На следующее утро, выйдя из машины и отослав ее на стоянку, Учитель говорит тебе: «В-корабле-рожденный, я разыскал карты той экспедиции. Вот они. Твой колодец есть. Во всяком случае, был. Он отстоит к северу от экватора на одну двенадцатую часть круга. К сожалению, не отмечена долгота его места. Впрочем, жалеть не о чем. Что до ночных видений, то они означают лишь одно: ты еще не полностью причастен. Но это придет».
Конечно, придет, думаешь ты. Еще бы! Но после ухода Учителя берешь карту, оставленную по твоей просьбе, и отсчитываешь к северу от экватора одну двенадцатую и начинаешь водить пальцем по параллели. Это должна быть жаркая долина, прилегающая к реке. Палец медленно скользит вдоль параллели. Не эта ли низменность?.. Или здесь? Большая река, стекающая в море… А вот местность между четырьмя морями… Где-то здесь?..
Ах, все было бы так просто, так покойно, если б не эти странные сны… если б не душные прикосновения ночи…
Ур проснулся от духоты. Сбросил с себя одеяло и некоторое время лежал, прислушиваясь к журчанию воды в речке. Было раннее утро. Не видать ни луны, ни звезд — небо плотно заволокло тучами. Там, в вышине, ветер, как видно, вовсю гнал тучи к морю, а здесь, у земли, — ни малейшего дуновения.
Рядом на своем надувном матраце посапывал Валерий. Из палатки, где спали девушки, донеслось сонное бормотание.
Ур поднялся с матраца и пошел к берегу. Днем речка текла по дну каньона тоненьким ручейком среди белых камней. А теперь, похоже, заполнила всю ширину щели между глинистыми обрывами. Ур направился вверх по течению, к пруду. Шум воды нарастал, и он увидел в слабом предутреннем свете, что прорез водослива уже не пропускает всей воды — вода переливалась во всю ширину гребня плотины белопенным клокочущим потоком, ее уровень быстро повышался.
«Надо поднять повыше датчики», — подумал Ур и пошел обратно.
У входа в палатку стояла Нонна в своем бело-синем купальнике, должно быть, и ее разбудила духота. Она причесывалась, и при каждом взмахе гребешка из ее темных волос с треском сыпались стайки голубых искр.
— Что ты уставился? — сказала Нонна. — Не видел никогда статического электричества?
— Вода в реке прибывает. Надо поднять датчики.
— В горах, наверно, прошли дожди. — Нонна кинула гребешок в глубь палатки и пошла к берегу. — Скоро и здесь разразится гроза. Ох, и парит!
Пользуясь блочными подвесками, они принялись поднимать датчики, свисающие с перекинутого через каньон троса, чтобы они оказались в верхнем слое прибывающей воды.
Откуда ни возьмись, сорвался с затянутого тучами неба порыв ветра. Дохнуло прохладой, упали первые капли дождя.
— Сейчас припустит, — сказала Нонна. — Пойдем в палатку.
И она двинулась своей легкой походкой — будто шла по подмосткам сцены, а не по серой, прибитой зноем земле. Она растолкала Валерия, который отбрыкивался и выкрикивал дерзкие антиначальственные слова. Но дождь и верно припустил, и пришлось Валерию встать и втащить в палатку матрацы.
— Ур! — позвала Нонна из палатки. — Чудак, зачем мокнуть? Ур! закричала она в один голос с Аней.
Но Ур не откликнулся на благоразумный призыв. Он стоял, раскинув руки, под дождем, набиравшим силу. Жадно впитывал ноздрями разливающуюся по степи свежесть, с наслаждением принимал учащающиеся удары капель по разгоряченному телу.
И уже лило как из ведра. Земля, еще несколько минут назад сухая и скучная, стала черной, размокшей, заблестела, запузырилась просторными лужами. А по небу будто прокатили железные громыхающие бочки. Вдруг вспыхнуло слепящим белым светом — длинная разветвленная молния вонзилась в противоположный берег. Грянул пушечный удар грома.
— У-ур! — испуганно завопила Аня.
— Ничего, — сказала Нонна. — Речка служит громоотводом… Какая гроза! — добавила она, не сводя глаз с Ура.
Еще молния.
— Ух ты! — крикнул Валерий, высунув голову из палатки. — «Море ловит стрелы молний и в своей пучине гасит…»
— Как ты сказал? — Голос Ура сквозь шум ливня. — Море ловит молнии?..
— Стрелы молний! И в своей пучине гасит!
Сверкнуло. Раскатисто, грозно прорычал гром.
Ур, весь в струящихся потоках воды, стоял, запрокинув голову и выбросив руки кверху, и лицо его выражало такую первобытную радость, что Нонна подумала: варвар, наивный дикарь, одушевляющий силы природы… Вот она, его сущность, и не нужно придумывать ему других одежд — он именно такой, в плавках, омываемый ливнем, дитя тропических лесов… или великих просторов саванны… Вот только, может, вложить ему в кулак массайское копье или что там еще… зулусский ассегай…
— Море ловит стрелы молний! — Удар грома покрыл восторженный выкрик Ура. — И в своей пучине гасит!..
— Во дает! — усмехнулся Валерий. — Анечка, а ты чуешь, как пахнет? Это твой любимый озон!
Молния сверкнула совсем близко, громыхнуло жутко, оглушительно. Не умолк еще Анин визг, как донесся голос Ура:
— Трос! Датчики уносит!
Валерий выскочил из палатки, Нонна устремилась за ним. Ноги скользили в размокшей глине, ливень хлестал по голым спинам. Ур, стоя на самом берегу каньона, пытался вытянуть стальной трос: молния ударила в него у противоположного берега, и перебитый трос с подвешенными датчиками мотало теперь в ревущем потоке. Как бы датчики не сорвало…
Валерий и Нонна тоже ухватились за трос. Втроем они вытянули его, за тросом потянулись кабели, путаница блочных подвесок. Один из датчиков зацепился за что-то под водой.
— Не дергай, оборвешь! — крикнула, задыхаясь, Нонна.
Она выхватила кабель из рук Ура и стала раскачивать из стороны в сторону, пока датчик не освободился. Это был тот самый прибор с ниобиевой проволокой.
— Отнеси!
Ур, прижимая к груди скользкий корпус прибора, понес его к палатке, где Валерий с помощью Ани уже укладывал другие спасенные датчики. Нонна осталась на берегу, сматывая кабель.
И вдруг огромный водяной вал взметнулся над расселиной Джанавар-чая. Это, не выдержав напора, рухнул гребень плотины. Поток, доверху заполнив каньон, понесся вниз, к морю. Край глинистого обрыва, на котором стояла Нонна, отделился от берега. Взметнулся и оборвался ее крик…
Ур, резко обернувшись, увидел, как девушка вместе с пластом глины исчезла в клокочущей воде. В два-три гигантских прыжка он достиг берега и с ходу прыгнул в ревущий поток.
Часть вторая
БЕГЛЕЦ
Глава первая
«НЕ ПРИНОСИТЕ В ХРАМ ЦЕНЫ ПЕСЬЕЙ…»
Оказывается, что ему необходимо разделить тридцать один и три восьмых дюйма пополам. Он пробует сделать это в уме и приходит в неистовство.
Д ж е р о м К. Д ж е р о м, Трое в одной лодке
Скрыть от общественности свой день рождения можно где угодно, но только не в Институте физики моря. Здесь в каждом отделе есть хранитель традиций, и он держит у себя список сотрудников с датами, выписанными из картотеки отдела кадров.
В отделе Леонида Петровича Грушина таким хранителем был Рустам, и у него, будьте уверены, был такой порядок, что и мышь бы не проскочила. Рустам отдавал много рвения внеслужебным формам работы.
Подготовку к дню рождения Нонны он начал загодя. Именно этим и следует объяснить то, что утром 13 июня, придя на работу, Нонна увидела над своим столом большую картину, писанную маслом на картоне в несколько условной, но тем не менее впечатляющей манере. Основой сюжета послужила известная картина Серова «Похищение Европы». Только бык плыл не по синему морю, а по бурной, кофейного цвета реке, и морда у быка была человечья этакая добродушная толстогубая физиономия, обрамленная черной бородкой. На широкой золотистой спине быка сидела, поджав ноги, девушка в сине-белом купальнике, лицо у нее надменное, в руке зажата логарифмическая линейка. Ниже прекрасным чертежным шрифтом была выведена подпись:
Из деликатности сотрудники дали возможность Нонне созерцать картину в одиночестве. Поэтому никто не видел, как покраснела Нонна, смущенная и рассерженная некоторой фривольностью изображения. Однако она вполне овладела собой к тому моменту, когда распахнулась дверь и вошли Рустам и остальные сотрудники. Рустам, сияя белыми зубами, торжественно преподнес Нонне букет сирени, и все при этом пропели туш.
— С днем рождения, Нонна!
Аня и другие сотрудницы отдела расцеловались с нею, а мужчины пожимали руку, только нахальный Марк набрался храбрости и чмокнул Нонну в щеку. Она тут же вытерла щеку платочком и осуждающе сказала:
— Без этого не можешь обойтись?
— Не сердись на него, Нонночка, — сказал Рустам, ухмыляясь. — Он два дня корпел, стихи сочинял.
— Большое вам спасибо, ребята, — сказала Нонна, смягчаясь. — Мне очень приятно, что вы помните… В перерыв прошу всех сюда. Рустам, возьми вот, пожалуйста, распорядись. — Она протянула ему десятку.
Это тоже было традицией — именинник в перерыв угощает сотрудников тортом и шампанским.
— Где Ур? — спросила Нонна, взглянув на Валерия. — Он что, не приехал на работу?
— Прошел прямо в библиотеку, — ответил тот.
Сама же она, Нонна, надоумила Ура просмотреть литературу об океанских течениях. Теперь, когда диссертация для Пиреева готова, можно было вернуться к своей тематике, начать основательную подготовку к экспедиции. Идея Ура о совмещении магнитной оси с географической казалась Нонне невероятной, несбыточной. Но было очень заманчиво проверить эффект джаномалии — космической составляющей океанских токов — в кольцевом Течении Западных Ветров. Ур, как видно, увлечен своей идеей — целыми днями не вылезает из библиотеки. Ну и прекрасно. Идею надо как следует обосновать.
И все же Нонне хотелось, чтобы сегодня Ур не спешил в библиотеку, чтобы он тоже пришел ее поздравить…
— Прошу зафиксировать великий момент, — сказал Валерий, чей стол был завален лентами с записями подводного магнитографа, — я возвращаюсь к своим кривым…
— Остановись, безумец! — прервал его Рустам. — Накликаешь еще какую-нибудь беду.
И тут у Нонны на столе зазвонил телефон. Валерий, округлив глаза, схватился за сердце.
— Действительно, Валера, неосторожный ты какой-то, — сказала Нонна и сняла трубку. — Слушаю… Да, Вера Федоровна, все готово… Хорошо… Хорошо… Иду. — Она поднялась из-за стола. — Пиреев приехал. Просит, как выразилась Вера Федоровна, принести материалы.
— Не терпится ему, — сказал Валерий. — Сама донесешь или помочь?
— Сама. — Нонна приняла от него две толстые папки, а от Рустама сверток с графиками и чертежами. — Пойду. Надо еще Ура извлечь из библиотеки, его тоже зовут.
И она направилась к двери, и второй раз за это утро в комнате был пропет туш — теперь по поводу избавления от малоприятной работы.
Ур сидел в библиотеке, обложившись атласами и книгами. Он вскинул взгляд на вошедшую Нонну и широко улыбнулся ей. Потом вытащил из кармана коричневую коробочку.
— Это тебе, — сказал он. — Подарок в день рождения.
— Ну что ты, Ур… — Нонна порозовела. — Спасибо, конечно, но это вовсе не обязательно…
В коробочке оказалась большая брошка — зеленоватый жук-скарабей в бронзовой оправе.
— Очень красивый жук, правда? — сказал Ур.
— Да, — кивнула Нонна, которой давно уж не приходилось видеть такой вопиюще безвкусной вещи. — Спасибо, Ур. Я пришла за тобой — Вера Федоровна вызывает.
— На совещание? — Ур нахмурился. — Не пойду.
— Это не совещание. Там Пиреев приехал, он хочет с тобой поговорить.
— А я не хочу.
Пришлось Нонне, чтобы сломить его упрямство, прибегнуть к недозволенному приему: мол, нельзя огорчать именинницу в день ее рождения…
Вид у Ура был сумрачный, когда он вслед за Нонной вошел в директорский кабинет. Вера Федоровна, сильно прищурившись, посмотрела на вошедших и сделала знак садиться. Грушин, сидевший тут же, воскликнул, патетически взмахнув рукой:
— Вот он, наш герой!
Пиреев с приветливой улыбкой уставил на Ура выпуклые голубоватые линзы своих очков.
— Здравствуйте, молодежь, — заговорил он, чуть шепелявя. — Леонид Петрович нам рассказал о ваших подвигах на… как вы назвали эту речку?.. Ага, на Джанавар-чае. Это приток Каспия? Очень, очень приятно было услышать.
Ур молча положил перед ним на стол две толстые папки и сверток с графиками.
— Вы хотели со мной поговорить? — сказал он. — Так давайте побыстрее, а то некогда мне.
— Наш иностранный коллега излишне прямолинеен, — поспешил вмешаться Грушин. — Право, Ур, вы могли бы быть полюбезнее.
— Ничего, ничего. — Пиреев с отеческой всепонимающей улыбкой поднял руку. — Могу вас заверить, товарищ… э… Ур, что у меня тоже вполне достаточно дел, не менее важных, чем ваши, и я отнюдь не собираюсь посягать на ваше время.
Ур сел у края стола.
— Нонна, — сказал Грушин, вертя на столе пепельницу, — Максиму Исидоровичу было бы интересно послушать о вашем эксперименте на Джанавар-чае. Что за аномалию вы там обнаружили?
— Говорить об этом пока рано, — ответила Нонна с обычным замкнуто-холодным выражением лица. — Частный результат, который мы получили, носит случайный характер.
— Я тоже так думаю. Запись излишка электроэнергии в речном течении, скорее всего, следует отнести за счет недостаточной чистоты опыта. Но в чем принцип устройства прибора, который вы окунали в джанаварскую водичку?
— Я бы с удовольствием вам рассказала о принципе, но должна признаться: сама его не понимаю. Это Ур придумал.
Все взглянули на Ура. Тот сидел, подперев щеку кулаком, и смотрел в раскрытое окно. Нонна заметила, что на его клетчатой тенниске недостает верхней пуговицы.
— Ну что ж, — прервал Пиреев затянувшуюся паузу. — Надеюсь, мы как-нибудь в другой раз встретимся с товарищем Уром — в минуту хорошего расположения духа, не так ли? — Он кинул взгляд на часы. — Пойду, дорогая Вера Федоровна. Спасибо вам и вашим товарищам за помощь в моей работе. В свою очередь, всегда готов помочь вам чем смогу.
— Максим Исидорович, — сказала Нонна, — несколько последних разделов мы не успели перепечатать…
— Что вы, что вы, Нонна, это все я сам сделаю, когда диссертация сложится окончательно. Всего хорошего, товарищи.
Он поднялся — курчавый, благожелательный, в превосходно сшитом сером костюме.
— Я провожу вас, — сказал Грушин, — и заодно дам вам футляр для чертежей. А то что же — так нести…
Он вышел вслед за Пиреевым.
— Уф! — вздохнула Вера Федоровна и закурила новую сигарету. — Скажу вам по правде, Ур: я не любительница светских разговорчиков и всяких там дипломатических церемоний, но мне не нравится и когда ведут себя невежливо.
— Я вел себя невежливо? — удивился Ур. — Я всего лишь сказал, что мне некогда, и это истинная правда.
— Выпейте газировки, это улучшит ваше настроение. — Директриса наполнила стакан и протянула Уру. — Пейте, пейте, ну, живо!
Ур, ухмыляясь, взял стакан, осушил залпом и налил еще.
— Вряд ли Пиреев осчастливит науку, но администратор он хороший, сказала Вера Федоровна. — Ну, дело сделано — Пиреев сыт, и овцы целы…
— Какие овцы? — спросил Ур, отставляя стакан.
— Нудный вы типчик, извините за откровенность. Все вам надо объяснять.
— Вера Федоровна, насколько я понимаю, хочет сказать, что теперь уж нам наверняка обеспечено участие в океанской экспедиции, — сказала Нонна.
— В жизни не встречала лучшего интерпретатора моих мыслей. Контральто директрисы достигло едва ли не басовых нот. — А теперь вот что, друзья мои. Забудьте, что я начальница, и объясните мне, как студенту-второгоднику, что, собственно, произошло с земным магнетизмом на этой вашей вшивой речке.
И они втроем уселись за приставным столиком, и пошел горячий разговор. Листки бумаги покрывались схемами и формулами. В самый разгар спора сунулся в кабинет бухгалтер. Вера Федоровна глянула на него близоруко и сказала:
— Михаил Антоныч, попрошу через час. Я занята.