- Батальон поставленные задачи выполнил, господин министр! Границы купола обозначены вешками, радиационной, химической или биологической опасности не обнаружено. В ходе операции потеряна одна боевая машина радиационно-химической разведки. Потерь среди личного состава мет. Ведется круглосуточное наблюдение стационарными и передвижными постами.
Доложил и сел с явным облегчением. Чего бы ему не вдыхать с облегчением: Плохов свои задачи худо-бедно выполнил, а что до личных соображений, то был он уверен, что все произошедшее в Михайловке явилось следствием деятельности какой-то тайной лаборатории, по известному принципу размещенной в глухомани. В пришельцев полковник не верил, считать все происками внешнего врага тоже было глупо - будь у противников такие возможности, они бы по столице удар нанесли или по Санкт-Петербургу, чтобы еще большую панику вызвать. Но делиться своими соображениями с министром полковник Плохов не стал. Министру виднее, где у нас разработки нового оружия ведутся, и не Плохову указывать на возможность такого варианта.
Грошев ждал, неторопливо постукивая мясистыми пальцами по полированной поверхности стола. Его подчиненные высказываться не спешили. Трусость подчиненных, узость их взглядов и отсутствие фантазии раздражали министра. Он уже совсем собрался обрушиться на подчиненных с пламенной гневной речью, но в это время зазвонил телефон.
Министр взял трубку, выслушал собеседника.
- Доложите подробнее! - приказал он. Выслушав доклад, он положил трубку и внимательно оглядел присутствующих. Офицеры заинтересованно молчали.
- В... всех вас, - устало сказал министр. - Я-то на пенсию пойду, а вот вы куда денетесь?
- Что случилось, господин министр? - поднялся из своего угла полковник Денисов.
- Что случилось, - жирным неприятным голосом передразнил Денисова министр. - А то и случилось! Все по Брэму - птицы улетели, теперь животные разбегаются.
Он с раздражением оглядел подчиненных.
- Кто мне скажет, что именно там происходит? - спросил Грошев. - Есть ли у нас светлые головы? Или мы только дизтопливо воровать и пропивать умеем?
Конечно, министр имел в виду начальника хозяйственного управления полковника Кимма, арестованного за кражу семисот тонн дизельного топлива, списанного им на учения танкового полка и проданного через гражданского жулика на автозаправочные станции города. Однако многие приняли упреки министра на свой счет и потому промолчали.
- Короче, - сказал министр и залпом допил уже остывший чай. Приказываю! Создать оперативно-тактическую группу по борьбе с возможными негативными последствиями "Михайловского феномена"! Начальником группы назначить... - Он оглядел присутствующих, остановился взглядом на командующем Северо-Кавказским военным округом и закончил: - Генерал-лейтенанта Сергеева. Заместителей вы подберете себе сам, генерал! Разработать планы разведки территории и действия по изучению феномена. Предусмотреть вопросы взаимодействия с территориальными органами внутренних дел, подразделениями МЧС и местной властью. Создать ударные группировки, способные вести активные боевые действия на случай, если мы имеем дело с инопланетным вторжением. Связаться с РАН по вопросам создания научно-исследовательской группы в районе феномена с привлечением авторитетных специалистов. Подтянуть к районному центру Михайловка наиболее подготовленные подразделения радиационно-химической разведки и защиты. Отдельно предусмотреть вопросы снабжения группировки войск, находящихся в зоне феномена, обеспечения ее транспортом, вооружением, продовольствием. Времени у вас - до полуночи. Все свободны!
Вот так. Главное - поставить перед личным составом задачи и потом требовать их неукоснительного исполнения. Не будь умным, будь жестким в требованиях и дисциплине. А уж подчиненные, если они жить захотят без расставания с погонами, проявят и ум, и сообразительность.
6. ЦАРИЦЫНСКАЯ ОБЛАСТЬ, ОКРЕСТНОСТИ РАЙОННОГО ЦЕНТРА МИХАЙЛОВКА, 26 ИЮЛЯ 2006 ГОДА, 17.00
Если не повезет, это уже надолго. Даже скорее всего навсегда.
Паническое бегство птиц из города пришлось на их смену. Кунжакова и обоих десантников долго пытали расспросами ученые, потом несколько раз заставили повторить рассказ начальнички всяких рангов и мастей, а потом, уже в завершение всего, заставили писать объяснительные. Кунжаков больше всего боялся, что им отдохнуть не удастся. Перерыв от смены до смены и без того невелик, а тут еще и пожрать надо было, и прикемарить минуток шестьдесят. А вместо этого им раздали ручки, сунули по тоненькой пачке стандартных листков бумаги и приказали все описать в деталях. А чтобы они не сговаривались и совместно деталей не придумывали, начальство приказало всех троих развести по разным палаткам. Старший лейтенант не знал, закончили ли свое художественное творчество пацаны из десанта и что они там понаписали, в своих объяснениях. Молодые еще, неосмотрительные. Ляпнет кто-то из них в горячке что-нибудь лишнее, потом всем троим за одного дурака расхлебывать придется.
Собственно, чего расхлебывать? Ничего особенного они не видели, а про стеклянный блеск со стороны кладбища Кунжаков десантникам распространяться запретил, рассказав к случаю пару историй, как здоровых людей за их длинный язык в "дурку" отправляли - в желтый дом значит. Пацаны смышленые, лишнего болтать не приучены, а если ляпнут что-нибудь значит, правильно о десантниках говорят, что удар ногами о землю вышибает у них остатки мозгов.
Закончив свое сочинение, Кунжаков дождался военных и первым делом поинтересовался, что они там написали. Про блеск на кладбище никто из солдатиков не упомянул, это старшего лейтенанта порадовало. Выходит, брешут люди, все у десантников с мозгами в порядке было. А как же иначе? Элита!
И период между дежурствами оказался более чем удачным. Начальство о старшем лейтенанте вспомнило и послало его в Зимовники установить, кому там шофер с бензовоза горючку продавал. Не одного, разумеется, с коллегами из областного центра. Коллеги эти считали себя истинными сыщиками, поэтому сразу же отправились в поселковую администрацию выяснять, у кого из местных жителей автомашины имеются. Кунжакова они отправили вести опрос населения и вообще заниматься личным сыском. Что они в сельсовете выяснили, Кунжаков так и не узнал, потому что встретились они уже у участкового инспектора. Внешний вид областников свидетельствовал, что времени они зря не теряли и крепость зимовниковского самогона оценили в достаточной мере. Кунжаков с управляющим третьим отделением местного ЗАО выпил немного, но пару бутылок местного самогона в планшетке нес. На всякий пожарный. Поскольку участковый инспектор оказался единственным источником информации, областники подкатили с расспросами к нему. Участковый Иван Иванович Перепелкин - пожилой дородный мужик, у которого уже китель на пупке не застегивался - долго мялся и по-сельски изворотливо уходил от прямых вопросов, а когда уже стало совсем невмоготу, крякнул, сходил в сенцы и принес две бутылки настоящей беленькой. И не фуфло какое-нибудь принес - уже забытую "Русскую", которую лет двадцать назад продавали по талонам. Надо сказать, что столь длительный срок водке не повредил, наоборот, она даже какой-то особенно ядреной стала и в крепости прибавила. Областники сразу пить древнюю водку не рискнули, а подождали, пока участковый с Кунжаковым выпьют. Нашли, значит, подопытных кроликов! Однако Кунжаков с участковым против такого эксперимента возражать не стали, а сразу же налили себе по две трети стакана каждому. Выпили, крякнули, закусили малосольными огурчиками и кабанятинкой браконьерской. Видно было, что участковый в Зимовниках был царь и бог, дом у него была полная чаша, а потому и не стоило ломать голову в догадках, почему он от расспросов областных оперов уклонялся: брал он у этого долбаного водителя бензинчик на халяву, бесплатно брал, потому и юлил сейчас, и выпивку на стол выставлял с разными гастрономическими разносолами.
Сало у участкового было знатное - белоснежное и с многочисленными розовыми прожилками. Сразу видно, что участковый кабанчика откармливал по системе: два месяца помоями и отрубями, а полмесяца - желудями. Только от желудей такие мясные прослойки завязываются. Нежное было сало, таяло во рту.
Областники прикончили вторую бутылку и вышли во двор покурить. Кунжаков подмигнул участковому и жестом показал, что выпивка - выпивкой, а язык распускать все равно не следует. Участковый страдальчески скривился и резанул себя ладонью по горлу. Плохо было участковому, как плохо бывает всякому сельскому жителю, в чью размеренную жизнь неожиданно вторгаются с неприятными расспросами городские жители. Тем более из компетентных органов.
- Ты это... - сказал быстрым шепотом Кунжаков. - Кость им кинуть надо. Дай им пару свидетелей, они и отстанут!
Участковый склонился и дохнул на Кунжакова густым перегаром.
- Да кого же я им дам? - страдальчески сказал он. - Все ведь уважаемые люди! Председателя поселковой администрации по должности сдавать нельзя, директора акционерного общества "Красный коммунар" Курехина тоже нельзя, я от него одну пользу имел, он мне лет двадцать помогает, да и кумовья мы с ним, он у меня дочку крестил...
Да и остальных, как вскоре выяснилось, указывать тоже нельзя было. Поселковый врач, управляющие отделениями акционерного общества, библиотекарша, имевшая старенькие "Жигули"... Кунжаков запоминал фамилии, радуясь, что областники еще курят и у него, сельского милиционера, есть возможность отличиться.
Но тут, как на грех, вернулись областники, некоторое время они подозрительно смотрели на сельских коллег, и, чтобы усыпить их бдительность, Кунжаков достал обе бутылки самогона, заготовленные им впрок.
Подозрительность со стороны старших коллег сразу пошла на убыль, и кончилось все ближе к полуночи хоровым пением. Выпили так крепко, что если бы Кунжакова спросили его собственную фамилию, то старший лейтенант если бы и назвал ее, то с большим трудом. Естественно, что фамилии тех, кто пользовался услугами ворюги, напрочь вылетели из головы. Поначалу все от выпитой водки были смелыми, рвались пред светлые очи начальства, но участковый проявил редкое для пьяного здравомыслие.
- Вот что, мужики, - сказал он. - Хата у меня большая, ложитесь спать. Утро вечера веселее.
И в самом деле - утро оказалось веселее. Пробуждение, правда, было тягостным, но после того как участковый, вздохнув, достал из серванта бутылку спирта, и впрямь стало веселее. Дали немного похмелиться и водителю, все-таки человеку еще машину вести. Кто ж его в трубочку будет заставлять дышать офицеров милиции полная машина.
Тепло попрощались с участковым, взяли в дорогу жареного мяса, соленых огурчиков, помидоров да капусты "пелюски", чтобы разнообразить выдаваемый в лагере сухой паек.
Уже перед отъездом участковый, добрая душа, сунул в планшетку Кунжакова бутылку спирта. Это было очень кстати, старший лейтенант намекнул своим десантникам, что привезет бутылочку-другую. Он бы и привез обязательно, если бы вчера вечером бдительность не потерял, проявив обычную для пьяного щедрость.
Вернувшись в лагерь, областники пошли докладывать начальству свои скромные успехи. Кунжакова они с собой не взяли, но старший лейтенант этим не слишком огорчился. Он еще с армии усвоил нехитрую истину, что надо держаться подальше от начальства и поближе к кухне. Тем более что полевые армейские кухни уже дымили трубами в чистом поле и розовощекие армейские повара не скупились на добавки пшенной каши, щедро сдобренной салом и тушенкой.
Чуть в стороне от остальных особняком сидели несколько человек в странной форме. Форма была черного цвета и скорее напоминала робу заключенных, а не армейское обмундирование. И мужики в этой форме были на подбор: высокие плечистые, сплошь истинные русаки - светловолосые и голубоглазые. Особенной статью выделялись два прапорщика, в руках у которых и котелки посудой для куколок выглядели. Прапорщики целеустремленно поглощали пищу, не обращая внимания на взгляды окружающих.
- Что за части? - спросил Кунжаков знакомого офицера. Тот многозначительно глянул вверх.
- Спецподразделение, - вполголоса сказал он. - Таким дай волю, за полчаса в нашем лагере камня на камне не оставят, стволы пушек голыми руками согнут!
Кунжаков уважительно поглазел на тайный спецназ, но тут подошла его очередь, и повар щедро оделил старшего лейтенанта горячей, аппетитно пахнущей кашей.
Пристроившись среди завтракающих нарядов, Кунжаков и услышал от солдат рассказ о собачьем исходе из города. Вообще-то бежали из города не только собаки, бежали кошки и прочий домашний скот, мыши в реке Медведица тонули, как лемминги в Северном море. Но всем почему-то запомнились именно собаки. Уж больно они выли, когда стаей неслись по дороге, чтобы разбежаться в зарослях кукурузы. Это чему же в городке надо было случиться, чтобы сторожевые псы рвали цепи и с воем мчались в поля, поджав хвост и с выражением ужаса в глазах?
Худо было в городке. Кунжакова охватило странное недоброе предчувствие, что все закончится очень плохо.
Даже спирт, который в тот же день был выпит с десантниками Костей и Лешей под пшенку, приправленную консервированным мясом, хорошего настроения не прибавил. Бежать надо было из этого проклятого места, бежать. Как собаки бежать, как птицы, покинувшие город еще накануне. Было у Кунжакова предчувствие, что это еще не последнее Ч П, которое их ожидало. Что еще можно было ждать от места, где телевышки по спутникам молниями палят? Лично Кунжаков во всем происходящем видел два варианта - либо это инопланетяне начали оккупировать Землю, словно в старом американском фильме "День независимости", либо нечистая сила вмешалась в человеческую жизнь. Не зря же металлические отблески на кладбище посверкивали.
Ни один из этих вариантов хорошего собравшимся у райцентра не сулил. А от неприятностей надо было держаться подальше. Как от начальства.
7. ЦАРИЦЫНСКАЯ ОБЛАСТЬ, ОКРЕСТНОСТИ РАЙОННОГО ЦЕНТРА МИХАЙЛОВКА, 26 ИЮЛЯ 2006 ГОДА, 19.00
Стариков добрался до развилки на хутор Страхово около трех часов. Водитель большегрузного рефрижератора рассчитывал проскочить на Москву по трассе, но ничего у него не вышло. Но доброе дело, прежде чем повернуть на Камышин, он все-таки сделал. Отсюда до Михайловки было не так уж и далеко. На перекрестке стояло два бронетранспортера. Один обычный, знакомый Старикову по армии, другой был явно предназначен для каких-то особых задач. Он был черного цвета, и над броней его возвышалась конусная башенка с круглыми иллюминаторами.