– Это вы у него спросите, – пожала плечами Наина Львовна.
– У Лопухина? Он же умер!
– У Монти.
– Монти, Монти… Занятный парень, а? – подмигнул дамам Алексей. – Ну, так, выяснили вы за два часа, кто его родители?
– Нет, – отрезала Нечаева.
– Почему? – удивился Алексей.
– Не успели.
– За два часа?!
– А что вы хотите? Во-первых, я опоздала. Пробки. Во-вторых, Дима задержался на деловой встрече. В-третьих, Лопухин устроил скандал.
– Момент, – остановил Алексей. – Отсюда поподробнее.
– Я была на вечере не с самого начала, – напомнила Нечаева. – Я же сказала: пробки. Да и не очень-то мне хотелось ехать. Я уже чувствовала: назревает скандал.
– Но вы все-таки поехали.
– Да. Я поехала. Я отношусь к Монти с симпатией.
При этих словах Ада Станиславовна вздрогнула. «Что там такое?» – напрягся Алексей. Нечаева меж тем продолжала:
– Я приехала около одиннадцати. Лопухин уже был здесь. Я вошла в холл и увидела, как они с Монти ругаются. Слава был пьян.
– Он что, много пил? – спросил Алексей. При этих словах Наина Львовна с усмешкой посмотрела на госпожу Лопухину. И кивнула:
– Бывало. Но об этом вам лучше спросить у его жены. Которая утверждает, что их «счастливый» брак разбила я, а не виски, которое Лопухин употреблял неумеренно. Правда, последнее время он пытался образумиться. Надо отдать ему должное. Когда избавился от жены, сразу стал вести трезвый образ жизни, и…
– Дрянь, – сквозь зубы сказала Ада Станиславовна.
– Не надо было говорить, что я сплю с кем попало. А пил он из-за тебя. Потому что ты камнем висела у него на шее. Ты же ни дня не работала! И не собиралась этого делать! А деньги с него требовала! Ты привыкла, что в недрах твоего будуара, – с презрением выделила Нечаева, – есть некий ящичек. В ящичке лежит пачка денег. И стоит только протянуть руку… Сначала мама с папой тебя обеспечивали, потом муж. Но дело в том, что он сам был не прочь сесть кому-нибудь на шею. И скажи спасибо Люсе. Если бы не она…
– Перестаньте! – замахала руками Людмила Федоровна. Бриллианты у нее на пальцах засверкали так, что Алексей невольно зажмурился. – Что вы делаете? Перестаньте немедленно!
– Хорошо, – кивнула Нечаева. – Оставим это. Вернемся к ссоре Лопухина и Монти. Слава хотел его убить. Мне так показалось. «Ты соображаешь, что натворил?!» – кричал он. – «Ты соображаешь?! Я тебя убью! В порошок сотру! Мальчишка! Сопляк! Ты еще узнаешь, с кем связался!». Нецензурные выражения, которыми Лопухин пересыпал угрозы, я, уж извините, опущу.
– А дальше что было? – напряженно спросил Алексей.
– Мне так показалось, что я им помешала. Увидев меня, Слава тут же отпустил Монти, пробормотав сквозь зубы: «Потом договорим». А Монти улыбнулся мне и сказал: «Ну, наконец-то! Последняя гостья! Только тебя и ждем!».
– Давно вы с ним на ты? – поинтересовался Алексей.
– С кем?
– С Монти. Он ведь моложе вас на…
– На восемнадцать лет, – холодно сказала Нечаева. – Не трудитесь высчитывать. Монти позировал мне. То есть, для моего журнала.
– А вы при этом присутствовали?
– Присутствовать на фотосессиях – моя обязанность.
При этих словах Ада Станиславовна скривилась. А Леонидов вновь подумал: «Что там?». Но его сейчас занимало другое. Ссора в холле.
– Значит, Лопухин так и сказал: «Потом договорим»? – уточнил он. – И это означает, что между ним и Монти состоялся еще один крупный разговор. Но позже. А потом Лопухина нашли убитым.
Женщины вновь переглянулись. «А что?» – догадался по их взглядам Алексей. Он уже понял: эта версия устраивает всех. Монти – убийца Лопухина. А как же материнские чувства? Неужели ни одна из них не заступится за парня?
– Мне кажется, – нерешительно сказала Людмила Федоровна, – что мальчик никого не хотел убивать. Он только хотел узнать правду.
Алексей опять не понял. Это природная доброта Людмилы Федоровны или она за сына заступилась? Остальные-то молчат! – Какая же мать допустит, чтобы ее ребенка упрятали в тюрьму по обвинению в убийстве? Ну же! Давай! Откройся!
– Лопухин выходил в холл неоднократно, – решительно сказала Нечаева. – Но не для того, чтобы выяснить отношения с Монти. Воздухом подышать.
– Его убили в закутке, возле туалетов, – напомнил Алексей. – Приблизительное время смерти: за пятнадцать минут до полуночи. В полночь в дежурную часть уже позвонил охранник. Где в этот момент были остальные?
– Когда он звонил? – уточнила Нечаева.
– Не надо прикидываться. Вы прекрасно понимаете, о чем я говорю. В момент убийства Лопухина, где вы были?
– Мы все на какое-то время покидали зал, – пожала плечами Нечаева. – Что касается Славы, то его отсутствие в течение пятнадцати минут никого не удивило. Все видели, что он пьян. Ну, пошел человек на улицу, освежиться. Или в туалет, чтобы умыться. Кстати, его там и нашли. Мы все были поглощены выяснением отношений. Дима и Петр Николаевич впервые услышали, что был какой-то ребенок. Естественно, они захотели узнать правду. Ведь ни у того, ни у другого нет сына. Что касается Петра Николаевича, я не знаю, а вот Дима мечтал о наследнике.
– А есть что наследовать? – живо поинтересовался Алексей.
– Если вы не в курсе, господин Сажин – довольно известный политик, – холодно сказала Нечаева. «Не прикидывайтесь», – понял Алексей, который и вправду немножко сыграл. Фамилия «Сажин» была на слуху. – Правда, его политическая карьера только начинается. Созданная им партия пойдет на следующие выборы, и думаю, наберет необходимое количество голосов. Для того чтобы пройти в Парламент, – еще холоднее пояснила Нечаева.
– Подумать только! – заволновался Алексей. – Не признал! Ай-яй-яй! Видел ведь его по телевизору! Неоднократно! Какая непростительная ошибка! Но мне и в голову не пришло, что такой человек может появиться здесь, в клубе, где демонстрируют мужской стриптиз! Ну, на это должна быть веская причина! Да-а-а… Такие люди… Миллионер и политический деятель. И всего один мальчик. Или у господина Сажина есть еще внебрачные дети? Наина Львовна?
– А почему вы меня об этом спрашиваете?
– Ну, вы же были его подругой.
– Были периоды, когда мы расставались, – пожала плечами Наина Львовна. – Я за ним не следила. Где он, что с ним.
– Какая ты… – вновь не удержалась Людмила Федоровна. – Все знают, что Дима любит и всегда любил только тебя! Ты же всю жизнь ему испортила! Ладно бы раньше, когда у него ничего не было! Сейчас-то зачем так издеваться над человеком?
– Это уже дело принципа, – жестко сказала Наина Львовна. – И потом: не моя личная жизнь здесь обсуждается.
– Совершенно верно, – кивнул Алексей. – Но если понадобится, с вами будут беседовать по отдельности. А пока, как я понял, мне придется поговорить с Монти. Может быть, он уже выяснил, кто его мать?
– Мы можем идти? – холодно уточнила Нечаева.
– Не дальше холла. Можете там покурить, обменяться впечатлениями. Сейчас освободится следователь и кого-нибудь из вас пригласит.
– Господи! Еще и следователь! – раздраженно сказала Ада Станиславовна.
– А как вы хотели? – развел руками Алексей. – Убийство есть убийство!
Нечаева поднялась первой, и направилась к дверям, следом за ней потянулись две другие женщины. Наина Львовна в этой тройке явный лидер. Алексей прикинул: у одной есть серьезные причины, чтобы скрыть правду, две другие чего-то опасаются. Шантажа? На кого больше похожа Нечаева? Не на жертву. Скорее, на шантажистку. Но именно у нее сомнительное прошлое. Есть, чем прижать. Вон как сказала Лопухина! «В чьих только постелях ты не побывала»! С Сажиным у нее отношения сложные. Похоже, что Наина Львовна все делает ему назло. «Это уже дело принципа». Из принципа она может и не говорить мужчине, который мечтает о наследнике, что у него есть сын. Или же бережет репутацию начинающего политического деятеля. Сын-стриптизер – это конец его карьере. Ах! Какой пассаж!
Людмила Федоровна? Она молчит по вполне понятной причине. Дорожит отношениями с мужем, которые вполне могут разладиться, если тот узнает правду. Сразу видно, что Петр Николаевич человек семейный. Дочь обожает. Простит ли он жене, что та подкинула его единственного сына в роддом? Это-то он может и простит, но вот то, что единственный сын стал стриптизером и продает за деньги свое тело в то время, как его отец миллионами ворочает… Хм-м-м… Какой пассаж!
У Ады Станиславовны материальные затруднения. И убит ее бывший муж. Если Монти ее сын, появляется мотив. Ведь Лопухин и Монти незадолго до этого бурно выясняли отношения. А причина? Проснулся материнский инстинкт? Защитила своего ребенка? «Не смей его трогать, подонок!». И – ба-бах! Бронзовым парнем по голове!
– Строите план захвата Парижа? – раздалось вдруг совсем близко. Он невольно вздрогнул и поднял голову. Рядом стоял Монти. – Вызывали? Разрешите сесть?
– Ты пока свободный человек. Хочешь, садись, не хочешь, не садись.
– Садиться я как раз не хочу, поэтому сяду, – и Монти опустился в одно из кресел и закинул ногу на ногу. Алексей машинально отметил: недавно в этом же кресле сидела Нечаева. Случайный выбор или не случайный? И, улыбнувшись, спросил:
– Как же тебя все-таки зовут?
– По паспорту? Матвей Нестерович Лаптев. Разрешите представиться. – И шут в белоснежной рубашке чуть нагнул голову. Светлая прядь картинно упала на лоб.
Алексей внимательно посмотрел на парня, не удержался и покачал головой. Хорош, шельмец! Все при нем. А уж глаза! Бывают люди, от которых взгляд невозможно оторвать. Такое ощущение, что от них исходит сияние. Как это называется? Магнетизм, что ли? Он невольно вздохнул. Вот из-за таких парней женщины и теряют голову!
– Что с вами? – участливо спросил Монти. – Мне кажется, вы чем-то озабочены.
– А тебе не кажется, что все это похоже на пошлую мелодраму, которые так любят смотреть наши любимые женщины? Брошенный младенец, ради куска хлеба подавшийся в стритизеры, папа-миллионер, который не знает о единственном сыне…
– Все было бы так, если бы не труп, – заметил Монти. – Это уже не мелодрама. Это драма. Я думаю, что счастливый конец, когда мама с папой кидаются на шею вновь обретенному ребенку, здесь неуместен. Его и не будет. И потом: мой папа может оказаться и не миллионером вовсе. И не известным политиком. Я имею в виду третьего. Не Сажина и не Рябова. Я не из-за денег кинулся его искать. И вовсе не папу. Я хотел узнать сущие пустяки: кто моя мать? И у меня была веская причина.
– Какая?
– Мои любовницы – женщины, по возрасту годящиеся мне в матери, – охотно пояснил Монти. – Не исключено, что я когда-нибудь на одной из них женюсь. Мне бы, не хотелось оказаться мужем собственной матери и братом собственного сына. Только и всего. И, как выяснилось, я был к этому близок. Очень близок. Мне до сих пор не по себе. Спасибо Анне.
– Анна это кто?
– Моя подруга. Она психотерапевт. Я получил от нее квалифицированный совет.
– Какой же?
– Сходить в театр.
– Оригинально. Это что, новая методика?
– Да. Хотите адресок? – сладко улыбнулся Монти.
– Нет, спасибо. Я здоров. Так на ком же ты чуть было не женился?
– Я не о женитьбе говорил, – терпеливо пояснил Монти. – Об интимных отношениях.
– Послушай, парень, у меня такое ощущение, что ты что-то недоговариваешь.
– А как же! – вновь улыбнулся Монти. – Но ведь вечер длинный? Я привык работать по ночам. И у меня сегодня день рождения.
– Вот потому что у тебя день рождения… – вздохнул Леонидов.
– Могу я получить подарок? – он посмотрел на Алексея, словно обиженный ребенок. Пухлые губы задрожали, словно Монти едва сдерживает слезы. Леонидов тут же подумал: «Актер! Прямо, талант! Ему бы в кино сниматься!».
– И какой же подарок ты хочешь?
– Узнать правду. Они ведь не признаются, – пожаловался Монти. – Как будто я ее за это съем! За то, что она меня бросила! Или буду с нее деньги тянуть! Что я могу потребовать? Я ведь уже совершеннолетний! – с гордостью сказал он.
– Не переигрывай, – поморщился Алексей. – Скажи лучше, почему Лопухин на тебя накинулся?
– Предатели! Уже заложили! У меня такое ощущение, что я ошибся! Разве какая-нибудь из этих трех волчиц может быть моей матерью? А ведь я так старался! Добывал информацию!
– А ну-ка, расскажи.
– Что рассказать?
– Как ты добывал информацию. И зачем с тобой познакомился Лопухин.
– Хорошо, – кивнул Монти. – Я расскажу все.
Три с половиной месяца назад
…Он начал с того, что серьезно поговорил с ма. Так и сказал, войдя на кухню, где она готовила обед:
– Мне надо с тобой поговорить. Это серьезно.
– Ох, – сказала ма и рухнула на табурет. Рука с половником бессильно опустилась.
– Ты капаешь на пол, – заметил Монти. – Это щи. Они жирные. Где у нас половая тряпка?
– Что случилось? – зашевелила она губами. Звука не было, но он понял суть вопроса.
– С тряпкой? Не знаю. Она лежала в туалете. Ее похитили? И что сказала милиция?
– Ты можешь хоть на минуту стать серьезным! И оставить этот тон! Раз речь идет о серьезных вещах?! – Как быстро она обрела дар речи! Половник теперь был нацелен в его сторону. Он грустно посмотрел на заляпанный пол и сказал:
– Хорошо. Я не буду искать тряпку, хотя мне и тяжело. Тяжело смотреть на эти ржавые пятна. Это и мой пол тоже. Но откуда ты знаешь, о чем пойдет речь? Я еще ничего не сказал.
– Одна из твоих подружек наверняка беременна, – зловеще предположила ма.
– Наверняка, – легко согласился он. – И знаешь, я этому рад. Рождаемость падает и долг каждого гражданина – предотвратить демографическую катастрофу. Стараюсь изо всех сил. Но речь пойдет не о моих внебрачных детях. Об одном внебрачном ребенке, который давно уже вырос и оказался в очень сложной ситуации. Это я.
Ма уставилась на него, как на привидение. Он вздохнул, придвинув табурет, уселся напротив и посмотрел ей в глаза.
– Мотя, ты меня пугаешь, – жалобно сказала ма. – Иногда я тебя совсем не понимаю.
– Всегда. Ты меня всегда не понимаешь. Но я с этим давно смирился. Мы мирно сосуществуем, меня все в тебе устраивает, в отличие от тебя, которую во мне не устраивает ничего. Но я же не могу позволить тебе умереть с голоду? Несмотря на существующие между нами принципиальные разногласия. Ты меня вырастила. Я считаю тебя своей матерью. Но биологически…
– Как-как?
– Биологически, – терпеливо пояснил он, – ты мне не мать. Вот в этом и есть суть вопроса. Мне до зарезу надо ее найти.
Для убедительности он даже чиркнул себя ребром ладони по горлу. Мол, вот как мне это надо. Ма вздрогнула:
– Ты решил уйти из дома? А как же я?
– Мои законные дети будут называть бабушкой именно тебя, – торжественно пообещал он.
– Боюсь, я до этого не доживу, – пожаловалась ма.
– Я постараюсь, чтобы дожила. Ну, так как?
– Что как?
– Кто моя биологическая мать?
– Откуда я знаю?
– То есть? Тебе что, не сказали?
– Ну, разумеется, нет!
– Где же ты меня подобрала? В капусте? Ой, только не ври! Я давно уже знаю, откуда берутся дети!
– В роддоме. Видишь ли, с усыновлением ребенка всегда были проблемы. А в те далекие времена, когда…
– Я проходил это на уроках истории, – нетерпеливо оборвал он. – Ближе к делу.
– В общем, у нас с отцом ничего не получалось. Мы собрали все необходимые справки, встали на очередь. Шли годы. С Марией Казимировной Новинской я была знакома очень давно.
– С?
– Старшая сестра роддома, – пояснила ма. – Когда я была молодой, лет двадцати с небольшим, она работала в гине…
– В гинекологии. Я знаю такое слово. Продолжай.
– Я часто лежала в больнице, лечилась. Она мне всегда сочувствовала. И потом, когда мы случайно встречались, давала советы. Она ведь живет здесь недалеко. Рекомендовала врачей, которые могли помочь, ведь у нее большие связи. У нее был мой номер телефона. И вот однажды она позвонила и сказала, что есть мальчик, от которого отказались. Наследственность хорошая, за мать она ручается.
– Ага! Значит, она в курсе, кто моя мать?
– Я думаю, да. Судя по тому, как все было обставлено, это кто-то из ее близких знакомых. Возможно, даже родственница.
– И ты никогда не пыталась выяснить, кто эта женщина?
– Мотя, да зачем? Зачем мне это нужно? Пойми: ведь она тебя бросила! И даже ни разу не поинтересовалась твоей судьбой! Ну, а тебе зачем это? Ты ведь уже взрослый мальчик. Что ты можешь от нее потребовать?