— Вас очень легко убедить.
— Да нет. Это заняло сорок лет исследований.
— Хм, сорок лет! Я бы все узнал за сорок дней. По крайней мере, мне так кажется. Но сделал бы все по-другому.
— И как бы вы сделали?
— Вполне обычным способом. Я стал бы исследователем. Я сам бы нашел этот Фонд, о котором вы говорите, и убедился собственными глазами во всем. Вы говорите, их два?
— В хрониках говорится о двух. Достоверные доказательства есть только об одном, и это понятно. Ведь другой — на противоположном конце Галактики.
— Ну что ж. Посетим ближайший. — Генерал был уже на ногах и пристегивал пояс.
— И вы знаете, в какую сторону держать путь? — спросил Барр.
— Приблизительно. В хрониках предпоследнего Вице-короля, которого вы так здорово укокошили, есть подозрительные истории о каких-то варварах. И потом, одна из его дочерей вышла замуж за их принца. Я найду дорогу. — Он протянул руку: — Благодарю вас за гостеприимство.
Дасем Барр притронулся к его руке и церемонно поклонился:
— Ваш визит был для меня большой честью.
Бел Риоз ответил:
— Что касается информации, которую вы мне предоставили, я сумею отблагодарить вас, когда вернусь.
Дасем Барр услужливо проводил гостя к входной двери. И вслед исчезающему планетоходу тихо сказал:
—
Галактическая Энциклопедия.
В недоступной для посторонних комнате сидели четверо. Время от времени они поглядывали друг на друга, но потом снова опускали глаза на разделявший их стол. На нем стояли четыре бутылки и столько же стаканов, наполненных, но нетронутых.
Наконец сидевший ближе всех к двери положил руку на стол и стал медленно отстукивать пальцами неровный ритм. Потом сказал:
— Ну что, так и будем сидеть и думать? Какая разница, кто начнет первым?
— Ты и говори, — ответил толстяк напротив. — Это тебе надо больше всех волноваться.
Сеннет Форелл еле слышно, но с явным раздражением хмыкнул.
— Потому Что вы считаете меня самым богатым? Или вы надеетесь, что я буду продолжать, потому что уже начал? Раз уж мой Торговый Флот захватил их разведчика.
— У тебя самый крупный флот, — вступил в разговор третий, — и лучшие пилоты. Это лишний раз доказывает, что ты богаче всех нас. Но даже ты здорово рисковал, а уж о нас нечего и говорить.
Сеннет Форелл снова хмыкнул:
— Отец научил меня рисковать с умом. Самое главное — когда результаты это оправдывают. Вы ведь не станете отрицать, что мы без потерь захватили их, а они даже не успели ни с кем из своих связаться?..
О том, что Форелл был дальним родственником покойного великого Хобера Мэллоу, открыто говорили во всем Фонде. Точно так же все знали, что он был его незаконнорожденным сыном, но об этом предпочитали не упоминать вслух.
Маленькие глазки четвертого лукаво блеснули, и он процедил:
— Подумаешь, достижение: захватывать какую-то мелочь, что, скорей всего, только еще больше разозлит этого парня.
— Ты думаешь, ему нужен повод? — презрительно спросил Форелл.
— Да, нужен. А твоя авантюра избавит его от необходимости что-то выдумывать, — продолжал четвертый неторопливо. — Хобер Мэллоу сделал бы по-другому, и Сэлвор Хардин тоже. Для такой грязной работы они бы нашли других, а сами бы действовали спокойно и наверняка.
Форелл пожал плечами:
— Этот корабль стоил того. Все доводы — ничто, по сравнению с тем, что мы получили взамен. — Чувствовалось, что в нем заговорила кровь торговца. — Выяснилось, что этот парень из старой Империи.
— Мы знали это, — прервал его толстяк, не скрывая раздражения.
— Мы подозревали это, — мягко поправил его Форелл. — Если появляется человек, у которого есть корабли, товар, выгодные предложения, разумно будет не принимать его сразу в штыки. Но все равно, надо непременно убедиться, что это не маска. А теперь…
— Нам нужно было быть еще осторожней. — В голосе третьего проскользнули истеричные нотки. — Надо было все выяснить. Надо было во всем убедиться сначала, а потом уже отпускать его. Вот это было бы по-настоящему разумно.
— Зачем снова начинать этот разговор? — Форелл досадливо и решительно отмахнулся, показывая, что не желает возвращаться к этой теме.
— Уж слишком наше правительство нерешительно, — пожаловался третий. — А Мэр — просто полный идиот.
Четвертый обвел всех взглядом, вынул изо рта окурок сигары и не глядя бросил его в поглотитель справа от себя, где окурок, вспыхнув, исчез.
— Я надеюсь, что господин говорит так только по привычке. Я могу вам напомнить, что
Форелл спокойно ответил:
— Мне нет смысла что-то скрывать. Здесь не может быть и речи о конкуренции между нами. Нам надо держаться вместе, хотим мы этого или нет.
— Патриотизм? — В тонком голосе третьего прозвучала издевка.
— К черту патриотизм, — спокойно сказал Форелл. — Вы думаете, я бы потратил хоть два атомных заряда для того, чтобы приблизить эту нашу Вторую Империю? Или рискнул хоть одной торговой сделкой, чтобы проложить ей дорогу? Но неужели вы полагаете, что, завоевав нас, старая Империя позволит развивать дело мне или вам? Если Империя победит, найдется немало охотников поживиться, как воронье падалью, тем, что от нас остается.
— Как будто от нас много осталось, — мрачно добавил четвертый.
Сердито качнувшись на стуле, второй прервал свое молчание:
— Зачем так говорить? Империя не может нас победить. Мы в любом случае создадим вторую Империю — это доказано Селдоном. Это просто очередной кризис. Три таких мы уже пережили.
— Да, лишь очередной кризис, — задумчиво сказал Форелл. — Но в первых двух случаях нами руководил Сэлвор Хардин, в третий раз это был Хобер Мэллоу, а кто сейчас?
Он угрюмо посмотрел на остальных и продолжил:
— Законы психоистории Сэлдона, на которые так удобно ссылаться в своих действиях, требуют, все-таки, какой-то инициативы со стороны людей Фонда. Законы Селдона помогают тому, кто сам не сидит сложа руки.
— У каждого времени — свои герои. Вот тебе еще одна пословица, — сказал третий.
— На это не надо целиком рассчитывать, — проворчал Форелл. — Я это представляю себе так: если это четвертый кризис, Селдон его предвидел. Таким образом, выход существует. Надо только найти его. Сейчас Империя сильнее нас, и так было всегда. Но теперь существует реальная угроза прямого нападения, Имперские силы представляют огромную опасность. Значит, этот кризис, как и все предыдущие, может быть преодолен не с помощью силы, а иным способом. Мы должны найти слабую сторону противника и там нанести удар.
— И где же эта слабая сторона? — иронично спросил четвертый. — Ты что, хочешь потереотезировать?
— Нет. Я веду к тому, что наши великие лидеры прошлого всегда находили уязвимые места своих врагов и метили точно в цель, но сейчас…
В его голосе прозвучала безнадежность. Повисла пауза, и никто не отваживался ее нарушить.
Потом четвертый сказал:
— Нам нужны свои разведчики.
Форелл нетерпеливо повернулся к нему:
— Верно. Я не знаю, когда Империя нападет. Может, еще есть время.
— Хобер Мэллоу всегда сам проникал во владения Империи, — намекнул второй.
Но Форелл покачал головой:
— Не надо так прямолинейно. Мы уже далеко не молоды, а бюрократия и управление окончательно поглотили нас. Нам нужны люди молодые и деятельные.
— Независимые торговцы? — спросил четвертый.
Форелл кивнул и прошептал:
— Если еще есть время…
3. Призрак
Бел Риоз прекратил раздраженно мерять шагами комнату и с надеждой взглянул на вошедшего адъютанта:
— Никаких известий о «Сверхновой»?
— Никаких. Поисковая группа прочесала все окрестное пространство, но приборы ничего не обнаружили. Командующий Юм доложил, что Флот готов к немедленному массированному удару.
Генерал покачал головой:
— Нет, из-за патрульного корабля… Пока еще рано. Скажи ему — удвоить… Нет, подожди. Я напишу приказ. Зашифруй и передай плотным лучом.
Он говорил и писал одновременно, потом подал бумагу ожидающему офицеру.
— Сайвенянин уже здесь?
— Нет еще.
— Проследи, чтобы его привели сюда, как только появится.
Адъютант четко отдал честь и вышел. Риоз снова стал раздраженно ходить по комнате.
Когда дверь снова открылась, на пороге появился Дасем Барр. Медленно следуя за охранником, он вошел в ослепительно яркую комнату, потолок которой был отделан под стереоскопическую модель Галактики. Посередине комнаты стоял Бел Риоз:
— Добрый день, Патриций. — Генерал ногой подвинул стул и подал знак адъютанту — не беспокоить его ни при каких обстоятельствах.
Он стоял перед сайвенянином, расставив ноги, заложив руки за спину, и медленно покачивался с пятки на носок. Потом отрывисто спросил:
— Верны ли вы Императору, Патриций?
Барр, который до того хранил безразличное молчание, поморщился и уклончиво ответил:
— У меня нет причин любить Имперскую власть.
— Но это не значит, что вы можете ее предать.
— Верно. Но даже не предавая, я вовсе не обязан активно помогать ей.
— И это верно. Но ваш отказ от помощи в такой ситуации может расцениваться как предательство и быть соответственно наказан, — медленно сказал Бел Риоз.
Барр нахмурился:
— Оставьте эти солдафонские штучки для ваших подчиненных. Скажите серьезно, что вам угодно — этого вполне достаточно.
Риоз сел и закинул ногу на ногу:
— Барр, мы уже говорили об этом полгода назад.
— О ваших магах, что ли?
— Да. И вы помните, что я собирался сделать.
Барр кивнул. Его руки неподвижно лежали на коленях:
— Вы избирались нанести им визит, и отсутствовали четыре месяца. Ну, нашли их?
— Нашел? Да, я сделал это! — вскричал Риоз. Его губы были напряжены, казалось, он прилагал все усилия, чтобы сдержать свой гнев: — Патриций, они — не маги, они — дьяволы! Это так же невозможно понять, как видеть темные туманности. Представьте себе! Этот мир, размером с носовой платок, с ноготь, с такими ничтожными ресурсами, с властью такой скоротечной и таким микроскопичным населением, что их не хватило бы даже на отдаленные миры пыльных Темных Звезд! И при всем при этом, люди там настолько горды и амбициозны, что спокойно и методично думают о своей власти над Галактикой. Они так уверены в себе, что даже не спешат: они медленно и флегматично двигаются, говорят, что необходимы века, лениво проглатывают слова и самодовольно ползают по звездным системам. И при этом процветают! Их мерзкое торговое общество протянуло свои щупальца во все системы, даже дальше, чем проникают их игрушечные корабли. Их торговцы, как они сами себя называют, покрывают парсеки расстояний.
Дасем Барр прервал этот гневный поток:
— Какая часть этой информации проверена? Может быть, это просто ярость?
Генерал перевел дыхание и немного успокоился:
— Ярость не ослепляет меня. Я был в мирах, близких больше к Сайвенне, чем к Фонду, но даже там Империя — далекий миф. Торговцы — их реальность. Нас самих приняли за торговцев.
— Вам в Фонде сказали, что они стремятся к господству в Галактике?
— Мне сказали! — Риоз снова разбушевался. — Об этом и речи нет. Официальные представители говорят только о бизнесе. Но простые люди говорят о своем «исключительном предназначении» и спокойно ждут «великого будущего». И спрашивать не надо. Всеобщий оптимизм! Они даже и не пытаются скрывать!
Старик явно был удовлетворен:
— Ваша гипотеза, кажется, вполне соответствует той небольшой информации, которую мне удалось собрать.
— Без сомнения, — сказал Риоз с сарказмом. — Я оценил ваши аналитические способности. Все лишь подтверждает ваше предположение о растущей угрозе доминионам Его Императорского Величества.
Барр безразлично пожал плечами, а Риоз внезапно наклонился вперед, схватил старика за плечи и пытливо уставился ему в глаза:
— Нет, Патриций, не надо так. У меня нет ни малейшего желания быть варваром. Я понимаю, что вы ненавидите Империю, тут все ясно, но я сделал бы все, чтобы вы простили. Я не могу вмешиваться в гражданские дела, меня отзовут, и на этом все кончится. Вы же понимаете? Я вижу, вы понимаете. Вы уже отомстили за все зло, и давайте забудем об этом. Мне нужна ваша помощь. И я честно в этом признаюсь.
В его голосе было нетерпение, но Дасем Барр медленно и спокойно покачал головой.
Риоз умоляюще продолжал:
— Вы не понимаете, Патриций, и сомневаюсь, что смогу заставить вас понять. Я не могу спорить с ваших позиций. Вы — ученый, я — нет. Но одно я могу вам сказать. Что бы вы не думали об Империи, нельзя не признать ее большие заслуги. Ее Вооруженные Силы совершили много отдельных преступлений, но в целом это была сила мира и созидания. Именно Императорский Флот установил мир, который царствовал в Галактике две тысячи лет. Вспомните, что этому предшествовали две тысячи лет межзвездной анархии, войны и разрушения, и скажите: разве Империя, пусть со всеми ее ошибками, недостойна существовать дальше?