Она ткнула ими ему в грудь, он взглянул на пакет.
– Говядина?
– О, господи! Да!
– С горчицей?
– Да.
Он улыбнулся.
– Как-нибудь увидимся, дорогая. А эту проспиртованную керосинку выбрось из головы. – Чмокнув ее в щеку, он вихрем вылетел из дома и по садовой дорожке побежал к машине.
Ему предстояла трудная ночь: утюжить улицы, что-то у кого-то выпытывать, приставать с расспросами в ночных клубах, где бывал Маккьюэн, и все это впустую. Ему, как и другим детективам, шедшим в ту ночь параллельным курсом, удалось уяснить разве что одно: на город, подобно радиоактивным осадкам, опускается страх.
Глава 3
Детектив второго класса Макс Джейкоби ночью дежурил в управлении. Отвечая на телефонные звонки, он успевал сортировать входящие сообщения по поводу убийства Маккьюэна, отделяя зерна от плевел, чтобы наутро положить на стол Терреллу полезную информацию.
Его одиночество разделяли два молодых полицейских, толковые ребята, но совсем неопытные. Рыжеволосого звали Дасти Люкас; приземистого – Роки Хэмблин. Часть работы Джейкоби переложил на их плечи. Позевывая, они вчитывались в сообщения, которых было несметное множество.
– Ребята все подметки стопчут, как пить дать, – заметил Дасти, протягивая руку за очередным отчетом. – Это же надо: сорок третий отчет читаю, и что полезного вычитал – ничего!
Джейкоби, будучи старшим по службе, знал, что должен быть для них примером. Поэтому он поднял голову и, нахмурившись, изрек:
– Такая у полиции работа. А в сорок четвертом может оказаться то, что мы ищем.
– Неужто? – в один голос воскликнули новобранцы. – Кому ты мозги пудришь, Макс?
Зазвонил телефон.
Потянувшись к трубке, Джейкоби взглянул на засиженные мухами часы. Они показывали 22.47.
– Полицейское управление, Джейкоби, – деловито произнес он.
– Требуется помощь, – сказал мужской голос. Он слегка дрожал, но все-таки звучал властно. – Адрес такой: Сигалл, Бич-Драйв. Быстро кого-нибудь пришлите.
– Кто говорит? – спросил Джейкоби, – записывая адрес в блокнот.
– Малколм Риддл. Тут у меня убитая женщина… быстро кого-нибудь пришлите.
Имена всех, кто в их городе был так или иначе заметной фигурой, Джейкоби знал. Малколм Риддл был президентом яхт-клуба, председателем правления директоров местной оперы, а жена его в списке самых богатых женщин Флориды стояла на седьмом месте. Все это делало Риддла фигурой весьма заметной.
– Хорошо, мистер Риддл, – Джейкоби даже приподнялся в кресле. – Немедленно высылаю дежурный наряд. – Он уже смотрел на электронное табло, показывающее, где находятся патрульные машины. – А можно чуть подробнее?
– Ее убили, – бесстрастно сказал Риддл и повесил трубку.
За несколько секунд Джейкоби связался с патрульным полицейским Стивом Робертсом, дежурившим в районе Бич-Драйв.
– Стив, быстро езжай в Сигалл, Бич-Драйв, – передал он. – Звонил Малколм Риддл, заявил об убийстве. В отдел расследования убийств я позвоню. До их приезда действуй сам.
– Понял, – в голосе Робертса зазвучали тревожные нотки. – Уже еду.
Следующие несколько минут Джейкоби сидел на телефоне, а два новобранца не сводили с него вытаращенных глаз. Сначала он позвонил Беглеру, тот уже укладывался спать. Когда Беглер услышал имя Малколма Риддла, он велел Джейкоби предупредить Террелла.
– Где Лепски? – спросил Беглер, борясь с зевотой.
– Должен быть дома. Дал отбой двадцать минут назад.
– Пусть едет туда, – велел Беглер и повесил трубку.
К небольшому шикарному бунгало Лепски и Беглер приехали почти одновременно.
Любому, кому удавалось заглянуть поверх живой изгороди из цветущего кустарника, наполовину скрывавшего уютное жилище, являлась только одна мысль: это место для любовных свиданий. Выходил домик на море, с тыла его прикрывал лесок из мангровых деревьев, а с боков высоченные цветущие кусты.
Под пальмой стояла патрульная машина Робертса. Из тени появился краснолицый здоровяк полицейский и подошел к Беглеру.
– Я заглянул туда, сержант, – сообщил он. – Теперь вот жду вас. Вы будете в восторге… Это снова Палач.
Выругавшись про себя, Беглер по короткой дорожке поднялся к открытой двери дома. Лепски и Робертсу жестом велел оставаться на местах.
В просторной гостиной в кресле сидел Малколм Риддл. Это был коренастый мужчина лет под шестьдесят, лицо чувственное, красивое, загорелое – человека этого вполне можно было принять за кинозвезду. На лице его застыло выражение такого тяжкого отчаяния, что у Беглера опустились руки. Риддл ему нравился, знал Беглер и о его проблемах. Жена Риддла была настоящей стервой. Она попала в автомобильную катастрофу, и остаток жизни ей предстояло провести в кресле-каталке, но это не помешало ей остаться стервой.
Заслышав шаги, Риддл поднял голову.
– А-а, Джо… хорошо, что это вы. Ну и кашка заварилась… – Он махнул рукой в сторону дальней двери. – Она там.
– Не нервничайте так, мистер Риддл, – как мог, успокоил его Беглер и подошел к двери, ведущей в спальню. Свет был включен. Гигантская кровать занимала почти всю площадь пола.
На кровати лицом вниз лежала женщина, голая. Опытный глаз Беглера сразу засек нейлоновый чулок вокруг ее горла, потом глаза его пробежали вдоль длинной загорелой спины.
От шеи до ягодиц густой черной краской шла надпись:
ПАЛАЧ
Беглер долго стоял и смотрел на тело, на лице его резче обозначились скулы, потом он вернулся в гостиную и, не обращая больше внимания на Риддла, вышел в душную ночь.
– Это снова наш баловник, – сказал он Лепски. – За работу. Вызывай сюда народ из отдела. Я увезу Риддла.
Лепски кивнул и по телефону из машины позвонил в управление.
Беглер вернулся в бунгало.
– С минуты на минуту сюда нагрянут газетчики, – сказал он. – Давайте я отвезу вас домой, мистер Риддл.
Риддл тяжело поднялся на ноги.
– Я не хочу домой… пока не хочу. Вам, конечно, надо меня допросить. Я поеду в своей машине… а вы – за мной. Поедем в бухту Мала-Бей… там спокойно.
Десять минут спустя Риддл остановил машину под пальмой. Днем в Мала-Бей негде было яблоку упасть – любители понежиться на пляже отдавали этой бухте предпочтение, но в ночное время здесь всегда царили тишина и покой.
Беглер и Риддл сели рядышком на песок. После долгой пауза Риддл заговорил:
– Хорошая заварилась кашка, а? Боюсь, для меня это конец. И почему этот мерзавец выбрал меня? – Он взял протянутую Беглером сигарету, оба закурили. – Не спусти колесо, этого могло бы не случиться. Наверное, это судьба. Я всегда приезжал в бунгало раньше Лай, но сегодня у меня спустило колесо, и она оказалась там первой.
– Расскажите поподробнее, мистер Риддл, – попросил Беглер. – Все равно без этого не обойтись. Простите, но мне нужно знать все, что знаете вы. Ведь этот псих может убить еще кого-то.
– Да… давайте… спрашивайте, что считаете нужным.
– Кто эта женщина?
– Лайза Мендоза, – Ридл посмотрел на мерцающий огонек своей сигареты. – Про мою жену вы знаете. Конечно, я не должен был заводить любовницу, но моложе мы не становимся… назовите это лебединой песнью. С Лайзой я познакомился случайно. Между нами вспыхнула какая-то искра. Она была очень милым человеком и, как и я, совершенно одинока. – Голос его чуть задрожал, стих. – Ну вот. Я купил это бунгало. Наше любовное гнездышко… Ведь именно так напишут бульварные газетенки, да?
– Бунгало вы купили давно?
– Полтора года назад… год и семь месяцев… примерно так. Мы оба знали, что долго это не протянется… всему приходит конец.
– А встречались вы часто?
– Каждую пятницу, по вечерам. Строго по расписанию… вот и сегодня пятница…
– В бунгало она не жила?
– Господи, нет, конечно. Мы приезжали сюда только по пятницам, потому что в этот день моя жена всегда рано ложится спать. По субботам у нас приемы, и ей надо быть по возможности в форме.
– Кто еще знал о ваших встречах, мистер Риддл? Кроме вас и мисс Мендозы?
Риддл непонимающе посмотрел на него.
– Знал?
– Может, вы кому-то доверились… кому-то из друзей?
– Странный вопрос.
Беглер постарался не выказать нетерпения.
– Не такой он уж странный. У вас сейчас голова занята тем, что произошло с вами. А меня занимает убийца, который уже совершил два убийства и, возможно, на этом не остановится. Образ жизни Маккьюэна не был для него тайной. И ваш, подозреваю, тоже. Поэтому повторяю вопрос: о вашей связи никто не знал? или вы кому-то доверились?
Риддл задумался, затолкнул сигарету в песок.
– Да… я понимаю. Простите меня. Это просто эгоизм. Мне ясно, куда вы клоните. Да, я доверился кое-кому из близких друзей, но они никогда…
– Не сомневаюсь, что они к этой истории не причастны, но, возможно, кто-то из них случайно проговорился или что-то в этом роде. Вы не назовете их?
Риддл потер переносицу.
– Хэрриет Грин, моя секретарша. Бунгало сняла она. Дальше – Дэйвид Бентли, с ним я хожу под парусом, это мой ближайший друг. Терри Томпсон, администратор в местной опере. Он был другом Лайзы. Он все знал и был целиком «за». – Риддл помолчал, подумал. – Льюк Уильямс – это мое алиби. Считалось, что в пятницу по вечерам мы с ним играем в боулинг. Жена это одобряла. Говорила, подвигаться мне полезно.
В изумительном лунном свете Беглер черкнул имена в блокнот.
– Вы сказали, что у вас спустило колесо?
– Да, я собрался ехать и увидел, что правое переднее колесо спущено. Бейтса, моего шофера, я отпустил, и пришлось ставить запаску самому. В таких делах я не силен и провозился долго. Обычно в бунгало я приезжал к девяти. Особенно я не тревожился. Знал, что Лайза будет ждать. Я задержался на тридцать пять минут. Она лежала там убитая. Вот и все. Еще что-нибудь?
Беглер заколебался. А вдруг Риддл поссорился с любовницей и убил ее? И сам написал на спине «Палач», чтобы отвести от себя подозрение? Но на лице Риддла была такая скорбь, что Беглер отогнал эти мысли.
– Нет, мистер Риддл, езжайте домой. – Он поднялся. – С вами захочет встретиться шеф. Я сейчас же пошлю к вам пару человек, чтобы не подпускали к вам журналистов.
– Спасибо, – Риддл тоже встал. Повернулся к Беглеру. – Да, заварилась кашка. – Он поколебался, потом протянул руку. Чуть удивившись, Беглер пожал ее. – Спасибо, что отнеслись с пониманием.
– Все образуется, – попытался утешить его Беглер.
– Да, наверное.
Риддл пошел к машине, сел в нее и уехал.
Беглер поморщился. Покачал головой, потом забрался в свою машину и погнал ее назад к бунгало.
Сидя в своем тесноватом коттеджике, Пок Тохоло смотрел телевизор – с экрана вещал комментатор. Чак и Мег уехали. Он велел Чаку свозить Мег на танцы и с возвращением не спешить.
Возбужденный толстяк, размахивая микрофоном на фоне любовного гнездышка, трещал без умолку. Несколько мгновений назад тело Лайзы Мендозы, крытое простыней, вынесли из бунгало на носилках и положили в стоявшую здесь же карету «скорой помощи».
– Итак, палач нанес новый удар, – с наигранным волнением говорил комментатор. – Сначала Дин Маккьюэн, один из самых известных жителей нашего города, он был застрелен вчера, и вот теперь жертвой стала Лайза Мендоза, наши любители музыки хорошо знали эту замечательную скрипачку, она была задушена, а ее тело мерзкий убийца замарал своей подписью. Все жители нашего города задают себе один вопрос, и он вовсе не в том, нанесет ли этот сумасшедший следующий удар, их волнует другое: когда он нанесет этот удар, кто будет следующей жертвой. Рядом со мной шеф полиции Террелл…
Пок улыбнулся. Что ж, атмосферу он нагнетает – лучше не придумаешь. Он слушал, как Террелл призывал народ сохранять спокойствие, не паниковать, и прекрасно знал: богатых и избалованных пустыми словами не успокоить. Еще одно убийство – и начнется повальная паника, это ему и требуется, он возьмет за горло весь город.
На сей раз Чаку надо доверить роль посерьезнее. Пока вклад его был невелик: он помог украсть винтовку и выпустил воздух из колеса Риддла. Поку требовалось время, чтобы добраться до бунгало раньше Риддла, когда его любовница будет там одна. Но следующее убийство будет обставлено иначе. Пора Чаку и поработать за обещанные денежки: пусть завязнет как следует, тогда уже не захочется рвать когти.
Освещенный экран привлек внимание Пока.
Комментатор перешептывался с подошедшим к нему человеком. Пок услышал взволнованный шепот комментатора:
– Господи! Это точно?
Мужчина кивнул и вышел из поля зрения камеры.
Комментатор оттер вспотевшее лицо платком и снова повернулся к телезрителям.
– Друзья… Мне только что сообщили, что умер Малколм Риддл. Вы, конечно, потрясены, как потрясен и я. Ответив на вопросы полиции, он возвращался домой и, видимо не справился с машиной. Она сорвалась с обрыва в океан в районе Уэст-Пойнта. Мистер Риддл…
Пок поднялся на ноги и потянулся. На такое он и не рассчитывал. Он взглянул на часы – едва перевалило за полночь. Выключил телевизор, снял свою цветастую рубаху, скинул голубые джинсы и прошел в душ. Еще через несколько минут натянул линялую красную пижаму и лег на кровать. Выключил свет.
Мысли его вернулись к тому моменту, когда он проник в бунгало. Открыть замок на задней двери оказалось делом нехитрым. Он стал ждать в темноте. Она приехала в 21.25, как он и предполагал: слышал, как Льюк Уильямс шепотом поведал об этом другому члену клуба, они сидели за стойкой в баре, а Пок разливал им напитки. Он спрятался за шторами в большой спальне. Она разделась. Беззаботно швырнула чулки, и они упали в двух шагах от его укрытия. Он надеялся на свои руки, но она сама подбросила ему орудие убийства…
В соседний гараж заехала машина. Он выскользнул из-под одеяла и выглянул наружу, чуть отодвинув занавеску.
Чак и Мег шли к своему домику. Хлопнула дверь, послышался невнятный рокот голосов.
Он снова растянулся на кровати.
Завтра… последнее убийство… потом – урожай.
Какое-то время он лежал без сна, строя свои планы. Что ж, все идет, как задумано. Через неделю в его карманы потекут деньги.
С думами о деньгах он погрузился в сон.
В пентхаузе мэра Хэдли, на крыше городского муниципалитета, горел свет.
Было 2.33.
Хэдли только что избавился от Хэмилтона и других газетчиков. Они здорово его допекли – он был взбешен и бледен, на лбу выступил пот.
Его жена Моника, сорокатрехлетняя хранительница очага, женщина разумная и очень приятная, сидела в кресле чуть в сторонке. Напротив мэра расположился шеф полиции Террелл.
– Лоусон, дорогой, постарайся успокоиться, – увещевала Моника. – Тебе нельзя так волноваться. Ты ведь знаешь…
– Успокоиться? – взорвался Хэдли. – Успокоишься тут! Ты что, не понимаешь, что из-за этой катавасии я могу работы лишиться? Какой к черту покой? По городу гуляет маньяк-убийца!
Моника и Террелл переглянулись.
– Но, милый, даже если ты вдруг потеряешь работу, стоит ли так убиваться?
Хэдли сжал кулаки и со свистом втянул в себя воздух, стараясь побороть раздражение.
– Ты не понимаешь, Моника… прошу тебя, иди спать. Мне надо поговорить с Фрэнком.
– Я все понимаю, Лоусон.
– А я говорю нет! Ты не можешь понять одну простую вещь: весь город сейчас – как растревоженный улей!
– В самом деле? – Она поднялась и грациозной походкой подошла к окну, из которого открывался прекрасный вид на жилые дома-небоскребы, окружавшие здание муниципалитета. Свет горел лишь в нескольких окнах. – А мне кажется, что почти все спят спокойным сном. Если кто и растревожен, так это горстка журналистов да ты.
– Моника, прошу тебя, иди спать!
– Да, разумеется. – Она улыбнулась Терреллу, потом направилась к двери. – Для Лоусона нет ничего важнее благополучия наших горожан, Фрэнк, – сказала она от двери и скрылась.