Девушку привели в большой шалаш из веток - сделан он был неаккуратно, внутри пахло кислой травой, и Роза догадалась, что его использовали для хранения сена. Нодан бросил девушку на холодную землю, снял с нее обувь и связал ноги, бестактно поднимая ей юбки. А потом ушёл, оставив одну. Роза поежилась от холода. Весна лишь началась, земля была ледяной, а на ней было лишь выходное платье с короткими рукавами, бархатные туфельки теперь без дела валялись где-то у изголовья. Кроме того, ей так и не дали ни воды, ни еды, и девушка сильно хотела в туалет. Некоторое время она пыталась позвать хоть кого-то, но палка во рту не позволяла нормально говорить: она мычала, скулила, но потом сдалась.
Ночь была адской. Руки и ноги затекли, рот ныл, от жесткой палки ей растёрло губы. Роза справила малую нужду под себя и мысленно сотню раз прокляла своих похитителей. Под утро явилась незнакомая девушка с остриженными по плечи волосами, и, сурово посмотрев на пленницу, предложила воды и немного вареной кукурузы. Роза была так рада такой подачке, что благодарила индианку как спасительницу. Кроме того, незнакомка оставила в домике горшок и разожгла костер. Роза смогла, наконец, согреться. К несчастью, кроме ухода за пленницей, индианка не проявила никакой заботы или эмоций и вскоре ушла, не сказав ни слова. Она вновь связала Розе руки, но, к счастью, ужасный кляп остался валяться на земляном полу.
Когда вечером к Розе заглянул Нодан, девушку переполняло негодование. Она была уверена, что отец на подходе, и ей недолго осталось мучиться. Но, будучи пленницей, она не желала вызывать гнев похитителей. Она понимала, что если будет злить их своими словами, то либо будет казнена, как и обещал Нодан, либо продана в рабство, чего ей тоже очень не хотелось. Поэтому Роза решила молчать. Но и Нодан не проронил ни слова. Сев напротив нее, юноша раскурил трубку и стал смотреть на тлеющие угольки. Девушку это тревожило, кроме того, в глазах индейца блестели дьявольские огоньки, и поэтому, сжав губы, Роза стала про себя молиться, надеясь, что это убережет ее от беса.
— Твой отец – убийца, — наконец произнёс индеец на английском, и Роза поморщилась – у индейца был правильный выговор, аборигены легко и быстро обучались языкам.
— Его разум захвачен Малсумисой[5], и не будет ему покоя ни в этом мире ни в другом, — продолжал юноша.
Роза опустила глаза, стараясь не обращать на него внимания.
— Через пару недель соберется совет, и белая дочь Малсумисы будет осуждена, — сказал он после небольшой паузы.
— Отец приедет за мной, — тихо ответила девушка, скорее, чтобы взбодрить себя.
— Убийца никогда не найдет пеннакуков в Белых горах. Мы скрываемся тут с тех пор, как английские трусы лишили нас земель. Белые горы спрячут нас от чужих взоров, и ты никогда не вернешься домой.
— Отец найдет меня и убьёт вас всех! — с отчаяньем выкрикнула она.
Юноша выхватил топор из-за пояса и бросился к ней. Роза сжалась, ожидая расправы, но он просто сел рядом, и потряс томагавком у ее головы.
— Твой отец убил брата Нодана! Когда тебя казнят, Нодан снимет твой скальп и отправит Белому вождю в подарок, чтобы он помнил о своих преступлениях! — теперь он говорил на абенаки, и этот дикий язык в его устах слышался приговором.
Роза испуганно сжала губы, не желая вызывать еще большего гнева Нодана. Но этого и не требовалось. Юноша вернул кляп на место, с силой вдавил деревяшку ей в рот, а когда поднялся, несколько раз пнул Розу ногой. Было видно, что когда девушке вынесут приговор, он уже не будет сдерживаться и исполнит свою угрозу.
***
Когда Нодан покинул домик пленницы, рядом с ним появилась девушка с коротко стрижеными волосами. Она сердито посмотрела ему в глаза и чуть слышно шепнула:
— Не корми своего злого волка!
Нодан оттолкнул ее с дороги.
— А что чувствуешь ты, Вабана[6]? Я потерял брата, а ты мужа. Кто будет растить Хоке[7]?
— Хоке забрали духи, — ответила Вабана и направилась к реке.
Нодан проводил ее взглядом, чувствуя разочарование. Его гнев рассеялся и теперь он был наполнен печалью. Его племянник был болезненным мальчиком, и, похоже, отец забрал его душу с собой. Кита[8] – вождь племени скорее всего тяжело перенесет эту потерю. Осознав это, Нодан направился к самому большому вигваму в деревне. Строение было обито шкурами и корой, над домиком клубился густой дым. Значит, вождь был не один.
Нодан подошел к жилищу, раздвинул полотна входа и заглянул вовнутрь. Рядом с Китой сидела знахарка – старушка Мигуен[9]. Женщина была не так уж и стара, но все кликали ее бабушкой.
Кита кивнул юноше и позволил ему войти.
— Как поживает твоя пленница? — спросил Кита.
Нодан промолчал, он не хотел говорить об этом.
— У нас давно не было пленников, Нодан, и ты знаешь почему.
— Потому что Кита пытается дружить с йенги? — Нодан в сердцах дал вырваться своему гневу. — Что толку от твоей дружбы? Если вождь Берлина[10] передает нам соль и зерно, это не дает всем белым право покушаться на наши жизни! Ты забыл о том, что мы воины, отец, ты позволяешь чужакам воровать нашу землю и убивать наших мужчин!
— Земля не принадлежит тебе, она одолжена тобой у твоих детей, — сухо ответил Кита, пропустив мимо ушей обвинения юноши.
— Йенги не знают об этом, а твой сын был повешен за охоту на скотную дичь, — Нодан тяжело вздохнул, замечая, что его слова сильно ранили Киту.
Мигуен передала юноше трубку, и он сделал глубокий вдох, вдыхая приятный аромат трав и табака. Его сердце успокаивалось под воздействием дурмана, и он, наконец, смог посмотреть в глаза отцу.
— Скоро мы созовем племя и решим судьбу йенги, — произнёс Кита. — Наша деревня мала, мы охотники и земледельцы, у нас нет столба для казней, и мы не учим своих детей премудростям воины и пыток. Но твоя мать была микмаком, она посадила в твою душу семя жестокости.
— Нодан не жесток, Нодан ценит свое племя и жаждет защищать его. И моя мать, Ахасо[11], научила меня как это делать. Если потребуется, я буду пытать йенги…
Кита поднял руку, прерывая его.
— Племя тебя поддержит, и девушку придадут смерти после суда, но ты не будешь пытать белых. Это разозлит Глускапа[12] и лишит нас урожая.
— Глускап велел нам защищать свою семью, а моя мать рассказывала, как это делали абенаки до того, как от нас осталось лишь жалкое подобие сильного народа. Мы - волки, и мы будем…
— Пеннакуки больше не пытают пленников! — вновь прервал его отец, и Нодан понял, что возражать больше не имеет смысла.
Мигуен вновь протянула ему трубку, и Нодан благодарно кивнул, понимая, что так знахарка пытается заставить его молчать. Говорить ему больше и не хотелось, Кита в своих решениях казался ему слабым.
— Нодан хотел рассказать о Хоке, — вновь заговорил юноша, когда вернул трубку знахарке.
— Мигуен говорит, Хоке плох, — сказал вождь.
— Вабана отправила его к орлам, — опустив голову, ответил Нодан.
— Вот как, — спокойно произнёс вождь. Мигуен протянула мужчине трубку, и Кита схватился за нее, словно за спасительную соломинку. Он глубоко затянулся, в его взгляде появилась суровость и привычная всем жителям поселка мудрость.
— Отправляйся за Вабаной, — велел он строго. — Ее дух ослаблен, я не хочу потерять и дочь.
Нодан кивнул, быстро поднялся, но его остановил голос знахарки:
— Ты тороплив, и в тебе слишком много гнева. Гнев кормит твою злую половину, Нодан. Остановись, пока не поздно.
— Иногда тёмная сторона дает нам больше знаний, чем светлая, — огрызнулся он.
Мигуен нельзя было не послушать. Но разве могла знахарка понять его боль?
***
Индеец спустился к реке, разыскивая Вабану. Женщина в одиночестве сидела на берегу, наблюдая за мерным течением реки. Похоже, Кита зря беспокоился. И Нодану не хотелось сейчас говорить с невесткой. Вабана была хорошей женой его брату, но после смерти Маэру она остригла волосы, а значит, отказалась от своего родства. И, хотя Кита продолжал звать ее дочерью, Нодан больше не хотел звать ее сестрой.
— Зачем пришёл? — девушка обернулась, ее тонкий слух уловил шаги постороннего.
— Кита волновался, — честно объяснил Нодан.
Вабана кинула в реку пару травинок.
— Завтра ты отправишься встречать Войбиго[13]. Постарайся не огорчать вашу первую встречу своим недовольным лицом, — девушка вновь повернулась к воде.
— Войбиго поймет скорбь Нодана. Ее племя воналанчи[14] тоже потеряло много братьев в Рочестере. Возможно, после нашей свадьбы Кита объединится с племенем Войбиго, и мы отомстим убийцам!
— Надеюсь, Войбиго станет хорошей сестрой для Вабаны, — тихо ответила девушка, не смотря на Нодана.
— Сестрой? — мужчина снова рассердился. — Зачем ты срезала волосы? Нодан мог бы позаботиться о тебе, а так ты отвергла нашу связь!
— Вабана хотела, чтобы у Маэру было хоть что-то в том мире. Вабана сожгла свои косы, отправляя их к духу мужа, — девушка опустила голову и ее голос прозвучал совсем подавленно.
— Маэру был терпеливым мужчиной, он дождался бы твоего прибытия! — возразил юноша.
— Он не стал ждать Хоку! — громко выкрикнула Вабана. — В моем племени, когда девушка срезала волосы, она показывала свою верность погибшему мужчине. Вабана не предавала тебя и Киту, она просто хотела, чтобы Маэру знал, как Вабана его любит!
В ее глазах блеснули слезы, и она снова отвернулась.
Нодан хотел подойти и утешить, но потом понял, что девушке этого сейчас не нужно. Оставить он ее не мог, поняв, что беспокойство Киты не было беспочвенным. Поэтому юноша сел на траву и стал дожидаться, когда Вабана пойдет спать.
______________________________
[*] Войбиасен — под Белой горой. Уайт-Маунтинс или Белые горы (англ. The White Mountains) — горный хребет, расположенный в США и занимающий четверть площади штата Нью-Гэмпшир и небольшую территорию на западе штата Мэн. Входит в горную систему Аппалачи, которая считается наиболее труднопроходимой в Новой Англии.
[1] Нодан — громкий крик
[2] Маэру — тихий как ветер
[3] Йенги — так абенаки называют белых. Это означает «молчаливые», так как они не умеют держать язык за зубами.
[4] Маконс — медвежонок
[5] Малсумиса — альтернатива дьявола у абенаков. Плохой брат Глускапа, злой дух, хранитель земли мертвых
[6] Вабана — солнечный свет
[7] Хоке — медовый
[8] Кита — слушайте меня
[9] Мигуен — перышко чибиса
[10] Берлин — город, расположенный вдоль реки Андроскоггин в округе Коос штата Нью-Гэмпшир
[11] Ахасо — быстрая пони
[12] Глускап — бог, создатель и волшебный повелитель индейцев
[13] Войбиго — белый лебедь
[14] Воналанчи — племя западных абенаков
========== Глава 3. Войбиго (NC-17) ==========
Встречать невесту из соседнего племени отправились четверо: старший охотник Бинэ[1] – мужчина средних лет с большим носом, похожим на клюв и узкими серыми газами; его сын Гагонс[2], который всячески старался походить на отца, отчего хмурил брови и приподнимал подбородок; Нодан – сын вождя племени пеннакуков, живущих в Белых горах, и его друг Маконс – весёлый улыбчивый юноша с тёмной загорелой кожей и светло-карими глазами. Несмотря на погожий день, группа выглядела мрачно – все поддались настроению Нодана, который всё ещё скорбел по брату.
В условленном месте рядом с узким перешейком реки Пискатака[3] пеннакуки никого не застали. Они провели почти шесть часов, ожидая гостей, а потом двинулись к ним навстречу. В трёх милях от реки Гагонс, мечтавший стать следопытом, обнаружил следы всадников, и группа, двигаясь по указанию младшего, вышла на поляну, где они и нашли остатки лагеря.
Картина ужаснула всех. Участники свадебной процессии, состоявшей из пяти воинов и двух сопровождающих девушек, были жестоко убиты. Сама же невеста была повешена на дереве. Руки девушки были скручены за спиной; тело с множеством ранений было изогнуто и застыло в неестественной позе. Ноги несчастной были связаны крестом в области лодыжек, отчего её колени смотрели в разные стороны, а посиневшую кожу покрывали тёмные кровавые разводы. Порванное платье грязными лохмотьями висело на её плечах. С девушки сняли скальп, и остатки её волос, покрытые потемневшей запёкшейся кровью, закрывали её лицо.
Один из мужчин сидел, прислонившись к дереву, и, тяжело дыша, старался руками зажать кровавую рану у себя на животе. Увидев пеннакуков, он слабо застонал.
Бинэ подбежал к раненому и уложил его на спину. Остальные медленно спешились. Не в силах справиться с шоком они озирались по сторонам, пытаясь понять, что произошло.
— Моё имя Иси[4], — произнёс мужчина слабым голосом, — сын Арэнка[5], вождя воналанчей из Долины ветра. На нас напали бледнолицые… Люди из Рочестера во главе с Реем Хамермэном… Прошу, передайте отцу Иси имя убийцы его сына и дочери.
— Войбиго мертва? — удивлённо произнёс Нодан, медленно подходя к раненному.
— Её пытали… — Иси покосился на висящее тело. — Белые мужчины изнасиловали её, избили, а потом повесили. Подруг Войбиго ждала та же участь. Йенги обвиняли нас в похищении дочери Мориса Балтимора. Но мы ничего не знали, – изувеченное лицо индейца исказилось болью, и он зашёлся в кашле.
Бинэ покосился на Нодана: юноша с ужасом смотрел на изуродованное тело девушки, которая должна была стать его женой.
— Мы передадим твои слова Арэнку, — ответил Маконс.
Нодан подошёл к Войбиго. Срезав верёвку, удерживающую тело на дереве, он опустил девушку на землю, разрезав путы на руках и ногах. Его товарищи молча смотрели, не пытаясь помочь или поддержать. О мёртвых могли заботиться лишь родственники, а из оставшихся в живых Нодан был в самом близком родстве с покойницей. Юноша надел на тело свою рубашку, бросил полный гнева взгляд на Иси и, вскочив на коня, покинул поляну.
— Стой! — окликнул его Маконс.
— Не мешай, — остановил Бинэ молодого индейца. — Сейчас Нодану нужно самому справиться со своим гневом, ни ты, ни я не способны ослабить его страдания.
— Нодан направился к деревне, — сказал Гагонс. — Мигуен сможет оказать ему поддержку.
Бинэ кивнул.
— А нам надо похоронить тела и известить Арэнка.
***
Вабана зашла к Розе сразу после рассвета. Снова разожгла костёр, дала воды и еды. Девушка принимала пищу с благодарной улыбкой, но индианка выглядела сегодня ещё более мрачно и расстроенно. Роза не решилась заговорить с ней и, когда индианка ушла, девушка вновь осталась одна, полная тревожных мыслей о своём отце. Прошло уже четыре дня, и Роза всё больше беспокоилась за жизнь Мориса. Ведь если бы отец был во здравии, он бы давно отыскал её. К вечеру огонь потух, и в хижине вновь стало холодно. Прошёл небольшой дождик, и с крыши капали ледяные капли. Роза прижимала к себе колени, пытаясь хоть как-то согреться. От верёвок у неё онемели ступни и кисти рук, юбка невыносимо воняла, но девушка уже не пыталась терпеть – всё равно о ней никто не заботился. Она старалась коротать время во сне, но спать на ледяной земле было тяжело, кроме того её мучила жажда, болели конечности и тошнило от голода.
Ближе к ночи, когда на улице уже стемнело, кто-то заглянул в её домик. На мгновение девушка обрадовалась, что хоть кто-то пришёл. Но потом в очертаниях она узнала Нодана. Юноша был зол пуще прежнего, с самого порога он начал тихо ругаться, угрожать и, оторвав от стены прут, несколько раз ударил девушку по оголённым плечам.
— Твои соплеменники убили ни в чём не повинных людей, — с гневом шептал он. — Проклятый Рей Хамермен, он ведёт на нас охоту, словно абенаки бродячие псы!
— Рей ищет меня! — так же тихо, но с надеждой сказала Роза.
— Именно! Всё из-за тебя! — ещё более сердито прошипел юноша.
Откинув прут, он стал бить девушку ногами. Роза поджала к себе колени ещё сильнее, стараясь защитить живот, но, несмотря на то, что крепкие усы корсета хорошо держали удар, ей и без того было плохо, и после первого же удара её почти вырвало. Избивать жертву Нодану удовольствия не приносило, но гнев переполнял его настолько, что он едва был способен трезво мыслить. В душе и разуме горело всепоглощающее пламя, требующее мести и расправы.