Сир Перт умолк, предоставляя Дэйву шанс переварить услышанное. Но Дэйв просто-напросто утонул в этом море информации. Голова у него шла кругом. Для себя он поклялся соглашаться со всем, что ему скажут, но с некоторыми параграфами этого бреда его мозг не мог примириться. В то же самое время он не сомневался: сир Перт говорит серьезно — на лице этого нервного толстяка с тоненькими усиками не было и тени юмора. Да и сатер Карф не шутил, это уж точно. Внезапно Дэйв живо вспомнил, как старичок задушил двоих «санитаров» на расстоянии в тридцать футов, даже не прикоснувшись к ним. В нормальном мире такое просто невозможно.
– Вы мне не нальете капельку виски? — промямлил Дэйв.
– Это при сильфе-то? — скривился сир Перт. — Да он ни капли для тебя не оставит. Ну что ж, теперь-то тебе все ясно, Дэйв Хэнсон?
– Ага. За исключением одной мелочи. Что я, по-вашему, должен сделать?
– Отремонтировать небо. Для инженера с твоей репутацией это нетрудно. Ты построил стену длиной с континент, достаточно высокую и прочную, чтобы изменить воздушные течения и радикально улучшить климат; и это в самой холодной, в самой неприспособленной для жизни стране. Мы знаем тебя, Дэйв Хэнсон, как одного из величайших инженеров в истории человечества, столь гениального, что известия о твоей славе донеслись даже до нашего мира по смотровым прудам наших мудрейших историков. В твоем мире есть гробница и памятник с надписью: «Дэйву Хэнсону, для которого не было ничего невыполнимого». Ну что ж, у нас есть почти невыполнимое задание — задание для инженера и строителя. Если бы мы могли положиться на нашу Магическую Науку… но это невозможно; пока небо не в порядке, магия бессильна. Мы верим Истории: для Дэйва Хэнсона нет невыполнимых заданий.
Дэйв уставился на самодовольное лицо своего собеседника и плутовато усмехнулся.
– Боюсь, сир Перт, вы немного ошиблись.
– В таких вопросах мы не ошибаемся. Ты — Дэйв Хэнсон, — сухо парировал сир Перт. — Для Науки истинное имя — величайшая сила. Мы вызвали тебя именем Дэйва Хэнсона. Следовательно, Дэйв Хэнсон — это ты.
– Не пытайся нас обмануть, — вмешалась в разговор Нима. В ее голосе звучала тревога. — Молись, чтобы у нас не было причин сомневаться в тебе. Иначе мудрейшие из сатеров все оставшееся время будут придумывать для тебя невероятные наказания.
Сир Перт энергично кивнул в знак согласия. Затем обвел рукой кабинет.
– Будешь работать здесь. А мне нужно отчитаться перед начальством.
Дэйв проводил сира Перта взглядом. Затем стал рассматривать свой кабинет. Потом отошел к окну и уставился на безумное лоскутное одеяло, которое считалось здесь небосводом. Почем знать, в таком небе все может быть — и трещины тоже. Приглядевшись, он узрел одну такую расселину, а за ней дырочку… то есть маленькое пятнышко неопределенного цвета, но не похожее на тьму. Звезд на этом пятне не было — правда, по его краям мерцали светящиеся точки, и казалось, что пятно их всасывает.
Всего-то делов — починить небо… А может, они хотят еще и море зажечь?
Наверное, для Дэвида Арнольда Хэнсона, прославленного инженера, не существовало невыполнимых задач. Но вот для безвестного мелкого винтика — племянника этого инженера, который зарабатывал ремонтом компьютеров, ровно ничем не выделялся и получил от любящих родителей имя Дэйв… Да, местные маги правильно подобрали имя. Но с работой для этого имени жестоко ошиблись.
Дэйв Хэнсон мог отремонтировать абсолютно все, что работало на микросхемах, неплохо разбирался в технике и даже для собственного удовольствия чинил приятелям часы. Однако в отношении всего остального он был полным профаном. Не по глупости, не из-за нежелания учиться — просто ему в жизни не приходилось изучать строительное дело. Даже на стройке, куда его завлек дядя, он мало следил за работами и почти ничего в них не понимал — разве что данные, которые нужно было вводить в компьютер. Дэйв не умел даже повесить картину на стену: это предполагало такие сложные операции, как забивание гвоздей или, страшно сказать — сверление дырок в стене.
Но, судя по всему, если он хотел оставаться в добром здравии, ему необходимо было сымитировать бурную деятельность.
– Полагаю, у вас есть образцы падающего небесного вещества? — обратился он к Ниме. — И, кстати, что ты тут делаешь, собственно говоря? Я думал, ты медсестра.
Нима нахмурилась, но отошла в угол, где на столике лежал небольшой хрустальный шар. Она принялась что-то бормотать над ним — Дэйв увидел на выпуклой поверхности ее обиженное лицо. Затем Нима обернулась:
– Сейчас тебе пришлют частичку неба. А насчет медсестры — да, естественно, я медсестра. Все студенты-маги проходят курс Медицинского Искусства. Очевидно, столь образованная девушка может работать секретаршей даже у великого Дэйва Хэнсона?.. А насчет того, что я тут делаю… — она опустила глаза, нахмурилась. Ее щеки слегка зарделись. — Творя сонное заклятье, я имела в виду, что ты должен стать здоровым. Но я всего лишь бакалавр магии — даже не магистр. Я оговорилась. И сформулировала это так: «Ты мне нужен здоровый».
– Что? — Дэйв уставился на нее, окончательно вогнав в краску. — Ты хочешь сказать?..
– Поосторожнее! Прежде всего ты должен знать, что я являюсь юридически зарегистрированной девственницей. И в этот тяжкий час не может быть и речи об осквернении моей волшебной крови, — повернувшись к Дэйву боком, она попятилась к двери, ускользая от него. Но тут на пороге возник совершенно голый верзила без лица, державший в охапке огромный и, видимо, тяжеленный кусок пустоты.
– Образец неба, — пояснила Нима. Безликий верзила, кряхтя, подошел к столу и плюхнул на него пустоту, которая глухо задребезжала. На столешнице появилась неглубокая впадина.
Дэйв ясно видел, что на столе находится пустота. Но если пустота — вакуум, то почему же эта была столь тяжелой и плотной. Судя по впадине, на столе покоился щербатый куб двенадцать на двенадцать дюймов, но весил он не меньше двухсот фунтов. Щелкнув по нему, Дэйв услышал звон. Внутри «кубика» испуганно метался крохотный огонек.
– Звезда, — печально протянула Нима.
– Мне нужно помещение для экспериментов, — заявил Дэйв, предчувствуя, что ему предоставят самую глубокую и сырую пещеру, оснащенную магнитами, породистыми летучими мышами, рогами единорогов, целым шкафом хрустальных призм и прочими алхимическими атрибутами. Нима широко улыбнулась:
– Ну разумеется. Мы уже подготовили для тебя стройплощадку. Тебя дожидаются орудия, которыми ты пользовался в своем мире, и все инженеры, которых мы смогли достать или сделать.
А он-то уже собирался волынить, требуя снабдить привычными орудиями труда. Он-то был убежден, что в этом мире нет ни микрочипов, ни генераторов, ни осциллографов — простор для запросов был огромный. Можно было бы крупно поскандалить, настаивая на необходимости установить среднестатистическое сопротивление их небесного вещества. Это было бы даже интересно — потянет ли оно на 300 Ом? Но, судя по всему, валять дурака было бессмысленно. Они считают, что снабдили его почти всем необходимым. Придется быть очень осторожным и требовать только то, что может понадобиться инженеру в их понимании этого слова, а то вдруг заподозрят, что он не Дэйв Хэнсон.
– Я не могу работать с этой штукой здесь, —произнес он вслух.
– Что ж ты сразу не сказал? — взвилась Нима. Она издала особый клич, и в кабинет влетел ворон. Пошептавшись с птицей, Нима нахмурилась и отослала ее. — Наземным транспортом туда не доберешься, а все местные птицы рух сейчас заняты. Ладно, обойдемся собственными ресурсами.
Она выскочила в соседнюю комнату, покопалась в шкафу и вернулась с ковром среднего размера — явно старым, но сохранившим крикливую расцветку. «Бездарная подделка под Турцию», — заключил Дэйв. Распихав по углам мебель, Нима расстелила ковер на полу, пробормотала какую-то невнятицу и уселась на корточки с краешку. Верзила без лица взвалил на спину образец неба и рухнул ничком на ковер. Нима нервно поманила Дэйва, и тот сел на корточки рядом с ней, стараясь не верить своим догадкам.
Ковер неуверенно воспарил над полом. Казалось, ему совсем не хотелось тащить на себе увесистый, оттягивающий материю обломок неба. Нима вновь закулдыкала, и ковер неохотно начал подниматься выше, подвернув передний край. Постепенно разгоняясь, ковер выплыл из кабинета через окно и стал набирать высоту. Они пронеслись над городом со скоростью тридцать миль в час. Их курс лежал к горизонту, где простиралась пустошь.
– Сейчас бывает, что и ковры падают, — проинформировала Дэйва Нима. — Но лишь в тех случаях, когда неправильно произносишь заклятье.
Поперхнувшись, Дэйв покосился на качающийся внизу город. И услышал тихий вскрик Нимы. Раздался оглушительный грохот разрыва. В небе образовалась небольшая дырка. Засвистел ветер, и прямо перед ковром что-то промелькнуло. Воздушная волна задала ковру хорошую трепку. Заглянув за край, Дэйв увидел, что объект угодил в огромное здание. Три верхних этажа превратились в груду щебня. Затем начало мутировать и само здание. Медленно-медленно на его месте вспухло колоссальное облако розового дыма. Ветер унес дым прочь, а люди и мебель градом посыпались на землю. Нима, вздохнув, отвела глаза.
– Бред какой-то! — возмутился Дэйв. — Только-только мы услышали грохот, пяти секунд не прошло — и эта штуковина упала. Если ваше небо даже в двадцати милях над нами, она падала бы гораздо дольше.
– До неба — тысяча миль, — сообщила Нима. — И инерцией оно не обладает — в не оскверненном контактом с землей состоянии. Этот обломок падал дольше, чем обычно. — Нима опять вздохнула. — Час от часу не легче! Погляди на Зодиак. Обвал потревожил планеты. Нас отшвырнуло назад, в прежний дом — из Стрельца! Теперь мы вернемся к старым характерам, а я-то только свыклась со своим!
Дэйв оторвал глаза от свежей пробоины в небе, где медленно таяла кучка звезд.
– К старым характерам? Есть здесь хоть что-нибудь стабильное?
– Конечно, нет. Согласно законам природы, в каждом Доме у нас иной характер — как и у всего мира. А как ты думаешь, почему астрология считается Царицей Наук?
«Прелестный мир», — заключил Дэйв про себя. Впрочем, эта новость кое-что проясняла. Его смутно тревожили перемены в нраве сира Перта, который из заботливого врача превратился в надменного, капризного хлыща. Но что же будет с его здоровьем, если самочувствие тоже обусловлено знаками Зодиака?
Спросить об этом он не успел. Ковер попробовал встать на дыбы, и девушка принялась его уговаривать. Покачавшись, ковер выпрямился и начал снижаться.
– Твоя стройплощадка окружена защитным кольцом, — пояснила Нима. — Оно призвано не впускать никого из тех, кто не знает заклятия или ведет себя враждебно. Ковер тоже не способен его преодолеть. Кольцо нейтрализует все магические действия. Разумеется, мы также разместили по периметру вышки с василисками, которые охраняют территорию с закрытыми глазами, пока не почувствуют приближение нежеланных гостей. Имей в виду, что глядеть на них можно — в камень обращается лишь тот, на кого смотрят они сами.
– Ну, тогда я спокоен…
Нима польщенно улыбнулась и занялась посадочными операциями. Внизу виднелась стройплощадка, скопированная с тех же фильмов, из которых была взята одежда Дэйва. Геометрически-правильные ряды бытовок, зеркальный блеск строительных машин и всюду полный порядок — такого не бывает на стройках. Шагая вслед за девушкой к огромной палатке, в которой мог бы выступать цирк-шапито, Дэйв начал замечать и другое. Тракторы были предназначены для работы на болотистых равнинах, а прицепы, напротив, имели узкие колеса, какие используются на каменистом грунте. Все, что попадалось на глаза Дэйву, оказывалось нелепицей. Он увидел громадный турбинный генератор — его приводили в движение пять десятков людей. А может, мандрагоров. Повсюду были аккуратно расставлены и развешаны самые разнообразные инструменты, в том числе загадочные штуковины антикварного вида. Имелась даже тележка с кинокамерой, вот только рельс нигде не наблюдалось.
Когда они уже подходили к главной палатке, сверху на Ниму спикировал ворон и что-то каркнул ей в ухо. Скривившись, девушка кивнула.
– Меня призывают, — сказала Нима. — Вот твои работники, — она указала на бригады, которые деловито сновали по стройке и бездельничали не покладая рук. Все они были одеты точно так же, как и Дэйв, не считая шляп и сапог. — По большей части это мандрагоры, они существуют колдовским образом, но не имеют душ. Инженеров мы вытаскиваем из Двойственности сразу после смерти, чтобы их знания не улетучились, и немедленно оживляем. Конечно, у них тоже нет истинных душ, но они об этом не знают… Вон тот коротышка — Гарм. Сирза Гарм, ученик сира Перта. Твой прораб. Он вполне реален.
Повернув назад к забору, Нима оглянулась и прокричала:
– Сатер Карф сказал, что дает тебе на починку неба десять дней. Она дружелюбно помахала Дэйву рукой:
– Не волнуйся, Дэйв Хэнсон. Я в тебя верю.
И побежала к своему несговорчивому ковру-самолету.
Дэйв уставился на пестрый небосвод над своей головой. Потом на верзилу без лица, который все еще держал на плечах образец. С готовым строительным городком да еще и с установленным сроком — где уж тут волынить. Он сроду не мог понять, почему от нагревания пластмасса одного вида плавится, а другая лишь твердеет. А теперь извольте — ему нужно выяснить, что стряслось с этим куполом и как его починить. Возможно, срок удастся немного растянуть, найти бы разгадку…
Сирза Гарм оказался угрюмым молодым человеком, чрезвычайно гордым своим статусом будущего сира. Он провел Дэйва по огромному шатру, с гордостью продемонстрировал просторную чертежную (Гарм явно полагал, что в ней чертят магические квадраты). Чертежная была бы небесполезна — найдись здесь хоть один человек, который хоть что-то смыслил бы в чертежах. Инженеров — то есть тех, кого здесь называли инженерами — оказалось четверо. Один из них в пьяном виде свалился с моста и теперь беспрерывно лечился от шока, не выходя из запоя. Второй был «инженером»-химиком и занимался вопросами производства овсяных хлопьев из сушеной сои. Третий отлично разбирался в драгировании каналов, а четвертый был «электронщиком» — в этой области Дэйв и сам все знал.
Дэйв приказал им удалиться. Проделанная над ними магическая операция, а может, отсутствие загадочной «истинной души», превратила их в тупых педантов, крепко цепляющихся за свои прежние представления и способных лишь на то, чтобы выполнять рутинные команды. От сирзы Гарма и то было больше проку.
Впрочем, ненамного. Молодой маг отнюдь не являлся кладезем информации. Напыжившись, он заявил, что небо — величайшая тайна мироздания и разговаривать о нем позволено лишь адептам. Насколько понял Дэйв, Гарм о небе ничего не знал. Дальнейшие расспросы показали, что в этом мире все, что не тайна — досужая сплетня, а что не сплетня — уж верно, тайна. Когда же Гарма слишком уж донимали уточняющими вопросами, он, как ребенок, начинал нервно сосать пальцы.
– Но разве вы не слышали никаких версий, никаких предположений, из-за чего вдруг по небу пошли трещины? — упорствовал Дэйв.
– О да, это всем известно, — нехотя признался сирза Гарм. Вынув изо рта большой палец левой руки, он засунул на его место мизинец правой и глубоко задумался. — То был эксперимент, несравненный по благородству замысла, но злая судьба заставила его обернуться бедой. Один великий сатер заставил Солнце слишком долго простоять на месте, и жар оказался чрезмерным. Проводя аналогию с классическим опытом…
– Какова температура вашего Солнца?
Надолго воцарилось молчание. Наконец сирза Гарм пожал плечами:
– Это великая тайна. Достаточно лишь сказать, что оно не дает подлинного тепла, но лишь знаменует начало сакрального действия в сторону флогистонового слоя. Последний, познав свободу, решает отомстить воздуху…
– Понятно, — Дэйв уставился на Солнце, пытаясь доискаться до истины. Сияющий диск ничем не отличался от того светила, к которому он привык в своем мире — там, где небо не падало. Специалист по цветной фотографии назвал бы температуру этих лучей «5500 градусов по Кельвину», следовательно, Солнце было достаточно горячим — способным расплавить любой известный Дэйву материал. — Ну скажите хотя бы, какова точка плавления этого небесного вещества?