Питер бросил взгляд в ту сторону, где лежал его коллега, и под прикрытием темноты полез в карман. Он никогда не отправлялся в поездку без пакетика мятных леденцов – нехорошо, если по возвращении домой от тебя разит перегаром, – осторожно высвободил из мятой обертки последнюю конфетку и быстро сунул в рот. Когда они попали сюда, в упаковке оставалась примерно половина, и Питер съел все конфеты сам, ни слова не сказав Бену. Разумеется, тот поступил бы на его месте точно так же. Голодное ворчание пустого желудка заглушало слабый голосок совести. Он покатал леденец во рту – сахар растворился и со слюной стек в горло теплой, сладкой, приятной струйкой.
Но что дальше? Скудный запас истощился. Уснуть не получалось, и голод терзал Питера сильнее. Что, черт возьми, он – они – будут есть теперь? Уголь? Питер горько рассмеялся, но тут же осекся. Эхо звучало жутковато, а он и без того был весь на нервах.
Глава 17
В оперативном штабе кипела работа. На доске рядом с фотографиями Эми и Сэма висели карты с маршрутом их поездки из Лондона в Гемпшир, схемы и снимки заброшенного бассейна, списки их друзей и родственников. Сандерсон, Макэндрю и Бриджес обзванивали потенциальных свидетелей, компьютерщики вносили новые данные в полицейскую информационную систему ХОЛМС-2, выискивая в деталях похищения совпадения с десятками тысяч других преступлений. Детектив-констебль Граундс внимательно анализировал полученные результаты.
Марк задержался у двери, не решаясь переступить порог. Его мутило, голова гудела, перед глазами все плыло. Больше всего ему хотелось развернуться и удрать, но он понимал, что от ответственности все равно не уйти. Вздохнув, он направился к столу Чарли.
– Ты как раз вовремя, – приветливо сказала она. – Через десять минут совещание. Думала что-нибудь соврать, а вот и ты…
В такие дни Чарли особенно ему нравилась. Она никогда не осуждала его за безобразное поведение, недостойное профессионала, никогда не выдавала и всегда поддерживала. Марку было совестно, что она постоянно его прикрывает.
– Кофейку принести? – предложила Чарли. – Придешь в себя. И мозги на место встанут.
Она уже начала выбираться из-за стола, когда в комнате прозвенел громкий голос Хелен:
– Сержант Фуллер! Соблаговолили-таки почтить нас своим присутствием. Как мило.
У Марка упало сердце. Отсрочки не будет. Развернувшись на каблуках, он поплелся в кабинет Хелен – долгой дорогой стыда через всю комнату. Занятые своими делами коллеги исподтишка поглядывали на обреченного.
Марк закрыл за собой дверь и повернулся к Хелен. Сесть она ему не предложила, и он остался стоять. Ясное дело, она хотела, чтобы он прочувствовал всю глубину своего падения.
– Виноват, босс.
Хелен оторвалась от бумаг.
– Виноват? В чем?
– Что не пришел, как договаривались. Подвел…
По пути на работу Марк заготовил целую речь, но сейчас не мог вспомнить из нее ни одного слова. Нестерпимо болела голова. Казалось, пол качается у него под ногами. Поскорее бы отсюда убраться…
Хелен смотрела на него в упор, но расшифровать, что выражает ее взгляд, он, как обычно, затруднился бы. Злость? Разочарование? Или просто скуку? После долгого молчания она произнесла:
– Ладно.
Марк моргнул – что она имеет в виду?
– Может, объяснишь, что с тобой происходит? Опаздываешь. Пьешь. А на кого ты стал похож?
Возразить Марку было нечего. Он по опыту знал – когда Хелен разойдется, лучше ей не перечить.
– Я знаю, что у тебя было трудное время, но ты на волосок от вылета. Уиттакер давно ищет повод, чтобы тебя выгнать. Я этого не хочу. Но я должна знать, что происходит. У нас трудное дело. Мой заместитель должен быть в форме.
– Ну, пропустил вечером пару рюмашек…
– Не пойдет. Давай сначала.
Молотки в голове у Марка застучали сильнее.
– Ладно, не пару. Больше. Встретил старых приятелей…
– Еще раз соврешь, и я снимаю трубку и звоню Уиттакеру.
Марк опустил голову. Ему не нравилось, что Хелен заговорила о его пьянстве. Все знали, что она капли в рот не берет, и признаться в том, что да, прошлой ночью он упился вдрызг, значило предстать в ее глазах тряпкой, не заслуживающей ничего, кроме презрения.
– Где ты был?
– В «Единороге».
– Господи. И?..
– Пил с восьми до восьми. Лагер, виски, водку.
Вот так – взял и выложил.
– И давно это с тобой?
– Месяца два. Может, три.
– Каждый вечер?
Марк пожал плечами. Сказать «да» ему недоставало решимости, хотя все было ясно без слов. Они оба понимали: если он и дальше будет продолжать в том же духе, сопьется. За спиной Хелен висело зеркало, и Марк поймал в нем свое отражение. Он до сих пор считал себя привлекательным – высокий, стройный, с густыми вьющимися волосами, – да еще год назад он таким и был, но сейчас из зеркала на него глядел человек, стремительно катящийся на дно. Бледная безжизненная кожа, пустые глаза. Небритый, нечесаный.
– Завязывать надо.
Он не собирался откровенничать. Не хотел. Слова вырвались сами. Просто потому, что он больше не мог молчать. Ему требовалось с кем-то поговорить. А Хелен всегда относилась к нему справедливо. И он чувствовал себя ее должником.
– Это с моей стороны нечестно… По отношению к тебе, к команде. Ты не можешь вечно меня вытаскивать…
Хелен по-прежнему смотрела на него. Впервые за время разговора ее лицо смягчилось.
– Я тебя понимаю. Если тебе нужен отпуск – возьми. Но не вздумай уходить.
В ее голосе звучала стальная решимость:
– Ты слишком хорош, чтобы себя губить. Ты лучший детектив из всех, с кем я работала.
Марк не знал, что ей ответить. Он ждал насмешек, презрения, но Хелен, похоже, искренне хотела ему помочь. Они и в самом деле через многое вместе прошли – взять хоть расследование прошлогодних убийств на Пейджет-стрит. Он тогда показал себя с наилучшей стороны. И между ними сложились по-настоящему товарищеские отношения. В каком-то смысле ее доброта была хуже любой выволочки.
– Я помогу тебе, Марк, – продолжала Хелен. – Но ты должен начать работать. Мы расследуем убийство, и, если я говорю, что ты нужен мне там-то и там-то в девять тридцать утра, хоть тресни, но явись. Если не можешь или не хочешь – я устрою тебе перевод или временное отстранение. Ты меня понял?
Марк кивнул.
– Никаких завтраков с водкой. Никаких ланчей в пабе. Ни какого вранья. Доверишься мне, я тебя вытащу. Но только если ты будешь мне верить. Ты мне веришь?
Он поднял голову и посмотрел ей в глаза:
– Конечно.
– Хорошо. Тогда за дело. Совещание через пять минут.
Она вернулась к своим бумагам, а Марк пусть и не совсем твердой походкой, но с легким сердцем вышел из кабинета. Хелен Грейс преподнесла ему очередной сюрприз.
Глава 18
Возвращаясь домой, в центр города, Хелен еще раз мысленно прокрутила в голове разговор с Марком. Не слишком ли сурово она с ним обошлась? Или, наоборот, слишком мягко? Не повторяет ли прежних ошибок? Так и не придя ни к какому определенному выводу, она вошла в квартиру, захлопнула за собой дверь, накинула цепочку и прошествовала прямиком в ванную. После двух суток на ногах Хелен мечтала о душе.
Она встала лицом к рассекателю и подставила под обжигающе горячую воду шею и грудь. Повернулась спиной и почувствовала, как в тело впиваются жалящие иголки. Вытерпев первые несколько мгновений, Хелен испытала истинное блаженство. Она вытерлась и вернулась в спальню. Уронив на пол полотенце, посмотрела на себя в высокое зеркало. Очень даже ничего. Хотя немногие видели ее такой. Хелен избегала сердечных привязанностей, подразумевавших откровенность, и потому довольствовалась короткими связями. Ее партнеров это не расстраивало: большинство были только рады переспать с женщиной, готовой наутро исчезнуть из их жизни.
Открыв шкаф, Хелен скользнула взглядом по джинсам и рубашкам, но остановила выбор на спортивных брюках и топе – вечером в ее расписании значился урок боевых искусств, и переодеваться дважды не имело смысла. На секунду ее внимание привлекла аккуратно упакованная в прозрачный пластиковый чехол полицейская форма – она надевала ее давным-давно, отправляясь в патрулирование. В тот день, когда она впервые надела противоударный жилет, убрала назад волосы и вышла на улицу, стал одним из самых счастливых в ее жизни. Она попала туда, куда хотела. Туда, где от нее что-то зависело. Все вдруг восхитительно изменилось – форма лишила ее индивидуальности и вместе с тем подарила ощущение безопасности, уверенности и силы. Форма была чем-то вроде маскировки, но внушающей уважение. Еще и сегодня она немного тосковала по тем временам, хотя понимала, что честолюбие и неуемная энергия не позволили бы ей долго оставаться простым констеблем.
Отогнав ностальгические мысли, Хелен заварила себе чаю и перешла в гостиную – просторную, скупо обставленную комнату. Ни картин на стенах, ни разбросанных тут и там журналов. Чистота и порядок, каждая вещь на своем месте.
Она взяла книгу и села читать. Книг у нее было много, они тесными рядами заполняли полки. Исследования по психологии преступников, в том числе серийных убийц, история города Куантико, где расположена Академия ФБР, – все изрядно зачитанные. Хелен почти не читала художественную литературу – не верила в хеппи-энд, каким заканчивается чуть ли не каждый роман, – зато ценила знания. Погрузившись в свой любимый труд по психологии преступников, она закурила сигарету. Бросить курить она пыталась много раз, но в конце концов махнула рукой. Сигареты дарили удовольствие, ради которого она соглашалась сносить упреки внутреннего цензора, оправдываясь тем, что дурные привычки есть у каждого.
Мысли вдруг перескочили на Марка. Интересно, ее слова возымели хоть какое-то действие или он уже сидит в «Единороге», заливая свои горести спиртным? Пристрастие к алкоголю вполне может стоить ему работы, а то и жизни, и Хелен всей душой надеялась, что парню все же удастся не скатиться в пропасть. Терять Марка ей не хотелось.
Хелен попыталась сосредоточиться на книге, но глаза скользили по строчкам, а смысл слов не доходил, и ей то и дело приходилось возвращаться к началу фразы, чтобы ухватить логическую нить. Пожалуй, она не умеет отдыхать. Наверное, поэтому и работает так много.
Хелен глубоко затянулась. В мозгу зашевелились воспоминания, которые она, как ни старалась, не могла забыть. Она потушила сигарету, положила книгу на кофейный столик, взяла спортивную сумку и быстрым шагом спустилась вниз. А не заглянуть ли по пути в спортзал в оперативный штаб? Вдруг есть новости. В любом случае на пару часов она себя займет, не давая подступить тьме.
Глава 19
Глава 20
Можно ли умереть от страха? Питер уже несколько часов не подавал никаких признаков жизни.
– Питер?
Он даже не пошевелился. В душе Бена всколыхнулась надежда. Наверное, у него не выдержало сердце – разорвалось от жалости к самому себе. Да, вполне возможно. И это замечательно. Идеальное решение. Выживает самый приспособленный.
На него тут же нахлынуло раскаяние. Желать другому человеку смерти… Ужасное побуждение. Особенно если учесть, через что им пришлось пройти. И потом, даже если Питер умер, будет ли его смерть зачтена как условие освобождения? В конце концов, Бен ведь его не убивал.
Бен задумался о похитительнице. Он никогда раньше не видел эту женщину с длинными черными локонами и пухлыми розовыми губами. Зачем ей было их похищать? Или все происходящее – не более чем идиотский розыгрыш, телевизионное реалити-шоу? И скоро, буквально в следующую минуту, сюда, как черт из табакерки, запрыгнет режиссер и объяснит, что патрон в пистолете холостой? К сожалению, тон, каким похитительница говорила по телефону, к шуткам не располагал. Она жаждала крови.
У Бена сами собой потекли слезы. Он видал в своей жизни слишком много крови… Умереть здесь, в этой яме, было бы верхом жестокости.
Пора. Почему бы и нет? Надо только убедиться, что Питер и правда умер. Во всяком случае, выглядел он неживым. А раз так, то хуже ему уже не станет.
– Питер! Питер?
Бен поднялся. Осуществить задуманное в тишине все равно было невозможно, поэтому он нарочно производил как можно больше шума. Потянувшись, хрустнул костями. С громким стоном зевнул.
– Извини, Питер, мне надо посрать.
Никакой реакции.
Бен шагнул к пистолету. Подождал. Сделал еще шаг.
– Ты меня слышишь?
Бен медленно наклонился. В лодыжке хрустнул сустав – по башне разлетелось, чтоб ему, эхо. Бен замер. Потом медленно и осторожно поднял пистолет. Метнул взгляд в сторону Питера – а вдруг тот сейчас вскочит? Нет, не вскочил. А жаль. Тогда, по крайней мере, получилось бы что-то вроде схватки.
Он нашел предохранитель. Сдвинул. Навел ствол, целясь Питеру в спину. Нет, так не пойдет. Можно промахнуться. Или только ранить. У этой долбаной железяки может быть какой угодно рикошет. Еще не хватало, чтобы одной пулей убило их обоих. Да, хорошая была бы шутка.