Антипобеда - Нестеренко Юрий 6 стр.


(2000)

Флорентийский кабан

Памяти 15-го Казачьего корпуса СС

Вы открыли точеные двери

И ушли — веселы и просты.

Я ж на площади раненым зверем

На своем постаменте застыл.

Я — фонтан. И с лучами рассвета

Вы придете глазеть на фонтан.

Вам на счастье уронит монету

С языка золотого кабан.

Я — кабан. Меня к стенке приперло.

Я к судьбе угодил под каток.

Моя кровь извергается горлом,

Превращаясь в прозрачный поток.

Меня кличут альпийские тропы,

Обагренные вечные льды…

Я — казак. Я — подранок Европы.

Моя кровь — не дороже воды.

Изошла моя алая влага

В кракелюры фронтов и границ.

Я бежал по векам и оврагам,

Мимо башен старинных столиц.

Я пытал свою долю и маял,

В лоб бросался и путал следы.

Но достал меня все-таки в мае

Разрывной наконечник Орды.

И застыл я на площади этой,

Неживой, с перебитым хребтом…

Русский, брось на прощанье монету,

Чтоб в Европу вернуться потом.

Вот судьба твоя бронзовым зверем

Щерит клык в пустоту, против всех…

А Флоренция скрылась за двери,

В свой домашний пятнадцатый век.

(Апрель 2005)

Лесной царь

Я дрожащие руки

Не горазд поднимать.

Торжествующий Жуков,

Погоди ликовать.

Отоспавшийся в схроне,

Слыша пение крон,

Загоняю в патронник

Свой последний патрон.

Напевая «Хорст Вессель»,

Выхожу на тропу.

Коммуниста повесил

На высоком дубу.

Пусть он нашим просторам

Дарит мир да любовь.

Пусть таинственный ворон

Пьет и пьет его кровь.

Пусть ветра в его ребрах,

Налетая с полей,

Напевают беззлобно

О Европе моей.

Отшлифован до блеска,

Пусть висит и висит,

И бренчит, как железка,

И народ веселит.

Как дешевые бусы,

Рассыпается пусть…

Видишь: серые гуси

Держат к северу путь.

Как легко и приятно

Проходить через лес,

Распадаясь на пятна

Камуфляжа СС,

Размышляя о смерти

И о жизни своей

В вихре желтых просветов

И зеленых теней.

Мне в туманы Арконы

Скоро плыть суждено.

Пепелище райкома —

Как на память клеймо.

Цвета гневного клича,

Цвета черной руды —

Оберег-пепелище

На зеленой груди.

Изумрудно-неласков

Этот солнечный май.

Я смотрю из-под каски

В мой захваченный край.

Вижу красный околыш,

Вижу красный погон.

Жри, советская сволочь,

Мой последний патрон.

Не дыми папиросой —

Лучше свечку зажги.

Вот на белой березе,

Как ошметки — мозги.

Нет патронов — и точка.

Головы не снесу.

Так прими, моя почва,

Мою кровь, как росу.

Буду вечно с тобою,

И в жару, и в мороз,

Чтоб короной-травою

Полый череп пророс.

(Май 2005)

Эстония

ТАК ДЕРЖАТЬ, ГЕНОССЕ!

22 мая в Таллинне 66-летний Юри ЛИЙМ, представитель Эстонского национального движения, при помощи арендованного автокрана убрал два советских памятника и перевез их в исторический музей в Пирита. «Я убираю красный мусор», — заявил этот человек [по]длинной воли. Год назад Юри Лийм активно выступал против присутствия Бронзового солдата в центре эстонской столицы, открыто выражая свое намерение взорвать одиозный монумент. Тогда же, год назад, я написал следующие стихи, не утратившие актуальности и сегодня.

Русь исходит протяжными стонами

Из-под почвы, готовой цвести:

«Переплавь истукана, Эстония!

Отомсти за меня, отомсти!

Рты кипят политической пеною,

Выдавая совка и раба.

Он убил меня, Бронзовый, первою,

А чуть-чуть погодя — и тебя.

Поглотили могилы бездонные

Две дороги — твою и мою.

Ты восстала из мертвых, Эстония,

И я тоже из тьмы восстаю.

И пророс над моими разорами

Не бурьян, не забвенья трава —

Расцвели широко и лазорево

Васильками шевроны РОА.

То сыны мои правые, кровные,

Что легли за меня и тебя…

Мы встаем, безымянных и бронзовых

В справедливом огне погребя».

Разговор с товарищем Сталиным

Не трогай белый наш глагол,

Крути своим кобылам хвост,

И не произноси, монгол,

За русских свой лукавый тост!

И пусть ты в золоте погон,

И пусть ты горец и грузин,

Но ты нутром — монгол, монгол,

Властитель плоскости равнин!

В твоем костре трещит Ван Гог,

Соря созвездиями в темь.

Ты жадно щуришься, монгол.

В твоих зрачках желтеет степь.

Ты любишь грязным сапогом

На белый мрамор наступать.

Ты любишь плеть. Ведь ты — монгол.

Тебе свободу не понять.

Ты жив. Ты вновь на трон взошел,

Гремя рубином и парчой.

И вновь лоснишься ты, монгол,

Елеем, потом и мочой.

Сладка кровища, как кагор.

Тебе попы кадят, звеня.

И ты, уверенный монгол,

Страну седлаешь, как коня.

Ты вновь командуешь «Анкор!»

Патриотизму и хамью.

Ты сгрудил нас, «отец»-монгол,

Навек в советскую семью.

Мы снова грузимся в вагон.

А рожи — просят кирпича.

И снова русский, как монгол,

Европу-мать рубнет с плеча.

Он так привык. Он слышит гонг

Востока, бронзы, божества.

Ему уже родней монгол,

Чем Украина и Литва.

Он — белый, но душой — Магог,

Он белой плоти алчет зло,

Стремясь к прибою берегов,

Где солнце Запада зашло.

Там берег сумрачен и гол,

И обрывается стеной.

Там русский — чуждый, как монгол,

В простор уставится морской.

Он будет сыпать матерком,

Ругая сырость и туман,

А боги предков ветерком

Уйдут в Последний океан.

И вновь стакан граненый полн

На берегу пустынных волн,

А в нем — медаль, да пара звезд.

И снова ты, рябой монгол,

Взобравшись на кремлевский холм,

За нас, за Русь поднимешь тост.

Ю. Петров

Ледокол

   Оккупанты? Освободители?

   Бронзой в центре города встать?

   А на свалку в лом не хотите ли,

   сброд, предавший родную мать?

45-й. Победа украдена.

Псы на падали — Мавзолей.

Над коричневой — красная гадина.

Боже, отпрысков пожалей.

   Пусть хоть мёртвые сраму не имут,

   нерождённых не проклинай.

   Поздно. Трупы в оврагах стынут.

   В зоне жуткий советский рай.

Было время, когда победители.

в «мир насилья» вбивая кол,

в тишине кремлёвской обители

помогли спустить ЛЕДОКОЛ.

   Чтоб весь Мир, ледоколом расколотый,

   перестроить в соцлагерь, но

   перед этим, ударом молота

   друга, брата пустить на дно.

Грозно стали полки, нацелены

«бить врага на его земле».

Укрепленья снять?? Так велено.

Так «Великий» решил в Кремле.

   В чистом поле Богом оставлены

   без щита, без ума, без Креста.

   Мясники во главе поставлены.

   Политрук на месте Христа.

И когда подельник кровавый

вдруг ударил — опередил,

что осталось от «нашей славы»,

от «рабочекрестьянских» сил?

   Горы трупов в бурьяне свалены.

   Толпы пленных вдали пылят,

   а мясник всё: — Вперёд! За Сталина! —

   в мясорубку суёт солдат.

Всё затоплено нашей кровью.

ЛЕДОКОЛ разнесло волной.

Кровь. Распорото брюхо коровье.

Там телёнок… ещё живой.

   Умирая к телёнку тянется…

   Вон тропинка, овраг в обход…

   В лоб нельзя: кто в живых останется?!

   Но приказ мясника: — Вперёд!

В 45-м знамёна падали

у кремлёвских святых камней.

Веселись, народ!, только надо ли?

Псы на падали — Мавзолей.

   И сегодня победа украдена.

   Снова кровь у святых камней.

   Рвёт коричнево-красная гадина

   нераскаявшихся людей.

   Мы — народ? толпа? слепое стадо?

   Кто наш предок? избавитель? вор?

   Чей потомок получил в награду

   благодарность, славу… и позор?

По мотивам В. Суворова «ЛЕДОКОЛ», В. Астафьева «Украденная победа».

РЕКОМЕДУЕМЫЕ К ПРОЧТЕНИЮ КНИГИ:

Г. Попов «Война и правда» («1941–1945. Заметки о войне»)

Иоахим Хоффманн. Сталинская истребительная война (1941–1945 годы).

С. Веревкин «Вторая мировая война: вырванные страницы» (и более поздняя лекция автора о Локотской республике)

В. Суворов «Последняя республика»

В. Суворов «Тень победы»

М. Солонин «25 июня. Глупость или агрессия?»

М. Солонин «На мирно спящих аэродромах…»

В. Суворов, А. Буровский и др. «Союз звезды со свастикой: Встречная агрессия»

В. Астафьев «Веселый солдат»

В. Астафьев «Прокляты и убиты» (книга необъективна по отношению к германской стороне, с которой автор знаком в основном по ангажированным источникам, зато советская, которую он наблюдал непосредственно, показана с документальной точностью)

Н. Никулин. «Воспоминания о войне» (Автор сам признается, что заметно смягчил описания советских мерзостей и преступлений — рукопись создавалась в 1975 г.; его текст также не свободен от неправомерных германофобских обобщений. И все же это ценное свидетельство советского ветерана.)

ДОКУМЕНТАЛЬНЫЙ ФИЛЬМ

«1941. Запрещенная правда»

ЕЩЕ МОИ СТАТЬИ В ТЕМУ:

И в чем же разница?

Ответ на статью А. Скобова «Большая разница». «Демократические» «Грани», охотно предоставляющие трибуну подобным деятелям, мой ответ публиковать отказались. В итоге он опубликован на сайте АПН.

Вновь и вновь левые вбрасывают нам свой любимый тезис о том, что коммунизм якобы нельзя отождествлять с нацизмом. Причем не только классические, ортодоксальные левые, отрицающие коммунистические преступления по принципу «во-первых, никаких репрессий не было, а во-вторых, репрессировали тех, кому так и надо» — тут, что называется, случай клинический, и темы для дискуссии нет как таковой — но и «цивилизованные», «современные» левые, которые, скрепя сердце, красный террор, ГУЛАГ и все прочее признают, но заявляют, что это всего лишь плохая практика, которая исказила хорошую теорию. Если суммировать их позицию, по сути она звучит так: «Да, Ленин был плохой, Сталин был плохой, Мао был плохой, Пол Пот был плохой, Ким Ир Сэн был плохой, Чаушеску был плохой, Хоннекер был плохой (ну и прочие восточно-европейские коммунистические режимы тоже), Ким Чен Ир плохой, Кастро плохой — но это же не значит, что коммунизм плох как идея!» Заметим, кстати, что несостоятельность такой позиции очевидна не только с точки зрения элементарной логики и здравого смысла, но и с точки зрения их же собственного марксистского учения, утверждающего, что практика — единственный критерий проверки теории. Впрочем, встречаются и такие, которые признают, что на практике ничего хорошего не просто не получилось, а и не могло получиться — но идея-то, идея все равно хорошая! Пусть утопичная, но хорошая! И в этом, по их мнению, принципиальное отличие от фашизма/нацизма, который был плох не только на практике, но и в теории. Но так ли это?

На самом деле едва ли во всей человеческой истории сыщется более чудовищная и гибельная идея, чем идея коммунистическая. В основе коммунизма лежит идея равенства и коллективизма, подавление личности обществом (и неважно даже, насильственное это подавление или добровольное). Но не то что на уровне социальных, а даже на уровне физических законов равенство — это смерть (недаром ее называют великим уравнителем). Торжество энтропии, выравнивание потенциалов, прекращение всех процессов. Именно неравенство (разность потенциалов) — основа любого движения, любой жизни, не говоря уже о прогрессе. Более того, прогресс цивилизации есть прогресс индивидуализма, ее магистральный вектор и цель — максимизация свободы личности. Коммунизм же низводит личность до уровня муравья в муравейнике. Таким образом, он в основе своей направлен против магистрального вектора развития цивилизации и именно поэтому может насаждаться и удерживаться лишь большой кровью и большой ложью — что и подтверждают все без исключения коммунистические режимы. Соответственно, и по количеству жертв коммунизм не знает себе равных, оставляя далеко позади и нацизм, и теократии, и, тем более, тиранов древности. Так что чудовищость коммунистической практики — не «извращение недостойными исполнителями», а прямое следствие чудовищности теории.

Назад Дальше