец, меня осенило. Милош Драгович!
Так-так-так, подумал Джек. Совсем недавно к нему обратился еще один пострадавший от Драговича. Два клиента интересуются Драговичем почти одновременно. Популярная личность.
Надя внимательно посмотрела на Джека. Она по-своему истолковала его молчание.
— Не может быть, чтобы вы о нем не слышали.
— Да нет, слышал. Кто же не знает пройдоху серба?
Именно так окрестила Милоша Драговича газета «Пост» пару лет назад. И он вполне соответствовал прозвищу. Ему неоднократно предъявлялись обвинения в незаконной торговле оружием, вымогательстве, сводничестве и даже в убийстве, но он всякий раз выходил сухим из воды. Одетый с иголочки завсегдатай закрытых ресторанов и модных ночных клубов, где он был на дружеской ноге со всеми знаменитостями, Милош Драгович стал новым Джоном Готти, сменив этого мафиозного франта на городской ярмарке шика.
— Вы уверены, что это был он? — спросил Джек.
— Абсолютно. Я нашла старый номер «Нью-Йорка» с его фотографией на обложке. Милош Драгович — его ни с кем не спутаешь.
— И он напрягает вашего босса. Как вы думаете, почему?
— Именно это я и хотела бы узнать.
— Ну, раз ваш босс работает в фармацевтической компании...
— Он один из ее владельцев.
— Не надо большого ума, чтобы догадаться, что здесь попахивает криминалом. Почему бы вам не сообщить в полицию, что пройдоха серб наехал на вашего шефа?
— У Драговича может быть на него компромат, что-то такое, что он использует для шантажа. Возможно, он уже втянул беднягу в какое-то темное дело. Мне бы не хотелось, чтобы он как-то пострадал или угодил за решетку.
Джек заметил, что, когда Надя говорит о своем шефе, с которым не проработала и месяца, голос у нее как-то меняется, а в глазах появляется особый блеск. Возможно, их связывает не только работа.
— И кто же он, этот ваш шеф, о котором вы так печетесь?
Надя в нерешительности закусила верхнюю губу и пожала плечами:
— Черт, если я уже столько вам выложила, нет смысла скрывать его имя. Это доктор Люк Монне.
— Тезка известною художника?
— Произносится так же, но пишется с двумя "н".
Ну вот, подумала Надя, я все и выболтала. Только бы потом не пожалеть.
Меньше всего на свете Надя хотела бы, чтобы у доктора Монне начались неприятности. Поэтому она и обратилась к Наладчику Джеку.
Спокойно, приказала она себе. Алисия сказала, что этому человеку можно доверять. А доверие Алисии Клейтон не так-то легко заслужить.
После восторженного отзыва Алисии она ожидала увидеть внушительного вида мужчину, высокого и атлетически сложенного. Но человек, потягивающий кофе за ее столом, не представлял собой ничего особенного — тридцать с небольшим, приятная, но совсем не впечатляющая внешность, темные волосы, карие глаза, непринужденные манеры. Одет как сотни мужчин, которых она ежедневно встречает на улице. В общем, полная заурядность.
Человек, которому я доверяю свою жизнь, должен быть похож на Клинта Иствуда или Арнольда Шварценеггера, подумала Надя. А не на героев Кевина Костнера, молодых и неприметных.
Но потом она вспомнила слова Алисии: «Пусть тебя не вводит в заблуждение его скромная внешность — кусается он гораздо лучше, чем лает».
— Сдается мне, он для вас не просто шеф, — заметил Джек.
Надю задела бесцеремонность этого замечания. Неужели так заметно? Она небрежно пожала плечами:
— Мы давно знакомы. Он преподавал у нас на медицинском факультете.
— Тот самый профессор, который говорил, что за стероидами будущее?
Она кивнула, с удовольствием отметив, что от него ничего не ускользает.
— Это благодаря ему я стала заниматься эндокринологией.
Джек внимательно посмотрел на нее, как бы говоря: «Давай, давай, рассказывай... Я-то знаю, что дело тут совсем в другом».
Да, действительно. Дело в другом. Но Надя вовсе не собиралась рассказывать незнакомому человеку, как отчаянно влюбилась она в Люка Монне, когда училась в университете. В его темные вьющиеся волосы, черные сияющие глаза, тонкие черты лица, стройную фигуру, но более всего в его манеры. Его аристократические повадки и чуть заметный французский акцент прямо-таки источали аромат европейской культуры. Надя так увлеклась им, что стала строить планы соблазнения. Она припомнила одну из своих прежних фантазий...
Она входит в его кабинет и запирает за собой дверь. Надя трезво оценивала свою внешность — далеко не фотомодель, но и не урод. Она не раз ловила на себе взгляды доктора Монне, и потому план ее не казался столь уж нереальным. На ней блузка в обтяжку и мини-юбка, открывающая пупок. Она просит объяснить взаимосвязь между уровнем гормонов и сексуальным влечением. Обойдя вокруг стола, она становится рядом с доктором, чуть задевая его бедром. Если он продолжает возиться со своими молекулярными структурами и не понимает намека, она просто берет его руку и кладет ее между своих голых ног. Кровь у них закипает, они срывают друг с друга одежду, и он овладевает ею прямо на своем столе, демонстрируя незаурядные познания в искусстве любви, которыми так славятся французы.
Но все оставалось на уровне фантазий, пока однажды, в конце семестра...
Надя заерзала на стуле, чтобы унять томительное ощущение внизу живота. Даг Глисон — вот кто сейчас герой ее романа.
— Чем же вы ему так обязаны, что решили играть роль ангела-хранителя?
— Я вовсе не Кертис Слива. Но когда человека, который определил мой жизненный выбор и дал первую в жизни работу, втягивают во что-то незаконное, я не могу молчать.
— А почему вы думаете, что его втягивают против воли? — поинтересовался Джек.
— Да полно вам. Если известный мошенник в прямом смысле толкает его на моих глазах, я вынуждена предположить, что он толкает его на что-то сомнительное и в переносном.