первый шаг вниз и быстро спустился.
– Возьми меня, Урт, – взмолился второй пасмас. Только сейчас людомар разглядел, что он молод.
– Нет. Путь далек и труден, ты не дойдешь.
– Я выдержу.
– Не возьму.
– Ты мне говорил такое же, когда впервые выходили в Великие воды. Ты говорил, не смогу я. А я смог. Ты знаешь. Почему не возьмешь?
– Потому что это Холвед. Когда же мы достигнем перевала, Холвед встретится с Бруром. Будет веселье. Ты хочешь, чтобы твоими костями они размешивали свое пойло?
– Я не отдам им свои кости. Возьми.
– Не иди за нами. Я приказываю тебе идти прочь. – Урт развернулся и пошел вперед. Сын Прыгуна последовал за ним. Молодой пасмас скрылся за деревьями.
Людомар впервые видел такого пасмаса. Он двигался не хуже дремса. Каждое движение его рук и ног было правильным и осторожным. Он почти не шумел.
Весь день до глубокой ночи они шли молча. Урт изредка сверялся с одному ему известными метками на деревьях, и кивал охотнику, следуем дальше.
Когда они улеглись на привал, Урт впервые заговорил. Его слова были отрывисты и очень тихи.
– Держи меч наготове, – прошептал он, – мы пришли в земли грирников.
Людомар кивнул, вытащил из-за голенищ мечи и вложил их в рукава своего мехового балахона.
– У грирников не было здесь земель, – сказал он и вопросительно посмотрел на Урт.
Тот дернул губами, не знаю. На этом их общение окончилось.
Следующую ночь путники шли так быстро, как только могли. Повсюду им попадались признаки того, что они попали на территорию олюдоедов. Россыпи олюдских костей, составленные в небольшие пирамидки; подобия походных храмов из камней и черепов; лоскуты одежды убитых холкунов и пасмасов; цельные скелеты, составленые анатомически точно, со знанием дела, и даже творчество грирников: сочетание олюдских скелетов и скелетов животных, составленных в невообразимые композиции, где части тел тех и других были перемешаны, и миру явлены скелеты новых существ.
– Еще два перехода, – сказал Урт в конце второго дня шествия по землям каннибалов. Его глаза слипались. Он с усилием отрывал от окаменевшего мясного ломтя кусочек, чтобы тут же проглотить.
– Спи, – сказал ему Сын Прыгуна, – я буду смотреть.
– Ты отдохни, – не согласился тот.
– Я не хочу спать.
– Так это правда, что вы можете не спать три луны? – Впервые холкун проявил какое-то личное отношение.
– Да.
Урт ухмыльнулся и почесал лоб. Нельзя сказать, чтобы он был поражен. Усталость скрала все эмоции.
– Тогда я буду спать. – Он повалился на бок и тут же заснул.
Ночь была мглистая. Ее тишина была обволакивающе пугающая. Слух людомара шарил в пространстве, но не мог ничего уловить, ибо увязал в тумане.
В середине ночи они снова двинулись в путь и к концу поднялись на высоту, где тучи были не властны.
– Здесь самое опасное. Открыто все. Не укроешься. Будем бежать. Я отдохну. Ты?..
Они спрятались в небольшое углубление за валуном, и даже людомар заставил себя немного вздремнуть.
Сын Прыгуна не знал, сколь долго он продремал, но его разбудили крики и звон стали.
Урт уже был на ногах. Прячась за камнем, он осторожно выглядывал, смотря вниз по склону. Его застывшая на фоне ослепительно белого снега фигура напоминала памятник напряженному вглядыванию.
Людомар присел позади него и принюхался.
– Что ты унюхал-то? – спросил холкун. В его голосе звучала нервная дрожь наблюдателя за боем.
Ниже них шагов на двести, на линии облаков и чистого безоблачного простора двигались полу размытые тени. Их было три или пять. В том хороводе, который они устроили, трудно было угадать число.
Снова воздух резанул звон стали.
– Охраните нас боги, – шептал себе под нос Урт. – Охраните нас от топпи. – Тут он заметил людомара рядом с собой. – Топпи, – несколько испуганно кивнул он на тени, – души пожранных грирниками олюдей. Они мстят всем, кто идет этой тропой.
– Это не топпи.
Урт удивленно посмотрел на Сына Прыгуна.
– Я слышу их шаги, их дыхание. – Людомар принюхался. Наконец-то ветер принес ему еще одно послание. – Среди них тот, – сказал он, – которого ты прогнал…
– Откуда ты знаешь?! – вскричал Урт, вставая из-за камня. Охотник потрогал свой нос. Холкун ударил себя кулаком по лбу и обозвал неприличным словом.
В следующий миг он уже вытащил топор и внушительных размеров нож, и мчался вниз по склону. Людомар осмотрелся по сторонам, будто выходил на охоту, и последовал за ним.
Холкун скрылся в облачности лишь не пару мгновений, и тут же вышел спиной, таща перед собой юнца-холкуна. Вслед за ними из тумана, подобно призракам стали появляться высокие, но тощие фигуры каннибалов. Они были одеты в шкуры и обвешаны костями, и другими побрякушками, выточенными из скелетных костей. Вид их был грозен. Рожи грирников были размалеваны красным, а волосы подняты пучком на голове.
Урт умело отбил ножом удар костяной дубинкой одного из олюдоедов. Удар топора другого был отбит юнцом.
– Поднимайся и прикрывай мне спину, – приказал ему Урт.
Тот неуклюже встал и, еле дыша то ли от ужаса, то ли от усталости, занял оборону сзади.
Каннибалы один за другим продолжали выходить из туч. Когда десятый вышел на залитый солнцем снежный склон горы, Урту стало ясно, что в позиционной борьбе он ничего не решит. Опытный мореход, не раз сражавшийся на кораблях, он мыслил не эмоциями, а позициями. Когда тебя окружают, нельзя стоять.
– Отходи к людомару, – приказал он, держа топор наготове.
– Лютомай, лютомай, – послышалось со всех сторон. Урт изумленно оглянулся, проследив взгляды дюжины грирников. Их глаза в ужасе взирали на фигуру, спокойно спускавшуюся со склона.
Много веков назад каннибалы наравне с дремсами и людомарами обитали в Редколесье, но своими привычками отбили охоту общаться с ними. Они питали лютую ненависть и к тем, и к другим. Людомары охотились на грирников, как и на любую другую дичь в Чернолесье. Очень немногие знали об этом.
За несколько столетий отсутствия грирников в Чернолесье, и у людомаров, и у грирников притупился обоюдный инстинкт, однако в тот момент, когда высокий охотник спускался вниз, он шел к каннибалам, как хищник к жертвам. И он, и они поняли эту расстановку внутренним чутьем.
Высокий гортанный стрекочущий звук разлетелся над горами. Оттолкнувшись от их склонов, он нырнул в облака, поднимая под ними неведомую дремлющую силу. Сердце Урта екнуло, едва он услышал этот звук.
– Убить, – прорычал один из грирников и указал топором на холкунов.
Четыре каннибала бросились на них. На сердце у Урта стало легче: четверо – не дюжина, смочь можно! Он принял бой.
Еще с десяток грирников, утратив к холкунам всякий интерес, пошли навстречу людомару. Тот скинул с себя балахон из шкур, убрал рипские мечи за голенища и остановился. Сын Прыгуна увидел, как Урт, умело увернувшись от удара дубиной, ухватил ее топором, а нож воткнул в горло грирника. Обильно поливая снежный наст кровью, тот рухнул и утонул в снегу.
Еще
от одного удара Урта спас молодой холкун. У него видимо была повреждена рука, потому что меч остановил удар топора, но выпал из руки. Холкун застонал.
Грирники оживились, когда людомар принялся отступать. Им было невдомек, что он подальше отводил их от места начавшейся схватки. Один из каннибалов, все же, заметил, что одни из его сотоварищей стало меньше, и пополнил квартет нападающих.
– Ты еще не сдох?! – прорычал предводитель грирников. Охотник отмолчался. – Мы тебя убьем… – Раздался дружный рев, и вся свора разом бросилась на людомара.
В него полетели топорики, копья и даже ножи. Он выставил вперед шкуры, и они с достоинством приняли на себя весь удар. После этого он бросил их и отбежал еще дальше.
Между тем, холкуны оказались в окружении. Одному из грирников удалось ранить молодого холкуна в ногу. Поэтому он сидел в снегу, размахивая мечом и не подпуская каннибалов к спине Урта.
Тот бился с двумя одновременно, изредка переходя на драку с тремя. Он больше не имел возможности менять позицию. Бросить молодого холкуна было нельзя.
– Зачем ты пошел за нами? Я приказал тебе… – Урт отбил удар. – Не ходить… – Отбил еще один.
– Не сдержался… – Молодой холкун принял удар, крякнув. – Прости меня…
– Ты не сможешь вечно бежать, – прорычал предводитель каннибалов. – Его черные глаза пристально следили за людомаром. – Ты на наших землях. – Он не успел договорить и с интересом следил, как охотник сорвался с места и с невероятной скоростью понесся на правый фланг наступающих.
Цепь каннибалов пришла в некоторое расстройство, когда Сын Прыгуна обрушился на ее правую часть. Вооруженные топором или дубиной грирники не могли противостоять двум мечам. Двое из них дико вопя и захлебываясь в крови корчились в снегу держась за широкие проколы, оставленные в их телах мечами.
Людомар же с бешенством набросился на ближайших врагов.
Жажда крови – чувство, взорвавшееся в нем, чувство, ожидавшее этого момента слишком долго, пело и ликовало. Если бы у него были легкие, оно бы орало как одержимое.
Удары мечей, ног и даже головы, наносили грирникам тяжелейшие травмы. Их тела были сильны только в сравнении с телами пасмасов и холкунов. Для людомаров переломать им ребра не составляло особого труда.
Удар топора, дубины, меча быстро блокировался правой рукой, в то время как левая рука подрезала жилы на руках, ногах или проникала в бока и животы. Враги хрипели. Он видел в их глазах проснувшийся ужас. Жертва окончательно распознала хищника.
Предводитель грирников не успел пробежать и десяти шагов, когда шестеро из дюжины его людей были убиты, а людомар быстро сменил направление и набросился на двух оставшихся в живых каннибалов, продолжавших атаковать холкунов.
Первого он отбросил весом своего тела в сторону, а второму срубил голову. Еще прыжок и барахтавшийся в снегу грирник захрипел, скрючиваясь в животе. Меч вошел в него как в масло.
Троица повернулась лицом к вершине и увидела, как семеро оставшихся в живых врага, огибая их, бежит к подножию, желая сокрыться в тумане облаков.
– Надо торопиться, они вернутся, – проговорил Урт. Его лицо было залито кровью. Он еле держался на ногах. – Поднимайся… – Он обернулся на молодого холкуна. Тот лежал позади него, держась за бок, из которого торчала рукоятка метательного ножа. Холкун виновато улыбался. – Покажи, – подскочил к нему Урт.
По его глазам людомар понял, что мальчишка больше не жилец.
Урт отвернулся и заскрежетал зубами.
– Прости меня, дядя, – проговорил неожиданно молодой холкун. – Прости меня… – Он побледнел.
– Прощаю. Поднимайся. Людомар, ты сможешь его нести? – Урт умоляюще посмотрел на охотника. Тот кивнул.
– Остался еще пеший переход. Надо спешить. Уйдем отсюда.
– Они не вернутся, – сказал Сын Прыгуна.
– Вернутся. Всегда возвращаются. Ты разозлил их. Никто не бил их здесь, сколько помню. Но не это… Поднимай его… Не эти самые страшные. Страшнее их негты. Пролилось слишком много крови. О, боги, уберегите!..
Урт неожиданно свернул и потащил ничего не понимающего людомара к скале.
– Прячься!
Сын Прыгуна увидел, как взрыхляя снег длинной лентой в сторону трупов грирников, мчится нечто. Чудовище двигалось под толщей снега.
– Нам нужно взобраться повыше. Там меньше снега, – Урт в ужасе смотрел на подснежных хищников. Их становилось все больше и больше. – Пока они заняты, мы можем успеть.
– Он умер, – проговорил людомар, протягивая Урту тело племянника. От него пахло смертью, охотник почувствовал это.
– Надо… надо… – повторял тот, растерянно глядя в остекленевшие глаза молодого холкуна, на его безвольно повисшую голову и открывшийся рот. – Голову придержу… Он оживет… оживет… – Урта словно ударили в грудь. Он попятился и привалился спиной о скалу. Облако пара сокрыло его лицо. На глазах появились слезы.
– Куда нам подниматься? – спросил людомар.
Урт словно бы оцепенел. Его пришлось слегка встряхнуть, чтобы он пришел в себя.
– Положи его… здесь, – попросил холкун.
Людомар положил тело юноши в углубление за валуном.
– Ты должен дойти один. Я отвлеку их, – проговорил Урт. Его глаза стали сухими. Они смотрели вниз по склону. Там из тумана выходили десятки грирников. Этого было много даже для людомара. – Вот возьми, – холкун достал из-за пазухи потертый медальон и протянул людомару. – За этим перевалом Меч-гора. Вон она виднеется. Видишь? Иди туда. Обойдешь ее, и за ней будут три ущелья, проходи в то, что слева. Полдня пути и сверни вправо у бревнокамня. Как пройдешь его, то постучи металлом о металл четыре раза, а потом еще два и два. После этого, жди. За Меч-горой земли грирников кончаются. Там ничейные земли до самого Холмогорья. Тебе нечего боятся их. – Он кивнул в сторону врагов.
Холкун вытащил и разложил перед собой все свое оружие и оружие племянника.
– Спеши, – приказал он Сыну Прыгуна, – спеши, иначе наша жертва будет напрасна.
Охотник кивнул и стал взбегать вверх. Оттуда он увидел, как грирники со злобой изъеденной вшами собачьей своры набросилось на негтов, пожиравших их товарищей. Не обращая внимания на то, что червовидные чудовища калечат их одного за другим, каннибалы убили двух из них и еще столько же отогнали в сторону.
Сын Прыгуна не стал ждать развития событий, перемахнул через вершину и поспешил вниз.
– За Синие Равнины, за холларга, за Глыбыра, за Владыку-у! – донесся до его слуха вопль Урта. Он потонул в реве сотен глоток грирников. Послышался звон стали.
***
Меч-гора оказалась массивной скалой, на которой каким-то непостижимым образом расположились террасы. На каждой из них располагалась небольшая крепость-поселение. Это были убежища грирников. Из нескольких мест в Меч-горе били горячие источники. Их тепло создавало возможность культивировать небогатые сельскохозяйственные культуры.
Урт не сказал Сыну Прыгуна, что окрестности Меч-горы кишели грирниками. По меньшей мере, десяток раз людомару приходилось вступать в неравные схватки с ними. После этого он менял направление движения, петлял как заяц в лесу. Его путь