***
Из-за ушиба Татьяна разрешает мне пропустить спарринг, но вместо этого в альтернативу даёт задание Нине потренировать со мной удары ногами. У нас в распоряжении перчатки, которые Татьяна обозвала боксёрскими лапами, и полчаса. Потом она проверит мой результат.
— Слышала, ты устроила спектакль в кабинете у капитана, — говорит Нина. Она поднимает лапу на уровень своего живота и переворачивает её вниз. — Удар носком.
— Кто тебе сказал? — я осторожно бью по лапе, боясь причинить Нине дискомфорт.
— Стены тонкие. И бей сильнее, а то с таким ударом тебе разве что балет танцевать.
Учитывая обстоятельства, я принимаю Нинины слова как оскорбление. Ей явно лучше видно — слабая я или нет. Уж кто, а она точно не будет делать мне поблажки только потому, что я чья-то там дочь.
— Так что? — произносит она спустя какое-то время. — Семья воссоединена? Уже заказала ему кружку с надписью: «Самый лучший в мире папа»?
Замахиваюсь и бью со всей силой. Руки Нины чуть вздрагивают — она явно не ожидает такого энтузиазма. Вижу, как тут же напрягаются её мышцы.
— Приму это за «нет».
Качаю головой между ударами. Нина рефлекторно повторяет это движение за мной.
— Ты уж извини, что сегодня так вышло. — Её громкий голос заглушает очередной удар моего носка о кожаную поверхность лапы. — С машиной, с наручниками, с твоим папаней. Но нам правда нельзя было говорить тебе.
— Проехали, — сквозь зубы произношу я.
— Уверена? Если ты останешься с нами, не очень хочется проснуться в одно прекрасное утро с ножом, представленным к горлу.
Я меняю ногу. Левая слабее, ей нужно больше времени для тренировки.
— Не собираюсь я тебя убивать. Ты не виновата в том, что Дмитрий — трус.
— Может, не всё так просто? Вдруг у него были свои веские причины уйти?
Я останавливаюсь.
— Твои родители в разводе?
— Нет.
— Тогда ты не знаешь, о чём говоришь.
Больше Нина вопросов не задаёт. Оставшееся время мы тренируемся молча, и хотя мне немного не по себе от того, что Нина могла на меня обидеться, вида я не подаю. Как только истекает положенное время, к нам подходит Татьяна. Она забирает у Нины лапы, надевает их сама и просит меня произвести девять ударов: два на быстроту реакции, где она поднимает лапу в воздух, а мне нужно незамедлительно нанести удар, два на силу, где я должна бить во всю имеющуюся мощь, и пять на выносливость, где я должна нанести одинаковые удары раз за разом, не возвращая стопу на пол.
У Татьяны непроницаемое лицо и в процессе, и когда я уже заканчиваю. Поэтому мне сложно сказать, довольна она или нет.
— Кажется, мы нашли твою сильную сторону, — говорит она, снимая лапы.
— Какую?
— Гнев. Неплохо для новичка, Слава. Неплохо. Конечно, могло бы быть и лучше, если бы ты ещё при этом хоть моментами включала голову.
Я поджимаю губы и киваю. Наверное, стоит засчитать это за похвалу. С огромным натягом, но всё-таки.
— Что теперь?
— Смотря, как твоя рука, — отвечает Татьяна.
— В порядке, — вру я.
На самом деле, рука страшно ноет. Мазь дала лишь временно облегчение.
— Тебе нужен отдых, — Татьяна отдаёт Нине лапы и просит, чтобы та убрала их на место. — Но я не люблю бездельников, поэтому можешь пока присоединиться к тем малахольным на полу. — Я оборачиваюсь, прослеживая за поднятой рукой. — Они занимаются йогой. Господи, клянусь чем угодно, что в день, когда поза прогибающейся кошки спасёт им жизнь, я к чёрту отсюда уволюсь.
Прыскаю, а сама задумываюсь. Отдых бы не помешал, но я знаю, что не время. Конечно, решение здесь принимаю только я: стать стражем или уйти, — но мне необходимо показать всем вокруг, что я больше, чем просто человек, которому повезло родиться в нужной семье. Мне хочется остаться, и именно поэтому я не должна позволять себе останавливаться.
Поэтому я отрицательно качаю головой.
— Хочу в имитационную комнату.
Татьяна прищуривается.
— Редко кто изъявляет подобное желание, — осторожно произносит она. Подходит ближе, касается ладонью моего лба. — Жара нет. Может, ты не только рукой об машину била?
— Я хочу в имитационную комнату, — чётко повторяю я.
Татьяна едва улыбается.
— Ладно, — соглашается она. — Только сделай мне одолжение — попроси у Аниты что-то серьёзнее, чем нож и пистолет.
Я молча киваю и иду к двери. Прежде чем открыть её и выйти в коридор, оборачиваюсь, потому что чувствую на себе чей-то взгляд, но не нахожу никого, кто бы мог отвлечься от своей тренировки: Бен молотит подвешенную боксёрскую грушу, Нина прыгает на скакалке спиной ко мне, Лиза борется на ножах (тех, которыми невозможно ранить) с парнем в солнцезащитных очках. Татьяна, уже давно потеряв неожиданно вспыхнувший к моей персоне интерес, сейчас стоит над одним из защитников и что-то объясняет ему на повышенных тонах.
Хватаюсь за ручку, толкаю дверь от себя. Когда она закрывается за моей спиной, повисает тишина. Я смотрю на свою перебинтованную руку, поднимаю глаза на выключенную табличку «Не входить! Идут учения!» и вдруг у меня срывает крышу. Я разворачиваюсь, упираюсь лбом в дверь и дышу так тяжело, что сводит лёгкие.
Интересно, именно это чувствует Даня, когда забывает дома свой ингалятор?
— Слава?
Мне не пошевелиться. Каждая мышца в теле — свинец. Я понимаю, что это Анита, и что она сейчас стоит где-то за моей спиной, но не могу повернуться. В голове тараканами копошатся мысли о том, насколько сильно мне нужно выложиться, чтобы хоть немного приблизиться к уровню хранителей, миротворцев или защитников, а также как усердно мне придётся работать потом, чтобы стать одной из них.
Именно мысли подводят меня к правильному диагнозу.
Это страх. Паническая атака, чёрт бы её побрал.
С трудом, но разворачиваюсь, теперь прижимаясь к двери спиной. Глаза Аниты за очками просто огромны. Неужели, я выгляжу настолько паршиво?
— Что случилось? Ты в порядке?
Мой ответ уже не имеет значения — она наверняка видит его в моём побелевшем лице, в дрожащих руках, в испарине на лбу. И всё же я произношу это. Собираю последние остатки достоинства и выкидываю их Аните под ноги:
— Нет. Я не в порядке. Совсем.
***
Смутно помню, что произошло за последние десять минут, и всё же сейчас мне ужасно стыдно за слабость, свидетелем которой стал посторонний человек. И хотя Анита не выглядит так, словно собирается использовать увиденное против меня, я всё равно жалею, что не осталась в тренировочном зале по совету Татьяны.
Сижу на полу в небольшой лаборантской, прилегающей к имитационной комнате. Зажимаю между ладонями полупустую бутылку воды. Анита сидит спиной ко мне за столом, представляющим из себя один большой механизм с многочисленными кнопочками, рычажками и маленькими экранами. Ещё один большой дисплей висит точно над столом.
Анита занимается своими делами, но я замечаю, как она иногда поворачивается вполоборота и косо на меня смотрит.
— Ты не переживай, — вдруг произносит она, когда я совсем не ожидаю и уже снова успеваю задуматься. — Я никому не скажу. Обещаю.
— Спасибо, — произношу я.
Это моё первое слово с той секунды, как я перестала задыхаться, поэтому голос немного хриплый. Открываю бутылку и одним большим глотком допиваю остатки.
— Не расскажешь, что случилось? — Анита поворачивается на стуле. У него нет спинки, из-за этого Анита немного сутулится. — Ты, конечно, пыталась что-то объяснить пару минут назад, но я ничего не поняла. В основном потому, что ты задыхалась.
Я провожу ладонями по лицу. Щёки горят.
— Тяжёлый был день, — бурчу я себе в пальцы то, что некоторое время назад в медкорпусе сказала Марте.
— Ясно.
Анита встаёт со стула. Я ожидаю, что сейчас она подойдёт ко мне и сделает попытку обнять, но вместо этого Анита лезет в сумку, висящую на вешалке.
— У меня для таких дней есть вот это, — она достаёт из сумки шоколадный батончик. — Диатез? Диабет? Аллергия?
— Неа.
— Вот и отлично, — кивает Анита и бросает мне батончик.
Тот ударяется в стену совсем рядом с моей головой.
— Прости. — Анита достаёт ещё один такой же для себя. — Слышала, ты сегодня ездила с ребятами на поиски портала, — говорит она, снова опускаясь на стул. — Ну и как? Удачно в этот раз?
— Бен сказал, что да, — вспоминаю я. — Нашли. Исследовали… — я привстаю. — Погоди, в этот раз?
— Около года назад было что-то похожее, — говорит Анита.
Она поворачивается ко мне спиной и начинает щёлкать кнопки на приборной панели. Я окончательно поднимаюсь на ноги и иду к ней. Передо мной на множестве маленьких экранов отражаются какие-то цифры, бегущие строки, неизвестные мне коды и пароли. Поднимаю глаза на большой экран. Там библиотека с кучей папок, привязанных к одной корневой, имеющей вместо названия аббревиатуру АПО.
— Автоматизированное программное обеспечение, — без вопроса поясняет Анита. Она бьёт по маленькому экрану пальцем, и на большом открывается папка с именем «Аутентификация». — В этом каталоге фиксируются все проверки подлинности проходящих через портал видов. Но это работает только на главный портал.
— Что значит проверка подлинности?
— Портал считывает генетический код каждого пришедшего или покинувшего Старый мост, будь то человек или любая другая форма жизни. А код автоматически передаётся на наш жёсткий диск.
— Как?
— Тебе научным языком или так, чтобы было понятнее?
— Второе.
— Тогда, считай, что это работает как магический «вай-фай», — улыбаясь, произносит Анита.
Я присвистываю. Это совсем не укладывается в голове. Пытаюсь представить, как всё это происходит с точки зрения науки, но моих знаний явно недостаточно. К тому же, наверное, пора бы запомнить, что искать логическое объяснение чему-то магическому нет смысла.
— Что дальше?
— А дальше наша совершенно человеческая и немного допотопная камера фотографирует проходящего. Так мы получаем и код, и портрет.
Анита тыкает на первый попавшийся файл. В нём две привязки, делящие экран пополам: с одной стороны картинка генетического кода в нескольких вариациях, а с другой — чёрно-белое фото отвратительного качества.
Но именно оно помогает мне понять, что главный портал находится на том самом единственном оставшемся куске моста.
— Это же Тай! — восклицаю я, когда Анита увеличивает фото. — Мы виделись с ним, когда Дмитрий водил меня к камерам.
— Дмитрий водил тебя вниз? — теперь очередь Аниты делать удивлённое лицо.
— В мой первый день. Самый первый, — уточняю я. — До вводного курса. Ему нужно было выпустить одну лисицу.
Анита с пониманием кивает, закрывает профайл Тая и открывает папку без имени.
— Отчёты обо всех сбоях в системе мы храним тут, — говорит она. — Их немного. В течение моей службы было только два: сегодняшний и тот, первый.
Файл, датированный десятью месяцами ранее, открывается на большом экране в несколько окошек. Каждый несёт свою информацию. Я переключаю внимание на то, где большими буквами написано «РАПОРТ», а чуть ниже: «Исполнитель: Никитина Елена, хранитель, «Дельта»».
Быстро пробегаюсь глазами по тексту.
— Здесь сказано, что они ничего не нашли, — говорю я.
Точнее, написано: «На зафиксированном с помощью АПО территориальном отрезке не обнаружено никаких изменений и (или) нарушений целостности межмирового пространства», но не думаю, что смогу произнести такое вслух, не запнувшись.
— Так и есть, — соглашается Анита. — Ребята с той вылазки вернулись ни с чем. Поэтому, когда сегодня вспышка энергии повторилась, капитан сначала не хотел снова собирать группу.
— И что же изменилось?
— Звонок в службу спасения от некоего гражданина, который утверждал, что сейчас напротив него в лесу в воздухе повис неопознанный летающий объект. Нам просто повезло, что мы успели перехватить его, а иначе проблем было бы столько, что разгребать бы пришлось двумя руками.
Анита даёт дочитать рапорт до конца, хотя мне и без этого прекрасно ясна его суть. Прошлая вспышка была всего лишь ложной тревогой.
— Тогда чем мог быть вызван тот сбой системы? — спрашиваю я.
— Да чем угодно, — Анита пожимает плечами. — Вплоть до атмосферных явлений.
Не думаю, что так оно и было, и всё же не спорю. Анита закрывает все папки и открывает новую под названием: «На сортировку».
— Ты в имитационную комнату пойдёшь? — спрашивает она, глядя на меня поверх очков. — Я бы тебя запустила и начала работать.
Я киваю, когда взгляд цепляется за ещё одно открытое окошко, спрятанное в самом углу. В нём фотография, а на фотографии — подозрительно знакомое лицо.
— Анита, — зову я и указываю на интересующее меня окошко. — Кто это?
— Та феникс, которую вы с вашей миссии привели…
— Лиса? — я обрываю Аниту на полуслове. — Где она сейчас?
— Не знаю. Её привели ко мне, чтобы я собрала необходимые анализы, и увели прочь. Куда — не отчитались.
Первая мысль, всплывающая в голове — этаж для преступников.
— Имитационная комната отменяется, — говорю я. Поспешно обнимаю Аниту за плечи. — Спасибо, что помогла. Мне нужно бежать.
Только когда преодолеваю тренировочный зал и оказываюсь этажом выше, понимаю, что сделала: обняла человека, которого совсем не знаю. Запоздалое чувство стыда отражается вспыхнувшими щеками, но я тут же стараюсь отогнать его от себя. И тогда замечаю Виолу, входящую в штаб со стороны внутреннего дворика.
— Эй! — она реагирует первой. — Привет! Как съездили?
От девушки пахнет влажной землёй. Быстро оглядев её, я замечаю пятна грязи на джинсах и обуви.
— Не видела, куда увели Лису? — сразу же спрашиваю я.
Либо она знает, либо знать ей необязательно.
— Кого? — Виола хмурит брови.
— Не важно, — перебиваю я. — Извини. Тогда поговорим потом.
Срываюсь с места и бегу наверх. В тот раз лифт и дверь камеры Дмитрий открыл с помощью своей силы — значит, без одного из стражей мне точно не справиться. Но сработает ли это с другими, или обязательно присутствие директора — вот вопрос.
Поднимаюсь на четвёртый этаж. Там лечу в комнату хранителей. Прямо с порога меня встречает сильный запах гари, который отрезвляет не хуже пощёчины. Я накрываю рот и нос натянутым на ладонь рукавом.
В комнате хранителей несколько человек в халатах и респираторах склонились над чем-то кипящем в кастрюле, стоящей на маленькой переносной плите. Чтобы привлечь внимание, мне приходится несколько раз ударить в открытую дверь носком кроссовка.
За первым же снятым респиратором вижу лицо Вани.
— Чего? — нетерпеливо спрашивает он.
— Помощь нужна, — чтобы сказать, я задерживаю дыхание и на секунду убираю ладонь.
Ваню я выбрала скорее рефлекторно, чем действительно ожидая, что он поможет. Просто Даня всегда помогает.
Ваня оглядывается на своих коллег, чьи лица от меня закрыты. Затем идёт ко мне и говорит:
— Сейчас не очень подходящее время. К тому же, сегодня ты с защитниками…
— Понятно, — вырывается у меня. — Извини, что потревожила.
Могла бы и не пытаться.
Разворачиваюсь на пятках и собираюсь бежать вниз на поиски другой помощи, когда Ваня хватает меня за подол рубашки. Случайно задевает больную руку, и я вздрагиваю всем телом. Видимо, слишком сильно, так как Ваня тут же отпускает меня.
— Что случилось? — спрашивает он, хмуря брови.
Теперь, когда он остановил меня, надежда на его помощь вспыхивает с новой силой.
— Не знаешь, где сейчас феникс, которого мы привезли? Лиса?
— Вероятнее всего внизу, — отвечает он.
— Но она же ничего не сделала!
— А вот этих подробностей я не знаю, — Ваня разводит руками.
Раньше, чем он замолкает, чьи-то руки осторожно ложатся мне на корпус выше талии.
— Разрешите протиснуться? — спрашивает мужской голос с приятным акцентом.
Эти же руки аккуратно отодвигают меня в сторону, затем тут же отпускают. Обернувшись, я вижу смуглого мужчину с чёрной шевелюрой, уложенной немного наверх, и густой бородой. Когда наши взгляды пересекаются, он улыбается, и на контрасте с кожей его зубы кажутся мне ослепляюще белыми.