— Вы были мошенником?
— Шерли, если бы ты знала, сколько в моей профессии требуется мастерства, воображения и изобретательности, ты бы никогда не выразилась столь грубо.
— Извините, — сказала она.
Он смотрел на нее с ласковой усмешкой, явно забавляясь.
— Наверное, это так увлекательно.
— Что именно?
— Быть бесчестным.
— Может быть, однажды мы с тобой вместе провернем какое-нибудь дельце, — обнадежил ее он.
— Вы бы мне доверяли, мистер Фитзхью?
— Полностью, — ответил он.
Ночью он думал над этим. Дело было абсолютно надежным. Имеется клятвенное заверение Харри Гроува, что он видел тело под водой. Мама верит в явления с того света. Известно, что такие люди платят большие суммы денег, чтобы встретиться с умершими. Майк Рэт рассказывал ему множество подробностей о том, как проводится сеанс. Важно помнить, говорил он, что необходимо создать таинственную обстановку.
На следующее утро он объявил, что отправляется в особняк Гроувов.
— Зачем, мистер Фитзхью? — спросила девочка.
— Хочу прощупать, какая там атмосфера.
— Но вы ведь не выдадите меня?
— Нет. Но мы должны подготовить маму к твоему возвращению. Ну-ну, не надо огорчаться. Быть может, мы сумеем поразвлечься всем Этим.
Взяв маленькую туфельку, которую они извлекли из озера, Фитзхью ушел. В безмятежном расположении духа шагал он по лесу и насвистывал. Вышел на дорогу и до особняка Гроувов прошел около мили приятного, спокойного пути.
Полный благоговения, он приблизился к дому Гроувов. К подобным местам он относился с большим знанием дела. Прошел по длинной, посыпанной гравием подъездной аллее, ответвлявшейся от дороги, рассматривая дом задумчивым, изучающим взглядом. Особняк стоял на берегу озера — длинное двухэтажное здание, затянутое плющом, с двумя верандами-соляриями и портиком с колоннами. Прошел по дорожке вокруг широкой, идеально ухоженной лужайки с небольшим белым фонтаном. Негромко постучался в парадную дверь, которую через мгновение распахнула служанка. Он спросил миссис Гроув мягким, почтительным голосом, сказав, что у него к ней дело чрезвычайной важности. Служанка окинула его неодобрительным взглядом и полуприкрыла дверь, удалившись в дом.
Вышла женщина. Блондинка, лет за тридцать, одетая строго в черное. Печальные, распухшие от слез глаза смотрели на него с укором.
— Да? — сказала она.
— Извините меня, миссис Гроув, — начал он, приподняв руку в знак приветствия. — Меня зовут Альберт Фитзхью. В лесу около озера у меня хижина. Может быть, это как-то связано с тем, что я живу в непосредственном общении с природой, но я обнаружил в себе восприимчивость к весьма странным, необъяснимым явлениям — особенно из потустороннего мира.
Миссис Гроув пристально смотрела на него, в ее глазах появились Признаки какого-то томления и беспокойства.
— Вы медиум, мистер Фитзхью? — спросила она.
— Если и так, то по рождению, а не по выбору.
— Я верю в медиумов, — почти прошептала она. — Верю в сверхъестественное, несмотря на некоторые неудачи, которые мне дорого обошлись.
— Понимаю. Так много беспринципных людей. Но я бы не стал вас беспокоить, если бы не надеялся помочь вам.
— Помочь мне?
— Прошлой ночью мне показалось, что я слышал в лесу голос девочки. Я не был уверен, потому что в шуме ветра часто слышатся такие звуки. Но потом утром я обнаружил на столе… — И он вынул туфлю.
— Это туфля Шерли! — воскликнула она. Осторожно и нежно взяла ее, как будто она была живой.
— Знак, — проговорил он.
— Мистер Фитзхью, — прошептала она, крепко сжимая туфлю, — вы пытались установить контакт?
— Нет, — ответил он. — Я подумал, что сначала следует поговорить с вами.
— О чем?
— Попытка установить контакт требует огромного напряжения. Вот если бы была…
— Какая-нибудь финансовая поддержка?
— Только на тот случай, если мне это удастся, миссис Гроув, — Сказал он, подняв палец.
— Если вам это удастся, мистер Фитзхью, никакое вознаграждение не будет слишком щедрым.
Они договорились, что сеанс должен состояться следующим вечером. Поначалу Фитзхью собирался потянуть с этим недельку или около того, но потом решил, что, поскольку Харри Гроув все-Время присутствует в доме, было бы лучше покончить с этим как Можно скорее. Единственным его условием было то, что дом должен быть абсолютно пустым, за исключением его самого и миссис Гроув (которая должна приготовить 5000 долларов наличными и чек на Такую же сумму, чтобы отдать их ему в тот момент, когда он представит девочку).
Вернувшись в хижину, он сказал Шерли, что ей предстоит быть его партнером в деле. Девочка была в восторге.
— Мы поиграем с твоей мамой, — пояснил он. — Если ты будешь делать все так, как я скажу, мы очень позабавимся.
Он объяснил ей, что она должна делать.
Из простыни он соорудил для нее одеяние потустороннего призрака, которое спускалось до пят и придавало ей облик святой.
— Завтра вечером, Шерли, — сказал он, — тебе предстоит явиться из мертвых.
Девочка была в восторженном возбуждении.
— Вы думаете, она в самом деле поверит?
— Почему бы и нет? Ты же появишься, — логично заметил он, пожав плечами.
— А мой отчим не попытается вмешаться?
— Но у него нет для этого оснований. Он думает, что ты умерла, не забывай. На всякий случай я позаботился о том, чтобы в критический момент его не было.
— Я всегда буду его бояться.
— Может быть, мы и для него придумаем что-нибудь.
— Мистер Фитзхью!
— Да?
— Вы, наверное, считаете мою маму невероятно инфантильной?
— Совсем наоборот. Я думаю, что она очень умная женщина.
Девочка пустилась в пляс, прихлопывая ладонями.
— Завтра я явлюсь из мертвых, — пела она.
— И тем самым создашь прецедент, — сказал Фитзхью, улыбаясь ей.
***
Была ясная, звездная ночь. Серп луны возлежал в окружении плеяды ярких звезд, сверкавших над вершинами деревьев. Фитзхью вел девочку вдоль озера, предпочтя этот путь дороге. Она была в своем белом одеянии, золотистые волосы аккуратно причесаны. Фитзхью нес единственный реквизит, — длинную белую свечу.
— Только помни, Шерли, — говорил Фитзхью, — это не пустячное Дело. Легкий смешок или намек на улыбку могут все испортить. Так что будь милым, безмолвным призраком, хорошо?
— Да, мистер Фитзхью, — сказала она.
Они тихо приблизились к дому. В соответствии с планом Шерли проникла в дом через боковой вход и спряталась наверху, чтобы ждать сигнала Фитзхью — трех ударов по столу. Тогда она зажжет свечу и спустится с ней вниз.
Теперь, когда девочка находилась на подступах к миру живых, Фитзхью позвонил в дверь. Его впустила миссис Гроув, у нее был полуотрешенный, таинственный вид, вполне подобающий ситуации.
— Мы одни? — спросил Фитзхью.
— Да, — выдохнула миссис Гроув.
Они вошли в гостиную. Сели по разные стороны длинного, гладкого стола из красного дерева. Фитзхью заметил у локтя миссис Гроув пачку денег. Лампа погасла, и комната погрузилась в глубокий, напряженный мрак.
Фитзхью начал ритуал, большей частью совершенный экспромт.
Все располагало к грандиозному событию — мрак, безмолвие, отблеск луны на столе, шелест ветра в деревьях. Тонко восприняв драматичность момента, Фитзхью подвел мистическую процедуру к кульминации. Миссис Гроув погрузилась в забытье. Он поднял кулак, трижды громко ударил по столу, и мошеннический проект двинулся дальше. Украдкой он взглянул наверх в направлении лестницы.
Наступил момент напряженной тишины, затем он увидел призрачный, неровный свет опускающейся свечи. Она отбрасывала на стену движущееся, зловещее желтое пятно. Фитзхью наблюдал за ним.
— Обернитесь, миссис Гроув, — прошептал он.
Не дыша, женщина повернулась на стуле.
Там была Шерли, ступавшая медленно и величаво, ангелоподобная в своем белом одеянии, с длинной горящей свечой в руках, пламя которой освещало ее ясное, отрешенное лицо.
Миссис Гроув издала крик и тут же подавила его. Ребенок медленно и беззвучно спускался с лестницы, ступенька за ступенькой.
Миссис Гроув поднялась, глядя на девочку, в состоянии транса и полнейшей невозмутимости. Фитзхью тоже поднялся, двинувшись в сторону денег. Он схватил их и исчез за дверью как раз в тот момент, когда миссис Гроув в слезах обнимала свою девочку у подножия лестницы.
Он прошел по подъездной аллее и поспешил по дороге к своей хижине, зажав деньги подмышкой. Идя через лес, он заметил в свете луны, что около его хижины что-то движется. Вглядываясь, он остановился. Там кто-то был. Он спрятал деньги в листьях и осторожно двинулся дальше.
Он узнал Харри Гроува, худого, нервного человека с маленькими усиками. Харри Гроув приближался к Нему в свете луны.
— Вы Фитзхью? — спросил он резко, высокомерно.
— Да, — ответил Фитзхью.
— Ну а мое имя Гроув. Я муж миссис Гроув.
— Как поживаете?
— Это опустим. Я не знаю, какой трюк вы выкинули, папаша, но зато знаю, что сегодня вечером она дала вам десять тысяч, и значительную часть — наличными.
Фитзхью, невозмутимо глядя на него, кивнул.
— Она дала их мне сегодня днем, а не вечером, — уточнил он.
— Хорошо, — сказал Харри Гроув с некоторым раздражением. — Мне все равно когда, важно то, что они у вас. Я не знаю, что вы такое там провернули, но с этими десятью тысячами у вас номер точно не пройдет. Моя жена женщина доверчивая. Вы можете попасть в тюрьму за то, что воспользовались ее слабостью, особенно когда она в таком состоянии.
Фитзхью кивнул.
— Думаю, вы правы, — признал он.
— Ну так где они?
— Мы их поделим поровну, — предложил Фитзхью.
— Хорошо. — Харри Гроув криво улыбнулся. — Я возьму наличные, а вы можете себе оставить чек.
— Прекрасно, — сказал Фитзхью. — Вы умеете грести на лодке?
— На лодке?
— Деньги в озере.
— В озере?
— На мелком месте, конечно. Я бросил их там сегодня днем, именно по тем соображениям, которые вы упомянули.
— Вы знаете место?
— Конечно.
Они сели в старую лодку, которую кто-то бросил у хижины Фитзхью несколько лет назад, и поплыли к середине озера.
Старый джентльмен, с иголочки одетый и весьма респектабельного вида, сидел в скором поезде с довольной полуулыбкой на губах. Он смотрел на проносившийся за окном пейзаж.
«Что ж, одну вещь мы во всяком случае выяснили, — размышлял он. — Дно у старой лодки действительно прогнило, что я всегда и подозревал. И еще то, что во всем этом деле Харри Гроув по крайней мере один раз сказал правду. Он действительно не умел плавать».
X. А. Де Россо
ЭТА ГОРЬКАЯ СЛАДКАЯ МЕСТЬ
Дорога была перегорожена. По обеим ее сторонам в земле были укреплены стояки, к которым прибиты щиты с предупреждающими надписями: «Оседание грунта. Проезд не рекомендуется».
Уилл Оуэн затормозил и свернул на обочину, подпрыгивая на колеях, изрытых машинами рыбаков и охотников, объезжавших заграждение.
Миновав огороженный участок, он опять вырулил на шоссе и набрал скорость.
Фары машины прорезали ночь, выхватывая из тьмы то смутные очертания поросших травой отвалов, то стальной каркас мрачного и безмолвного надшахтного сооружения.
Он снова затормозил, развернул машину и выключил мотор. В возникшей тишине он слышал лишь глухие удары своего сердца да кваканье лягушек в ближнем пруду. И больше ни звука.
Он потянулся было за сигаретами, но раздумал, посчитав, что лучше не рисковать и ничем не выдавать своего присутствия. Однако спустя минуту он все же закурил, решив, что в полночный час здесь никто не может появиться, кроме нее.
Ожидание угнетало его. Возможно, так действовала на него окружающая обстановка: заброшенная железорудная шахта и ощущение запустения, вызываемое безлюдными зданиями, поросшими травой отвалами и ржавеющим инвентарем. Но для встречи с ней это было самое подходящее место.
Он включил свет на панели с приборами, взглянул на часы и забеспокоился. Приедет ли она?
По телефону он говорил с ней очень жестко и дал понять, что отказа не примет. Она умоляла его, говорила, что дома будет муж и она не представляет себе, каким образом ей удастся ускользнуть в такой поздний час. Он был непреклонен. Она должна найти способ.
И теперь он сидел здесь, курил, изнывая от тревоги и в который раз задавая себе вопрос, правильно ли он все дёлает. Прежде он и думать не мог, что докатится до такого.
Он уже был готов признать свое поражение, как вдруг на дороге показался свет приближающейся машины. Он открыл дверцу и вышел в темноту. Сердце отчаянно колотилось. Он не мог бы с уверенностью сказать, чем вызвано его волнение, — тем, что предстояло сделать, или новой встречей с ней. Как же много времени прошло с тех пор, когда они виделись в последний раз!
Машина круто повернула вокруг шахтного отвала, и-свет ее фар ослепил его. Он выругал себя за то, что встал здесь, всем напоказ, хотя нужно было соблюдать осторожность, может быть, даже спрятаться. Но он был новичком в этом деле, к которому не испытывал ни малейшей склонности. Необходимость и ненависть — вот что руководило им.
Машина остановилась, фары погасли. И снова ничто не нарушило ночную тишину.
— Сибил? — окликнул он. В горле у него запершило. Он опять совершил глупость — не следовало ее окликать, вдруг это вовсе и не она… При одной мысли об этом по его телу пробежал озноб.
Дверь машины открылась, и в мелькнувшем свете салона он увидел ее, Сибил.
Вновь все погрузилось в темноту, только у машины теперь сгустилось новое пятно — тень Сибил.
— Иди сюда, — позвал он. Боль и оскорбленная гордость говорили за него.
Тень не пошевелилась.
— Я сказал, иди сюда, — скомандовал он так громко, что слова эхом отозвались где-то в ночи.
Она двинулась к нему и остановилась так близко, что он почувствовал запах ее духов. Сирень, как и когда-то. Резко и гневно он отбросил воспоминания.
Он не знал, с чего начать. Перейти сразу к делу казалось грубым и даже кощунственным. Но нужно было что-то сказать.
— Ты опоздала.
— Раньше уйти не удалось. И. потом, я неуверенно себя чувствовала на этой дороге. Перегорожена, предупреждение о провалах. Я… мне было страшно.
— Это предупреждение, только чтобы снять ответственность с компании, на всякий случай, если действительно, образуется провал. Охотники и рыболовы все время пользуются этой дорогой. Здесь недалеко река.
— Но вокруг старых шахт действительно бывают проседания грунта.
— Я же сказал тебе, чтобы на знак ты не обращала внимания. А старая дорога в Бессемер? Там полно таких знаков. Но по ней спокойно ходят автобусы. Бывает, конечно, случаются провалы, но крайне редко.
Он поймал себя на том, что пытается представить себе, как она сейчас выглядит. В темноте вырисовывалась лишь ее высокая, изящная фигура, он мог видеть, что на ней надеты брюки и светлый, с открытым горлом джемпер. Волосы — наверное, копна светло-золотистых колец, а лицо… Он на мгновение прикрыл глаза, пытаясь вспомнить его. Но горечь вновь затмила все чувства. Он понял, что прочитанная им лекция о провалах грунта была попыткой оттянуть начало разговора, который касался их обоих.
— Ты привезла? — Он заметил, что его голос был напряженным.
— Деньги?
— Да, да. Что же еще? Ты все привезла?
— Тысячу, как ты сказал.
— Хорошо, давай их сюда.
Она не двигалась.
— Чего ты ждешь?
Он услышал, как она прерывисто вздохнула.
— Я не могу в это поверить. Только не отец. Только не он.
— Но ты же видела фотокопии, которые я послал тебе? Ты же узнала почерк.
— Мой отец был хорошим человеком. Он никогда не брал взяток. И никогда не имел дела с незаконными доходами.
— Из письма следует иное.
Она снова судорожно вздохнула.
— Неужели в тебе нет ни капли милосердия? И ты не можешь оставить мертвых в покое?
— Он не единственный, кто умер, — сказал он и почувствовал прилив ненависти. Мой отец тоже умер, и только по вине твоего, подумал он.