— Да, спасибо.
Маусглов встал, Поль тоже.
Вокруг кружили блеклые бабочки. Поднимаясь по ступеням, Поль положил руку на перила и почувствовал скорее шершавость дерева, нежели холод камня. Огромные самоцветы, вставленные в стены, утратили свой блеск и помутнели в свете яркого дня, но все еще хранили следы былой красоты. Поль невольно улыбнулся.
Они взобрались на возвышенность, и Ларик указал на точку у подножия горы.
— Вот та треугольная темная область. Вы сможете увидеть ее, если внимательно приглядитесь.
— Вижу, — сказал Маусглов.
— Да, — кивнул Поль.
— Очень хорошо. Тогда я могу идти. Встретимся позже.
Друзья молча следили, как он удалялся в сторону зданий, расположенных к югу.
— Я буду ждать тебя здесь все утро, — сказал Маусглов. — Пожалуйста, никому не верь там, внутри.
— Почему?
— У меня такое впечатление, что Одержимых Магией здесь недолюбливают, особенно те, кто прошел настоящую практику у мастеров. Я не знаю, насколько сильно это чувство, но их будет там с тобой девять. Не хотел бы я поворачиваться к ним спиной в темном коридоре.
— Пожалуй, ты прав. Я буду осторожен.
— Давай еще раз заглянем к Ибалу, возможно, теперь он нас примет.
— Хорошая мысль.
Но волшебник до сих пор не принимал. Поль оставил записку, что расписание изменилось и он уходит сегодня вечером.
Затем вернулся к себе в комнату, лег на кровать, чтобы расслабиться и начать медитацию. Он думал о своей жизни — теперь он знал всю историю от начала до конца. Это была история сына злого могущественного волшебника; ему сохранили жизнь в обмен на наследство, скрыв его до поры до времени в мире, совершенно лишенном волшебства. Поль вспомнил день своего возвращения, горькие впечатления от нового мира, разоблачившего и отвергнувшего его из-за родимого пятна в форме дракона. Он вспомнил свое бегство, свои открытия тайн семейного замка, могущество, неведомую ранее силу, власть над дикими чудовищами, спящими в подземелье. Он заново пережил конфликт со своим сводным братом, талантливым Марком Мараксоном, возродившим в центре Анвила центр высокоразвитой техники и мощных технологий. Вновь пережил короткий, обреченный на неуспех роман с деревенской девушкой Норой, которая так и не сумела разлюбить Марка. А теперь…
Загадочная Семерка. Семь статуэток, странным образом влиявшие на его жизнь, манипулировавшие его судьбой — и словно бы погрузившиеся в сон в тот день на вершине горы Анвил. Поль до сих пор ничего не знал об их настоящих свойствах, целях, смысле существования. Он чувствовал, что не сможет до конца познать свои способности, не найдя общего языка с фигурками.
Затем покушение на его жизнь и ночное появление безымянного волшебника, который, казалось, знал ответы на все вопросы, но так и не затруднил себя объяснениями…
Лишь только одного не коснулись мысли Поля. Это было сугубо личное — его сны. Скоро он уснул и вновь погрузился в знакомые грезы…
Он взял буханку и флягу с водой и в сопровождении Маусглова зашагал к Арке Голубой Птицы. Ларик и шестеро других были уже на месте. Уходящее солнце тонуло в дымке западных облаков. Остальные кандидаты были довольно молоды и изрядно нервничали. Поль сразу же позабыл их имена — за исключением Нарфа, с которым он познакомился раньше.
Пока они поджидали опаздывающих, небо стало еще темнее. От безделья Поль лениво перешел на внутреннее зрение. Оглядывая город, вновь ставший блестящим и притягательным, он увидел бледно-голубой искрящийся конус или пирамиду прямо в центре, незаметную обычным зрением. Продолжая наблюдать за странным конусом, Поль попытался увеличить и приблизить его. Ничего не вышло. В тот же миг зрение вернулось в норму, и загадочное видение исчезло.
Обойдя кандидатов в посвящение, он подошел к Ларику, который застыл, уставившись в облака.
— Ларик?
— Что случилось?
— Так, просто интересно. Ты не знаешь, что это за огромный конус, весь из переливающегося голубого света там, в центре города?
Ларик повернулся и недоуменно посмотрел на него, затем словно спохватился:
— О! Это для вашего же блага. И кстати, уже довольно поздно, следует начинать. Где же их черти носят?
Он стал нетерпеливо оглядываться по сторонам, затем замер, будто увидев что-то.
— Вот и они! Наконец-то! — с заметным облегчением воскликнул Ларик, глядя на три приближающиеся фигуры.
Он вновь повернулся к Полю.
— Тот конус, который ты усмотрел, это единение сил целого круга волшебников. К тому моменту, как мы войдем в Белкен, единая энергия достигнет горы и наполнит ее, настроив все десять станций на энергию космоса. По мере того как вы будете продвигаться от станции к станции, от одного символического изображения вашего внутреннего света к другому, энергия наполнит и вас, а посредством этих энергий и сил вы обретете новое обличье, преломите все новшества применительно к себе, пропустите их сквозь свое «я», обретете новые качества в новом уровне и настроите сами себя.
— Понятно.
— Понятно? Не уверен, Дэн. Остальные девять претендентов прошли хорошую школу, они учились у мастеров, развивали свои способности тщательно, не нарушая естественных законов развития. Для них сегодняшнее испытание покажется обычным, лишь немного более напряженным. Что касается тебя и вообще Одержимых Магией — все может пойти непредсказуемо. Посвящение может оказаться очень болезненным, изматывающим, граничащим с помешательством, даже со смертью. Я говорю это не для того, чтобы отговорить тебя или запугать, я лишь хочу тебя подготовить. Старайся не допускать ничего такого, что способно вызвать чрезмерный стресс. — Ларик поджал губы и замолчал на минуту. — Откуда, откуда ты приехал?
— Издалека. Думаю, ты даже не слышал об этой стране.
— Что ты там делал?
— Много чего. Я полагаю, что преуспел как музыкант.
— Нет, я о магии.
— О ней там ничего не знают.
Ларик покачал головой.
— То есть как не знают?
— Ну, там живут без нее.
— А ты? Как ты попал сюда? Как вообще стал Одержимым Магией?
В это мгновение Поль почувствовал сильное желание рассказать Ларику про самые важные события в своей жизни. Но осторожность сделала свое дело.
— О, это длинная история, — сказал он, глядя через плечо Ларика, — а трое опаздывавших уже почти пришли.
— Полагаю, ты испытал довольно интересные ощущения, обнаружив в себе необычные способности?
— Да, причем немало, — ответил Поль. — Могла бы получиться целая книга.
— Есть такие, которые отложились в твоей памяти, как наиболее значительные?
— Нет.
— Думаю, ты просто не склонен об этом говорить. Ладно. Ты не обязан отчитываться передо мной. Но если захочешь ответить, мне очень интересно лишь одно.
— Что?
— Белые маги при случае используют то, что известно как черная магия, и наоборот. Мы знаем, что это почти одно и то же, но есть оттенки, по которым их различают, — собственные наклонности, которые проявляет маг, находясь в одиночестве. Иначе это можно назвать стилем поведения. Какой стиль ближе лично тебе?
— Я использую все, что считаю нужным, — произнес Поль, — хотелось бы думать, что мои умыслы относительно чисты, хотя многие стремятся обелить себя в собственных глазах. Тем не менее, я думаю, что в большинстве случаев поступаю правильно.
Ларик засмеялся, качая головой.
— Хотелось бы подольше побеседовать с тобой, я чувствую за твоими словами яркую индивидуальность. Тебе доводилось использовать силы магии против другого человека?
— Да.
— И что с ним стало?
— Он мертв.
— Он тоже был колдуном?
— Не совсем.
— Что значит «не совсем»? Разве такое может быть? Человек либо колдун, либо нет.
— Это был особый случай.
Ларик задумчиво посмотрел на него, затем опять рассмеялся.
— Тогда ты черный маг.
— Я ничего подобного не утверждал.
Три последних кандидата наконец подошли к ожидающей их группе и были представлены. Ларик внимательно оглядел их.
— Вы опоздали. Из-за вас опаздываем все мы. Сейчас немедленно отправляемся в путь. Надо выйти за пределы города, пройти еще немного по этой тропинке, затем начнется подъем в горы. Я до сих пор не знаю, сколько привалов мы сделаем в пути. Все будет зависеть от скорости вашего передвижения и времени, которым мы будем располагать.
Он указал на груду белой одежды.
— Каждый должен взять с собой одну из мантий. Вы наденете их непосредственно перед входом.
Ларик повернулся и первым двинулся в арку. Маусглов подошел к Полю.
— Я буду ждать тебя у выхода, утром, — сказал он. — Удачи!
— Спасибо.
Поль заспешил за остальными. Оглянувшись, он увидел, что Маусглов уже ушел.
Он догнал Ларика и пристроился на шаг сзади.
— Просто любопытно, зачем ты столько старался, чтобы доказать, что я склонен к черной магии.
— Мне все равно, — ответил другой, — здесь встречаются любые маги, все очень переплелось.
— Ты ошибаешься. По крайней мере, я не считаю себя черным магом.
— Это не имеет значения.
Поль пожал плечами.
— Думай, как хочешь.
Он замедлил шаг и смешался с группой претендентов. К нему подошел Нарф.
— Все так удивительно, правда? — промолвил ученик.
— Что ты имеешь в виду?
— Внезапность и скоропалительность начала процедуры. Ибал даже не знает, что я уже в пути. Он все еще… — Нарф замолчал и хмыкнул, — занят.
— По крайней мере, он успел внести мое имя в список кандидатов, прежде чем заняться более важными делами.
— Ну, положим, не совсем бескорыстно, — бросил Нарф. — Тебе можно позавидовать — если ты благополучно пройдешь обряд посвящения.
— То есть?
— Разве ты не знаешь? Поль покачал головой.
— Одержимые Магией, особенно те, что прошли посвящение, — объяснил Нарф, — почти все без исключения становятся наиболее могущественными колдунами. Самыми сильными и влиятельными. Конечно, их не так много. Именно поэтому Ибал хотел бы, чтобы ты относился к нему с благодарностью и симпатией.
— Будь я проклят! — воскликнул Поль.
— Ты действительно ничего не знал?
— Абсолютно ничего. Послушай, а почему Ларик так стремился выяснить, черный я или белый маг?
Нарф рассмеялся.
— Полагаю, ему ненавистна мысль, что противоположная сторона получит достойное пополнение.
— Ты что имеешь в виду?
— О! Я не так много знаю о нем, но ходят сплетни, что Ларик такой лилейно-белый, что яро ненавидит противоположный лагерь. Полагают, что он большой мастер своего рода — в сугубо технических аспектах.
— Я уже устал от неверных суждений, — произнес Поль. — Кажется, они будут преследовать меня всю жизнь.
— Лучше примириться.
— Я и не собирался каким-то образом мешать посвящению.
— Я уверен, что он все хорошо подготовил. Белые, как правило, очень аккуратны и дотошны.
Поль улыбнулся в ответ. Он настроил свое внутреннее зрение и посмотрел на силовой конус. Пирамида заметно подросла.
Глава 6
Поль сидел на широкой плите возле входа в пещеру на западном склоне горы. Он прикончил хлеб и допил оставшуюся воду. Последние солнечные блики тонули в бездонной тьме ночи.
Претенденты преодолели три четверти пути и сделали лишь один короткий привал. Ноги Поля дрожали и ныли. Он представил, как болят стертые ноги у других кандидатов.
Небо на юго-западе окрасилось яркими всполохами. Пронизывающий ветер, сопровождавший их во время подъема, взвыл в сильном порыве и просвистел над головой. Поль напряг внутреннее зрение и поразился — весь Белкен был охвачен голубым сиянием. Он уже собирался поделиться своим наблюдением с Нарфом, но тут поднялся и откашлялся Ларик.
— Теперь все. Наденьте мантии поверх одежды и постройтесь у входа, — сказал он — До первой станции совсем не далеко. Я покажу. По дороге не разговаривать и вообще никаких разговоров, пока вас не попросят отвечать на вопросы.
Претенденты развязали узел с белыми одеждами и начали одевать мантии.
— …Картины или превращения, которые вы увидите — вместе с изменениями в сознании, — все это лишь иллюзии, не принимайте их на веру и не поддавайтесь их влиянию. Любые превращения с вами закончатся к концу ночи.
Десять кандидатов выстроились в шеренгу за Лариком.
— У вас есть последняя возможность задать вопросы.
Вопросов не было.
— Очень хорошо.
Ларик осторожно двинулся в глубь пещеры. Поль шел в середине цепочки. Его зрение приобрело обычный ракурс. Голубое свечение немного ослабело, но не исчезало. Узкая пещера с высокими сводами, в которую они вошли, пульсировала, как и наружные склоны горы; ее стены изливали вполне достаточное, а иногда и более того, количество света, облегчая путь. По мере продвижения вглубь, сияние и переливы света усилились. Стены и своды пещеры сверкали яркими огнями и тонули в них, исчезая из виду. Казалось, они идут по сказочной, залитой сиянием дороге, соединяющей рай и ад. Все выглядело загадочным и нереальным.
Подъем становился все круче. Временами попадались места с некоторым подобием ступенек. Лишь истертость пола свидетельствовала о том, что все это сделано руками человека.
Новый поворот; крутизна подъема все нарастала. Неожиданно перед кандидатами появились тяжелые путеводные веревки. Сначала претенденты боязливо и с отвращением старались не касаться их, ибо перемещение рук по веревке было равносильно периодическим ожогам пламени, однако вскоре у них не осталось иного выхода. Поль не чувствовал жара, лишь ладони слегка вспотели, да слабо запульсировало родимое пятно. По мере подъема становилось теплее. Слышалось тяжелое дыхание едва поспевающих за Лариком кандидатов.
Внезапно они вышли в грот. Здесь веревки-перила обрывались. Посреди площадки, где они остановились, раскинулся огромный круглый бассейн, заполненный кипящим белым светом, будто подсветка шла откуда-то снизу. Над ним, словно сосульки на солнце, переливались и сверкали сталактиты. Стены грота подходили практически к самому его краю, лишь узкая полоска тверди окаймляла эту сверкающую емкость, наполненную неподвижной жидкостью.
Кандидаты осторожно разбрелись по кругу, повернувшись спинами к стенам. Поль почувствовал шершавость и холод камня. Спустя несколько минут Ларик знаками стал предлагать им остановиться или пройти дальше, пока все претенденты не распределились согласно плану, известному только ему. Затем он выдвинулся на кромку длинной отмели, откуда продолжал руководить ими, и посмотрел вниз, на излучающую сияние воду. Кандидаты последовали его примеру.
Сначала свет ослепил Поля, затем его глаза привыкли к блеску и зеркальным бликам. Неровности сводов крыши предстали перед ним сказочным, фантастическим ландшафтом. Внезапно он увидел в отражении свои собственные глаза и осторожно заглянул в них. С зеркальной глади на него смотрел незнакомец — Поль забыл о своей маскировке — со смуглым, почти коричневым лицом и уродливым шрамом на левой щеке.
Внезапно его отражение растаяло, вместо него появился настоящий образ его лица — худощавое, с тонкими губами, высоким лбом, белая прядь разделяла черные локоны надвое. Поль попытался поднять руку и дотронуться до лица и обнаружил, что тело сковала странная летаргия, рука лишь слабо дернулась. В голове плыли неясные тусклые образы. Поль утратил всякую волю и не делал больше попыток пошевелиться.
В его мозг ворвался голос, произносящий слова, которые он недавно заучивал. Это был голос Ларика. Когда он закончил речь, слова должен был повторить первый кандидат, стоявший на дальней стороне бассейна.
Звуки эхом отражались от стен и, словно молот, колотили в голове Поля. Его ноздри защекотал слабый, едва уловимый сладкий запах.
Следующий кандидат принял эстафету и начал повторять те же слова. Где-то в самой глубине мозга Поля шевельнулась мысль, что, когда дойдет его очередь, он тоже должен будет их произнести. Ему показалось, что кто-то, сидящий внутри, уже говорит их. Поль ощутил себя вне пространства и времени. Время застыло, исчезло, растворилось все, кроме яркого света и отражения. Слова клятвы колоколом звучали в мозгу Поля, пробуждая глубинные струны его «я», прокатываясь по самым дальним закоулкам сознания. Он увидел, как улыбнулось, затем рассмеялось его отражение, хотя не почувствовал на лице никакого движения.