- Слышь, Николаич, - сказал Кунжакову водитель. - Кажется, в зарослях кто-то сидит. Мне показалось, я рубашку видел светлую.
Кунжаков посмотрел.
- Леня, - сказал он успокаивающе. - Какой дурак в самые заросли шиповника попрется? Спи спокойно, дорогой товарищ, нам еще шесть часов на этой жаре преть! Сколько времени?
- Да вечер уже, - сказал водитель. - Ты смотри, солнце уже скоро сядет, а парит по-прежнему. Ты как хочешь, Андрей Николаевич, но я все-таки гляну.
Но посмотреть, кто скрывается в зарослях, он все-таки не успел помешала некстати ожившая рация.
- Двести первый, двести первый, - хмуро назвали по рации позывные "уазика" из лагеря. - Ответьте "Дубовке"!
- На связи! - отозвался Андрей Николаевич Кунжаков, усаживаясь на переднее сиденье.
- Двести первый, немедленно к мосту, - приказали по рации. - Как поняли меня? Немедленно отправляйтесь к мосту!
- Вас понял! - сказал Кунжаков, прыгая на одной ноге и натягивая штаны; - Выезжаем!
На развилке царило нечто невообразимое. Такого столпотворения боевых машин Кунжаков никогда не видел.
- Что случилось? - спросил он армейского лейтенанта, пробегавшего мимо машины. - Лейтенант махнул рукой.
- Третий Исход начался, - прокричал он. - На этот раз люди выходят!
Исход людей из районного центра начался около девяти часов и шел сразу по двум направлениям. Первая группа выходила по асфальту мимо кладбища на поворот к Москве, там, где стоял указатель направления и расстояния до крупного ближайшего населенного пункта Панфилове. Вторая группа - большей численности шла, огибая кладбище с другой стороны, и выходила на развилку дорог, ведущих на Серафимович и Волгоград.
В отличие от птиц и собак люди шагали организованными колоннами по четыре человека в ряд. В первой колонне на Панфиловское направление вышли двадцать шесть человек, все мужики в возрасте от тридцати до пятидесяти лет. Колонна, что вышла на развилку, достигала сотни человек и была более пестра по возрастному составу, более того, в ней было несколько женщин. Впрочем, женщинами этих затесавшихся в мужскую колонну существ назвать было трудно. Рядом с такими Андрей Кунжаков вполне был способен сохранить целомудрие и нравственность даже на необитаемом острове.
К чести начальства надо было сказать, что на сей раз оно действовало оперативно. На краю лагеря была быстро поставлена палатка казарменного типа, пространство вокруг которой немедленно оградили неведомо откуда взявшейся колючей проволокой, а по углам поставили вышки с пулеметными гнездами. Получился настоящий концлагерь в миниатюре, куда немедленно препроводили всех вышедших из города. На всех мест не хватило, и военные тут же стали ставить вторую палатку.
Пьяные от отчаяния и страха перед выполнением своего профессионального долга врачи принялись обследовать вышедших из города людей. Одновременно заработали и милиционеры, устанавливая данные вышедших людей и проверяя всех их по соответствующим учетам - от проверки по информационным центрам Царицынского ГУВД до выяснения, не состоят ли вышедшие из Михайловки лица на каком-нибудь виде медицинского учета.
И вот тут их ждала неожиданность.
Вышедшие из города лица были хроническими психбольными, алкоголиками, перепившими накануне появления Сферы, или просто наркоманами. Внятно рассказать о том, что происходит в городе, они не могли, как и объяснить причины того, что погнало их из города на ночь глядя. После освидетельствования их врачами с людьми беседовали профессиональные следователи и армейские дознаватели. Из объяснений вышедших из города людей следовало, что ничего необычного они в городе не видели и даже Сферы, повисшей над городом, не заметили.
- Братан, ты чего мне мозги пудришь, - развязно сказал следователю дважды судимый бич, тело которого покрывали многочисленные татуировки. - Какая Сфера? Собрались и пошли! Я два месяца на вокзале кантовался, меня местные менты два раза в день гребли. Смотрю, народ идет. Думал, демонстрация какая, вот и пристроился.
Его вывели из палатки и показали Сферу, которая с закатом обрела совершенно четкие очертания. Бич долго и недоуменно разглядывал Сферу, потом почесал грязной пятерней в затылке и озадаченно спросил:
- Мужики, так вы правду мне сказали? Бля буду, не было там никакого колпака. А почему я из города ушел, и сам не знаю. У вас головки светлые, вы и думайте, что там стряслось. Ничего не могу по этому поводу сказать. Совсем ничего!
Другой поначалу начал рассказывать интересные вещи о Космическом Разуме, о контактах с ним, о взаимодействии пространств. Ошалевший от служебного рвения следователь исписывал вслед за ним лист за листом, пока наконец рассказчик не представился ему эмиссаром Высших сил и не заметил, что чакры у следователя давно уже не чищены, потому он и не слышит голоса Космоса. В противном случае он бы не занимался никому не нужной писаниной, а слушал бы голоса космических существ. Ему тоже показали Сферу, сквозь четкие очертания которой просматривались звезды. Экстрасенс долго любовался Сферой, потом повернулся к окружавшим его офицерам и ученым.
- Это Большое Космическое Яйцо, - сказал он со страстной убежденностью в голосе. - Из этого Яйца вылупится космическое существо, которое преобразит Землю. Я чувствую его сознание, я мысленно говорю с ним.
Следователь посмотрел на стоявшего рядом армейского капитана. Тот еле заметно кивнул. Ему было все ясно. Следователю, впрочем, тоже.
- Я все-таки запишу, - уныло сказал он. - Чем черт не шутит...
- Запиши, - сочувственно и тихо сказал армейский капитан. - Только тут и без докторов все видно - чистая клиника.
Еще один небритый мужик, долгое время работавший на местном ликеро-водочном заводе, долго смотрел на Сферу, потом сокрушенно сказал:
- А бабка с женой, значит, тама осталися? Лихо! Вот и не верь опосля этого в Бога!
Что он имел в виду, так и осталось невыясненным. Мужик замкнулся, задумался и время от времени шептал что-то себе под нос, сокрушенно покачивая головой.
Всех позабавил молодой наркоман в затертых джинсах и черной майке с изображением головы быка на груди. Наркоман долго не мог понять, чего от него хотят, а когда его вывели, чтобы он собственными глазами увидел Сферу, некоторое время разглядывал звездное пространство над городком, потом заржал и, тыча пальцем в четко обозначившийся купол, сказал:
- Вот это пацаны укумарились! Закуклились, гады, и кайф щемят! Дайте покумарить, мужики, я тоже хочу закуклиться! Нет, блин, одному все, а другому ни хрена не достается. Я же говорил, что мел в дозу подмешивают, а они мне, блин, чистяк, чистяк! - передразнил он кого-то.
Интенсивные допросы вышедших из города людей происходящего не прояснили.
Генерал Сергеев выборочно просмотрел некоторые показания, взятые членами оперативной группы, снял очки, почесал дужкой кончик носа и грустно сказал, ни к кому персонально не обращаясь:
- Бред!
Ознакомившись с протоколом допроса экстрасенса, пожевал тонкими губами, собирая морщины на худом лице в тесный, похожий на клубок молний пучок.
- Где вы нашли этого дурака? Из какого дурдома он сбежал?
- В Михайловке нет психбольницы, - доложил генеральский адъютант.
Генерал Сергеев задумчиво посмотрел на него, хитро ухмыльнулся и со спокойствием, восхитившим всех окруживших его офицеров, сказал:
- Придется организовать!
- Товарищ генерал! - вступил в разговор начальник контрразведывательного отдела корпуса полковник Ирницкий. - Я вот что подумал... Одно время в допросах пользовались услугами гипнотизеров. Ну, когда опасных преступников колят. Я вот подумал, говорят, в Царицыне как раз Аллан Чумак гастролирует...
- Ты мне этого шарлатана и не вспоминай, - сказал генерал Сергеев. - В девяностых, когда он баночки по телевизору заряжал, моя жена от телевизора не отходила; А потом намазалась этой самой водой и вся прыщем пошла, полгода на косметолога мою капитанскую зарплату расходовала!
Подумав, генерал добавил:
- А вообще-то мысль здравая. Только надо достойного человека найти. Не жулика, полковник. Вам и поручим подобрать подходящего кандидата. Там у нас в палатке разных специалистов до черта, посоветуйтесь с ними, глядишь, чего дельное и подскажут.
9. РАЙОННЫЙ ЦЕНТР МИХАЙЛОВКА, 27 ИЮЛЯ 2006 ГОДА, 0.50-1.41
Первый раз Дима Стариков видел улицы ночной Михайловки пустынными. Сколько он помнил детство, в любое время можно было увидеть на них прохожих. Мужики на элеватор или цементный завод в ночную смену спешили, влюбленные парочки в тени деревьев обжимались, а то и пьяная компания вываливалась на улицу, горланя что-нибудь из репертуара вновь вошедшего в моду Ободзинского или неувядаемого Валерия Леонтьева. На этот раз на улицах не было никого. Даже собаки не лаяли.
И что самое удивительное - свет в квартирах не горел. Дома смотрели на Старикова пустыми темными глазницами окон, и в этой всеобщей слепоте домов было что-то зловещее. Слава Богу, что все россказни о железнодорожной аварии с многочисленными человеческими жертвами оказались сплетнями. Так обычно и бывает. Случится что-нибудь на пятачок, а досужие журналисты набрешут на рубль. Разрисуют так, что обычный несчастный случай заранее продуманным преступлением покажется!
Стариков шел к дому тестя и тещи. На темной и безлюдной улице оживали детские страхи, и Дмитрию казалось, что за ним кто-то крадется на мягких пушистых лапках, готовый схватить за плечи в самый неподходящий момент. Стариков резко оборачивался, но сзади, как и ожидалось, никого не было, а может, этот ночной хищник, сожравший жителей города, был хитрым и осторожным и просто ждал, когда его жертва расслабится.
Он прошел почти по всему второму участку и никого не встретил. Только однажды показалось, что во дворе дома, где жила его первая любовь, что-то полыхнуло, словно добрая сотня мужиков одновременно затянулись сигаретами. Но это ему, наверное, показалось, потому что еще через несколько минут Стариков прошел через двор и убедился в этом собственными глазами. Беседка была пуста, а двор темен.
Откуда-то от железнодорожного вокзала донеслась басовитая нота, точно кто-то там ударил по басовой струне гитары, и она долго резонировала в ночной гулкой пустоте, заполненной таинственными шорохами и запахом ночных фиалок и душистого горошка.
В доме тестя было темно, и сразу стало ясно, что там никого нет. Что Дмитрия окончательно добило - кобель Жорка, любимец тестя, даже не выскочил из-под крыльца, где у него было роскошное лежбище из старых фуфаек. Все могло случиться, но чтобы Жорка его не встретил, ластясь и меняя недовольное ворчание на ласковые и умильные повизгивания... В это Стариков не верил.
Сердце его наполнилось тревогой. Тревога эта усилилась, когда он увидел, что двери дома распахнуты и из комнаты людьми совершенно не пахло. Дмитрий вошел в дом, привычно нащупал выключатель и щелкнул им. Свет загорелся, но лампочка едва тлела. Наверное, столько же света давала лучина или та самая лампочка Ильича, которой в далекие двадцатые годы электрифицировали Россию. Однако и при ее тусклом свете Стариков разглядел, что комната пуста, а рядом с длинной лавкой стояла коляска, в которой еще Светку катали, а теперь она досталась ее дочери. Стариков даже не стал в коляску заглядывать, видно было и от порога, что коляска пуста.
Он прошел в горницу, сел к столу и обнаружил на скатерти, покрывающей стол, пачку "Примы", оставленную тестем. Нестерпимо захотелось закурить, но Стариков сдержался. Он сломал одну сигарету и долго нюхал махорку, даже пожевал немного, чтобы отбить ненужное и вредное желание, с которым так долго боролась жена Светлана. Встав, он неизвестно для чего сунул пачку сигарет в карман. Все было хуже, чем он предполагал. Что произошло - не понять, и спросить об этом некого было.
Дмитрий прошелся по комнатам дома и, для очистки со-. вести, быстро убедился, что дома никого нет. Да теща и не оставила бы никогда дом незапертым, такой уж у нее характер был. Задумчиво покусывая губу, Стариков вернулся в горницу, и в это самое время лампочка, вкрученная в люстру, неожиданно лопнула с сухим пистолетным треском. Это было так неожиданно, что Стариков вздрогнул, и опять ему показалось плывущее за окном багровое искристое облако.
Торопливо вышел он во двор. Вокруг было темно и тихо. Слышалось, как шуршат от легкого ветерка листья декоративного винограда, который затейливо овивал поставленную тестем беседку.
В стороне, где находился железнодорожный вокзал, полыхало, словно там находилось трамвайное кольцо или велись сварочные работы. Трамваи в Михайловке не ходили, а если кто-то в ночь вел сварочные работы, так это даже и к лучшему. Где работают, всегда можно встретить живых людей и выяснить у них наконец, что случилось.