В правой руке Мор держал посох, в левой — ребенка. Время от времени ему встречались перекрестки с мрачными боковыми ответвлениями.
Он миновал их, едва бросив взгляд, но на одной из развилок свернул и пошел по левому пути. Мерцания сразу же стали реже.
Маг шел теперь гораздо медленнее, внимательно разглядывая появляющиеся по сторонам дороги изображения. Через некоторое время он совсем остановился и стал всматриваться в открывшуюся его глазам панораму. Он шевельнул посохом, и панорама застыла. Мор смотрел на нее некоторое время, а затем вытянул посох вперед. Картина перед ним стала оживать, наливаясь цветом и жизнью.
Осень… вечер… маленький городок… небольшая улочка… Университет…
Он шагнул вперед.
Майкл Чейн, румяный, рыжеволосый, весом в триста с лишним фунтов, ослабил узел галстука и уселся за письменный стол. Левой рукой он пробежался по клавиатуре компьютера, и на экране монитора появились какие-то фигурки. Майкл изучал их с полминуты, затем покрутил что-то на задней панели.
Взяв карандаш и линейку, он срисовал фигурки на лист бумаги, откинулся в кресле, пожевал губу, что-то подправил.
— Майкл, — сказала невысокая черноволосая женщина в вечернем платье. — Ты можешь оторваться от работы?
— Но я уже одет, а сиделка еще не пришла.
— Она здесь. Завязывай галстук, мы опаздываем.
Майкл вздохнул, положил карандаш и выключил компьютер.
— Хорошо, — сказал он, поднимаясь и застегивая воротник рубашки. — Через минуту я буду готов. Хотя на факультетскую вечеринку можно было бы и опоздать.
— Да, но ведь там будет декан.
— Глория, — он покачал головой, — поверь мне, Джим и недели не протянет в реальном мире. Извлеки его из университетского окружения, усади за обычную конструкторскую работу, и он…
— Ой, только не заводись снова, — сказала она, выходя. — Я знаю, что ты здесь несчастлив, но пока с этим ничего нельзя сделать.
— У отца была собственная консалтинговая фирма, — горячо продолжал Майкл. — И она могла бы стать моей…
— Вот только он ее пропил… Идем. Пора.
— Да, ему не повезло в конце. Но он был умница — как и мой дед, который основал фирму и…
— Знаю, знаю, ты из династии гениев, и, разумеется, наш Дэн подхватит эстафету. Тем не менее…
Майкл взглянул на Глорию и спросил мягко:
— Как он?
— Спит.
— Ладно, давай одеваться. Обещаю быть паинькой.
Жена повернулась и вышла.
Он пошел следом за ней. Бледный глаз следил за ними с экрана дисплея.
Мор притаился напротив дома, который его интересовал. На ступеньках стоял высокий мужчина в темном пальто, сунув руки в карманы и глядя на улицу. Рядом с ним невысокая женщина разговаривала с кем-то через полуоткрытую дверь. Наконец женщина закрыла дверь, повернулась, взяла мужчину под руку, и они пошли по улице. Мор следил за ними, пока они не повернули за угол. После этого он выждал еще немного — вдруг вернутся, что-нибудь позабыв, — затем подошел к двери и постучал посохом.
Дверь спустя минуту приоткрылась, оставаясь замкнутой на цепочку, и из-за нее на Мора выглянула девушка с темными глазами, в которых не было ни тени подозрения.
— Я пришел, чтобы кое-что забрать и кое-что оставить, — заявил старый маг. Благодаря заклинанию, его язык был понятен девушке.
— Хозяев дома нет. Я сиделка.
— Это хорошо, — сказал он, медленно опуская посох до уровня ее глаз. Дерево слабо запульсировало, сучки и прожилки засветились бледным светом. Девушка застыла. Старик зафиксировал ее внимание, а затем медленно поднял посох к своему лицу. Их глаза встретились, и он приковал к себе ее взгляд. Голос его перешел в более низкий регистр.
— Сними цепочку с двери.
Она едва заметно шевельнулась, цепочка звякнула и упала.
— Отойди назад.
Лицо исчезло. Мор открыл дверь и вошел.
— Ступай в гостиную и там сядь. — Он запер за собой дверь. — Когда я отсюда уйду, ты закроешь дверь на цепочку и забудешь, что я здесь был.
Девушка удалилась.
Старик пошел по квартире, осторожно заглядывая в комнаты. Наконец он остановился на пороге погруженной во тьму детской. Вошел туда, посмотрел на ребенка в кроватке, затем приблизил посох к его головке.
— Спи, — промолвил он. — Спи! — И дерево запульсировало слабым светом.
Старый маг осторожно опустил юного Рондовала на пол, прислонил посох к кроватке, взял ребенка из постели. Он положил его на пол рядом с принесенным и внимательно осмотрел обоих. Ребенок из кроватки был заметно меньше того, которого он принес, и волосы были посветлее. Ну, ничего…
Он быстро поменял их одежду и закутал ребенка из кроватки в свое покрывало. Затем положил в кроватку последнего лорда Рондовала и долго смотрел на него. Слегка коснулся пальцами родимого пятна в форме дракона, потом резко отвернулся, взял посох и поднял с пола маленького Дэниэла Чейна.
Проходя по коридору, он бросил девушке-сиделке:
— Я ухожу. Закрой за мной дверь и забудь обо всем.
Старик вышел на улицу и, отходя от дома, услышал, как звякнула цепочка. Звезды сверкали в просветах между облаками, холодный ветер дул ему в спину. Из-за угла выскочил автомобиль, осветил его фарами, но не остановился, а проехал мимо.
По сторонам дороги заиграли огоньки, дома начали терять свою реальность, стали подергиваться рябью. Сверкание искр усилилось, и тротуар постепенно перешел в сверкающую дорогу, ведущую куда-то в бесконечность. Множество мелких дорожек разбегалось от нее вправо и влево. По сторонам дороги сверкала удивительная мозаика из различных миров. Мозаичные изображения непрерывно менялись, создавая причудливые картины. Иногда Мор видел на боковых дорожках другие фигуры, не всегда человеческие. Они шли по своим делам, таким же непостижимым, как и его дело.
Когда он приблизился к своему миру, посох начал светиться. Из-под ног у него вылетали молнии.
Глава 3
Шло время. Когда мальчику было уже шесть лет, заметили, что он не только пытается исправить то, что сломал, но и что это ему часто удается. Мел показала мужу отремонтированные кухонные щипцы.
— Не хуже, чем это бы сделал в кузнице сам Винчи, — сказала она. — Мальчик будет хорошим мастером.
Маракас осмотрел щипцы.
— Ты видела его за работой?
— Нет. Я слышала, что он стучит молотком, но не обращала на это внимания… Он вечно возится с железками.
Маракас кивнул и отложил щипцы в сторону.
— Где парень сейчас?
— Думаю, плещется в оросительном канале.
— Я схожу туда, похвалю его за щипцы.
Он завернул за угол и пошел по дорожке мимо огромного дерева по направлению к полю. В траве жужжали насекомые, весело щебетали птицы. Старый сержант шел и с гордостью думал о своем приемыше: сильный, здоровый мальчик — и очень умный.
— Марк! — позвал он, подойдя к каналам.
— Я здесь! — раздалось откуда-то справа.
Он пошел в ту сторону.
— Где?
— Внизу.
Мальчик поставил поперек канала ровную круглую палку, а в центре палки закрепил колесо с лопатками. Водный поток ударял в лопатки и крутил колесо.
Странный трепет охватил Маракаса при виде этого сооружения.
Он не смог разобраться, что это было за чувство, но постепенно, пока старый сержант наблюдал за вращением колеса, оно сменилось чувством гордости за своего сына.
— Что это ты сделал, Марк? — Маракас уселся на насыпь.
— Колесо. — Мальчик улыбнулся. — Вода вертит его.
— А что оно делает?
— Ничего. Просто вертится.
— Это интересно?
— А разве нет?
— Ты замечательно сделал щипцы. — Маракас сорвал травинку и сунул ее в рот. — Твоя мать очень довольна.
— В этом не было ничего сложного.
— Тебе нравится делать вещи?
— Да.
— Ты хотел бы заниматься этим всю жизнь?
— Наверное.
— Старый Винчи ищет себе ученика в кузницу. Если ты считаешь, что тебе нравится работать с железом, я могу поговорить с ним.
— Поговори. — Марк улыбнулся.
— Лучше ведь делать настоящие вещи, а не игрушки, а? — Маракас кивнул на колесо.
— Это не игрушка. — Марк повернулся к своему творению.
— Но ты же сказал, что оно ничего не делает.
— Оно может делать. Я придумаю, как заставить его работать.
Маракас с улыбкой встал, потянулся, бросил травинку в воду и проследил взглядом, как вода стремительно уносит ее.
— Скажешь мне, когда придумаешь.
Он повернулся и зашагал обратно к дому.
— Скажу, — задумчиво произнес малыш, не отрывая взгляда от вращающегося колеса.
Мальчику уже исполнилось шесть лет. Он вошел в кабинет отца, чтобы еще раз посмотреть на странную машину, с которой работал отец. Может, в этот раз…
— Дэн! Выйди отсюда! — крикнул Майкл Чейн, даже не повернувшись.
На экране монитора маленькая фигурка вдруг заплясала, поползла вниз и превратилась в прямую линию. Рука Майкла лихорадочно забегала по пульту управления, пытаясь восстановить изображение.
— Глория! Забери его отсюда. Опять то же самое!
— Отец, — начал Дэн, — я не хотел…
Майкл повернулся к нему.
— Я же говорил тебе: не заходи сюда, когда я работаю.
— Я знаю. Но я думал, что на этот раз…
— Ты думал! Пора уже слушаться старших.
— Прости…
Майкл Чейн начал подниматься со стула, и Дэн мгновенно выскочил за дверь. Он услышал за спиной шаги матери, повернулся и обхватил ее руками.
— Прости меня.
— Опять? — спросила Глория, глядя на мужа.
— Опять, — вздохнул тот. — Этот ребенок — настоящий генератор помех.
На столе вдруг задребезжал стаканчик с карандашами. Майкл повернулся и изумленно посмотрел на него. Стаканчик дернулся, упал на бок и медленно покатился. Майкл бросился, чтобы поймать его, но не успел и только сильно ударился о край стола.
— Уведи его отсюда! — крикнул он в бешенстве.
— Идем, — сказала Глория, уводя мальчика. — Мы знаем, что ты не виноват.
Распахнулось окно. Со стола полетели бумаги. Что-то треснуло, и из шкафа вывалилась книга.
Майкл вздохнул, закрыл окно, собрал рассыпавшиеся бумаги. Когда он снова сел за компьютер, машина уже работала нормально. Он посмотрел на нее с раздражением. Майкл не любил того, чего не мог понять. Может, их сын излучает какие-то волны? И это излучение становится более сильным, когда он обижен или раздражен? Майкл уже пытался обнаружить излучение, но датчики барахлили и выходили из строя.
— Ну вот, опять ты обидел его, — сказала Глория, входя в комнату мужа. — Мальчик плачет, и в доме все ломается. Если бы ты был с ним помягче… Я обычно вывожу его из этого состояния с помощью ласки.
— Во-первых, — сказал Майкл, — я вовсе не уверен, что делаю что-то не так или неправильно. А во-вторых, это всегда происходит слишком внезапно.
Она рассмеялась, и он тоже.
— Ну хорошо, — сказал он наконец. — Пойду поговорю с ним. Я знаю, что Дэн не виноват, и не хочу, чтобы он чувствовал себя несчастным.
Майкл подошел к двери и остановился.
— Но я все думаю… — начал он.
— Я знаю, — ответила она.
— Уверен, что у нашего ребенка сначала не было этого странного родимого пятна.
— Ну, хватит, не начинай снова, пожалуйста.
— Ты права.
Он вышел из кабинета и пошел к комнате Дэна. До его ушей донеслись мягкие звуки гитары. Один аккорд, другой… И довольно чисто. Он удивился, что малыш так быстро научился играть на большой гитаре. Это было странно. В их роду никто не обладал музыкальными способностями.
Майкл осторожно постучал в дверь. Музыка прекратилась.
— Да?
— Можно мне войти?
— Конечно.
Майкл открыл дверь и вошел. Дэн полулежал на постели. Гитары видно не было. Наверное, убрал под кровать.
— У тебя очень хорошо получается.
— Всего несколько звуков.
— А почему ты перестал играть?
— Тебе же не нравится.
— Я так не говорил.
— И так знаю.
Майкл сел рядом и потрепал Дэна по плечу.
— Ты не прав. Каждый должен делать то, что хочет. Я, например, люблю свою работу… Ты пугаешь меня, Дэн. Не понимаю, почему это происходит, но когда ты идешь мимо, машины просто сходят с ума. А то, чего я не понимаю, меня пугает. Но ты не думай, что я на тебя злюсь. Я кричу от неожиданности и удивления.
Дэн прижался к отцу, посмотрел ему в лицо и улыбнулся.
— Ты не сыграешь что-нибудь для меня?
— Не сейчас. — Мальчик покачал головой.
Майкл окинул взглядом комнату, шкафы с красочными книгами, приемник. Затем посмотрел на сына. Дэн потирал руку.
— Болит?
— Нет. Просто как-то странно пульсирует пятно.
— Часто?
— Иногда. Когда случается то, что пугает тебя, — он махнул рукой на дверь комнаты. — Сейчас это пройдет.
Отец взял руку мальчика, тщательно осмотрел родимое пятно в форме дракона.
— Доктор сказал, что можно не беспокоиться, ни к чему плохому оно не приведет.
— Сейчас уже все нормально.
Майкл долго смотрел на руку, затем погладил ее, выпустил и улыбнулся.
— Тебе что-нибудь нужно, Дэн?
— Ну… еще книжек.
— Это все? — Майкл рассмеялся. — Ладно, как-нибудь мы с тобой заглянем в книжную лавку, и ты сам выберешь, что захочешь.
Наконец Дэн улыбнулся.
— Спасибо.
Майкл слегка толкнул его в плечо и встал.
— Я больше не буду заходить в твой кабинет, отец.
Майкл еще раз ласково потрепал плечо сына и вышел, оставив его на постели. Дойдя до своего кабинета, он вновь услышал мягкие звуки гитары.
Когда мальчику было уже двенадцать лет, он сделал лошадь, которая двигалась сама при помощи пружины. Все свое свободное время он работал в кузнице: что-то ковал, рубил, резал, шлифовал. И вот теперь лошадь танцевала на полу перед ним и Норой Вейль, девятилетней соседской девочкой. Она захлопала в ладоши, когда лошадь повернула голову и как бы посмотрела на них.
— Это прекрасно, Марк! Это прекрасно! Ничего подобного никогда не было, разве что в старину.
— Что ты имеешь в виду? — быстро спросил он.
— Ну, сам знаешь. Когда-то очень давно у людей были разные умные вещи, вроде этой.
— Но ведь это сказки. Разве не так?
Девочка покачала светловолосой головой.
— Нет. Мой отец был в одном из запрещенных мест к югу, возле горы Анвил. Там все еще валяются всякие сломанные машины, каких люди теперь делать не могут, — она посмотрела на лошадь, движения которой стали медленнее. — Может, даже такие, как эта.
— Интересно. Но я не понимаю… И они все еще лежат там?
— Так говорил мой отец.
Мальчик посмотрел в глаза Норы, и она отвела взгляд.
— Знаешь, эту лошадь, наверное, лучше никому не показывать.
— Почему?
— Люди могут решить, что ты копался в запрещенных вещах и изучал их.
— Это глупость! — воскликнул Марк, когда завод пружины кончился и лошадь упала. — Самая настоящая глупость. — Он помолчал. — Пожалуй, я подожду, пока не сделаю что-нибудь получше, что обязательно понравится людям.
Следующей весной Марк продемонстрировал друзьям и соседям мельницу, которая работала за счет движения воды в оросительном канале. Две недели люди спорили об этой мельнице, а затем решили разобрать ее.
— Я придумаю еще что-нибудь. Что-нибудь такое, что им обязательно понравится, — заявил он Норе.
— Зачем?
— Чтобы они, наконец, поняли!
— Что поняли?
— Что прав, конечно, я, а не они.
— Этого люди никогда не поймут.
— Посмотрим, — рассмеялся он.
Мальчику было уже двенадцать лет. Он, как обычно, взял гитару и пошел в маленький парк, расположенный в самом центре города из пластика, стекла и бетона, в котором жила теперь его семья.
Он потрогал пыльное синтетическое дерево, пересек искусственную лужайку с голографической картиной травы и цветов и сел на пластиковую скамейку. Из скрытых динамиков доносилось пение птиц. В воздухе порхали искусственные радиоуправляемые бабочки. Аромат цветов распространялся в воздухе из скрытых аэрозольных распылителей.