– Я ответил бы, что твои люди не совсем верно поняли нашу просьбу, – отозвался Хорит. – Король Оттон вовсе не намерен собирать подати с чужой земли, он лишь желает, чтобы каждый человек мог свободно служить своему богу, и христиане, коль волею Господней число их в Дании умножилось и множится с каждым годом, могли приносить Ему свою дань любви и благодарности. И если будет на то твоя добрая воля, я с моими собратьями, – он показал на сопровождающих, – сам поселился бы в Хейдабьоре вблизи стада, коего Господь поставил меня пастырем, и, собирая с него в пользу Господа малую дань, отдавал бы часть архиепископу. Ведь согласно обычаям всех народов, каждый младший должен чтить того, кого Господь поставил старшим над ним.
Горм благосклонно кивнул, соглашаясь с этим мудрым обычаем, и ободренный Хорит продолжал смелее:
– А Господь Бог наш не оставит доброту и справедливость твою без воздаяния, благословит тебя долгой жизнью, а правление твое изобилием, миром и процветанием подвластных тебе земель и народов. Ибо сам Бог, всеведающий и всемогущий, дает власть земным королям, почитающим Его, и только перед Богом, а не перед людьми, такими же смертными, как они сами, дают христианские короли отчет о своих делах.
При этих словах Харальд, как заметила Гунхильда, бросил на отца выразительный взгляд: видимо, для него это не было такой уж новостью, и он лучше остальных понял истинный смысл этих слов.
– Приятно послушать мудрого человека… – задумчиво произнес Горм. – Что ж, если все так, то я не думаю, что нам стоит вмешиваться в отношения между христианами, где бы они ни жили, и их богом. Хотя людям покажется весьма странным, что посредником между ними и богом должен служить священник, назначенный из Гамбурга, в то время как архиепископа Гамбургского назначили из Рима. Но, так или иначе, поскольку Отта кейсар и архиепископ получат от нашего соглашения несомненные выгоды, будет справедливо, если они в ответ окажут и нам кое-какие незначительные услуги.
– Что ты имеешь в виду?
– Отта кейсар и архиепископ ведь не хотят, чтобы в Хейдабьор вернулся Олав, от которого в Гамбурге не дождутся даже хвоста от селедки? А значит, они должны будут помочь мне отстоять эти земли от его притязаний, если он приведет войско из Швеции – а это мы считаем весьма вероятным.
– Ты хочешь, чтобы король Оттон участвовал в твоей войне с Инглингами, если они вновь предъявят свои права?
– Да, и никому не покажется странным это желание, коли уж мы идем на уступки и позволяем архиепископу в Гамбурге богатеть за счет податей с
– Ты мудр, сыновьям твоим очень повезло с отцом! – улыбнулась Тюра, а Кнут воскликнул:
– Я-то никогда не забуду, что счастьем иметь такого достойного отца я обязан своей матери, мудрейшей из женщин! Ты – богиня Фригг среди женщин, матушка!
– Благодарю тебя. Но о чем же у вас вышел спор?
– Я готов согласиться с тем, чтобы те из южных йотландцев, которые так глупы, что отказываются от богов своих предков и надеются, будто им поможет совсем чужой, платили подать на церковь и в конечном итоге помогали обогащаться архиепископу, конунгу саксов и папе Агапитусу в Риме. Уж как те трое будут делить свои деньги, меня не касается. Но Харальду этого мало. Он хочет, чтобы я позволил делать то же самое в Рибе и Орхусе. Он даже хочет, чтобы я позволил строить христианские церкви и в других местах, где их пока еще нет, и даже отменил подать, которую мы сейчас берем с христиан за отказ от участия в жертвоприношениях.
– Но, наверное, у Харальда есть какие-то основания для таких странных желаний? – Тюра с вопросительным видом повернулась к младшему сыну.
– Да уж конечно, они у меня есть! – живо заговорил тот. – Или вы не слышали, что нам вчера сказал этот надутый глухарь в крашеном платье? Христианские конунги получают свою власть не от предков, не от тинга, а только из рук самого бога! И только богу они дают отчет в своих решениях и действиях! Или вы не знаете, сколько конунгов лишились власти, а то и жизни, из-за несогласия с тингом, с кем-то из сильных хёвдингов, а то и просто потому, что наступил неурожай и богам понадобилась хорошая жертва? Что бы ни случилось в христианской стране, короля не принесут в жертву ради урожая и мира!
– Но ничего подобного не было уже сколько лет! – воскликнул Кнут.
– Не было, но ведь может быть! Древний обычай это позволяет, и если дела пойдут плохо, о нем могут вспомнить. Я, конечно, посмотрю на того, кто попытается принести в жертву