– Привет, дядя!
– Виделись, тетя!
– То-то я смотрю… – и, признав «своего», принялась валять дурака, то есть дурочку. – Офицер, угостите даму сигареткой! – с той долей иронии, чтобы «свой», то есть я, не подумал, будто она не в состоянии отличить «своего» от клиента.
Я бросил на столик остатки былой роскоши, полупустую пачку «Мальборо».
– Ой, а полегче ничего? Они крепкие.
Полегче так полегче. Официант уже был тут как тут. Принес блок «Салема», коньяку (мне) и чего полегче (пять шампанского – даме… дамам).
– Ой, девочки! Сюда! К нам! Тут та-акой му-ущ-щина!
«Девочки» не заставили звать себя дважды. Ну, сестренки! А под шумок, под общий щебет и галдеж я навел Марину на вчерашних клиентов. Да не клиенты они, а коз-злы! Мало того, что все девчонки в синяках и укусах, так еще и не заплатили им, поутру пинками из номера выгнали, а сами – тю-тю! Коз-злы!.. Как звали? Этих-то? Коз-злы! Как же их еще называть! А серьезно? А серьезно: черт их знает, и не выговорить! Джумшуд – был такой? Джумшуд? Черт его знает! Светка, как твоего урода звали?! Джангир… Джв… Вжд… черт его знает! Что-то вроде! Да зачем тебе! Уехали уже! Дикуши какие-то! Во смотри, как укусил! Я что, теперь должна неделю в брюках ходить по такой жаре?! Паразит зубастый, противный!
В общем, проживал некий Джумшуд в «Советской». Да не один, а втроем. И втроем же гуляли, дела делали (например, на Кораблестроителей ездили, потом на Съезжинскую). А нынче их здесь уже нет. И где они, никто не ведает. Уехали. Что ж, уехали так уехали. Если селились в гостиницу по документам, то наверняка по липовым: идти к администратору, смотреть списки бессмысленно. Жаль, конечно, что я не полиглот, как Швед. А то бы побеседовал с Мишей Грюнбергом от лица Джумшуда, пощупал бы. Хотя Швед все больше на европейских языках специализируется… Да и голос мой – если и не признают Боярова, то признают: отнюдь не Джумшуд. Откуда мне знать, какой у наемного азиата голос! Короче, на сегодня поисков хватит, все равно ничего нового не узнаю, а лишь насторожу – шумок пойдет по «Хелене». Отдыхаем, сестренки!
Мы отдохнули. Я объявил проституточкам, что нынче у них выходной, пусть зализывают вчерашние раны. Что касается материального обеспечения, то – не беспокойтесь. И они не беспокоились. Из десяти тысяч, бывших у меня в наличии, улетело где-то штуки полторы. Мы отдохнули…
Ресторан потихоньку прекращал работу, время позднее. Я договорился с Мариной, что поедем вместе – к ней. Но с условием, чтобы не приставала со своей «профессиональной» ерундой.
– А что, мущ-щина, не понравилась?
– Понравилась, понравилась.
– А-а… – и с деланным сочувствием, якобы понимающе, съязвила – Понятно. Триппер подхватил, палец вывихнул и язык прикусил, да? Одновременно?
Только со «своим» позволительно так шутить. Иной другой устроил бы ей взбучку почище вчерашней, кавказской. Да уж, детишки подрастают! Будь я лет на пять старше, она бы мне в дочери годилась. Поколеньице. Этим детишкам палец в рот не клади… Да что там палец!..
Мы взяли еще коньячку, еще «с пузыриками», еще какой-то еды. Вперед!
Квартирка стандартно-проститучья – облезлая, грязноватая. А для шику – пачки импортных сигарет там-сям, большей частью пустые, бутылки (тоже пустые, но старательно расставленные яркими наклейками к свету), двухкассетник дешевка-Гонконг, тахта-сексодром под цветастым покрывалом. Да-а, плохонько живет наш народ, блеск и нищета… Господи, везде одно и то же, везде одно и то же.
Марина наконец доплескалась в ванной, вышла голышом:
– Осматриваешься? Ремонт бы надо сделать. Будь квартира моя, давно бы ремонт сделала. Ты – спать сразу или как?
– Или как. Я еще на кухне посижу. Подумать надо.
– Больше тебе ничего не надо? – она повела плечиком, откровенно потянулась.
– Ничего. Мы же договорились. Отсыпайся, труженик.
– А мы договорились? Н-ну… как скажешь! – и нырнула под покрывало. Через минуту уже мирно спала.
И правильно! При ее роде занятий имитировать неожиданно обрушившуюся страсть? Да еще «своему»?
… А я обосновался на кухне. Когда не знаешь, что делать, делай шаг вперед. Я его уже сделал, и сделал не один шаг. Ввяжемся в драку, а там посмотрим. Я уже ввязался, и я уже весьма сожалел, что ввязался.
Допустим, мне известна схема переправки героина – русский транзит. Допустим, потому что пока все мои домыслы – только домыслы. Допустим, героин в нескольких банках «Туборга» среди десятков других, неотличимых. Допустим, эти несколько банок находятся или скоро будут находиться на круизном теплоходе «Демьян Бедный». Вот и все. И никакой «бомбы» на самом-то деле у меня нет – чтобы она бабахнула, нужна не только оболочка, но и содержимое. Содержимое, то есть подлинная и проверенная информация. Тут я на полном ноле. Ну, сообщу я каким-то, пока непонятно каким, образом комитетчикам о героине. Ну, поверят они, хотя вряд ли, голословным утверждениям беглого преступника. Ну, пусть даже приостановят выход «Демьяна Бедного» из порта, даже обыщут, даже найдут. И что? Администрация АБО сделает круглые глаза, выложит все документы, оформленные должным образом: пиво абсолютно законным образом закуплено в Финляндии, и нет дураков вскрывать каждую банку – с ума, что ли, сошли?! Да, в АБО нет дураков. А я буду дурак дураком. Не знаю количества наркотика; не знаю человека (человеков?) из команды теплохода, повязанного в этом деле; не знаю получателя в Америке. Уж не говоря о том, что банки с героином (сколько их может быть: две, три, пять?) всегда можно вытащить из фирменной упаковки, надежно запрятать или в самом крайнем случае сбросить за борт. А где недостающие? Как где?! Выпили! Вы что, уважаемые товарищи, сомневаетесь? Сами попробуйте! Разве «Туборг» будет залеживаться?! Попробуйте, попробуйте! Ах вы на службе? Тогда извините. Но мы тоже на службе, а вы рейс задерживаете. А неустойка, а контракт, а иностранные туристы скандал закатят?!
И все останется на своих местах. Только мне место определят не в соответствии с собственным пожеланием. И Мезенцев не поможет – да он сам слетит, на всякий случай, чтобы ушами не хлопал. Назначат нового директора, а при нем – все тот же Грюнберг, незаменимый, всех знает, все схвачено. Куда ни кинь…
Умник-Грюнберг. Минфин, Совмин бьются-бьются и при всем желании не могут проблемы решить хотя бы в принципе, как рубль конвертируемым сделать. А тут – пожалуйста! Плюс сверхприбыль. Вложенный капитал оправдывает себя в несколько тысяч раз. И чем эффективней работает карательная система, чем больше товара конфискуется, тем он дефицитней, следовательно, дороже.
Впрочем, тема вполне годится для разработки всяческих экономистов, социологов и так далее. Меня же волнуют несколько иные проблемы. Не до жиру…
«Каждый на своем месте…» Неужели мое место теперь – в запертых гаражах, в позаимствованных автомобилях, в задрапированных квартирках проституток? В подполье, одним словом.
Вот что! Пора мне из подполья выходить. Да, пора. Я выяснил максимум, который мог выяснить, будучи «зарезанным». Пора «воскресать» и объявляться. Вызывать огонь на себя. Дернуть за веревочку – дверь и откроется. По-простому, без затей. Не так, конечно, чтобы прийти к Грюнбергу и прижать его. Во-первых, за Мишей сложная, хорошо организованная мафия. Во-вторых, явись я неожиданно, он по-простому, без затей спровоцирует драку – я-то его положу, нет вопросов… но меня же тепленького тут и возьмут «компетентные товарищи». Так что как раз Мишеньку надо избегать чем дольше, тем лучше. Пусть он за мной побегает, а не я за ним. А он побегает, объявись я, скажем… в порту, в АБО, и устрой я там разборку, скажем… ну, с кем? А чего мелочиться! Да! Хоть с генеральным! С Зотовым! Если мои фантазии – не фантазии, то гендиректор АБО так или иначе контачит с Грюнбергом. Дерни за веревочку – и не только дверь откроется, но и все повалится. Ведь сложная, хорошо организованная система чем слаба? Тем, что маленький сбой вызывает цепную реакцию – задымит, заискрит, есть вероятность, что током убьет, но и сама система откажет. А маленький сбой могу твердо обещать, не будь я Бояровым. И чтобы не убило при этом, тоже очень хотелось себе пообещать…
Я хлопнул последнюю рюмку коньяка и пошел в комнату, на тахту, под покрывало. Не на полу же спать.
Марина во сне, не открывая глаз, что-то пробормотала нечленораздельное и пристроилась головой у меня на плече. Я полагал, что засну мгновенно. Не получилось. Предвкушение завтрашнего дня! Куда только девалась вся накопленная усталость – и нервная, и физическая! Хоть сейчас вскакивай и мчись в порт для разборки. Но не вскочил. Зато Марина сказала неожиданно ясно, хоть и спросонья:
– Жарко. От тебя, как от печки, пышет… – но не отодвинулась, а еще крепче прижалась.
Что ж, человеку не чуждо ничто человеческое. Я – человек!
– … А сам говорил: без всяких этих! На кухне отсиживался! Эгоист!
– Предпочитаю сутки потерпеть, чем месяц упрашивать.
– Молодец, дядя! А что, меня нужно упрашивать?
– Да нет, тетя! Ты тоже молодец!
– А еще? Слабо?
– Х-ха!
Мне было не слабо. Нам обоим до самого утра было не слабо. Интересно, Швед передал деньги тезке? Где и как сейчас Сандрочка? Эх, тезка!..
Для начала я потолкался у проходной. Пропускной режим в порту не ахти. Тем не менее… лучше не рисковать – прицепится старикан-вохр, шум поднимет. Из бывших гэпэушников. У нонешних-то кагэбэшников вона какая власть, у него не меньше было, а теперя?! Так что если она, власть, микроскопическая, то уж ею-то он насладится-воспользуется: «Куды-ы-ы?!!».
Две бутылки водки я уже взял. У таксистов. Мог бы и коньяк прихватить с Маринкиной квартиры (дрыхла, как сурок… да я и сам глаза открыл только в час дня), но тут бла- ародные напитки не в чести, водочка – да! Конечно, не для стрелка вневедомственной охраны.
Я безошибочно определил среди идущих на территорию порта грузчиков:
– Мужики! Разговор есть.
– Ну давай, говори!
Говорил я, естественно, уже под бульканье и стук стаканов («О! А у нас и стакан есть!»). Говорил я, естественно, уже на территории порта в теплой компании. Говорил я, естественно, совсем не то, что думал.
Нужен, понимаете ли, мужики, кофе. Чтобы в зернах и приличный – не «робуста» какая-нибудь. Для бара. Да нет ничего проще, только не у нас, правда, мы сейчас хлопок грузим. А вот на «Мясникове» кофе есть. Да ну, какой там кофе! Там бумага, финны! Мужики, я ведь не тоннами его собираюсь брать, вы что! А-а-а, тогда прямым ходом на «Демьян Бедный», там свой бар, иностранцы там, мешок-два? Запросто! И качество! Не станут ведь у нас иностранцев дерьмом поить? Не станут. А как туда, а с кем там? А мы щас сведем!
Свели. Я переговорил с «демьян-бедными» грузчиками. Да, есть приличный кофе. Ну тогда завтра подбросьте пару мешочков во «Фрегат». Знаете такой бар? Ну как же! А это – аванс, остальное завтра. Мужик, обижаешь! Как хотите… а может еще чего дефицитного?
Да, погрузили вчера на теплоход «Демьян Бедный» две машины датского пива. «Туборг»? «Туборг», точно! Что и требовалось доказать. «Туборг» поставляет единственная фирма.
– «Каринко-Виктори». Совпало!
Никакого кофе я покупать, само собой, не собирался. А чужой бар назвал, зная: этот товар оторвут с руками и спрашивать не станут, откуда привалило. Доброжелатель пожелал остаться неизвестным.
– Ну договорились, мужики!
– Договорились! Заходи еще!
Со всеми бы так договариваться! Ладно, не со всеми, а пока хотя бы с Зотовым. Ну, Зотов, погоди!
Генеральный директор АБО – большая шишка в масштабах города. Попасть к нему в кабинет просто так, с улицы, не просто. Но зацепка у меня была. Вот уже почти два года, как началась осторожная и постепенная, но неуклонная реабилитация каратэ. Даже федерацию вновь создали, с-сво-лочи. Потому «с-сволочи», что годы ушли, для меня многое было потеряно. Однако на общегородской конференции, учитывая прежние заслуги, Боярова избрали аж в президиум федерации. При двух воздержавшихся. Свадебным генералом. А вот настоящим генералом, и единогласно, в тот президиум попал Геннадий Федорович Зотов, генеральный директор Акционерного Балтийского общества. Его кандидатуру предложило руководство спорткомитета, и все, как бараны, проголосовали «за», сами не понимая, почему так поступают. Я сам не понимал. Ну, на кой хрен нам Зотов?! Даже верноподданная его референтша (нам с ней тоже довелось пару раз… дружить) отстаивала Геннадия Федоровича, отстаивала – «Да ну, Саша, он хороший человек…»- а потом все же признала: «… только от него иногда тошнит…». Вот с такой формулировкой согласен: хороший человек, только тошнит от него! Не исключено, спорткомитетчиков тоже от Зотова тошнило, но – для них он был хорошим человеком. Лишь когда все руководство федерации заимело служебные загранпаспорта, стало понятно, почему человек, ни разу за два года не появившийся ни на одном заседании федерации, человек, путающий каратэ и дзю-до, – почему Геннадий Федорович Зотов был «хорошим». И наши деятели получили возможность независимо проходить мимо таможенного контроля по «зеленой улице», сотнями пронося кожаные куртки, десятками – комплекты видеоаппаратуры. Точно так же беспошлинно на судах АБО все они привозили из каждой поездки за кордон подержанные машины разных иномарок…
Вообще меня всегда удивляло, почему каратэ – благородный, интеллектуальный спорт, искусство! – притягивает ущербных людей. Разговоры о духовном самосовершенствовании, управлении внутренней энергией, о нравственных основах каратэ-до совмещались в этих прилипалах с жадностью, трусостью, враньем. Да, любой большой спорт, любая спортивная кухня – это достаточно грязно. И все же – не до такой ведь степени! Я, конечно, сам – не ангел, какой уж там ангел! Но – смотря в чем!.. Живи как нравится, зарабатывай на том, что умеешь, – было бы дело. Для меня делом было каратэ, и я – умел. А для всех этих Фуников и Фишей каратэ было дельцем. Постольку-поскольку, знаете ли, нормальный ход, перемелется… И если раньше ленинградская школа считалась сильнейшей в стране, то теперь и на всесоюзные первенства не всегда приглашали. Развал полный. Ба- ардак. При чем тут школа, при чем тут каратэ, когда есть загранпаспорт, когда есть валюта, когда есть всяческие Зотовы?!
Кстати, что за навар имел Геннадий Федорович взамен всех благ, предоставленных им нашим деятелям, я не знал и знать не желал. До поры до времени. Чужие дела меня не интересовали – пока не накладывались на мои собственные. Вот и наложились.
Административное здание АБО – если не самое заметное в порту, то одно из самых заметных. «Мерседес» генерального директора здесь же. Значит, и генеральный директор еще здесь.
За два года, пока судьба не сталкивала нас, многое изменилось. Главное, референт у Геннадия Федоровича сменился, а жаль – никаких бы проблем не возникло. Впрочем, кто сказал, что они у меня возникнут с новым референтом?!
Свой я, свой!
– Федрыч? – свойски не спросил, а уточнил я, кивнув на дверь из предбанника в кабинет. Мол, знаю-знаю, что он там, но – он один, или какая-нибудь шелупонь отнимает драгоценное время у Геннадия Федоровича, у нас с Геннадием Федоровичем?
– Федрыч! – согласилась-попалась референтша. А ничего-о! Умеет старый хрыч выбирать референтш-секретарш.
«Главное, обрести чувство хозяина!». У этой фотомодельки чувство хозяина было обострено, чувство-чутье: кто хозяин, кому служить. А уж блефовать я умел. Хотя к чему блефовать, если на руках и без того отличная карта. Так что по сути не ошиблась девочка, верно почуяла во мне хозяина. Но помимо хозяина-Боярова есть еще и хозяин-Зотов.
– Я спрошу только, ладно? – все-таки опередила она меня у самого входа в кабинет. – А то рабочий день уже закончился. Что сказать?
– Сказать: из федерации каратэ…
– Ос-с-с! – полупочтительно-полуиронично произнесла фотомоделька. Нахватались, соплявки, терминов – каратэ в моде.
… Зотов расплылся было в улыбке, но застыл – наша федерация ассоциировалась у него явно не со мной. Он силился припомнить, но тщетно.
– Бояров. Александр Евгеньевич, – помог я ему. Не столько ему, сколько тем, для кого моя фамилия действительно прозвучит, стоит Зотову в панике отсигналить по телефону: «Был какой-то Бояров! Он ЗНАЕТ!».