Не говоря больше ни слова, он вскочил на ноги и перешел по открытой местности к темной стене деревьев.
Фина подошла к нему. — За нами следят? — спросил он приглушенным голосом.
— Да. Несколько монстров наблюдают за нами из зарослей. И у них на уме убийство, — проговорила она.
Она почувствовала, как Парменион напрягся, его шаг сбился, а рука потянулась к мечу. — Нам надо идти назад, — шепнула она.
— Те существа, — тихо сказал он, — ты умеешь читать их мысли?
— Да — как и они.
— Ты можешь с ними поговорить?
— Нет, но я могу внушить им мысль. Что ты хочешь, чтобы они сделали?
— Пусть отведут меня к Повелителю Горгону.
— Хорошо. Сосчитай до двадцати, и потом выкрикни его имя. Это даст мне время поработать с ними.
Дерая сделала несколько глубоких вдохов, успокаивая себя, и отправила свой дух к деревьям. Первое существо, которого она коснулось, — полурептилия-полукошка — отскочило от нее. Его мысли были о крови и разодранной плоти. Разума в существе было недостаточно, и она двинулась дальше, добравшись наконец до Пожирателя, который сидел на верхних ветвях дуба, бледными глазами разглядывая двух человек. Он также лелеял мысли об убийстве, однако Дерая почувствовала в нем и любопытство.
— Горгон! — крикнул Парменион. — Желаю говорить с Повелителем Горгоном!
Пожиратель напрягся, не решаясь, что предпринять. Голос Дераи нашептывал глубоко в его подсознании, посылая ему подспудные мысли. "Я должен отправить его к Повелителю. Он будет в ярости, если я этого не сделаю. Он убьет меня, если я этого не сделаю. Один из тех, кто рядом со мной, расскажет ему, что человек звал его. И тогда он уничтожит меня."
Раскинув крылья, Пожиратель взмыл в воздух и спланировал вниз на землю шагах в двадцати от Людей.
Дерая открыла глаза и инстинктивно протянула ладонь, схватив Пармениона за руку.
Пожиратель приблизился, с трудом шагая когтистыми ногами по ровной земле. — Желаешь видеть Повелителя?
— Желаю, — ответил Парменион.
— Тебя послал Филиппос?
— Я буду говорить только с Повелителем Горгоном, — сказал Парменион.
— Я отведу тебя, Человек.
Пожиратель развернулся и неуклюже зашагал к деревьям, ноги его при этом шатались, словно на шарнирах. Несколько раз он оскальзывался, но тогда распускал крылья, чтобы восстановить равновесие.
Все еще сжимая руку Дераи, Парменион пошел за существом. — А что думают остальные? — спросил он шепотом.
— Один из них задумал наскочить на тебя, как только окажешься в тени деревьев. Берегись! Но не убивай его. Предоставь это мне!
Отпустив ее руку, Парменион пошел дальше, теребя ножны меча. Лицо его покрылось потом, а сердце бешено заколотилось. Но не все его мысли были заняты страхом. Прикосновение к руке этой женщины было словно огонь, потекший в крови и поднявший его над землей. Деревья были всё ближе, темные и непроглядные, ни звука не было слышно из леса, ни пения птиц, ни даже хлопанья летучих мышей.
Рептиловидное существо выпрыгнуло из верхних ветвей, и Парменион юркнул в сторону, но чудовище повалилось на землю и осталось лежать неподвижно. Пожиратель упреждающе зашипел на других существ, что были поблизости, затем подошел на неловких ногах к незадачливому чудовищу. — Он мертв? — спросил он.
— Спит, — ответила Дерая.
Пожиратель опустился на колени перед телом, вонзил когти ему в шею и оторвал существу голову. — Теперь мертв, — прошипел он, слизывая кровь с когтей.
Медленно они двинулись дальше в сгущающемся сумраке. Дерая слышала шорохи чудовищ, шевелящихся по обе стороны от них, а также в ветвях над головой, однако помыслы о насилии больше не одолевали их.
— Гера Всеблагая! — прошептала Дерая.
— Что такое?
— Повелитель Леса… Горгон. Я коснулась его. Такая лютая ненависть.
— И на кого она направлена?
— На всех и каждого.
Тропа стала шире, и Пожиратель вывел их на широкую поляну, где горело много факелов, и их ждала чудовищная фигура, восседавшая на троне из черепов. Кожа его была темно-зеленой, с коричневыми пятнами, голова — огромна, рот — хищный и ощерившийся клыками. А над его головой, вместо волос, извивался клубок змей. Парменион подошел ближе и поклонился.
— Смерть твоим врагам, государь, — проговорил он.
Он осторожно подошел, пристально осматривая окружающее кладбище.
Шлем был сработан на славу, на нем не хватало разве только гребня или плюмажа. Верхушка была чиста, без следов молотка оружейника, без единой заклепки. Забрало было сделано в виде мужского лица, с бородой и угрюмыми глазами, с высокими курчавыми бровями и странновато улыбающимся ртом. Нагрудник тоже не уступал шлему, оплечья были сооружены из окованной бронзой кожи, грудная часть доспеха изображала мускулистый торс могучего мужчины, с бугрящимися грудными мышцами и хорошо развитыми мускулами солнечного сплетения. Под ним была юбка из полосок кожи, обитых бронзой, а под нею — пара кавалерийских сапог из оленьей кожи.
Рядом лежал меч в ножнах. Шлем протянул руку и взял оружие. Сердцебиение замедлилось, уверенность в себе вернулась к нему. Клинок был из блестящего железа, двусторонний и острый, прекрасно сбалансированный.
Оружие и броня — мои, догадался он. Это должно было быть так.
Он быстро облачился. Нагрудник пришелся впору, как и сапоги. Набедренная юбка сошлась у него на поясе, а ножны меча идеально вошли в петлю из бронзы на левом бедре. Последним он поднял шлем, надев его на короткостриженую макушку. Когда шлем был надет, нестерпимая боль огнем обожгла всё его лицо. Он закричал и попытался сорвать с себя шлем, но расплавленный металл въелся в кожу, вливаясь в ноздри и рот, застывая на костях его лица.
И тут боль прошла.
Открыв глаза, он увидел, что стоит на коленях. Он поднялся и вновь попытался снять шлем, но тот не поддавался. Ветерок зашелестел по кладбищу — и он ощутил его на своем лице, как и собственные руки, когда пытался сорвать ими шлем. Подняв ладонь, он прикоснулся к металлическому рту. Он был холодным, но податливым. Он сунул палец дальше, коснулся им языка; он тоже был металлическим, но в то же время мягким.
Его лицо стало бронзовым; шлем не просто соединился с его кожей, он стал частью него самого.
— Что со мной происходит? — взмолился он, и его собственный голос зазвучал незнакомо для его ушей.
— Ничего особенного, — ответил тихий голос. — Ты всего лишь приуготовляешь себя для испытания, которое ждет впереди.
Шлем резко развернулся, меч мгновенно оказался у него в руке. Но никого не было видно. — Ты где?
— Близко, — раздался голос. — Не беспокойся, я друг.
— Покажись,