Во всем, кроме голоса.
— Вот, — сообщила она, — я не отняла у тебя много времени, верно? — Нотки недовольства проступали даже сквозь неподдельное оживление.
— Верно, — сказал Паркер.
Она выключила телевизор, и они покинули квартиру, выйдя на Восемьдесят седьмую улицу между Амстердамом и Колумбусом; она повела его в сторону Амстердама, а затем на юг.
Пару раз Паркер пытался завести разговор об Уле, но она неизменно обрубала эти попытки.
— Только не на пустой желудок, — отвечала она и заводила глупейший разговор про погоду: — Ничего себе погодка стоит. Правда? Каждый день меняется. Как тебе вчерашняя буря с дождем? Не слабо, да?
— Да, — отвечал Паркер и думал о том, что прошла уже куча времени, а он до сих пор не сдвинулся с места. Они брали банк в понедельник, и только вчера, в четверг, во время проливного дождя он побывал у Брока. Сегодня пятница. Четыре дня метаний взад и вперед, а Ул с деньгами до сих пор благоденствует.
Ресторан напоминал аквариум — чучела рыб, рыболовные сети, свечи, мерцающие на столиках. Они ели мексиканские блюда и запивали пивом; наконец, после кофе, Паркер приступил к делу:
— Теперь мы поговорим о Джордже Уле.
— У тебя есть спички? Он дал ей прикурить, и она заслонила горящую спичку в его руке своей ладонью.
— М-м, спасибо, — сказала она, улыбнувшись ему сквозь дым и колеблющийся свет свечей. — У тебя сильные руки. И еще ты жутко упертый. Джордж — это единственное, что тебя интересует?
— Только сейчас, — ответил Паркер, подумав, что ему следует поддержать ее игру хотя бы немного. Он не хотел, чтобы она замкнулась.
— Не знаю, какие у тебя претензии к Джорджу, — начала она, глядя в пепельницу, — но у меня их полно.
— Я не стану совать нос в твою личную жизнь, — сообщил Паркер, обрывая заранее долгую грустную историю. — Я просто хочу его найти.
Она взглянула на него и слегка нахмурилась. Кокетничая, она даже хмурилась игриво; свечи и сигаретный дым сделали плаксу в ней совсем незаметной. Только вот голос...
— Я не видела его уже год, — повторила она. — Честно. Даже больше года.
— Ты же неплохо его знала.
— Неужели это было со мной! — Она презрительно скривила губы.
— Так что ты встречалась с людьми, которых он знал, с его друзьями.
— У таких, как Джордж, — заявила она, — не бывает друзей. Только люди, которых он использует.
— Возможно. Но некоторые все же считают себя его друзьями. У каждого из нас есть человек, считающий тебя другом.
Она пожала плечами и стряхнула пепел.
— Полагаю, ты прав.
— И это как раз те, кто может сказать, где его найти. Но я до сих пор не имею понятия, где найти их.
Она коротко взглянула на него, в самой дубине ее глаз притаилось страдание.
— А откуда ты узнал обо мне?
— От женщины по имени Грейс Вайс. Это имя, очевидно, ничего ей не говорило.
— И кто же она такая?
— Жена одного малого, с которым знаком Джордж.
— А как она могла узнать про меня хоть что-нибудь?
— Это мне неизвестно. Нытик начал потихоньку выползать на поверхность.
— Не очень-то приятно сознавать, что какие-то люди судачат про тебя. Люди, о которых я даже не слышала.
— Она сказала только, что ты была знакома с Джорджем. И все. А если ты была с ним знакома, ты должна знать кого-то из его приятелей.
— Допустим.
— Кого же все-таки?
Она уже настроилась порассуждать о том, как несправедливо, когда незнакомые люди говорят о ней, но, хоть и неохотно, решила-таки принять во внимание вопрос Паркера.
— Наша связь продолжалась довольно долго. Но тем не менее мы с Джорджем никогда не были по-настоящему близки.
Он просто использовал меня — так же, как остальных. Он никому не позволял приблизиться к нему.
Позволить ей завести любимую пластинку Паркер не мог и попробовал вернуть ее к теме:
— Но ты все же знала кого-то из его знакомых?
— Ну, был, например, такой Хоуи.
— Хоуи? Ты его фамилию помнишь?
— Что-то итальянское. Дай подумать. Звучало похоже на кофе, этот растворимый, знаешь? Как его, эспрессо. Прогресси — вот его фамилия! Хоуи Прогресси.
— И где он живет?
— А, где-то в Бруклине. У него там гараж. Они с Джорджем чокнулись на этих машинах. Хоуи участвует во всех «скачках всмятку» на Айленде. Знаешь эти штуки?
— Нет. «Скачки всмятку»?
— Куча психов залезают в битые машины, съезжаются вместе и начинают врезаться друг в друга. Считается, что это полный улет, но, если честно, я никогда не видела в этом ничего особенного. Мы с Джорджем ходили туда пару раз, и мне показалось, это было просто погано. Все вокруг орут, воют, улюлюкают, а чокнутые посередине налетают друг на друга. Машина, что остается на ходу до конца, считается победителем. Ну разве не гадость? А еще спрашивают, есть ли в нашей стране извращения. Bay!
— И Хоуи Прогресси гоняет на этих «скачках»?
— Всю дорогу. Он никогда не выигрывает, но ему и не надо, по-моему. Нравится нападать, сталкиваться с другими. Они с Джорджем дружили какое-то время. А сейчас не знаю.
— Но его адреса у тебя нет?
— Где-то в Бруклине. — Она пожала плечами. — Думаю, можно посмотреть в телефонной книге.
— Хорошо. Кто еще?
— Была еще какая-то Барри, с которой они иногда встречались. Я ее никогда не видела. Она перебралась в Вашингтон или куда-то еще.
Вашингтон? Это возле Александрии. Улу хватило бы пары часов, чтобы добраться до Персона. А сколько времени потребовалось Персону, чтобы передумать и позвонить Улу?
— И кто она такая? — спросил Паркер.
— Я не знаю. Слышала только, что такая есть. Ни фамилии, ничего. Помню, как-то Ул с Хоуи болтали про эту Барри и хихикали как сумасшедшие. Потому что у них, видишь ли, был секрет. Они знали Барри, а я нет. Считалось, что это смешно.
— Выходит, Хоуи знает Барри, верно?
— Конечно. Они тогда очень потешались над ней.
— Кто-нибудь еще?
— Был еще полицейский. Я его тоже не видела, но Джордж с ним встречался иногда. У них завелись какие-то общие дела. Но какие — понятия не имею.
— Как его звали?
— Думпке или Друмпке. Дугальд? — Она нахмурилась, потирая лоб указательным пальцем. — Думек! — воскликнула она. — Точно, Думек!
Она произнесла «Думек» по буквам.
— Это фамилия. А имя?
— Имени не знаю. Джордж всегда звал его «Командир Думек». Например: «Мне надо повидаться с Командиром Думском». Постой, я его видела как-то раз. Мы ходили в кино, в «Нью-Йоркер», знаешь? На Бродвее. А когда возвращались, возле пожарного крана стояла полицейская машина. Водителя не было, а справа сидел коп, высунув в окно руку. Когда мы проходили мимо, он помахал нам и крикнул: «Хай» Джордж". Джордж крикнул «Хай» в ответ, но я не помню имени, которое он назвал. А после сказал, что это и есть Командир Думек. Я не смогу его описать, ничего особенного — просто коп в полицейской машине вечером. Понимаешь?
Паркер кивнул.
— О'кей. Кто-нибудь еще?
— Не-а. — Она уверенно покачала головой.
— Может, есть такой, что сразу в голову не пришел?
— Не думаю, — ответила она. — Уверена, что нет.
Паркер сдался.
— Как ты считаешь, — спросил он, — если Ул попадет в беду, он обратится к тебе?
— О, я была бы не против, — мстительно отозвалась она.
— Да, но все же?
— Едва ли. Он чертовски самонадеян. Однако, если уж совсем некуда будет податься, наверное, прибежит ко мне. Да еще будет уверен, что стоит только войти, как все пойдет по-старому. — Лицо ее вновь сделалось кислым как уксус, нытик одержал решительную победу. Морщины, собравшиеся на лбу, казались при свете свечей карандашными штрихами. Она нагнулась вперед и спросила: — Ты по-настоящему зол на него?
— Да.
— И ты по-настоящему его вздуешь?
Она хотела это услышать, и он ответил:
— Да.
— Вот что, — сказала она ему негромко и доверительно, — если я услышу что-нибудь о Джордже, я тебе позвоню, о'кей?
Паркер подумал над ее предложением. Могла ли под ним скрываться двойная игра? Нет, не похоже.
— Годится. Очень хорошо, — ответил он.
— И если я вспомню кого-нибудь или что-нибудь полезное, позвоню тоже. К примеру, имя Думека.
— Прекрасно. Меня можно застать в отеле «Рилингтон», недалеко от центра. Знаешь такой?
— Отель «Рилингтон». Я посмотрю по телефонной книге.
— Верно. Я кручусь то там, то здесь, так что, если я не зарегистрирован, когда ты звонишь, передавай все, что нужно, через администратора.
Она кивнула:
— Ты, стало быть, не из города?
— Я провожу в Нью-Йорке большую часть времени, — заметил он, чтобы не дать ее интересу к нему погаснуть.
Расчет моментально оправдался:
— Значит, мы сможем познакомиться поближе? Я бы показала тебе кое-что в городе, если ты не здешний.
— Когда разыщу Джорджа, — ответил он.
— Упертость — твое главное качество, — подметила она, улыбаясь. — Самая яркая черта.
— Да, самая яркая.
Девушка взглянула на рыболовные сети на стенах.
— Интересно, где сейчас Джордж? — задумчиво произнесла она.
Часть третья
Глава 1
Секундой позже Ул осознал, что застрелил первым не того, кого надо. Пока Вайс падал, а Эндрюс тянулся за своей пушкой, достать которую ему было не суждено, Паркер уже вышибал собой окно. Именно Паркера следовало сначала убрать, затем Эндрюса и последним — старину Вайса. Пожилые люди двигаются медленней.
Уже потом, обдумывая произошедшее, он пришел к заключению, что застрелил Вайса первым, так как знал его лучше остальных. Дурацкий импульс инстинкта — побыстрее разобраться со знакомыми, а уже потом — с чужими. Другого объяснения тому, что так сильно искорежило всю его игру, в голову не приходило.
Да еще и Эндрюс; если бы не он, Ул поспел бы с Паркером, несмотря на неправильный первый выстрел. Потрать он на Паркера эти несколько секунд, и Эндрюс и пушкой в руках направил бы все уже совсем не в ту сторону. Так что пришлось позаботиться об Эндрюсе, позволив тем временем Паркеру вылететь в окно.
От всего, что случилось, он совсем пал духом, да и с кем бы на его месте этого не случилось? Напряжение ограбления, возвращения на ферму, ожидание подходящего момента, чтобы убрать остальных, взвинтили его нервы как часовую пружину. И понятно, когда в его планах произошел сбой, он на какое-то мгновение погрузился в оцепенение.
И вышел из него, только заметив пушку Паркера в грязи под окном; такая удача почти уравновесила его глупость. По крайней мере, она вернула его в седло, и хотя Паркер благополучно утек в лес, Ул воспрял духом и мог следовать дальше своим планам. Он был не такой дурак, чтобы гоняться за Паркером по чащобам. Пришлось позволить этому ублюдку уйти.
Что, по сути, не так уж страшно. Ула с Паркером ничего не связывало, и как Паркер устроит ему неприятности, даже если захочет? Да и потом, без машины и оружия его тут, скорее всего, сцапают копы. Пускай сначала подождет лет двадцать в федеральной тюряге, а потом ищет Ула сколько влезет. И он стал действовать, как собирался, невзирая на непредусмотренное существование Паркера. Вернувшись в дом, приготовил все для пожара: свалил посреди кухни груду барахла и взгромоздил поверх трупы, предварительно повышибав им все зубы. После того, как мертвецы основательно поджарятся, их уже нипочем не опознать. Ни по отпечаткам пальцев, ни по зубам идентификация трупам не светит.
В сарае расплескал повсюду бензин и подвел под «меркьюри» Эндрюса жгут из пропитанной бензином ветоши. Затем поджег бумагу в двух местах и выбрался наружу. До свидания, Паркер. Счастливо оставаться, Вайс и Эндрюс.
Шестое дело. Он в шестой раз участвовал в ограблении, но мечтал проделать такую штуку с самого начала. После каждого налета, когда все оставалось позади, и он пригонял тачку в очередное логово, бабки делили. С вожделением глядя на кучки денег и принимая свою долю, он нестерпимо хотел все. И всегда что-то мешало ему. Слишком много подельников или те, кто знали Джорджа и чьи кореша после могли разыскать его. Только шестое дело оказалось подходящим во всех отношениях. В банде кроме него только трое, и ни с одним из них он прежде не общался. За исключением Бенни, да и с тем шапочно — так, сошлись в одном невыгоревшем дельце.
И ведь правда же, тридцать три штуки баксов вкуснее, чем восемь? И двадцать пять лишних тысяч стоили риска? Ул гнал машину на восток и ухмылялся от удовольствия.
Но постепенно эйфория прошла и Ул начал понимать, что у оставшегося в живых Паркера есть шанс доставить ему массу хлопот. Если его не сцапают копы и он выберется в большой мир, то наверняка займется поисками. Сможет ли Паркер его разыскать? Этого Ул не знал: Ему хотелось думать, что нет, но уверенности он не чувствовал.
Ну ладно. В любом случае его задача — залечь поскорее на дно. Сидеть тихо и ждать, пока Паркер не всплывет на поверхность; ждать других возможных последствий. Если все будет тихо, через пару недель можно выползти из укрытия и жить как прежде. А нет — оставаться в своей норе и думать, как поступать дальше.
Вопрос не менее важный — где прятаться. Поначалу он нацелился на Хоуи Прогресси, так как знал, что тот заторчит, когда услышит, как Ул сделал трех бывалых крутых профессионалов. Но теперь отверг Хоуи, едва подумав о нем. По двум причинам. Во-первых, всем известно, что они кореша. Если Паркер займется поисками, то найдет Хоуи одним из первых. А во-вторых, как только этот ублюдок услышит про тридцать три штуки, он сам захочет их заграбастать.
Следующей в списке значилась Джойс Лэнжер. Тут в плюс шло, что они уже год как разошлись и вряд ли кто-нибудь станет его у нее искать. И потом, ее он держал в кулаке, она ему во всем подчинялась. Но с другой стороны, проклятая нюня может спустить на него собак просто в отместку за какую-нибудь обиду и ей сгодится любой черт, способный устроить Улу неприятности. А обид у нее не меньше, чем волос на голове.
Барри? Нет, слишком многим известно, что он живет с ней. И если он остановится у нее, а Паркер станет рыскать вокруг, вынюхивая его следы, на Барри выйдет очень быстро.
Ул ехал уже по Пенсильвании, когда на ум пришел Эд Согерти. Он не видел Эда лет пять — с тех самых пор, как этот чмошник ему позвонил: «Хай, Джордж, говорит Эд Согерти. Помнишь меня? Я тут, в Нью-Йорке, приехал по делам фирмы на несколько дней. Решил, что стоит повидать старого школьного приятеля».
Старый школьный приятель... В те дни Джордж Ул уверенно держался на первых ролях, он был заправилой и важной шишкой. До сих пор школа оставалась самой лучшей, самой удачной частью его жизни. Тогда вокруг него постоянно вертелось с полдюжины прилипал; эти сопляки ходили за ним по пятам, бегали ему за пивом, смеялись его шуткам и открывали рты, когда он учил их жизни. И Эд Согерти, круглолицый крепыш с румяными щеками и в очках с толстыми линзами, большой любитель посмеяться и послушать Джорджевы невероятные истории, был среди них.
После того звонка и до отъезда Эда домой, в Филадельфию, они встречались дважды. Эд работал теперь в какой-то компьютерной фирме. Белую рубашку и галстук носил постоянно — даже без особой необходимости. В Филадельфию фирма перевела его несколько лет назад. После обеих этих встреч Джордж чувствовал себя не слишком уютно; по правде говоря, в первый раз, когда они просидели пару часов в баре, и за выпивку Эд расплачивался собственной кредитной карточкой, Джордж решил, что тот теперь его презирает и считает неудачником. Эд всю дорогу болтал о своей фирме, работе, будущем, жене, детях, о своем доме в Филадельфии; словом, обо всей своей счастливой и удачливой жизни. А Джордж в ответ на вопрос: «Чем ты сейчас занимаешься?» — мог сказать лишь: «То тем, то этим. Живу помаленьку».
Но на следующий день Эд позвонил снова, и тут выяснилось, что он по-прежнему преклоняется перед Улом. И поняв, что Эд считает себя скучным подневольным служащим, а его — парнем с захватывающей биографией, Джордж полностью согласился с ним и начал разыгрывать свою роль вовсю. Их вторая встреча изобиловала лихими историями, частично реальными, частично выдуманными, а по большей части — вычитанными из дешевых книжек; то, что платил Эд, теперь воспринималось уже как должное. И хотя Джордж в то время сидел на мели, денег взаймы он попросил по другой причине. Это входило в его роль, органично дополняло образ, созданный Эдом. Он аж светился от удовольствия, когда отдавал Джорджу сорок баксов.