Рогдай постоял, неловко топчась на одном месте, вздохнул и по-приятельски положил руку на холодильник.
— Дружище! — начал он задушевно. — А знаешь, что я тебе скажу? Ты молодец. Да! Молодец, и все! Ведь ты правильно поступил, что ему ничего не рассказал, этому садисту. Ты расскажи мне! Ведь знаешь, ты мне симпатичен! И мне жаль, что попал в беду такой хороший парень, как ты! Я все постараюсь уладить: в суд ты пойдешь как простой свидетель! Идет? Друг, ну что же ты молчишь? — Рогдай подождал немного, но холодильник не издал ни звука. — Эх ты, а еще друг... — вздохнул Рогдай, махнул рукой и пошел прочь.
Дойдя до зеркала, он снова сделал лицо зверским и вернулся.
— Что? — рявкнул он сходу. — Ничего не надумал? Будем молчать?
Холодильник молчал.
— Хочешь в тюрьму, да? — зловеще прошипел Рогдай, так вплотную приблизив лицо к холодильнику, что на эмалированную дверцу полетели капли слюны. — В тюрьму хочешь, да? А не боишься? — Рогдай с чувством поскрипел зубами. — Ты ведь наверно слышал, как зэки поступают в тюрьме с холодильниками?
Он сделал паузу и шагнул назад, чтобы насладиться эффектом. Странно, но эффекта в этот раз не было. Это было удивительно, но холодильник молчал.
Не мешкая, Рогдай продолжил допрос: он бил холодильник под низ и в морозилку, в левый бок и в правый бок, он валил его, утыкая дверью в пол, и бил ребром ладони по задней радиаторной решетке, снова ставил вертикально ловким ударом ноги, и снова бил, бил, бил, не давая опомниться, пока, наконец, не послышался хлюп. Дверца холодильника слетела с одной петли и безвольно повисла на второй, а наружу вылилось красное помидорное месиво. Только тогда Рогдай остановился.
Полицейские, которые подглядывали все это время из прихожей, испуганно спрятались. Вскоре к ним в прихожую вышел Рогдай.
— Он раскололся, — произнес Рогдай хмуро, вытирая руки белым платочком. — Но ничего не сказал.
Не говоря больше ни слова, Рогдай принялся работать дальше. Он вынул из кармана большую нано-лупу, опустился на корточки и стал ползать по полу в прихожей. Полицейские молча наблюдали за ним. Постепенно Рогдай переместился к двери, приоткрыл ее, выполз наружу и выпрямился.. Он взял след — нано-лупа светилась зеленым цветом, и стрелочка на ней указывала направление.
Вскоре Рогдай уже был у разбитого аварийного щитка. Он сфотографировал его со всех сторон и двинулся дальше. Не прошло и получаса, как он был у шлюза купола. Здесь вышла заминка, потому что робот шлюза отказывался выпускать Рогдая на лунную поверхность без причины, а причину (частный сыск преступников) Рогдай отказывался назвать. И уж совсем напрасно робот щелкал своей щелью для кредиток — кончилось тем, что Рогдай вытащил свое красное лазерное удостоверение и сжег лазером корыстный автомат.
К сожалению, вместе с автоматом погиб и замок шлюза, поэтому пришлось идти через соседний в другом районе, а это заняло время. Наконец Рогдай выбрался на лунную поверхность и зашагал по песку. В вакууме нано-лупы, как известно, не работают, поэтому Рогдаю пришлось применить весь свой профессионализм, чтобы понять, что идти нужно к свалке.
На свалке было тихо и царил беспорядок, причем, как это бывает на свалках в вакууме, невозможно было понять, давно здесь был кто-то или недавно. Рогдай тщательно обыскивал свалку, пока не нашел старые солнечные часы. Часы показывали девять утра: время, когда ему следовало быть на площади на церемонии — досадный, но, увы, необходимый перерыв в расследовании.
Кратко по-следовательски выругавшись на себя, что забыл перевести время на лунное, Рогдай бросился к далекому куполу. Ему предстояло еще переодеться и войти в роль.
Глава девятая, в которой открывается торжественное шоу
Центральная площадь перед Мэрией редко видела такое скопление народа — только на Новый год, на Рождество, на День Независимости Луны от Земли, а также на весенний, осенний, зимний, летний и межсезонный фестивали музыки и пива.
В это утро площадь оказалась забита — народу собралось множество. Кого тут только не было! И пенсионеры, и простые зеваки, и те, кто спешил мимо на работу в офисы, но оставил свои дела, чтобы посмотреть, зачем собралась такая толпа. Политически-активная часть населения тоже не сидела без дела.
Активисты общественной правозащитной организации «Против!» профессионально быстро развернули транспаранты с лозунгами против застройки Луны новыми зданиями и расширения купола. «Нет преступному строительству!» — было написано на плакатах. — «Деньги застройщиков — вон с нашей Луны!», а также «Сохраним природу!» и «Луне — вернуть исторический облик!»
Прибившаяся к ним местная сумасшедшая старушка, одетая, по своему обыкновению, в подвенечное платье и широкополую мексиканскую шляпу с колокольчиками, развернула свой любимый плакат со странной надписью «ГУЛИХУЛИ». Всем журналистам и блогерам, которые по неосторожности останавливали на ее плакате недоуменный взгляд или объектив камеры, старушка принималась объяснять, шепелявя и отчаянно жестикулируя, что надпись означает «Губернатор украл Луну Иисус Христос умножь ликвидность акций», но раз от разу путалась в собственной расшифровке, произнося то «уменьши инфляцию», то «увеличь нам пенсию», то «уничтожь лазером инопланетян».
Активисты-правозащитники поглядывали на старушку с неодобрением, поскольку она компрометировала их политическую акцию и отвлекала на себя все внимание. Но прогонять не решались, потому что в прошлый раз старушка крепко их покусала, и пришлось месяц ходить на прививки.
Также на площади собралось немало школьников, все галдели, а одна пожилая дама все ездила по толпе на инвалидной коляске и все спрашивала, не видел ли кто ее сынишку-мальчика.
Толпа росла, но пока ничто, кроме раскладной сцены, выставленной на площади еще с вечера, не предвещало интересных новостей. От нечего делать телевизионщики, журналисты и блогеры принялись брать интервью друг у друга и фотографировать крупным планом то болтики, державшие конструкцию раскладной сцены, то бронзовые шнурки на ботинках памятника космонавту Марату Рысакову.
В общем, к тому моменту, когда на трибуну поднялся Губернатор Луны в сопровождении телохранителей и робота-референта, толпа собралась огромная, и все надеялись, что произойдет что-нибудь интересное.
Поднявшись на трибуну, Губернатор продолжал молчать. Молчал и его референт. Журналисты принялись фотографировать и тут же выкладывать в интернет стальные скобки, грубо привинченные на груди роботов-телохранителей крест-накрест, закрывая аккумуляторный отсек, и вполголоса строить версии, что бы означало это нововведение.
Губернатор наклонился к референту и вполголоса спросил, стараясь не шевелить губами:
— Томас, кто все эти люди?
— Это ваши избиратели, Виктор Тимофеевич, жители планеты Луна, — объяснил референт.
— Я понимаю, — раздраженно ответил Губернатор. — Я спрашиваю, что они здесь делают в таком количестве?
— Простые зеваки, — объяснил референт.
— А как мы узнаем среди них секретного сыщика... э-э-э... как его?
— Рогдая, — подсказал референт. — Сыщика Рогдая. Только не называйте его по имени на людях, он сам представится и расскажет свою легенду. И не забывайте — никто, кроме нас с вами, не должен знать, что он сыщик.
— А он точно здесь? — нахмурил брови Губернатор.
— Уверен, он давно здесь, — кивнул референт. — Он передал, что будет превосходно замаскирован, но мы его сразу узнаем.
— Как мы его узнаем?
— Он сказал так: по дурацкому виду.
— Ага, — кивнул Губернатор и указал пальцем на старушку с плакатом «Гулихули»: — Это он?
— Не до такой же степени, Виктор Тимофеевич, — улыбнулся референт. — Нет, эта гражданка к нам не имеет никакого отношения.
Впрочем, группа полицейских из оцепления истолковала жест Губернатора иначе — старшина свистнул, и трое полицейских проворно ринулись в толпу, расталкивая горожан. Они скрутили старушку и поволокли в восьмиколесный фургон с эмблемой полиции Луны. Старушка отчаянно отбивалась и кусалась. Когда ее заперли в фургоне, у полицейского Билли оказалась прокушена кисть, у полицейского Алексея — голень, а полицейский Гаврила отделался легкими вмятинами на шее, потому что был роботом.
Удивительно, но журналисты и блогеры не обратили на этот явный полицейский произвол никакого внимания: они все были заняты тем, что пытались пролезть к сцене и взять интервью у Губернатора.
— Когда будут покрашены поребрики? — надрывался один из них. — Когда?! В интернете уже полгода висят все материалы тендера! Когда будут покрашены?
— Без комментариев, — отвечал Губернатор сухо. — Без комментариев.
— Пора начинать, — тихо шепнул референт Томас, глянув в свой планшет.
Губернатор поднял руку, гул на площади стих, и даже журналисты замолчали. Губернатор кивнул референту, Томас вышел вперед, поднял свой планшет и, поглядывая в него, начал:
— Соотечественники! Лунатики и гости Луны! Позвольте от лица администрации планеты выразить вам все то, что положено выражать администрации всем жителям планеты в начале подобных собраний перед тем, как приступить к делу!
Томас прервался, переждав положенные аплодисменты, и продолжил:
— Мы рады, что вы собрались проводить храброго добровольца на поиски похищенной девушки, нашей с вами соотечественницы! Как мы помним, вчера был объявлен конкурс, и сегодня мы собрались здесь, чтобы увидеть этого смельчака и проводить его в полет! — Томас оглядел толпу. — Доброволец здесь? Пусть он выйдет и встанет здесь, с нами, на этой сцене!
На миг воцарилась тишина, и вдруг по толпе прошло движение. Граждане, раздвигаемые мощными руками, подались в стороны, а из толпы вышел детина. Он был высок и мускулист, хотя излишне пузат — сразу было видно, что он нездешний, а вырос в условиях мощной гравитации. Его красное лицо, обоженное радиоактивными излучениями, было мужественным и серьезным. А тренировочный скафандр с красными полосками на штанах и пузырями на коленях говорил о том, что этот парень привык к лишениям и готов на все.
Неуклюже поднявшись на сцену, парень слегка размял кулаки, как делал всегда, когда был смущен. Губернатор шагнул вперед и протянул ему свою ладонь.
— Отлично! — похвалил Губернатор, пожимая парню руку и похлопывая по массивному плечу. — Какой дурацкий вид!
Референт Томас торопливо кашлянул и крикнул:
— Назовите нам ваше имя и расскажите о себе!
— Короче, — начал детина грубым от смущения голосом. — Мое имя — Микола Юпитерский. А вид у меня не дурацкий, а нормальный. Как у любого мужика с Юпитера. У нас гравитация три «G». Гвоздь ей в сопло. Я эта... не мастер говорить слова в микрофон, — признался Микола. — Но если надо подраться... Особо если за баб... Особо если за красивых... То это я! Поэтому и вызвался.
Публика на площади зааплодировала.
— Давайте уточним! — потребовал референт Томас. — Вы по профессии не военный?
— Не, — откликнулся Микола. — Я по профессии водитель-дальнобойщик. Но сейчас в отпуске. Вон мой грузовик стоит, за теми домами, — он указал мясистым пальцем куда-то вдаль, — отсюда не видать, а здесь парковка запрещена. Я вообще-то прилетел на Луну в отпуск, думал жениться. Или подраться. Подраться уже успел, а вот жениться — пока нет. А тут эта... приятное с полезным.
— Все слышали? — провозгласил Томас. — Вот единственный доброволец! И теперь...
— Не единственный! — послышался обиженный голос.
Референт и Губернатор недоуменно переглянулись. Сквозь толпу к сцене, взявшись за руки, протискивались Фарлав и Наина. Непонятно было только, кто из них кого тащит.
— Меня зовут Наина! — объявила блондинка, добравшись до микрофона и кокетливо поправляя прическу. — А это, — она кивнула на Фарлава, — мой друг! Человек, богатый физически и духовно! Он готов броситься в любую опасность и выиграть наш миллиард!
Фарлав тем временем жадно оглядывал объективы камер, приосанивался и постоянно поправлял на себе рюшки камзола и шейный бант.
Губернатор, внимательно оглядывавший его, наконец подал ему руку.
— Хм, — задумчиво произнес Губернатор. — И вроде бы тоже дурацкий вид...
От этих слов Фарлав смутился и как-то скис. Но Наина пихнула его локтем в бок, и Фарлав взялся за микрофон. Как только он взялся за микрофон, с ним произошла чудесная перемена: голос стал уверенным, а осанка — величественной.
— Меня зовут Фарлав, — начал он. — Это имя вам, быть может, не скажет ничего. И неудивительно! Не многие слышали обо мне: я скромный супермен и всегда совершал геройства без этой всякой там лишней огласки. В телешоу я никогда не снимался, хотя всю жизнь мечтал. Я понимаю, в этих ваших телешоу нет того риска для жизни, к которому я привык во время своих подвигов... Во время своих бесчисленных этих... как их.. свершений? Нет, миссий! Ведь я совершил тысячи подвигов! Я выполнил сотни миссий! Я спасал человечество сотни и сотни раз подряд! Я проходил такие сложные уровни... Я ветеран, я прошел множество войн! Я был на войне с мутантами, с фашистами, с эльфами...
Референт Томас вежливо похлопал Фарлава по плечу.
— Извините, — сказал он с сожалением, — в нашей акции не могут принимать участие военные. Это же было сказано с самого начала, чем вы слушали?
— Как? — растерялся Фарлав и даже открыл рот.
— Сожалею, — повторил Томас. — Эти правила придуманы не нами.
— Нет! — затараторил Фарлав. — Я это... Нет, я не военный конечно, нет! Я воевал... теоретически. На игровой приставке, большей частью. Так что я военный разве что глубоко в душе! — выкрутился он.
— Сожалею, — повторил Томас. — Военный в душе нам тоже не подходит.
— Да что вы придираетесь к словам? — обиделся Фарлав. — Ну не военный я, посмотрите на мой мундир! — он одернул на себе камзол и поправил бант на шее. — Что вы от меня добиваетесь? Чтоб я вам рассказал, как меня мама от армии отмазывала? Чтоб надо мной все смеялись? Этого вы добиваетесь?
Наступила вдруг напряженная тишина, и Фарлав понял, что сболтнут что-то не то.
— Кхм, — кашлянул Губернатор, щелкнув каблуками. — В самом деле, какой же он военный? У него и выправки не видно, и манеры не те. Что ты к нему пристал, Томас?
— Точно! — обернулся Фарлав к Томасу, указывая на Губернатора: — Вот коллега ваш сейчас правильно заметил — не военный я. И значит, по условиям конкурса прохожу!
— Хорошо, — кивнул Томас, поморщившись.
— В общем, я надеюсь, мы храбро пройдем этот квест и выиграем шоу! Это будет прекрасный медовый месяц для нас с Наиной! — закончил Фарлав.
— Как с Наиной?! — изумилась его спутница. — А я тут при чем?! Мне-то подвиги зачем?
Она попятилась назад и, похоже, собралась покинуть сцену. Но Фарлав ее крепко схватил за плечи.
Губернатор недоуменно посмотрел на референта, но тот, казалось, тоже был в растерянности.
— Хорошо, — неохотно согласился Губернатор. — У нас уже три добровольца. Есть ли здесь тот... кхм... А есть ли среди собравшихся тот... Тот, кому тоже надо быть среди добровольцев?
Губернатор покосился на Томаса, но тот лишь развел руками.
— Мне надо! — вдруг раздался над площадью пронзительный крик. — Мне надо!
Через толпу протискивался Роман. Вид у него был взлохмаченный, но глаза горели такой решимостью, что народ расступался сам собой.
— Мне надо! — повторил Роман, взобравшись на трибуну и даже для убедительности по-школьному поднял руку.
Губернатор неожиданно захохотал, а следом захохотала публика на площади — как по команде. Роман сразу потух, но Губернатор ободряюще похлопал его по плечу.
— Вот уж дурацкий вид! — похвалил он. — Молодец! Я в тебя верю!
— Меня зовут Роман! — громко крикнул Роман в микрофон. — Мне надо спасти Ларису! Клянусь, я это сделаю!
Это прозвучало так убедительно, что публика на площади ответила аплодисментами. И поэтому никто, кроме стоявших рядом, не услышал, как Роман закончил:
— ...Но только как?
— Да, действительно! — воодушевился Фарлав, ревниво поглядывая на площадь, аплодирующую Роману. — Как нам ее найти-то? Где правила? Где легенда? Где карты, схемы, чит-коды? Какие клавиши, так сказать, управления?
— Да, — неожиданно пробасил Микола. — Куда едем-то? Покажите уже путевой лист, чего время тянуть?