Проснувшись на следующий день, Хачмен с удовлетворением отметил особое, цвета меда, солнечное сияние, какое, он был уверен, можно увидеть только по утрам в выходной. Сегодня он наметил отправить письма, предназначенные для самых отдаленных уголков планеты. Он решил разделить их на небольшие стопки и опустить в разных почтовых ящиках, расположенных как можно дальше друг от друга. Сколько можно объехать за день? Почти всю юго-восточную часть страны.
Хачмен выбрался из постели и заглянул в смежную спальню. Викки спала под сплетением теней от задвинутых штор. Он быстро принял душ, оделся, сложил конверты в кейс и отнес его в машину. Перед уходом он заглянул в комнату Дэвида и, остановившись на пороге, долго вглядывался в спящего мальчишку.
С утра движение на дороге было не очень сильное, и Хачмен решил первую часть конвертов отправить в Бате. В том случае, если начнется подробное расследование, у спецслужб уже будет определенное начальное количество данных: место и время отправки писем, и меньше всего Хачмену хотелось оставить ясный след, начинающийся в Кримчерче. Он вел машину быстро, предельно сосредоточившись на дороге, и едва замечал звуки, доносящиеся из радиоприемника, пока не переда ли сообщение о сборе пожертвований для недавно учрежденной организации помощи пострадавшему от атомного взрыва городу. Председатель организации публично заявил о своих подозрениях относительно того, что часть пожертвований переводится различными правительственными ведомствами в другие фонды Хачмен решил, что председатель просто страдает от обычной для организаторов благотворительных сборов мнительности, но тут до него дошло, что и он для реализации своего замысла полагается на почтовое ведомство Ее Величества.
От тревожных мыслей у Хачмена выступил холодный пот на лбу. В его чемодане лежало несколько писем, адресованных в Советский Союз: государственным деятелям, ученым, редакторам научных журналов. Но что будет, если вся почта, адресованная в эту страну, подвергнется проверке? Все знают, что существуют способы, позволяющие делать это, даже не вскрывая конвертов. Он ослабил давление на педаль акселератора и попытался представить, к чему это приведет. Во-первых, охота на него начнется гораздо раньше, чем он предполагал. Во-вторых, и это гораздо важнее, ни одно письмо, направленное в Россию, не попадет к адресатам. А весь его план в том и заключался, чтобы все державы, имеющие ядерное оружие, были одновременно предупреждены о том, что случится 10 ноября.
Если лишь одна сторона получит известие, его “антиоружие” автоматически превратится в оружие.
Продолжая двигаться по шоссе, Хачмен вдруг неожиданно смутно вспомнил женское лицо. Кажется Эндри Найт… Несколько раз он видел ее издалека в институте. Так же неожиданно в памяти всплыл отрывок из “Университетского бюллетеня новостей”: она едет в Москву на семинар по ДНК.
Он попытался восстановить в памяти дату отъезда делегации, но вспомнил лишь, что группа отбывает буквально на днях. Или уже отбыла?
Хачмен прибавил скорость и через пять минут уже был на окраине Олдершота. Миновав аккуратные ряды армейских зданий, растянувшихся по обе стороны дороги на несколько миль, он остановился у телефонной будки и разыскал по справочнику адрес и телефонный номер Эндри Найт. Он записал их на листке бумаги, затем позвонил.
— Эндри Найт слушает. — Она сняла трубку быстро, еще до конца первого гудка, и Хачмен невольно вздрогнул.
— Добрый день, мисс Найт. — Он поискал нужные слова и продолжил: — Не уверен, что вы меня помните. Я Лукас Хачмен. Мы учились вместе…
— Лукас Хачмен! — Голос звучал удивленно, но в нем чувствовались какие-то сердечные нотки. — Конечно, помню. Я видела тебя несколько раз в университете, но ты не подошел.
— Я не был уверен, что меня помнят. — Хачмен почувствовал, как краснеет, и внезапно с удивлением осознал, что они разговаривают словно близко знакомые люди. — Я всегда теряюсь в таких случаях.
— В самом деле? Тогда зачем же ты звонишь?
— Я думал… — Хачмен замялся. — Я знаю, что на слишком многое рассчитываю так сразу, но не могла бы ты оказать мне небольшую услугу?
— Надеюсь, что смогу, но должна предупредить: завтра я улетаю в Москву и вернусь только через три недели.
— Именно поэтому я и позвонил. Мне надо отправить редактору “Советской науки” статью по микроволновым излучениям. Я мог бы послать ее почтой, но выглядит вся эта математика несколько жутко, и будет столько бюрократических задержек — цензура и все такое, — что потребуется, наверное, несколько месяцев…
— Ты хочешь, чтобы я доставила ее лично? Что-то вроде трансъевропейского курьера? — Эндри рассмеялась, и Хачмен понял, что главное сделано.
— Да нет, зачем же. Я подпишу конверт, и его просто нужно будет бросить там в почтовый ящик.
— Хорошо, но есть одна трудность.
— Какая? — Хачмен постарался не выдать волнения голосом.
— У меня нет этого конверта. Как я его получу?
— О, это несложно. Я могу подъехать сегодня.
— Вообще-то я тут вся в сборах, но к вечеру буду свободна.
— Отлично. Где мы?…
— Где ты обычно встречаешься с женщинами?
Хачмен чуть было не сказал, что он обычно не встречается с женщинами, но вовремя остановился.
— Как насчет “Погребка” в Кемберне? Может быть, мы поужинаем?
— Замечательно. В восемь часов?
— В восемь. — Хачмен повесил трубку и вышел на залитую солнцем улицу, чувствуя себя так, словно он проглотил несколько стопок джина на голодный желудок. Секунду он разглядывал незнакомые дома, потом вспомнил, что впереди у него путешествие по южным графствам.
К западу от Олдершота он свернул с дороги на Бат и заехал в Солсбери, где и отправил первую партию конвертов. И, только вернувшись в Кримчерч, он понял, что означают эти конверты, доверенные почте Ее Величества. До сих пор у него был выбор, была возможность вернуться к нормальной жизни.
Теперь же первый шаг сделан, и пути назад нет.
Эндри Найт вошла в бар неторопливой походкой и проследовала через весь зал к столику Хачмена.
— Рад тебя видеть, — произнес он быстро.
— Привет, Лукас. Это место напоминает мне молодость. Помнишь бар “Вьючная лошадь”?
Хачмен улыбнулся в ответ. Еще в студенческие годы ему случалось приглашать во “Вьючную лошадь” девушек. Примерно в то время он и познакомился с Викки. Должно быть, и Эндри Найт когда то была там вместе с ним.
Хачмен достал из кармана пиджака конверт и передал ей.
— Адрес я уже написал, надо будет только наклеить там марку. Не возражаешь?
— Не возражаю. — Она, не глядя, опустила белый прямоугольник в сумку. То, что она приняла конверт без раздумий, обрадовало Хачмена, но он тут же начал беспокоиться, что при таком небрежном отношении она может его просто забыть.
— Это не вопрос жизни и смерти, но для меня важно, чтобы статья была доставлена быстро.
— Не беспокойся, Лукас. Я все сделаю.
Они выпили несколько коктейлей, потом поужинали, после чего Лукас отвез ее домой. Ее квартира находилась на последнем этаже четырехэтажного здания. Как только машина затормозила на усыпанной гравием площадке перед подъездом, Эндри вышла и пошла к двери, на ходу доставая из сумочки ключи.
— Зайдешь, Лукас? — спросила она просто.
…Когда Хачмен вернулся домой, Викки еще не спала. На ней была старая удобная домашняя юбка, и это означало, что она провела вечер дома и за время его отсутствия у нее не было гостей. Она сидела перед телевизором, и, как всегда, ручка регулировки цвета была вывернута слишком далеко, из-за чего изображение на экране расплывалось. Хачмен подрегулировал цвет и молча сел в кресло.
— Где ты пропадал весь вечер, Лукас?
— Пил, — ответил он, ожидая, что так или иначе она начнет его опровергать, но Викки лишь сказала:
— Тебе не следует много пить.
— Это полезнее, чем кое-что другое.
Она повернулась к нему и произнесла неуверенно:
— У меня создается впечатление, что… все это действительно задело тебя, Лукас, и меня это удивляет. Раз ее ты не понимал, чем все может для тебя кончиться?
Хачмен взглянул на жену. Такой вот, в знакомой домашней одежде, она всегда нравилась ему. Выражение ее лица, красивого и спокойного в приглушенном свете оранжевого абажура, казалось, еще сохраняло силу своего воздействия на него. Потом он подумал о первой партии конвертов, уже рассортированных, разделенных и вылетевших на первый этап своего путешествия, от куда их нельзя вернуть.
— Иди к черту, — пробормотал он, выходя из комнаты.
На следующее утро Хачмен направился в Мейдстон и отправил оттуда еще одну партию конвертов. Погода стояла солнечная и относительно теплая. Вернувшись домой, он обнаружил, что Викки и Дэвид только-только сели завтракать. Сын пытался одновременно есть кашу и делать домашнее задание по арифметике.
— Почему ты готовишь уроки в воскресенье? — спросил Хачмен.
Дэвид пожал плечами.
— Учительница меня ненавидит.
— Это неправда, Дэвид, — вступилась Викки.
— А почему она задает мне примеров больше, чем другим?
Хачмен молча взял тетрадку, карандаш, быстро набросал ответы к оставшимся примерам и отдал Дэвиду.
— Спасибо, пап! — Дэвид взглянул на него восхищенно и с радостным воплем выскочил из кухни.
— Почему ты это сделал? — Викки налила из кофейника еще одну чашку и подвинула ее Хачмену через стол. — Ты всегда говорил, что в такой помощи нет ни какого смысла.
— Тогда мне казалось, что мы бессмертны.
— В смысле?
— Возможно, времени для того, чтобы делать все правильно, осталось не так уж много.
В этот момент зазвонил телефон Хачмен торопливо прошел в холл и снял трубку, оборвав гудок посередине.
— Слушаю.
— Доброе утро, Лукас. — Женский голос, казалось, доносился из другого мира. С большим трудом он догадался, что говорила Эндри Найт.
— Привет, — ответил он неуверенно. — Я думал, что к этому времени ты уже будешь в аэропорту.
— Так и было запланировано, но меня перевели на другой рейс.
— Жаль. — Хачмен пытался понять, зачем она звонит.
— Лукас, я хотела бы тебя сегодня увидеть. Ты можешь приехать сейчас?
— Извини, — произнес он холодно, — но я не вижу…
— Это насчет конверта, который ты мне передал.
— Да? — внезапно ему стало трудно дышать.
— Я его вскрыла.
— Что?!
— Я подумала: мне следует знать, что я повезу в Москву. Если статья предназначалась для публикации…
Хачмен сделал глубокий вздох.
— И что ты думаешь о моем маленьком розыгрыше?
— Я бы не назвала это так. Совсем нет, Лукас. Я показала бумаги своему другу, и ему тоже не было смешно.
— Ты не имела права. — Лукас сделал слабую попытку произнести это с угрозой.
— А ты не имел права вовлекать меня в такое. Наверное, тебе следует приехать сюда, чтобы все обсудить.
— Разумеется. — Он бросил трубку и заглянул на кухню. — Что-то случилось на испытаниях “Джека и Джилл”. Мне надо уехать на часок.
Викки встревожилась.
— В воскресенье? Что-то серьезное?
— Не очень, просто срочное. Через час вернусь.
— Хорошо, Лукас — Она улыбнулась настолько виновато, что у него защемило в груди. — Нам надо будет сесть и спокойно обо всем поговорить.
— Я знаю. — С этими словами Хачмен вышел из дома и пошел к машине. Когда он подъехал к дому Эндри, здание показалось ему совершенно незнакомым в желтых солнечных лучах. Хачмен поднялся на последний этаж и надавил кнопку звонка. Дверь открылась почти сразу. С мрачным выражением на неподвижном лице Эндри отошла в сторону и пропустила его в квартиру.
— Послушай, Эндри, — сказал он, — давай разберемся с этим делом побыстрее. Ты отдаешь мне конверт, и мы обо всем забываем.
— Я хочу познакомить тебя с Обри Велландом, — произнесла она натянуто.
— Доброе утро, мистер Хачмен. — Крепкого вида молодой человек в очках, с квадратной челюстью и комплекцией играющего в регби школьного учителя появился из кухни.
— Мне некогда вести беседы. Я хочу получить бумаги, которые мне принадлежат.
Велланд, казалось, обдумал сказанное, потом произнес:
— Мисс Найт сказала мне, что вы обладаете профессиональными знаниями математики с уклоном в ядерную физику.
Хачмен взглянул на Эндри, та ответила ему безвольным взглядом, и он понял, что, настаивая на своих правах, ничего не добьется.
— Совершенно верно. Послушайте, я признаю, что задумал совершенно детский розыгрыш, и теперь понимаю, как все это глупо. Может, мы…
— Я сам математик, — прервал его Велланд. — Конечно, не вашего класса, но, думаю, в состоянии оценить истинное творчество.
— Если это так, вы должны были заметить ошибку. — У Хачмена мелькнула новая идея, — Там, где я преобразовывал функцию Лежандра. Не заметили?
— Нет.
Но тем не менее Велланд поколебался в своей уверенности. Он сунул руку во внутренний карман пиджака, потом передумал, но Хачмен успел разглядеть белый уголок своего конверта.
— Вам придется меня убедить в этом, — произнес Велланд.
Хачмен пожал плечами.
— Хорошо, давайте разбираться. Где бумаги?
— Бумаги останутся у меня, — отрезал Велланд.
Хачмен сделал вид, что отворачивается, потом внезапно бросился на Велланда, левой рукой распахнул его пиджак, правой выхватил из кармана конверт. Велланд вскрикнул от неожиданности и схватил его за запястья. Хачмен изо всех сил напряг мускулы и почувствовал, что хватка противника слабеет. Конверт спланировал на пол. Велланд зарычал, пытаясь оттащить Хачмена дальше от конверта, и они закружились по комнате в каком-то гротескном вальсе. Край низкого кофейного столика уперся Хачмену под колени, и, чтобы не упасть, он встал на него ногами, подтащив за собой Велланда. Тот поднял колено, и Хачмен, пытаясь защититься, толкнул его в сторону. Слишком поздно он понял, что они находятся близко к окну. Стекло взорвалось осколками, и внезапно в комнату ворвался холодный ноябрьский воздух. Кружевную штору швырнуло Хачмену в лицо, когда он наклонился и выглянул на улицу через острые обломки стекла. Внизу бежали люди, где-то кричала женщина, и Хачмен сразу понял почему.
Велланд упал прямо на ограду из кованого железа, и даже с высоты четвертого этажа было ясно, что он мертв.
Инспектор Кромби-Карсон выглядел человеком, который едва ли делает скидки на человеческие слабости, свои или чьи-нибудь еще. На его маленьком лице глаза и губы, казалось, еще от рождения сдвинулись к носу, а все промежутки кожи между ними исчезли. Но среди этого нагромождения черт каким-то образом находили себе место еще роговые очки, песочного цвета усы и одна большая бородавка.
— Все это чертовски неубедительно, — произнес он по-военному отрывисто, с нескрываемой враждебностью глядя на Хачмена. — Вы выехали из дома в воскресенье, приехали сюда из Кримчерча и зашли к мисс Найт, чтобы вместе выпить?
— Совершенно верно. — Хачмен почувствовал себя совсем отвратительно, когда заметил в толпе внизу съемочную группу с телевидения. — Мы знакомы еще со студенческих дней.
— И ваша жена не имеет ничего против подобных поездок?
— Э-э… Моя жена не знает, где я. — Хачмен изогнул губы в подобие улыбки и попытался не думать о Викки. — Я сказал ей, что собираюсь на часок на работу.
— Понятно. — Кромби-Карсон взглянул на Хачмена с отвращением. С самого начала допроса он не делал попыток прикинуться “таким же человеком, как и ты, только в форме”, что делают очень многие полицейские, чтобы облегчить отношения с допрашиваемым. Он делал свою работу, за которую, он полагал, его должны ненавидеть, и был более чем готов ненавидеть в ответ.
— Как вы отнеслись к тому, что мистер Велланд был уже здесь, когда вы прибыли?
— Я не возражал. Что он здесь, я знал еще до того, как выехал из дома. Я же сказал, что заехал выпить и поболтать.
— Но сказали жене, что едете на работу?
— Ситуация дома слишком сложная. Моя жена порой… беспричинно ревнива.