Я вспомнила, что на «вмятине» не было крови. А ведь должно же было прорвать кожу. Значит…
– То есть он умер от естественных причин? – уточнила я.
– Похоже на то, – подтвердил Андрей. – Наши эксперты сказали, что сердечко было не очень. Ну, сама понимаешь: все время ходить по лезвию бритвы, да неумеренные возлияния, развлечения не по возрасту. Ты говоришь, он вчера упился до морды в салате? Это тоже могло поспособствовать. Официально: острая сердечная недостаточность.
– Ты можешь поконкретнее сказать? Что это означает?
– То и означает. Юля, ты в первый раз, что ли, такой диагноз услышала? Спазм это. Кровеносный сосуд перехватило. Ток крови нарушился – и все, готовься слушать «Похоронный марш» Шопена. Вот до чего пьянка доводит, – усмехнулся приятель.
«И переживания из-за каких-то денег», – добавила я про себя.
Но Андрей еще не закончил. На бронзовом ангелочке были найдены свежие отпечатки пальцев Елены Сергеевны. Ее дочь Алла рассказала, что слышала и видела прошлым вечером. Отец вчера вернулся гораздо раньше обычного, вернее, был доставлен шофером, как багаж, и уложен спать. Такое случалось и раньше, поэтому не особо удивило Аллу. Потом прибыла я с телохранителями. В нашей невиновности Алла не сомневалась (что меня до сих пор удивляло, я ожидала, что она постарается подставить меня или, по крайней мере, парней). Потом появилась мамочка и направилась к отцу. Елена Сергеевна орала на мужа долго и упорно. Ответов отца Алла не слышала, хотя он мог отвечать и тихо.
– Так кто ж его по башке стукнул? – спросила я.
– По всему выходит, что дражайшая супруга. Может, он умер во время скандала? Ведь ты же говоришь, что видела, как Креницкая с твоим соседом подъехали к дому сразу после вас. Хотя… Нет, нестыковка. По башке его стукнули значительно позднее. Или Елена Сергеевна… Тьфу, ничего не понимаю!
– А она сама что говорит? Кстати, где она?
– Пока в ИВС. Ближайшем к дому. Надеюсь, скоро будет в пятом изоляторе, который давно по ней плакал, – хмыкнул Андрей. – Вряд ли ее выпустят под подписку. И вообще таких нужно даже не под стражей содержать, а под наблюдением санитаров. А еще лучше – и тех, и других.
Но Елена Сергеевна с пеной у рта доказывала свою невиновность и катила бочку на меня. Но тут Андрей меня успокоил: нанести удар по голове Креницкого я не могла, так как в это время точно не находилась в его квартире.
– А нашла его мертвого Елена Сергеевна? – спросила я.
Как сообщил мне Андрей, супруга решила перед тем, как лечь спать (а ложилась она всегда поздно), проверить, как там себя чувствует муженек. Зашла – а он не двигается. Она поняла, что он уже холодный.
«И тогда она позвонила Стасу», – добавила я про себя. А не устроила ли Елена Сергеевна эту комедию специально, чтобы отвести подозрения от себя? Только просчиталась. Решила, что в органах одни идиоты работают. Или она просто действовала инстинктивно? И не виновна? Но тогда кто? Алла? Хотя на статуэтке-то ведь отпечатки Елены Сергеевны…
Я распрощалась с Андреем, попросила его держать меня в курсе дела и стала собираться на встречу с Колобовым. Но тут раздался телефонный звонок.
– Это Юлия Владиславовна? – спросил женский голос.
– Она самая, – ответила я.
– Меня зовут Людмила. Я прочитала вашу последнюю статью и хотела с вами встретиться. Мне дали ваш телефон в редакции и сказали, чтобы я связалась прямо с вами…
Я чуть не выразилась непечатно. Там что, свихнулись? Если они будут давать мой телефон всем читателям, то мне придется вскоре менять номер. Правда, в следующую минуту я была готова благодарить того, кто это сделал. Как выяснилось, Димона Петроградского.
А звонившая женщина узнала на опубликованной сегодня с утра фотографии своего соседа Толика.
– Так вы можете сегодня со мной встретиться? – спросила я. – Я подъеду к вам.
– После работы. Я звоню с работы. Вот купила утром ваш еженедельник, прочитала и… Давайте часов в шесть? Я уже буду дома. Вы подъедете прямо ко мне?
Я попросила продиктовать адрес.
После этого я помчалась на встречу с Колобовым, который уже сидел в оговоренном месте на пару с телохранителем Колей. Витя в ближайшее время должен был к нам присоединиться – когда его отпустит следователь.
– А мне можете сказать, куда Витя отлучался, когда я собирала Серегины вещи? – посмотрела я вначале на Колобова, потом на Николая.
– За этим тебя и пригласил. Ты молодец, Юля, что ничего не открыла ментам. Хотя я понимаю, почему. – Колобов усмехнулся, его примеру последовал телохранитель. – Убивать мне Редьку было незачем, мне от него живого было гораздо больше пользы, чем от мертвого. Тем более Серега в Крестах. Фирма-то, пока Серегу не выдернем, может развалиться. Они ведь на пару все дело тянули. А теперь ни директора, ни зама. Наташка, секретарша, девка, конечно, толковая, но это ж все равно не то. Несколько дней продержится, а потом? Сейчас адвокат хлопочет, чтобы Сереге меру пресечения изменили, а там уж мы откупимся.
Я с невинным видом спросила, на сколько потянет Серегин оправдательный приговор. Пока не знаю, ответил Колобов, но не очень дорого. Я не стала сообщать, что милый друг звонил из Крестов на Редькин сотовый и уже точно называл сумму. Но почему Серега звонил Редьке, если тот только что выгнал его из фирмы? Или эти двое затеяли какую-то свою хитрую игру? То есть пытались затеять.
Но я не собиралась делиться с Колобовым своими мыслями. Наоборот, мне требовалось получить от него информацию. Он знал, о чем я опять спрошу, и, усмехаясь, заметил:
– Интересно, что Витя делал в квартире Креницких?
Я кивнула.
– Во-первых, снимал отпечатки пальцев.
– Где и чьи?
– На дверце сейфа, Юленька. Витенька у нас – мастер на все руки. Я у себя держу только высококлассных спецов.
Коля заржал. Я ждала продолжения.
Колобов пояснил, что ему требовалось точно знать, не украли ли деньги Сергей или Павел Степанович. Для этого следовало проверить их сейфы.
– Но как?..
Витя, конечно, не демонстрировал мне вчера все предметы своего мастерства: они лежали в его многочисленных карманах. Но вначале в квартире Сергея, а потом у Креницких ему удалось вскрыть сейфы и проверить содержимое.
– Он что, знал их местонахождение?
– Юленька, опытному человеку несложно обнаружить место. Ведь наши люди же действуют очень типично. Даже простые домушники ищут деньги и ценности в одних местах. Сколько в газетах пишут – не держите деньги в белье, в книгах, в ящиках столов. А все равно держат! А потом удивляются: откуда вор знал, где искать? Думают: наверное, его кто-то навел. А сами идиоты. Коля, сколько времени вы искали сейф у Сережи?
– Минуты полторы, – хмыкнул телохранитель (или правильнее будет сказать: многостаночник?). – И вскрыли быстро. Замок фиговый.
– Ну не совсем фиговый, конечно, – постарался смягчить резкость Колиных слов Александр Иванович. – Хваленая Швейцария. Наши бизнесмены ее шибко уважают. Но что такое швейцарский замок для русского мужика с руками? Наши – те, кому это по работе нужно, – Колобов ехидно ухмыльнулся, – давно все эти швейцарские замки освоили. И ихние заграничные принципы.
Александр Иванович добавил, что если я решу дома ставить сейф, то он советует мне приглашать русского специалиста по замкам, практикующего, так сказать, в частном порядке, а не представителя какой-нибудь фирмы. Тогда надежнее будет. Александр Иванович может мне кое-кого порекомендовать из своих орлов.
– Было бы что хранить, – грустно улыбнулась я, потом невольно вспомнила о почти тринадцати тысячах долларов, полученных от Сереги и рассованных как раз по бельевому шкафу и ящикам разных столов. Надо будет перепрятать.
Вслух я сказала, что можно не иметь замков, а иметь охранников, типа Сары и Барсика, про которых Александру Ивановичу уже известно. У моей соседки Татьяны, кстати, всего одна дверь и пара стареньких замочков, но она никаких взломщиков не боится. Правда, несколько лет назад, когда она только начинала заниматься своим змеиным бизнесом, приходили два домушника. Один успел сделать ноги, только завидев выползающую змею, а второй рухнул на пол с сердечным приступом. Татьяна, вернувшись домой, мужика собственноручно откачала, потом выяснила, кто навел. Оказалось, из агентства по недвижимости, куда Татьяна обращалась для покупки квартиры бывшему супругу. Мужик был настолько рад, что жив остался и что Татьяна милицию вызывать не намерена, что пел соловьем и выражал готовность выполнить все Татьянины указания. Указание было одно: больше к ней не заявляться.
Я как раз спросила у Колобова про «подозрительных мужиков».
– Это Редькины, – сообщил он уже известный мне факт. – Были посланы у тебя деньги искать. Но дальше коридора не прошли. – Колобов опять ухмыльнулся.
– Какие деньги они у меня искали? – устало спросила я. – Те, которые у вас сперли в гостинице?
Колобов кивнул.
– Значит, Редька считал, что они у меня? Тогда почему вы отправили Виктора проверять Редькин сейф? Если он ищет деньги у других, разве это не доказательство его невиновности? Я понимаю, почему вы обыскивали квартиру Сергея. Кстати, кто там бардак устроил?
– Твои незваные гости, друзья Сары и Барсика, – хохотнул Колобов. – Очень кстати змейки оказались. А то бы у тебя был такой же бардак. До Серегиного сейфа эти идиоты, кстати, не добрались. А Сергей вполне мог положить деньги в квартире Креницких. Ведь он мог бы поменять шифр замка – и теперь пользоваться сейфом единолично. Серега по сообразительности всегда давал фору тестюшке. Поэтому тот его и держал рядом. Свой человек, родственник.
Но в сейфе Креницких лежала только какая-то «мелочь»: тысяч тридцать долларов, двадцать – евро, рублей на миллион. Более того, на нем не было отпечатков пальцев Сергея, только одного Редьки.
– Значит, теперь вы убедились в том, что по крайней мере Павел Степанович у вас ничего не крал? – уточнила я.
Колобов долго молчал, глядя в рюмку, потом поднял на меня глаза:
– Сам не крал. У него не было возможности, как я тебе говорил. Но он явно считал, что это сделал Сергей. Или они действовали на пару. Сергей не должен был знать, что я повезу деньги. Он мог узнать об этом только от Редьки. Потом, если они действовали на пару, Сергей мог захотеть его кинуть. Или наоборот – его захотел кинуть Редька и обеспечил ему отдых в Крестах, а сам принялся искать деньги. Думал: быстро найдет. Ан нет, не тут-то было. Ни в своей квартире, ни у тебя Серега их не укрыл. Или они все-таки у тебя?
– Думаете теперь своих молодцев ко мне послать? – устало посмотрела я на Колобова.
– Так они уже были. – Александр Иванович с Колей расхохотались.
Я смотрела на них в полном недоумении.
– Юленька, ну я же тебе сказал, что у меня профессионалы работают! Они не стали тебе громить квартиру. Зачем? А ты даже не поняла, что в твоих вещах кто-то рылся?
Я покачала головой, ругая себя последними словами. Как я могла этого не заметить? Хотя в последние дни мне было некогда проверять свои шкафы.
– Юля, я не зря сегодня про белье говорил. Убери деньги в другое место. У тебя там, конечно, копейки, но для тебя, как я понимаю, это немало. И не волнуйся: пока все цело. Мои мальчики не воры. И несолидно это: пачкаться такой мелочью. У девочки-журналистки последнее отбирать.
Александр Иванович дал мне конкретные рекомендации, куда именно в моей квартире можно надежно положить оставляемое на черный день.
– Значит, вы поэтому и возили меня за город? Чтобы спокойно обыскать мою квартиру?
Александр Иванович только хитро улыбнулся, помолчал, выпил и заявил:
– А теперь давай думать вместе, где они могут быть. Юля, я ведь с тобой не просто так разговариваю. У тебя голова работает, и ты способна на неординарный подход. Если окажешь мне реальную помощь – получишь свой процент.
– Всего один?
С Колей началась настоящая истерика. Колобов тоже не удержался и рассмеялся.
– Юленька, деточка, это – двадцать тысяч долларов. Можешь ты напрячь мозги за двадцать тысяч «зеленью»?
Я открыла рот – после того, как посчитала, сколько будет сто процентов. За два миллиона долларов можно убить не одного человека. А «прибалт» и Редька уже мертвы. Сергей в тюрьме. Колобов напряженно ищет деньги. И сколько вокруг меня активности!
Вот только кто их прихватил? И зачем Сереге требовалось алиби? И вообще, мог ли он решить подставить меня, даже пожертвовать мною за два миллиона? Мог, ответила я сама себе, как бы мне ни было это неприятно. Мог и подставил.
Но хоть Колобов считает, что я не причастна к делу. Или как раз наоборот?
Перед тем, как распрощаться, я спросила его мнение о том, что произошло в квартире Креницких. Что Александру Ивановичу удалось выяснить у знакомых сотрудников органов?
– Похоже, Редька в самом деле умер от естественных причин, – вздохнул он. – Нервничал он здорово в последнее время. Признаюсь: сам сорвался, когда в гостинице обнаружил пропажу.
Ну и вообще жизнь современного бизнесмена в России – это постоянный напряг. Чиновники, налоговая, таможня, другие сборщики дани. Где купить подешевле, где продать подороже. Теперь я вспоминаю: он жаловался на сердце. Ну и тут все одно к одному…
– А кто его по голове статуэткой шарахнул?
Александр Иванович грустно усмехнулся. На этот счет его мнение совпадало с мнением компетентных органов. Шарахнула Елена Сергеевна – тем более ее отпечатки пальцев это подтверждали. Елена дико орала на мужа после возвращения со встречи с молодым любовником. Возможно, этот крик и послужил причиной остановки его сердца. А потом она через некоторое время вернулась в комнату. Опять хотела учинить скандал – а муж не отвечает. Ну не подумала она, что он уже мертв. И добавила попавшейся под руку статуэткой. Хотя бы для того, чтобы он ей ответил. Удар не рассчитала. В состоянии аффекта была. Статуэтку на пол потом бросила.
– Она что, такая дура? – спросила я.
– Интеллектом никогда не блистала, – ответил Колобов. – У нее другие таланты, – и усмехнулся.
Глава 16
После встречи с Колобовым заехала в «Пятерочку», закупила еды, потом остановилась у палаточного городка, купила фруктов. Посмотрела на часы: подходило время встречи с Людмилой, которая узнала на фотографии ныне убиенного Толю. Поехала к Людмиле.
Меня встретила женщина лет тридцати пяти или тридцати семи на вид, усталая и явно видавшая лучшие времена. Ее волосы следовало бы подкрасить: в каштановых волосах седина заметнее, чем, например, у блондинок, не помешала бы и стильная стрижка с укладкой. Остатки наложенной с утра туши еще не были смыты с ресниц, помада уже «съедена». Одета Людмила была в старые леггинсы и вытянутый трикотажный свитер, явно секонд-хендовский.
– Вы Юлия Владиславовна? – посмотрела она на меня с удивлением. – А вы в жизни не такая, как на экране.
– Лучше или хуже? – спросила я. – И давайте без отчества.
Она еще раз оглядела меня внимательнейшим образом и объявила:
– Не знаю. Но точно другая.
Людмила пригласила меня на кухню, все время внимательно разглядывая, словно какое-то экзотическое животное, сбежавшее из зоопарка.
– А как вы пишете? – спросила Людмила, когда мы уселись на кухне. Выяснилось, что она с бо€льшим интересом читает мои статьи, нежели смотрит репортажи.
Мне всегда трудно ответить на такой вопрос, и вообще я считаю его идиотским. Сажусь и пишу. Вначале собираю материал, для себя набрасываю план статьи, потом набираю текст.
– Но как? – не унималась Людмила, впервые встретившая живого репортера лицом к лицу.
– На компьютере, – пожала я плечами.
– А я вот где-то читала, как один известный писатель, тот, которого мы читали еще в советские времена, говорил, что не признает никакие компьютеры. Что для него очень важно слышать, как шуршит бумага. А современные авторы сами себя лишают этого удовольствия.
«Удовольствие сомнительное, – подумала я. – И почему не пользоваться достижениями технического прогресса, если они вполне доступны? Если следовать логике пожилого писателя, то можно и стирать руками или на стиральный доске, а не в машине – чтобы наслаждаться, как булькает вода у тебя под носом. Да и современные издательства берут рукопись только в электронном варианте».
Людмила смотрела на меня, подперев щеку рукой. Ведь она старше меня всего на каких-то шесть-семь лет, а кажется, что между нами пропасть. Мне было жаль ее – как часто жаль людей, живущих воспоминаниями о прошедших временах, о тех, которые уже никогда не вернутся, а ведь в ее возрасте вполне можно было бы жить настоящим. Но она просто плыла по течению. Однако я пришла к ней не для того, чтобы обсуждать технический прогресс и процесс написания статей. Мне требовалась информация о Толике.