— И что с ним теперь будет? — спросил Джон.
— Думаю, на кол посадят, — ответил Герман. — Или зажарят живьем на медленном огне. Или распнут. Не знаю, не спрашивал.
— Круто, — сказал Джон. — Я только не понял, как это связано с библиотекой.
— Напрямую, — сказал Герман. — Этот преступник завел привычку в библиотечную казарму таскаться, к телкам местным. Там десять уборщиц живут и три библиотекарши. Мясо приносил, цацки всякие… А они и рады стараться, им-то невдомек, с кого он эти цацки снимал и при каких обстоятельствах. Что с них взять, жабы и есть жабы, телки безмозглые! К тому же, там на тринадцать телок только один самец, да и тот старый. Изголодались, короче. А знаешь, как этот охальник мимо сторожа проходил? Призрака изображал! Надевал монашеский балахон и крался по темным коридорам, однажды сторож его попалил, а он не убежал, а стал подвывать и руками размахивать. Звездный Парус ему и сказал: «Здесь колобродь, а за порог ни шагу». Звездный Парус — так сторожа библиотечного зовут.
— Погоди, — прервал его Джон. — Кто-то мне говорил, что в библиотеке какой-то призрак монаха по ночам бродит.
— Да, это он и есть! — подтвердил Герман. — Только не призрак, а орк-маньяк. Не повезло ему, что на эльфа нарвался. Он, наверное, не сразу понял, кого встретил, начал, как обычно, выть и руками махать, напугать хотел. Ну и напугал. Чуть было пульку из бластера не словил, повезло ему, что эльф промахнулся. Хотя на самом деле не повезло — от бластера смерть легкая.
Джон состроил гримасу, выражающую недоверие.
— А ты меня не разыгрываешь? — спросил он. — Орк-маньяк, эльф, бластер… Ты так говоришь, будто статью из «Жизни и семьи» пересказываешь.
— Из чего статью? — не понял Герман.
— Из «Жизни и семьи», — повторил Джон. — Это газета такая, Фредди Лу недавно издавать начал. Типа, газета для всей семьи, даже для рабов отдельная страница есть, с нравоучительным комиксом. Алиса однажды купила, я прочитал — дерьмо дерьмом. Сплетни всякие, криминальная хроника, бабы голые, бабы в одежде…
— А, понял, о чем ты говоришь, — кивнул Герман. — Видел я эту газету, только название не запомнил. Дурацкая газета. Каждому, кто ее купил, надо на лбу орочью жабу сразу выкалывать, они все дебилы и извращенцы.
— Гм, — сказал Джон. — Ты на что это намекаешь?
— Ни на что, — ответил Герман. — Кстати, хотел с тобой насчет Алисы поговорить.
— Ты лучше про библиотеку расскажи до конца, — сказал Джон. — Что этот эльф там забыл? И точно ли это эльф был? Может, пошутил кто-то?
— Вроде эльф, — сказал Герман. — Я, честно говоря, сам не понимаю, что там произошло. Вот начал тебе рассказывать, может, по ходу рассказа пойму что-нибудь. Или ты поймешь что-нибудь. Короче, так. Тот, кто был в библиотеке, вошел в энциклопедический зал, подключился к терминалу, ввел служебный пароль, запустил несколько служебных программ и еще зачем-то телефон на стол выложил.
— Телефон? — переспросил Джон. — Они разве еще сохранились в рабочем состоянии?
— Сам удивляюсь, — сказал Герман. — В рабочем или нет — не знаю, там пароль стоит, ребята пытались подобрать, но не смогли, теперь артефакт совсем заблокировался. Но по виду очень похож на телефон. Его пилигримам передали, может, они раскопают чего. Хотя вряд ли.
— А зачем эльфу телефон? — спросил Джон. — Все провайдеры давным-давно разрушились.
— Раньше были телефоны, которые работали без провайдеров, прямо через спутник, — объяснил Герман.
— Ерунда, по-моему, — сказал Джон. — Ты прикинь, сколько энергии нужно, чтобы до спутника напрямую добить. Этот телефон должен нагреваться, как сковородка на плите!
— А он и был горячий, — сказал Герман. — Потом уже остыл.
— Интересно, — сказал Джон. — Не нравится мне все это, очень не нравится. Слишком много стало происходить необъяснимого. Вначале «Фебос» на Иденском тракте взорвался, теперь эльф с телефоном… Как он вообще в столицу попал? Эльф, я имею в виду, не телефон. Его же даже последний орк в момент опознает!
— Он был в монашеском балахоне с капюшоном, — объяснил Герман. — Я тут подумал, может, подкинуть кардиналу идею, чтобы у Джизесовых монахов балахоны запретил? Те монахи, которые Будде молятся, морды не прячут, так и христианские монахи могут тоже без капюшонов обойтись.
— Не пойдет, — покачал головой Джон. — Эти христиане — те еще отморозки. Как начнут вопить про православные традиции… А с телками как быть? Если наложницам запретить в балахонах на базар ходить…
— Да, ты прав, — согласился Герман. — О наложницах я не подумал. Вообще не понимаю, что делать! Чую, что эти два случая как-то связаны, а обосновать не могу.
— А как они связаны? — удивился Джон. — Какое отношение тот «Фебос» имеет к эльфам?
— Не знаю, — пожал плечами Герман. — Но подозреваю, что имеет. Помнишь, когда мы с тобой из Оркланда выбирались, там звезды падали?
— Опаньки, — сказал Джон. — До меня только сейчас дошло. Они же взрывались как «Фебосы», один в один! Только не так сильно. «Фебосы», наверное, разные бывают… или регулятор мощности, как в бластере…
— Есть там регулятор мощности, — подтвердил Герман. — Ты еще вот на что обрати внимание. Звезды падали с неба. Прямо с неба.
Джон немного помолчал, переваривая информацию, затем сказал:
— Это пугает меня еще сильнее. Если «Фебосы» падали прямо с неба и если их бросали эльфы, получается, что эльфы контролируют спутниковую группировку. Телефон спутниковый, опять-таки… Только одного не понимаю. Если это верно, почему мы еще живы? Почему эльфы еще не завоевали весь Барнард?
— Я тоже не понимаю, — вздохнул Герман. — Можно предложить несколько объяснений. Например, мощь спутниковой группировки преувеличена.
— Не катит, — возразил Джон. — Сколько они сбросили бомб на тот загон? Штук двадцать примерно. Если бы они атаковали Барнард-Сити такими же силами… Дворец Трисама, дворцы олигархов…
— Второе объяснение, — сказал Герман. — Во время той бомбардировки ни одна бомба не попала в цель. Может, эльфы не умеют точно наводить орбитальные бомбы на цели?
— Ну, не знаю, — пожал плечами Джон. — Ну, допустим. А какой смысл тогда имеет эльфийское подполье в Барнард-Сити?
В этот момент в комнату вошла Алиса. Она выглядела потрясенной.
— Что ты сказал, Джон? — переспросила она. — Эльфы в Барнард-Сити?
— Это государственная тайна, милая, — сказал Джон. — Ты ее не слышала. Иди, займись своими делами.
— Я видела эльфа в столице, — заявила Алиса. — Я тогда была не в себе, подумала, привиделось…
— Ну-ка, с этого места подробнее, — сказал Герман. — Когда, где, при каких обстоятельствах?
— Ну, когда Вильямс это самое… — засмущалась Алиса. — Ну… того…
— Не надо смущаться, — перебил Герман. — Я считаю, ты сработала замечательно, а что ошибок наделала — для первого задания это обычное дело. Особенно для такого сложного задания. Что ты хотела рассказать?
— Ну, это… — замялась Алиса. — Я тогда… это… расстроилась… на крыльце сидела… Гляжу, монах идет. И капюшон у него… ну, не то чтобы откинут… Короче, эльф это был. Глаза, уши… Как увидела — аж сердце в пятки ушло. Зажмурилась, затаилась, открываю глаза — нет никого. Ну, думаю, фигасе глюк…
— Об этом стоило упомянуть в докладе, — заметил Джон. — Впредь о подобном упоминай.
— Ты бы тогда согласился, что это глюк, — заметил Герман.
Джон немного подумал и кивнул.
— А это правда, что эльфийский шпион хотел библиотеку сжечь, потому что там есть пророчества страшные? — спросила Алиса.
— Правда, — ответил Джон.
— Нет, там все сложнее было, — ответил Герман.
Они переглянулись и рассмеялись.
— Диалектика, — сказал Джон.
— Да ну вас! — воскликнула Алиса, махнула рукой и ушла.
— Нервная она у тебя стала в последнее время, — заметил Герман.
— Да, меня это тоже беспокоит, — кивнул Джон. — Очень неудобно получилось.
— Что неудобно? — спросил Герман.
— Да я однажды с ней пошутил неудачно, — сказал Джон. — А она поверила.
Герман посмотрел на Джона с некоторой долей брезгливости. Джон пожал плечами.
— Ну да, сам знаю, поступил как сволочь, — сказал он. — Иногда как ляпну… Когда делом занимаюсь, переговоры, например, веду или с агентом беседую — все нормально, базар фильтрую без проблем, а стоит чуть расслабиться… Убьют меня когда-нибудь за мое чувство юмора. А что делать? Я не курица, чтобы меня в мифическую жар-птицу перекрашивать, я — это я.
— Ты так говоришь, будто гордишься, — заметил Герман.
— Нет, не горжусь, — покачал головой Джон. — Иногда мне кажется, что я с ума схожу или что боги надо мной опыты ставят. Наполняют жизнь маразмом и приключениями, и ждут, свихнусь я или выдержу.
— Боги с тобой не разговаривают? — забеспокоился Герман. — Голоса не слышишь странные?
— Нет, — сказал Джон и хихикнул. — Тоже Алиса донесла? Она одно время привычку завела меня спрашивать, дескать, откуда знаешь то, откуда знаешь се… А у меня тогда настроение было такое… не то чтобы плохое… Короче, стал ей втирать, что со мной боги разговаривают. Описал ей красочно, типа, вот это Тина Минерва сказала, вот это — Локи Многоликий. А она уши развесила…
— Садист ты, — сказал Герман. — Вампир энергетический.
Джон вздохнул и ничего не ответил.
— Ладно, не бери в голову, — сказал Герман. — Все равно тебя не переделаешь, в этом ты прав. Алису, жалко… Но это твои проблемы, она твоя собственность, не моя.
Джон вздохнул еще раз.
— Хватит вздыхать, ты не лошадь, — сказал Герман. — Лучше посоветуй, что с эльфами делать.
— Не знаю, — сказал Джон. — Ничего не делать, наверное. Не знаешь, что делать — не делай ничего. Чтобы делать что-то конкретное, надо понимать, что происходит. А я не понимаю. Зачем тот эльф в компьютер полез?
— Непонятно, — пожал плечами Герман. — После эльфа с компьютером Пейн работал, помнишь такого дьякона из пилигримов?
— Его хрен забудешь, — вздохнул Джон. — Он раньше на научном поиске специализировался. Он что, на все руки мастер?
— Похоже на то, — кивнул Герман. — Я когда с Рейнбладом разговаривал, понял так, что Рейнблад ему поручил в церковном компьютере покопаться и следы преступлений Марволо задокументировать. И, вроде, этот дьякон увлекся сильно, кучу древних книг прочел, теперь он во всем Барнарде чуть ли не лучший специалист по компьютерам.
— Да уж, Питер Пейн — натура увлекающаяся, — многозначительно произнес Джон.
— За что ты его так не любишь? — спросил Герман. — Вербовал он тебя жестко, но это было оправдано, должен понимать.
— Это я понимаю и за это зла на него не держу, — сказал Джон. — Дело в другом. Пейн — он не только по необходимости жесток, он по жизни жесток. Я когда в орочьем стаде работал под прикрытием, завел себе типа жену… Знаешь, в Оркланде дорогие рабы, полубоссы, там, или специалисты незаменимые, они обычно себе постоянных самок заводят, живут в одном вигваме, как семья…
— Знаю, можешь не продолжать, — прервал его Герман. — И что?
— Я тоже завел себе самочку, — сказал Джон. — Шелковая Лоза ее звали. Очень красивая телка была, танцевала прекрасно… Глупая, правда, была, как пробка, и бесплодная, но последнее даже лучше — можно было не предохраняться. Очень я к ней привязался…
— Влюбчивый ты парень, — улыбнулся Герман.
— Да, знаю за собой такой недостаток, — кивнул Джон. — И чего меня все время на орчанок тянет?
— Подсознательная тяга к доминированию, — предположил Герман. — Подавленные садистические наклонности плюс энергетический вампиризм.
— Ну, ты знаток, — сказал Джон. — Психоаналитиком работать не пробовал?
— Не пробовал, — улыбнулся Герман. — Ну, так что там вышло с этой телкой?
— Пейн ее убил, — резко сказал Джон. — Выпустил кишки ржавым ножом. Упоролся до потери достоинства, приказал собрать телок и устроить гладиаторский бой. Все как положено, как в первую эпоху, с ножами и до смерти. Три то ли четыре тура было. Шелковая Лоза всех победила, а в конце он ее зарезал. Просто так, по приколу, потому что упоротый был. Я тогда так озверел… привязался к ней очень…
— Мне казалось, ты лучше владеешь собой, — заметил Герман.
— Мне тоже так казалось, — вздохнул Джон. — Не знаю, что тогда на меня нашло, никогда больше такого со мной не бывало, ни раньше, ни позже.
— Ты не переживай, — посоветовал Герман. — Алекс говорил, у него докторша знакомая есть, Гутта ее зовут, психоаналитик, вроде хорошая. Ну, в смысле, как врач хорошая. Может, походишь к ней?
— Обойдусь, — решительно заявил Джон. — Знаю я этих психоаналитиков, тайны из головы вытягивают только так. А если я от мозгового блока помру?
— А если она его снимет? — парировал Герман.
— Гм, — сказал Джон. — Нет, все равно боюсь.
— Ты меня беспокоишь, Джон, — сказал Герман. — Не люблю хвалить своих сотрудников, но ты — самый лучший оперативник из всех, кем я когда-либо командовал. А в последние дни я на тебя смотрю и думаю, уж не подменили ли тебя? Не вселился ли в твое тело девятихвостый демон? О, кстати! Давай как-нибудь в храм сходим! Я к Будде Гаутаме хожу, моего духовника отец Константин зовут. Отличный батюшка! Как выхожу от него — будто заново родился. Сразу силы душевные появляются, гармония… А насчет утечки тайн не беспокойся, я его завербовал, еще когда орден хранителей не наш был…
— Ну, ты даешь! — расхохотался Джон. — Не упускаешь случая совместить приятное с полезным! Хорошо, давай сходим как-нибудь. Давай прямо завтра с утра?
— Нет, завтра не получится, — покачал головой Герман. — Завтра Рейнблад совет безопасности собирает, насчет эльфийской угрозы.
— А что, он в него теперь входит? — удивился Джон.
— Нет, — улыбнулся Герман. — У Рейнблада свой совет безопасности. Настоящий, не как у Трисама.
6
Непроницаемо-черные стены лесного муравейника в очередной раз раздвинулись и взметнулись ввысь огромным куполом. Длинный Шест начал высматривать на противоположной стороне площади проход, через который продлится их путь, как вдруг внимание Длинного Шеста привлекло большое ложе, выращенное эльфийской магией из неведомых аборигенных грибов прямо посреди площади.
В том, что посреди площади стоит нечто, подобное дивану, Длинного Шеста не удивило, такие штуки много раз встречались ему раньше. Люди ставят в общественных местах скамейки, а эльфы выращивают диваны. Люди (вернее, орки-плотники) делают скамейки из мертвых растений, эльфы делают диваны из живых грибов. Есть, оказывается, в Эльфланде особые артефакты, с помощью которых можно заставить гриб вырасти до неимоверных размеров, и при этом принять любую форму в разумных пределах. Всю мягкую мебель эльфы выращивают именно так. Поначалу Длинного Шеста удивляло, что мягкую мебель ставят прямо на улицах, но Джакомо объяснил, что в благословенных лесах не бывает ни дождей, ни других стихийных неприятностей, так что для эльфа нет разницы между комнатой в доме и площадью на улице. Строго говоря, в Эльфланде нет никаких улиц, весь Черный Лес — один большой дом.
На ложе расположились три эльфа, два самца и самка. Один самец лежал на спине, закинув руки за голову, другой сидел, скрестив ноги, а самка лежала перед ним на животе и болтала в воздухе босыми пятками. Все три эльфа были обнажены, это у них обычное дело, в своих родных лесах они не носят одежды, кроме жилетов-разгрузок с кармашками для мелких вещей. В черных лесах не бывает ни дневного зноя, ни ночной стужи, здесь всегда тепло и комфортно, и нет здесь колючих веток, о которые можно оцарапаться.
— Комиссары, — сообщил Джакомо.
— О, — сказал Длинный Шест. — А который из них верховный вождь Эльфланда? Тот, который сидит, или тот, который валяется? Хотя нет, у вас вроде королева правит?
Джакомо снисходительно улыбнулся и ответил:
— У нас нет верховного вождя. Сосредотачивать всю власть в руках одного человека — варварство.
Тем временем комиссары заметили приближающуюся процессию. Самка пощекотала лежащего самца, тот сел и стал чесать гениталии. Наблюдать такое поведение вождя было непривычно. Видимо, чувства Длинного Шеста отразились на его лице, потому что Джакомо прокомментировал: