К 1917 году, ставшему переломным в истории человечества, Семенов в сравнительно молодом возрасте был уже есаулом, что соответствовало в войсках званию «капитан». Но дело было не только в звании. Он зарекомендовал себя особым усердием в подавлении волнений «черни», и о нем знали даже в высших кругах.
Не случайно Временное правительство, беспокоясь за свою судьбу, собирая себе подмогу, привлекло Семенова как одного из самых надежных своих приверженцев к делу чрезвычайной важности — к сколачиванию военной силы в Восточной Сибири, способной противостоять надвигающейся пролетарской революции. Он был послан в Забайкалье для мобилизации казачьих частей на борьбу с революционным движением.
Но это не помогло. Советская власть, разгромив белогвардейщину, в том числе и созданные Семеновым казачьи контрреволюционные части, победила не только в Забайкалье, но и на всей территории Сибири. Семенов бежал в Маньчжурию и, потеряв прежних хозяев, продался со всеми потрохами японцам. Его кредо было крайне простым, как у волка: если не досталась овца, то сойдет и заяц. Если нельзя сохранить под своей властью всю страну, то пускай останется хотя бы часть ее, самая маленькая, однако позволяющая жить, как прежде: мужики работают, а он, Семенов — представитель господствующего класса, — живет в роскоши. Так было заведено исстари, так, дескать, и должно продолжаться.
Среди боровшихся против Советской власти атаман Семенов играл одну из первых ролей. Это был наиболее непримиримый и, пожалуй, наиболее злобный осколок старого мира.
Классовую сущность таких людей, обретающих звериный облик, когда им представляется возможность выместить свою злобу на тех, кто отнял у них право грабить, мы видели в годы Великой Отечественной войны. В должностях полицаев служили как раз те, кто либо сам был когда-то кулаком, либо принял эстафету старого буржуазного общества.
Они стояли во фронт перед каким-нибудь фашистским обер-лейтенантом, вскидывая руки, кричали «Хайль Гитлер!» и шли «во славу великой Германии» уничтожать советских патриотов.
* * *
1918 год для молодого Советского государства был очень тяжелым. Русская контрреволюция призвала на помощь себе империалистов Англии, США, Японии, Франции.
В Мурманске и Архангельске высадились англичане. От Волги до Урала полыхало пламя спровоцированного империалистами чехословацкого мятежа. На юге сколачивали армии белогвардейские генералы, на Дальнем Востоке бесчинствовали японские и американские интервенты. Богатейший край давно притягивал к себе взоры японских империалистов, мечтавших об отторжении его от России. И теперь, воспользовавшись крайне тяжелым для Советской республики положением, они высадили в Приморье десант.
Советская республика оказалась в исключительно трудном положении. Враги захватили огромную территорию страны, установили на ней власть помещиков и капиталистов, беспощадно уничтожали всех, кто оказывал хотя бы малейшее сопротивление.
Захватив территорию Дальнего Востока вплоть до Забайкалья, японцы, однако, не решились сразу же открыто установить в этих районах свое господство и передали власть своему ставленнику атаману Семенову.
Трудящиеся Дальнего Востока и Забайкалья создали партизанские отряды и повели героическую борьбу с интервентами и белогвардейцами. Гражданская война продолжалась здесь вплоть до 1922 года. Она явилась яркой страницей в истории борьбы советского народа за свободу и независимость своей Родины.
В боях за Советскую власть выросли талантливые руководители из среды трудящихся и передовой интеллигенции. Особой популярностью пользовался Сергей Лазо. За смелость и полководческие качества его люто ненавидели белогвардейские главари и японцы. Попав в руки врагов, он был казнен самым изуверским способом — живым сожжен в паровозной топке.
* * *
Когда на Дальнем Востоке была установлена Советская власть, Семенов бежал оттуда в Маньчжурию, где развернул при помощи японских империалистов энергичную работу по формированию из белогвардейских эмигрантов отрядов для вторжения в восточные районы Советской России. У него как японского агента не было никаких финансовых затруднений. Хозяева снабжали его в достаточной мере и материальными, и денежными средствами.
В январе 1918 года банды Семенова перешли границу Советской России и вторглись в Забайкалье. Но красногвардейские и революционные казачьи отряды, части Красной Армии под командованием Сергея Лазо нанесли семеновцам сокрушительный удар и отбросили их снова в ту же Маньчжурию.
Казалось бы, судьба заядлого контрреволюционера Семенова была решена. Но его опять выбросили на поверхность исторического потока новые события. Во-первых, обуреваемые алчными устремлениями захватить сибирские богатства, активизировали свои действия японские империалисты, во-вторых, поднял мятеж чехословацкий корпус, созданный из военнопленных для отправки на родину.
Малочисленные советские отряды, состоявшие из красногвардейцев и коммунистических отрядов, конечно, не могли противостоять этим объединенным силам контрреволюции. И снова на сцене появились разбойничьи отряды Семенова.
В захваченных им районах Забайкалья он установил жестокую диктатуру. Боясь не только партизан, но и каждого трудящегося человека, он учинял самые невероятные зверства, стремясь запугать простых людей, подавить их волю к сопротивлению. Его кратковременная власть в Забайкалье оставила в памяти народной жуткую картину бессмысленной жестокости, садистских истязаний, массовых, ничем не оправданных расстрелов рабочих и крестьян.
Об этом периоде своей деятельности Семенов довольно откровенно рассказал суду.
— Моя активная деятельность против Советской власти началась в семнадцатом году, когда в Петрограде организовались Советы рабочих и солдатских депутатов. Временное правительство хорошо понимало, какую опасность для него представляет Петроградский Совет, понимало и роль Ленина в революции. Находясь в то время в Петрограде и учитывая создавшуюся обстановку, я намеревался с помощью курсантов военных училищ организовать переворот, занять здание Таврического дворца, арестовать всех членов Петроградского Совета и немедленно их расстрелять, чтобы обезглавить большевиков.
По поводу своих планов Семенов неоднократно консультировался с военным министром Временного правительства полковником Муравьевым. Однако бдительность революционных масс помешала осуществить контрреволюционные устремления Семенова.
Поскольку в борьбе против революции Керенский не мог рассчитывать на части Петроградского гарнизона, поддерживавшие большевиков, Семенов предложил сформировать отряды из забайкальских казаков и бурят-монгольского кулачества. Керенский согласился. Таким образом Семенов и оказался в Забайкалье в 1917 году.
— В мою задачу входило, — показал он на судебном следствии, — формирование дивизии, с которой я должен был срочно прибыть в Петроград и разогнать Советы.
Опираясь на японские штыки, Семенов объявил себя вождем казачества в Забайкалье и поставил своей целью уничтожение Советской власти в этом крае. С этого времени он открыл счет своим кровавым делам.
29 января 1918 года под покровом ночи Семенов во главе своей банды перешел границу возле станции Маньчжурия и сразу учинил кровавую расправу над рабочей дружиной и членами местного Совета.
Его изуверские действия, которые он совершал настолько спокойно и обычно, как будто срезал кочан капусты или вырывал куст картошки, характеризует разговор, состоявшийся по телефону между ним и работником Читинского Совета.
— Что произошло на станции Маньчжурия?
— Ничего. Все стало спокойно. Ваши красногвардейцы и советчики мне уже не мешают.
— Как это понять? Вы их расстреляли?
— Нет. Я их не расстрелял. У меня патроны ценятся очень дорого. Я их повесил.
Вагон с трупами Семенов приказал начальнику станции отправить в Читу для устрашения большевиков.
Где бы ни появлялись банды Семенова, везде они оставляли трупы и пожарища. С особым садизмом расправлялся с неугодными ему людьми атаман Семенов в станице Дурулгуевской, где он родился и знал настроения каждого жителя, — тут он распоряжался, как известный средневековый монгольский полководец хромой Тимур: кого вешал, кого запарывал нагайками.
Начальник Читинской областной тюрьмы Григорьев 29 сентября 1918 года в рапорте на имя забайкальского областного комиссара Временного правительства докладывал о произволе, учиненном семеновцами 17 сентября в областной тюрьме.
В рапорте рассказывается, что после вечерней проверки в тюрьму прибыл прапорщик Жилин с группой вооруженных казаков из монголо-бурятского отряда Семенова с предписанием председателя следственной комиссии при штабе начальника гарнизона читинских войск принять и сопроводить в штаб отряда содержащихся в тюрьме большевиков — Давыдова, Маклакова и Метелицу.
Начальник тюрьмы отказался выдать в неурочное время арестованных. Во втором часу ночи в тюрьму явилось около сорока вооруженных офицеров и казаков. По их требованию были открыты камеры. Арестованных доставили в штаб отряда, где их после изуверских истязаний убили.
19 октября 1918 года начальник Нерчинской тюрьмы сообщил забайкальскому областному тюремному инспектору о том, что 16 октября 1918 года по пропуску, выданному председателем Нерчинской следственной комиссии фон Венглером, в тюрьму были допущены сотник Сакович, подпоручик Врублевский и унтер-офицер Грищев (все трое из отряда есаула Семенова). Они зверски избили плетьми заключенных большевиков Ширмана, Диктовича и Дулепова. Такие издевательства и пытки над арестованными производились семеновцами и в других тюрьмах.
Продвигаясь к Чите, семеновские банды захватили станции Борзя и Оловянную. И здесь они оставили после себя десятки расстрелянных и повешенных.
«Большевики право на жизнь не имеют, — цинично заявлял Семенов. — Самый лучший большевик тот, который на виселице».
К большевикам Семенов относил всех, кто сочувствовал Советской власти. В книге «О себе», написанной в эмиграции, Семенов призывает уничтожать всех людей, стоящих за Советскую власть.
Вместе с Семеновым в борьбе с Советской властью участвовали и его сообщники: генералы Бакшеев и Власьевский, офицеры Михайлов, Шекунов и другие.
Генерал Бакшеев был заместителем Семенова и председателем воинского казачьего правительства Забайкалья, а Власьевский — начальником казачьего отдела штаба армии.
Белогвардейские части под командованием Семенова, Бакшеева и Власьевского, оснащенные японским оружием, на протяжении нескольких лет вели активную борьбу против Красной Армии и партизанских отрядов. В захваченных районах они грабили население, проводили насильственную мобилизацию в свою армию, сжигали деревни за сочувствие жителей Советской власти. Семенов и его подручные вместе с японскими оккупантами несут ответственность за убийство руководителя партизанского движения на Дальнем Востоке Сергея Лазо.
О тяжких преступлениях, совершенных отрядами атамана Семенова, свидетельствуют документы, сохранившиеся в государственном архиве Читинской области.
Акшинский уездный комиссар в рапорте от 27 декабря 1918 года доносил забайкальскому областному комиссару Временного правительства об убийствах, грабежах и насилиях семеновцев в Акшинском уезде. В рапорте указывалось, что по прибытии в город Акшу особого экспедиционного отряда под командой штаб-ротмистра Тонкова последний затребовал от уездной следственной комиссии списки лиц, служивших в Красной Армии как добровольно, так и призванных в нее. Затем включенные в этот список были доставлены в караульную комнату, где семеновцы пороли их нагайками. Некоторые получили до двухсот ударов и, по существу, были изувечены. После пьяных оргий хватали первых попавшихся на глаза мужчин, рубили шашками просто для потехи. Были случаи изнасилования женщин. У местного населения реквизировали все подряд: продукты, лошадей, упряжь.
28 ноября 1918 года по приговору суда отдельного Восточного казачьего корпуса за революционную агитацию и переход на сторону Красной Армии был расстрелян хорунжий Забайкальского казачьего войска Степан Григорьевич Викулов.
В городе Троицкосавске, Забайкальской области, расположенном у самой границы с Монголией, семеновцами был организован застенок, в который свозились для физического истребления «неблагонадежные» из Западной Сибири и Дальнего Востока. Только в городской тюрьме было уничтожено свыше 1500 человек. Заключенных содержали в казармах в невыносимых условиях, в результате чего только за два с половиной месяца от голода и болезней умерло 350 человек.
Кто попадал в этот застенок, безжалостно уничтожался, даже если, с точки зрения семеновцев, он не был ни в чем виноват. Они не хотели иметь свидетелей своих зверств. Специальный суд, возглавляемый одним из самых ярых карателей сотником Соломахой, не знал иного решения, кроме «расстрелять».
После 26 декабря 1919 года суд вообще не заседал, а расстрелы будто бы по приговору суда продолжались. Под видом «очищения» заключенных от «красных» только 1 и 5 января 1920 года был расстрелян 481 человек.
Оставалось 200 человек больных, находившихся в тюремном лазарете, которые самостоятельно не могли передвигаться. Их пытались отравить. Но когда это не удалось, пришли пьяные семеновцы и учинили над больными зверскую расправу: их рубили шашками, закалывали штыками.
На станции Андриановка были расстреляны три тысячи человек. Трупы их вывезли в сорока вагонах и закопали.
В судебном заседании Семенов пытался уйти от прямых ответов о чинимых им зверствах. Он признавал, что принимал карательные меры против населения, но где, когда и сколько было казнено людей, сказать затрудняется.
Вот какой разговор произошел между Семеновым и государственным обвинителем при выяснении этих обстоятельств.