Игорь Росоховатский
1
"Ну что ж, пусть войдет,- подумал Кантов.- Пусть входит. Все равно... Только странно это звучит - следователь-защитник. А, все равно..." Нет традиционно-пристального взгляда. Нет многозначительности в твердо сжатых губах. Нет того, нет этого... Нет, нет, нет...Следователь-защитник согнулся, иначе проткнет головой потолок. Высота комнаты - около четырех метров."Он из этих,- думает Кантов и чувствует, как просыпается ярость.- Я никогда не требовал по отношению к себе особого такта. Но в этом случае они бы могли догадаться..." Густой голос, четкое произношение:- У вас есть ко мне вопросы?- Просьба,- говорит Кантов.- У меня есть просьба. - Я уже понял. Вам назначат другого защитника. Но я мог бы ответить на ваши вопросы.- Что успели выяснить в моем деле? Секунда молчания. Но и она сказала о многом. "Ничего хорошего,- думает Кантов.- У этого существа реакции мгновенны. Он бы ответил сразу".- Первый случай отмечен двадцать седьмого апреля у человека, с которым за двенадцать часов до того беседовал ваш штурман...Он уловил сомнение Кантова и рассеял его:- Установлено точно.Кантов вспомнил экраны в мелких пятнышках, голубые капельки, повисшие на крестиках делений. Одна камера очищения, другая, третья. Энергетический душ, ионный, конициновая ванна, магнитный фильтр... А за стенами корабля зеленые травы, пахнущие травой, и леса, шумящие по-лесному... Но он не выпускал своих ребят, он гнал их из одной камеры в другую. А теперь этот говорит... Какого черта?!Гневный взгляд Кантова уперся в закрывающуюся дверь, за которой исчезал гигант."Обиделся? Тем лучше. Привык тут решать за людей их дела..." Раздражение не давало Кантову расположить факты в цепочки, а затем свести их воедино и посмотреть, что получится. Он выключил кондиционеры и очистители, ударом ноги отшвырнул кресло, готовое услужливо изогнуться, чтобы принять форму его тела. Щелкнул четыре раза подряд регулятором видеофона, спроектировал изображение на стену:- Вызываю Совет.Невозмутимое лицо дежурного."Привычно невозмутимое",- думает Кантов. Как он ни сдерживает себя, его голос звучит резче, чем ему бы хотелось:- Прошу Совет назначить мне другого защитника. Человека.Как видно, дежурный ожидал услышать именно это и заготовил возражение.- Он тоже называется человеком.- "Называется"...- невольно повторил Кантов, придавая слову ироническое звучание. Дежурный неожиданно разозлился:- Да, человек рождается, а не синтезируется в лаборатории. Если вас устраивает такое принципиальное различие - пожалуйста.- Он произнес "принципиальное" таким же тоном, как Кантов - слово "называется".- Но если вы скажете, что это машина, хотя в ней есть и белковые части, то я отвечу, что она понимает и чувствует гораздо больше нас. И еще одно немаловажное обстоятельство - полная объективность..."Он не злится,- понял Кантов.- Он изображает злость, считая, что так меня легче убедить".- Вы напрасно обиделись на Совет,- продолжал дежурный.- Дело о карантинном недосмотре ведут восемь следователей-защитников. Шесть из них занимается врачами карантинного пункта, один - врачом ракеты и один - вами. Причем, по моему мнению, лучшего следователя не найти."Пусть это существо понимает и чувствует, как ты выразился, больше нас. Но разве я летел в космос ради него? Ради него сотни раз рисковал жизнью? Ради него потерял свое время, а вместе с ним родных, друзей, современников? Да, современников - только теперь я по-настоящему понял смысл этого слова. И ты хочешь, чтобы после всего меня судил он?"- Вернемся к моей просьбе.На один лишь миг на лице дежурного мелькнула растерянность.- Я доложу о вашей просьбе Совету.
2
- Меня зовут Павел Петрович.Кантов крепко пожал прохладную костлявую руку и впервые за много дней почувствовал себя уверенней.Новый следователь-защитник сразу же понравился ему. Худой и длинный как жердь, энергичная, подпрыгивающая походка, быстрые резкие движения. Такой уж если взялся за дело, времени зря терять не станет.- Садитесь,- предложил Кантов.Он хотел подвинуть кресло, но не успел. Едва подумал об этом, как оно само выкатилось из стенной ниши и, расправившись, остановилось перед Павлом Петровичем."Провалились бы вы, услужливые вещи!" - мысленно выругался Кантов.Иногда в комнате карантинного отеля он чувствовал себя каким-то безруким.Павел Петрович бухнулся в кресло, закинув ногу за ногу.- Познакомился с вашим послужным списком,- сказал он и "стрельнул" взглядом в Кантова.- Убедился, что вы человек опытный.Кантов не мог определить, какое значение вкладывает защитник в слово "опытный".- Однако факты неопровержимы. Ваш штурман умер от асфиксии-Т через полторы недели после того, как вышел из корабля. Спустя двенадцать часов у врача, который его осматривал, появились признаки той же болезни. Именно так началась эпидемия.Он умолк на несколько минут, ожидая, не захочет ли Кантов возразить. Вздохнул, усаживаясь по-иному, пере-менил ногу, и кресло угодливо изменило форму.- Ракета пробыла в приемной камере спутника восемь дней. Три лишних дня по вашей просьбе. Почему?Павел Петрович смотрел куда-то в угол. Может быть, он боялся увидеть на лице Кантова замешательство.- Мы решили еще раз пройти цикл очищения,- ответил Кантов.- Вас что-то беспокоило?- Нет.- Значит, это была интуиция?- Всего лишь перестраховка.- Могло ли случиться, что штурман не окончил цикла?- Нет, не думаю..."Штурман мог выйти из камеры раньше, чем зажглась контрольная лампочка,подумал Кантов.- Но ведь потом была еще проверка..." Павел Петрович вынул из кармана магнитофон, подбросил его пару раз, потом двумя пальцами помял мочку уха - его руки никак не могли угомониться."Он прошел такой страшный путь в космосе,- думал Павел Петрович.- И вот результат: большинство добытой им информации устарело, а сам он обвиняется в тягчайшем преступлении. Хотелось бы поверить в его невиновность, но как иначе объяснить начало эпидемии?" Сказал:- Сегодня, между прочим, большой футбол...- Обязательно посмотрю,- поддержал игру Кантов, улыбнулся: - Давненько не видел ничего подобного.И по этой улыбке защитник понял, каково ему на самом деле."Я вам верю",- хотел сказать Павел Петрович, по не смог солгать. Выскочил из кресла, как из кабины, по старинному обычаю крепко пожал руку подзащитному:- Не беспокойтесь. Сделаю все, что смогу.Через несколько секунд эскалатор вынес его к подъезду отеля.Павел Петрович огляделся по сторонам и вынул карманный видеофон. "Как там Надя?"-с тревогой думал он.У его жены утром появился мокрый клокочущий кашель. Так обычно начиналась асфиксия-Т. Кончалась она в девяносто восьми случаях из ста - смертью.
3
- Здравствуй, отец!- Рад тебя видеть, Петр. Что-нибудь случилось?- Почему должно было случиться? Быстрый любопытный взгляд исподлобья:- Уже научился хитрить?Морщины у глаз на сухой коже, как трещины на холсте. Иногда кажется, что за тобой следят глаза портрета. Думает: "Ему всего лишь два года, а уже... Впрочем, если учесть все, что записано в памяти, то ему тысяча или десять тысяч лет..."- Отец, я был у командора Кантова...Думает: "И все же странные существа эти люди. Вот у отца нет ни рентгеновского, ни гаммавидения, ни телепатоусилителей, а он словно читает мое состояние. Иногда кажется, что дело тут не в одном лишь опыте..."- Знаю. Он отказался от твоей помощи.- Да, отец. Он хочет, чтобы его защищал человек, рожденный природой.- Ты обиделся?- Нет. Но его дело очень сложно.- Ты обиделся?- В его деле нужна полная объективность. "Почему он лжет?" Раздражение, накопившееся за несколько дней, искало выход.- Ты обиделся?"И все же даже отец не может понять... Впрочем, он не виноват в этом". Вслух:- Обидели его, отец. Я чувствую его боль.- Но он не хочет, чтобы ты вмешивался в его дела. Раздражение все еще росло.- Это не только его дело.- Что ты хочешь?"Неужели он опять избежит прямого ответа?" - Отец, разреши мне побывать в очаге эпидемии. "Может быть, где-то в блоках ассоциаций возникли неожиданные контакты? Слишком уж эмоционален".- Зачем?- Доказательство невиновности командора Кантова надо искать там.Петр заметил, как задрожали губы отца, сдерживая слова, о которых потом надо было бы жалеть. "Он очень раздражителен сегодня". Петр легким усилием воли включил органы гаммавидения. Он внимательно рассматривал отца, но одновременно думал и о Кантове, и о загадочном возбудителе болезни:Вот у гипофиза отца появляется фиолетовое мерцание. Это ненормально. А причина? Воспалена ткань вокруг нервных волокон, ведущих к гипофизу. Надо исследовать, нет ли других нарушений.
Командора нельзя винить в том, что он отказал мне. Он - сын своего времени. Но если бы я не помог ему, если бы обиделся, моя вина стала бы безмерной. Я ведь могу смотреть со стороны и знаю, как это выглядит...
Микробиологи сообщили: возбудитель похож на обычного стафилло-кокка, но у него имеются жгутики. Жгутики - возможность самостоятельно передвигаться. У обычных кокков ее нет. Не это ли причина бурного течения болезни?- Если не прекратишь вмешиваться в его дела, это превратится в унижение для тебя,- испытующе сказал отец.Это ничего не значит для меня. Для них это означает очень много, а для меня ничего. Не стоит и думать об этом. Гораздо важнее - фиолетовое мерцание у гипофиза. Когда отец злится, оно вспыхивает ярче...
Кантову было очень трудно и обидно. И все же он держался здорово. Как видно, гордость тоже каким-то образом входит в высшую целесообразность. Это интересная мысль. И если она подтвердится, то и мне нужно выработать такое чувство.Возможно, какой-нибудь штамм кокков мутировал. Надо выяснить близкие формы. Тогда можно будет определить исходный штамм. Но для этого мне лучше всего самому побывать там.
Он решился напомнить:- Я жду ответа, отец.Вспышки гнева не получилось. Человек устало проговорил:- Ну что ж...Петр подошел ближе к отцу. Странное зрелище они представляли: добродушный гигант, излучающий силу, и усталый человек с заостренными чертами лица.- Отец, ты нездоров.- Почему ты так решил?- Я вижу. Воспаленная ткань сжимает нервные волокна. У тебя, верно, все время стоит гул в ушах и появ-ляется беспричинное раздражение. Если разрешить, я сфокусирую пучок энергии и ликвидирую воспаление."Он "видит". Почему я удивился? Разве не сам создал у него возможность "видеть" это?" Отец знал, что его неприятно поразило совсем иное. И чтобы преодолеть растущую злость против самого себя, подумал: "Конечно, мое настроение зависит и от состояния моего организма. Мое настроение, но не мои поступки".Ему хотелось, чтобы это всегда было правдой.
4
- Где найти профессора Саукальниса?- Там! - Рука стремительно вытянулась, указывая направление. А сам человек даже не поднял головы, углубившись в расчеты.Но Павел Петрович не уходил. У него болели ноги и шумело в голове. "Этот Центр похож на сумасшедший дом,- думал он.- Тысячи больных с одной заботой".- Пока не объясните, как разыскать профессора Саукальниса, не уйду,- с непоколебимой наглостью заявил он.Человек озадаченно воззрился на него, с трудом отвлекаясь от своего дела и соображая, чего хочет этот нахал. Но вот его глаза слегка прояснились, и он проговорил:- Подымитесь на следующий этаж, вторая комната справа.Павел Петрович толкнул дверь - она не открывалась. Он позвонил и услышал голос автомата:- Профессор Саукальнис вылетел в Танганьику, на биостанцию номер семь. Вернется через два дня. Что передать?Павел Петрович мысленно выругался. Миновав эскалатор, он сел в скоростной лифт. Только оказавшись на улице, передохнул, вызвал по видеофону клинику. Доктор Лусерский не сразу ответил на вызов, и его лицо на экране улыбнулось во весь рот.- Ей лучше, не беспокойтесь. Очевидно, это не асфиксия-Т.- Можно ее повидать?- Да, конечно.Павел Петрович взялся за желтую ручку диапазонов, и на экране видеофона вместо улыбающегося лица врача появилось осунувшееся с углубившимися морщинами женское лицо.- Надя! - позвал он.Глаза широко раскрылись, потянулись к нему, словно они были руками, а не глазами.- Ну как ты там?- Уже лучше, родной. Мы все тогда напрасно перепугались. Это была не асфиксия-Т. А как твои дела? Пришёл к какому-нибудь выводу?Он покачал головой, сказал:- Сейчас придется лететь в Танганьику вслед за одним профессором. Она поняла:- Будь спокоен. Я уже чувствую себя сносно. Смотрела на него, улыбалась. Он смотрел на нее и тоже улыбался.Они смотрели друг на друга и думали об одном и том же. Но он еще думал и о Кантове.- До свидания,- сказал Павел Петрович.- Счастливого пути,- пожелала она.Он задержал вздох, переключил видеофон и только потом вздохнул. Послал на станцию заказ и стал ждать.Через несколько минут его накрыла стремительная тень, закружилась, и вот уже круглый, похожий на батисферу гравилет втянул трубы и гостеприимно раскрыл дверь. Павел Петрович опустился в кресло, почувствовал, как в подушки за спиной поступает воздух. Кресло качнулось, принимая положение, наиболее удобное для пассажира. Это значит, что анализаторы уже успели послать в вычислительное устройство данные о весе, росте, фигуре пассажира. В щитке, закрывающем пульт, появилось окошко, из него, как грибок, выросла трубка диктофона.Трубка закачалась перед лицом Павла Петровича и остановилась.Следователь подтвердил курс, назвал скорость. Автомат переспросил:- Извините, какая скорость?- Предельная.- Прошу выпить аэдин и пристегнуться дополнительными ремнями.От аэдина Павел Петрович отказался, а дополнительные ремни пришлось пристегнуть.Дверь захлопнулась, и тотчас на центральном экране появилось светлое пятно. Оно пульсировало, выпустило луч, метнувшийся на боковой экран. Павел Петрович почувствовал, как холодной каменной тяжестью наливается тело, как холод подступает к горлу. "Не в первый и не в последний раз",подумал он и потерял сознание. А когда очнулся, перед его глазами танцевали желтые и красные круги.- Заказ выполнен,- сказал автомат.- Полет вы перенесли на восемь и двадцать один по шкале Венцля. Пожалуйста, взгляните на экран слева и примите таблетки.Пластмассовая трубка потянулась к его рту и, как только он разжал губы, угостила его таблетками. Желтые и красные круги исчезли, и сквозь открытую дверь Павел Петрович увидел прямоугольник ландшафта с высоченными травами и низкорослыми пальмами. Неподалеку от места посадки возвышался десятиметровый ствол банана с тяжелыми гроздьями плодов, и не верилось, что это растение не дерево и даже не кустарник, а всего-навсего многолетняя трава. Небо было густым и ленивым."Синий сверху и зеленый снизу",- подумал Павел Петрович стихами Багрицкого и вышел из гравилета. Он убедился, что аппарат точно выполнил заказ и доставил его к самой биостанции, расположенной неподалеку от Дар-эс-Салама, на берегу океана.Навстречу Павлу Петровичу уже спешил мулат в оранжевом шлеме.- Я следователь Совета, мне нужен профессор Сау-кальнис,- сказал Павел Петрович, и выражение лица мулата изменилось, стало почтительным.- Пойдемте, провожу вас.Профессора они нашли на берегу океана. Он готовился отплывать на катерке.- Не могли бы подождать часок? - попросил он Павла Петровича.- Ведь, чтобы ответить на ваши вопросы, мне придется потратить больше времени.- Не могу,- ответил следователь.- Там ждет человек. Каждую минуту он обвиняемый.Профессор махнул кому-то рукой, показывая, что придется подождать с выходом в океан.- Давайте сядем в тени,- предложил он Павлу Петровичу.Несколько минут профессор молчал, что-то обдумывая.- Итак, хотите знать, абсолютно ли надежен биологический карантин ракеты типа "В-911"?Он вызвал по видеофону Главную библиотеку космических сообщений, попросил показать схемы, задал несколько вопросов. Встал и, повесив видеофон на груди, спроектировал схемы на песок. Долго стоял неподвижно, изучая их, а ветер играл его волосами, забрасывая пряди на лоб, словно пытаясь скрыть морщины.Заметив вопросительный взгляд следователя, профессор успокоил его:- Я хорошо помню этот тип конструкции. Но хочу кое-что уточнить. Ведь для вашего подзащитного, насколько я понимаю, лучше было бы, чтобы я ответил "нет". А мне придется ответить "да". Если все условия карантина соблюдены, инфекция не выйдет за вторую обшивку ракеты. В ее конструкции было много недостатков, но в этом отношении...- Благодарю вас, профессор, до свидания,- сказал Павел Петрович, вставая с песка, и, отряхнувшись, пошел к гравилету. Он уже забыл и о профессоре и о Танганьике. Через несколько минут он был за сотни километров от Африки. Но на своих брюках он увозил песок оттуда.