Совет собрался в полдень в экранированной комнате, занимавшей целиком один угол сарая-студии. Внешне вид у этой комнаты был вполне обычный: овальный стол, окруженный массивными стульями, отделка пластиком, имитирующим тик. Экран во всю стену закрывал один конец комнаты, громкоговоритель с каждого края под потолком и маленькое двойное окно с другого конца, ведущее в проекционную комнату. Стены были драпированы толстой и тяжелой тканью, заглушающей посторонние звуки.
Салдо остался по просьбе Хеллстрома, когда остальные ушли. Шрам от пули на его челюсти еще не совсем зажил, белея на темной коже. Ястребиные черты расслабились, но решимость горела в его глазах. Хеллстром вспомнил, что Салдо был из той же серии S2a-1 по женской линии. Значит они с Хеллстромом кузены. Молодой человек был выбран из основной ветви и подвергся соответствующей химической обработке. Сейчас Салдо представлял собой превосходное сочетание функциональных характеристик, в которых так сильно нуждался Улей.
— Мы должны быть готовы реагировать быстро, если что-нибудь пойдет не так, как мы планировали, — начал беседу Хеллстром, словно Салдо разделял с ним все его предыдущие раздумья. — Я известил всех наших представителей во Внешнем мире, что они должны быть готовы действовать самостоятельно в случае нашей гибели. Все записи, касающиеся таких представителей, подготовлены к уничтожению.
— Но все ли случайности предусмотрены? — неуверенно спросил Салдо.
— Этот же вопрос я задаю себе.
— Понятно.
И Салдо подумал: «Наш лидер устал. Ему нужен отдых, но мы не можем его ему позволить». На секунду Салдо почувствовал желание защитить Хеллстрома.
— Возможно, ты прав, что Перуджи имеет с собой специальное электронное оборудование, — сказал Хеллстром. — Наверняка он будет передавать данные о своем местонахождении на Внешние мониторы. Я уверен в этом.
— Тем людям на горе.
— Им, да. Мы должны узнать характер этого оборудования как можно быстрее.
— Я сделал соответствующие приготовления, — сказал Салдо. — Нильс, тебе следует отдохнуть.
— Нет времени. Перуджи едет сюда, а он только верхушка айсберга.
— Чего?
Хеллстром объяснил аллюзию, а затем спросил:
— Сколько людей, по-твоему, сейчас располагается на горе?
— По крайней мере, десять.
— Так много? — Хеллстром покачал головой. Салдо кивнул, разделяя с Хеллстромом его беспокойство.
Мысль о том, что не меньше десяти человек шпионили за Муравейником, тревожила его врожденную осторожность.
— Линк посылал кого-нибудь в горы сыграть туриста? — спросил Салдо.
— Он думает сейчас об этом.
— Линк приведет Перуджи с собой?
— Да. Но мы не должны полагать, что Перуджи ему доверяет.
— Линк в разговоре с Перуджи был не на уровне, это очевидно, — сказал Салдо. — Я слышал его отчет.
— Делай выводы, — сказал Хеллстром. — Неплохо иметь Снаружи своих представителей, включая шерифа, но каждый из них порождает свои проблемы. Чем больше мы открываемся, даже в кажущейся секретности, тем в большей мы опасности.
Салдо отложил в памяти этот урок. За использование агентов приходится платить. Само существование агента говорило о многом в случае его разоблачения. Если Перуджи подозревает в чем-то Линкольна Крафта, это дает ему какую-то информацию о Муравейнике. Салдо решил вспомнить об этом, когда завершится нынешний кризис. У него не было сомнений, что они пересилят возникшие перед ними проблемы. Его вера в Хеллстрома была глубокой.
— У Перуджи может иметься устройство слежения за тем, не находится ли он под контролем, — сказал Хеллстром.
— Я дал указания проследить, — ответил Салдо. Хеллстром кивнул, удовлетворенный. До сих пор Салдо предусмотрел все, чего опасался сам Хеллстром, и даже кое-что еще. Элитная бридннг-ветвь всегда показывала, чего она стоит в сложных обстоятельствах. Салдо обладал проницательным умом. Молодой человек приобретет для Муравейника неоценимое значение, когда наберется опыта и уравновесит характер.
— Какое объяснение ты подготовил на случай, если он обнаружит зондаж? — спросил Хеллстром.
— Я хотел бы обсудить это с вами. Положим, в процессе съемок фильма мы делаем звуковую дорожку со сложным микшированием. Это будет прекрасным объяснением электронной активности. Из-за визита Перуджи мы не можем прекращать съемку. У нас график. Любые помехи на оборудовании Перуджи легко можно будет объяснить.
Хеллстром задумчиво кивнул:
— Отлично.
— И я спрошу его, когда он прибудет, есть ли у него радио, потому что оно помешает работе нашего оборудования, — докончил Салдо.
— Можешь приступать к работе, — сказал Хеллстром. Салдо встал, касаясь кончиками пальцев поверхности стола, и замешкался.
— Да? — спросил Хеллстром.
— Нильс, а у тех, других, не было такого оборудования? Я еще раз изучил магнитные ленты, записи и… — Он пожал плечами, очевидно, не желая критиковать.
— Мы все проверили. Там все чисто.
— Странно, странно то, что у них не было такого оборудования.
— Их не считали важными фигурами, — сказал Хеллстром. — Их послали для того, чтобы посмотреть, будут ли они убиты.
— А-а-а… — Лицо Салдо выражало одновременно понимание и изумление.
— Нам следует лучше узнать Внешних, — сказал Хеллстром, — не очень-то они человечны, эти дикари. Они часто так расходуют своих работников. Те, кто вторгся сюда, были расходуемым материалом. Сейчас я понимаю, что было бы лучше запутать их и отослать прочь с правдоподобной историей.
— Убить их было ошибкой?
— Ошибка — создать ситуацию, когда убить их стало необходимо.
Салдо кивнул, понимая отличие.
— Мы сделали ошибку, — сказал он.
— Я сделал ошибку, — исправил его Хеллстром. — Успехи притупили мою осторожность. Мы всегда должны помнить, что каждый из нас может ошибиться.
Когда они достигли той точки на дороге, откуда Перуджи впервые мог увидеть ферму Хеллстрома, он попросил Крафта остановиться. Шериф затормозил свой зелено-белый пикап, подняв за собой столб пыли, и посмотрел вопросительно на пассажира.
— Что-нибудь не так, мистер Перуджи?
Перуджи просто сжал губы. Крафт интересовал его. Шериф был похож на актера, назначенного на роль. Словно кто-то увидел его и сказал: «Вот этот, мы его сделаем шерифом». Крафт был загорелым, с толстым носом и нависающими бровями, бледно-желтыми волосами, скрытыми под широкополой шляпой. Грубо слепленное лицо венчало столь же грубо сколоченное тело, перемешавшееся дерганой лошадиной походкой. Перуджи видел нескольких людей на главной улице Фостервилля, смутно напоминавших Линкольна Крафта.
Крафт воспринял молчаливую оценку спокойно, зная, что, хотя и является гибридом, выведенным в Муравейнике, его внешний вид не должен вызывать подозрений о его чужеродном происхождении. Отцом Крафта был местный хозяин ранчо, соблазненный в генном рейде женщиной Муравейника. Многие местные жители отмечали его сходство с отцом.
Крафт прочистил горло:
— Мистер Перуджи, я сказал…
— Я помню, что вы сказали.
Перуджи посмотрел на наручные часы: без четверти три. Каждый предлог был использован, чтобы задержать его отъезд — телефонные звонки, внимательное изучение отчета об исчезнувших людях, долгое рассматривание фотографий, вопрос за вопросом и тщательный перенос ответов на бумагу, и все это медленно и скрупулезно. Но всему приходит конец, и вот они здесь, и перед ними открывается вид на ферму. Перуджи почувствовал, как убыстряется его пульс. Воздух был сух и как-то по-особому тих. Даже насекомых не было слышно. Что-то незнакомое чудилось Перуджи в этой тишине. Медленно до его сознания дошло, что здесь нет насекомых, и он спросил Крафта об этом.
Крафт сдвинул шляпу на затылок и вытер рукавом лоб:
— Думаю здесь распылили какую-нибудь гадость.
— Вот как? Неужели это мог сделать Хеллстром? Я слышал, все защитники окружающей среды выступают против этого.
— С чего вы взяли, что док интересуется экологией? «Внимательней! Внимательней!» — напомнил себе Перуджи и вслух сказал:
— Я и не знал. Думал, что все энтомологи этим интересуются.
— Нет, не знаю. Как?
— Иногда они заняты своими экспериментами, а посторонние приходят и путают им все.
— Поэтому вы не хотели, чтобы я выходил из машины? Крафт ответил с видимым облегчением:
— Конечно. Кроме того, док снимает фильмы. Он сильно раздражается, если ему в этом мешают. Зачем портить добрые отношения с соседями?
— Вы полагаете, он может выставить охрану или что-нибудь в этом роде?
— Не-е-ет. Все местные жители знают о его работе. Мы стараемся держаться подальше от этого места.
— В чем проявляется его раздражение, если кто-то помешает эксперименту или съемкам фильма? — спросил Перуджи. — Он что, стреляет?
— Ничего похожего. Док членовредительством не занимается. Но он может быть груб. И у него есть могущественные друзья. Так что с ним лучше не ссориться.
«Это верно, — подумал Перуджи. — И этим может объясняться странное поведение местных властей. Работа Крафта, наверно, чистая синекура. Ему, похоже, совсем не хочется ее терять».
Вслух Перуджи сказал:
— О'кей. Давайте посмотрим, сумеем ли мы с ним не поссориться.
— Да, сэр!
Машина тронулась, и Крафт постарался вести себя по возможности так, словно ничего не происходит. Инструкции Хеллстрома были четкими: это рутинное расследование каких-то пропавших людей. Необходимо оказывать всемерную помощь.
Перуджи восхитили строения фермы, когда они подъехали к северным воротам. Ферму строили в то время, когда материалы тратили, не ведая проблем со снабжением. Ни одного сучка не было заметно в бревнах наружной части жилого дома или сарая, хотя дерево давно потемнело от времени и его следовало бы покрасить. «Кстати, почему это не сделано?» — подумал Перуджи.
Крафт остановился у ограды прямо перед воротами.
— Да? Ну, может быть, и не док. Это еще не его владения.
— Мог кто-то еще?
— Может быть. Или док чем-то еще занимался. Вы меня остановили просто для того, чтобы послушать?
— Нет. Я хочу выйти и побродить здесь. Может быть, мне удастся найти следы машины Карлоса.
— Не вижу в этом смысла, — резко и быстро проговорил Крафт.
— Да? Но почему?
— Если мы решим, что они действительно были здесь, мы прочешем весь район.
— Мне казалось, что я вам сообщил, — сказал Перуджи, — что, по моему мнению, они здесь были. Мне хотелось бы выйти и немного прогуляться.
— Док не любит, когда здесь разгуливают посторонние.
— Но вы же сами сказали, что это не его владения. Разве не так?
— В общем-то…
— Тогда давайте выйдем. — Перуджи положил руку на ручку двери.
— Одну минуту! — приказал Крафт.
Перуджи молча кивнул. Он выяснил, что хотел: Крафт здесь для того, чтобы блокировать любое расследование.
— Хорошо, — сказал Перуджи. — Хеллстром знает о нашем приезде?
Крафт включил зажигание, собираясь продолжить путь, но помедлил. Требование Перуджи смутило его. Первой его мыслью было, что Внешний увидел что-то подозрительное, пропущенное командой чистки. Попытки Перуджи выйти и осмотреть район не сняли возникшее беспокойство. Сейчас Крафту пришла в голову мысль, а не прослушивается ли Перуджи или его людьми телефонная линия, идущая к ферме. Но, впрочем, служба безопасности Муравейника следит за этим особенно строго.
— Знает, если это важно, — сказал Крафт. — Я звонил и попросил его быть на месте. Иногда он находит странные места для своих прогулок. Я хотел подтвердить наше прибытие. Сами знаете, как иметь дело с учеными.
— Дальше пешком. Док не любит, когда машины подъезжают к постройкам.
— Почему?
— Что-то связанное с его работой, полагаю.
— Им бы следовало покрасить здесь все, — сказал Перуджи, выходя из машины.
Крафт вышел, закрыл дверцу и ответил поверх машины:
— Я слышал, док пропитал здесь все бревна специальной жидкостью. Дерево стало выглядеть старым. Не так плохо.
— Вот как? — Перуджи подошел к воротам. — Что это за бетонные строения вон там?
Он показал на приземистую конструкцию по левую сторону от ворот.
— Может быть, водокачка, судя по размерам. Или что-то, связанное с работой дока. Я никогда его не спрашивал.
Крафт внимательно посмотрел на Перуджи. Бетонная конструкция вмещала в себя аварийную вентиляционную систему, которую можно было открыть взрывами и которая была рядом с помпой. В этом районе расположено еще несколько подобных конструкций, но они были закамуфлированы.
— Хеллстром женат? — спросил Перуджи. Крафт открыл ворота, после чего ответил:
— Сказать по правде, я не знаю. — Он посторонился, пропуская Перуджи, и закрыл за ним ворота. — Здесь иногда бывают хорошенькие девочки. Для фильмов, надо полагать. Может быть, он считает, что нет необходимости покупать корову, если молока хоть залейся. — Крафт ухмыльнулся и добавил: — Пойдемте к ферме.
Перуджи передернуло, когда он зашагал вслед за шерифом. Шутка ему показалась грубоватой. Этот шериф не был ни чистым ковбоем, ни просто деревенщиной и никем в частности. Крафт переигрывал, стараясь казаться деревенским парнем. Временами столь явно, что остальное отходило на второй план. Перуджи раньше хотел понаблюдать за шерифом повнимательнее, но сейчас он решил усилить свою осторожность.
— Место выглядит слегка запущенным, — сказал Перуджи, пытаясь подладиться под широкий шаг Крафта. Несмотря на дерганость походки, шериф двигался с решимостью, под которой скрывалось его нежелание позволить Перуджи осмотреться по сторонам.
— Мне так не кажется, — сказал Крафт. — Они держат ферму в чистоте.
— Они много занимаются хозяйством?
— Нет, не очень. Кое-кто из тех, кто живет там, сеет кукурузу и что-то сажает по весне, но в общем баловство одно. Большинство из них городские жители. Они приезжают сюда из Голливуда или из Нью-Йорка, таращат на нас глаза и играют в фермеров.
— У Хеллстрома много посетителей? — Перуджи поддел ногой пучок травы. Сухой, горячий воздух смутно беспокоил его. До его слуха доносился еле слышный гул, чувствовался слабый запах животных, какой бывает в зоопарке. Этот запах так не ощущался за оградой, но становился все сильнее по мере того, как они углублялись в небольшую долину. От ручья справа виднелась только узкая полоска воды. Ручей по большей части состоял из луж и лужиц, соединяемых узкими протоками, полными водорослей, еле колеблемых тихим течением. Где-то выше в долине, однако, находился небольшой водопад.
— Посетителей? — переспросил Крафт после долгой паузы. — Иногда место кишит ими. Куда ни плюнь. А иногда не более десяти-двенадцати человек.
— Что это за запах? — спросил Перуджи.
— Какой запах? — сказал Крафт, затем понял, что Перуджи имеет в виду запах Муравейника, который, несмотря на вентиляцию, все же всегда чувствовался в долине. Крафту этот запах скорее нравился. Он напоминал ему о детстве.
— Запах животных! — повторил Перуджи.
— А, этот. Возможно, связан с занятиями дока. Он держит мышей и всякую живность в клетках. Я видел их однажды. Настоящий зверинец.