Он увидел Каймала, гарцующего неподалеку, и помахал ему, но конь его не увидел. Ноги Хирона ныли от боли к тому времени, как он добрался до пещеры, и маг остановился ненадолго, чтобы отдохнуть, достав из сумы на боку исцеляющий камень и зажав его в руке.
Сила потекла по его жилам, и вновь возник соблазн впустить магию себе в кровь, вернув тем самым силу молодости. Но золотой камень уже почти лишился Заклятия, и он не посмел расходовать его на себя. Бросив его обратно в суму, он вошел в пещеру и через нее прошел во дворец, ища Александра.
Мальчика нигде не было. Поначалу Хирон не беспокоился. Дворец был огромен, с множеством комнат; детям нравится исследовать окружающий мир, а в его комнатах полно артефактов, способных привлечь внимание такого ребенка, как Александр. Но шло время, и беспокойство Хирона росло. У мальчика наверняка хватит ума не уходить в лес, подумал он.
Затем он вошел в комнату с зеркальным столом и увидел оторванную руку на холодном мраморном полу, с запекшейся кровью на когтях.
— Нет! — прошептал он. — Нет! — Подойдя к столу, он увидел, что скатерть была небрежно накинута на него. Дрожащими руками Хирон снял ее и обнаружил, что смотрит в шатер Филиппоса. Царь сидел на эбеновом троне. Вот он поднял взгляд, и его золотой глаз сверкнул в свете факела.
— Ах, ты вернулся, мой друг, — произнес Царь. — Как поживаешь?
— Боюсь, что лучше, чем ты, — ответил Хирон.
— Как это так? Я — Македон, и мои войска побеждают всех, кто встает у меня на пути. Более того, я неуязвим.
— Ты бесчеловечен, Филиппос. Ничего не осталось от того мальчишки, которого я знал когда-то.
Смех Царя огласил помещение. — Чепуха, Хирон! Я и есть тот самый мальчишка. Но, став мужчиной, необходимо отбросить детские привычки. Чем я отличаюсь от царей, что правили до меня?
— Я не стану спорить с тобой. Ты больше не человек. Душа твоя давно мертва; ты отважно сражался против Тьмы, но она одолела тебя. Мне тебя жаль.
— Оставь свою жалость, Хирон, — сказал Царь без тени гнева. — Не того жалеешь. Я не потерпел поражение — я справился с Духом Хаоса, и теперь он служит мне. Но у тебя есть то, чего я желаю. Ты отдашь мне это — или я сам должен взять?
Хирон покачал головой. — Тебе придется взять — если сумеешь. Но проку в этом нет. Дитя не принесет тебе бессмертья. Он не Искандер; он — всего лишь сын Царя из другого мира.
Филиппос встал. — Если он не Избранный, то я продолжу поиски. Я получу то, чего желаю, Хирон. Это моя судьба.
— Мне больше нечего сказать, — произнес Хирон. — Исчезни! — Он провел рукою по поверхности стола, и на миг зеркало погрузилось в темноту. Но затем лицо Филиппоса появилось вновь.
— Вот видишь, — прошипел Царь, — у тебя больше нет сил даже на то, чтобы заставить мое изображение исчезнуть. Отправь мальчишку ко мне — или я позабочусь, чтобы твоя кровь пролилась на мой алтарь. Ты ведь знаешь, что я на это способен, Хирон. И все века твоей жизни канут в небытие. Тебя не станет. Это пугает, не так ли? Я вижу это в твоих глазах. Приведи ко мне мальчишку — и будешь жить. Откажи мне — и я сделаю так, что твоя смерть будет длиться так же долго, как твоя жизнь.
Зеркало потемнело. Хирон накрыл его и вышел из комнаты, бегом поднялся по лестнице и покинул пещеру.
Тут он увидел лук и колчан Китина там, где их оставил кентавр, и услышал хлопанье крыльев в небе над своей головой.
***
Китин галопом проскакал по солнечной поляне, вскинулся на дыбы и послал стрелу прямо в сердце парящего Пожирателя, крылья которого тут же сложились, и его бледная фигура упала в траву. Черный дротик пролетел совсем рядом с головой Китина, и кентавр поспешил пустить вторую стрелу, которая угодила в живот его противника.
Пали одиннадцать кентавров и уже более тридцати Пожирателей, но они всё налетали и налетали — огромные крыла хлопали, смертоносные метательные снаряды свистели в воздухе.
— Отступить к деревьям! — крикнул Китин. — Там они не смогут летать! — Несколько кентавров взяли направление на лес, но за топотом копыт, хлопаньем крыльев и криками умирающих остальные не услышали вожака и продолжали сражение. Один Пожиратель спикировал с неба на спину Китину, острые когти врезались в плечо кентавра. Старый вожак завыл от боли и бешенства, схватив и отшвырнув создание в сторону. Крылья существа широко расправились, сдержав падение. Китин бросился вперед, схватил огромными руками тощую шею и яростно свернул ее, так что хрустнули полые шейные позвонки Пожирателя.
Вдруг дротик вонзился в спину Китина, яд побежал в его кровь, едкий как кислота. Неотвратимость смерти подогнала кентавра. Скручиваясь и вскидываясь, он помчался галопом к хижине Геи, протиснулся в дверь и переступил пронзенное дротиком тело старой целительницы, чтобы взять на руки спящего крепким сном ребенка. Ноги Китина подкашивались, но огромным усилием воли он выехал на солнце с мальчиком на руках и помчался к деревьям. Тут еще два дротика попали в него, один пронзил плоть рядом с его длинным позвоночником, второй насквозь вошел сбоку в круп. Но он бегом миновал атакующих и добрался до горной тропы.
Пожиратели кружили над деревьями, но им не так просто было угнаться за ним, ибо кроны деревьев переплелись как навес над тропой. Несколько созданий полетели низко, но заросли были густыми, цеплялись за их конечности, мешая полету.
Китин продолжал бежать, а яд распространялся по его членам. Дважды он спотыкался и чудом не упал, но собирал все остатки своих сил и отваги, поддерживая в себе жизнь силой своей мечты.
Искандер! Он должен спасти мальчика. Заклятие должно быть спасено.
Он побежал глубже в лес, в поисках пещеры или большого дерева с дуплом — чего-нибудь, способного укрыть мальчика. Но в глазах у него стоял серый туман, который клубился и в сознании, и в этот миг так много мыслей замелькало в нем, старые воспоминания, счастливые и трагические времена. Он снова увидел поединок с Боасом, великий поход на Кадмос, свою свадьбу с Еленой, рождение их первенца…
Мальчик проснулся и заворочался у него на руках.
— Всё хорошо, Искандер, — сказал он ему слабеющим голосом. — Я тебя спасу.
— У тебя на подбородке кровь, вся борода от нее покраснела, — сказал мальчик. — Ты ранен.
— Всё… будет… хорошо.
Кентавр замедлился, его передние ноги подкосились, Александр выпал из его рук и приземлился на спину, падение выбило у него весь воздух из легких.
Пожиратель спикировал вниз меж высоких ветвей, вытянув руки, из которых вылетела петля аркана. Мальчик попытался убежать, но он еще был оглушен, и петля упала ему на плечи, тут же крепко затянувшись. Александр закричал, когда его подняли в воздух.
Стрела вонзилась в бок Пожирателю. Выпустив петлю, существо попыталось скрыться, но задело крыльями за ветви, перекувыркнулось в воздухе и упало, разбившись насмерть.
На поляну выехали два всадника, и Александр поднял взгляд.
— Парменион! — закричал он. Спартанец спешился и достал меч. Черный дротик полетел прямо в него, но был отбит лезвием меча. Вторая стрела вспорола воздух, отозвавшись воплем боли сбитого на лету Пожирателя. Парменион подхватил мальчика и побежал к скакуну.
— Нет! — крикнул Александр. — Мы не должны уходить! Мой друг ранен!
— Твой друг убит, парень, — сказал ему Аттал, накладывая новую стрелу на тетиву. — Куда теперь,
Аттал был впереди; могучий серый жеребец, с меньшим грузом, спешил в убежище пещеры. Черный дротик вонзился коню в спину. Несколько мгновений животное продолжало бежать, но затем его передние ноги подогнулись, и Аттал свалился наземь. Мечник больно ударился при падении, но перекатился и встал на колени. Он по-прежнему держал лук — но тот сломался с одного конца. Отбросив его, воин выхватил меч.
Парменион соскочил с седла рядом с ним, хлопнув скакуна по крупу, чтобы тот бежал в пещеру. С одним мальчишкой на спине жеребец поскакал быстрее, и Александр вцепился в его гриву, чтобы не упасть.
Внезапно вспышка молнии взорвалась в гуще кружащих Пожирателей, рассеяв их и убив более двадцати. В недолгом замешательстве Парменион увидел их шанс на спасение. — Бежим! — вскричал он, пустившись в спринт вверх по склону.
Седовласый старец вышел им навстречу, но он не глядел на них. Вместо этого он поднял руки к небесам. Ослепляющий белый свет вырвался у него из пальцев, и воздух наполнился запахом паленой плоти и предсмертными воплями Пожирателей.
Не оборачиваясь, македоняне вбежали в пещеру, где их ждал Александр. — За мной! — велел мальчик, проведя их сквозь иллюзорную стену внутрь дворца.
— Чудовища могут преследовать нас здесь? — спросил Парменион.
— Хирон говорит, что ни один враг не преодолеет эту стену, — ответил мальчик.
— Что ж, посмотрим, — сказал Парменион, убрал меч в ножны и стал ждать, Аттал встал рядом.
Наконец появился Хирон. — Я должен поблагодарить вас, — с улыбкой проговорил маг.
— Так вот почему ты направил нас сюда, — откликнулся Парменион. — Здорово вновь увидеть тебя, Аристотель.
— Боюсь, тут ошибочка вышла, — сказал им маг. — Мы не знакомы.
— Что еще за игры? — прошипел Аттал, выступая вперед и кладя меч на плечо Хирону так, что лезвие коснулось его шеи. — Ты отправил нас в этот безумный мир, а теперь заявляешь, что знать нас не знаешь? Давай-ка без шуток, маг! У меня сейчас не то настроение.
— Стой! — сказал Парменион, встав между ними и отведя меч Аттала в сторону. — Как твое имя, друг?
— Я Хирон, — ответил маг. — Имя Аристотель мне незнакомо. Но это поистине удивительно. Я существую — в другой форме — и в вашем мире тоже. И в скольких еще мирах, если подумать?
— Ты что, веришь в эту чушь? — вспылил Аттал. — Мы же видим, кто это такой!
— Нет, — сказал Парменион. — Присмотрись. Он более худощав, да и у Аристотеля есть шрам на правом виске. В остальном они, конечно, как братья-близнецы. Однако, прежде чем вступать в споры, давайте-ка убедимся, насколько здесь безопасно. Эти существа могут проникнуть сюда?
— Не сразу, — ответил