22 марта фашисты и их приспешники совершили самое чудовищное свое злодеяние — по приказу Дирлевангера расстреляла и сожгли жителей деревни Хатынь. Перед этим ими было убито на шоссе 26 жителей деревни Козыри, заподозренных Мелешко в содействии партизанам.
Этот страшный послужной список непрерывно рос. В мае месяце была подвергнута обстрелу из пулеметов, минометов и пушки деревня Дальковичи. Деревня Вилейка разделила участь Хатыни: 35 человек — старики, женщины и дети — были заперты в сарае, расстреляны и сожжены, и молодежь угнана в Германию. Наступая на Вилейку, эсэсовцы и полицейские гнали перед собой жителей, чтобы обезопасить себя от партизанских мин.
В мае 1943 года появилась еще одна сожженная деревня. Жители деревни Особы Докшицкого района Витебской области, узнав о приближении немцев, укрылись в лесу. Но их разыскали, согнали в сарай на окраине, заперли, подожгли и открыли стрельбу по заживо горящим старикам, детям и женщинам. К 149 хатынцам прибавилось 78 жителей Особы.
И как во всех предыдущих акциях, командир извода хорунжий (по-немецки «цугфюрер») Мелешко с палаческим рвением участвовал в истреблении советских патриотов.
В январе 1944 года при его непосредственном участии убиты два партизана возле деревни Павловичи. В марте того же года возле деревни Морино убит помощник комиссара партизанской бригады.
Долго бы еще свирепствовали в Белоруссии эсэсовцы и каратели, да помешало стремительное наступление советских войск. Вместе с гитлеровцами они отступили на запад. Немцы, как хозяева, на автомашинах, а их цепные псы на подводах тряслись до Восточной Пруссии.
Учитывая «заслуги» и опыт батальона в уничтожении безоружных людей, его объединили с остатками прибывшего ранее 115-го полицейского батальона, спешно погрузили в эшелоны и отправили во Францию, где он вошел в состав 30-й дивизии СС, которая вела карательные операции против французских партизан.
Мелешко не был обойден вниманием своих фашистских шефов, как опытного полицейского начальника, специалиста по борьбе с партизанами, его назначили командиром роты, присвоив звание унтерштурмфюрера СС.
Ландскнехт, наемный убийца еще раз продал свои опыт и навыки стрелять и убивать. Он завербовался во французский иностранный легион и отправился в Северную Африку.
«Поступая на службу в иностранный легион, — рассказывал он, — я не собирался возвращаться в Советский Союз, хотя определенных планов на будущее не имел. Но служба в легионе, порядки в иностранной армии с процветавшим рукоприкладством заставили меня пересмотреть свои взгляды. Я полагал, что переход на сторону французских партизан в некоторой степени смягчит мою вину, если станет известно о службе в 118-м полицейском батальоне. Сам же я о своей службе у немцев не был намерен рассказывать».
Мелешко надеялся, что в послевоенное время, когда огромные людские массы перемещались через границы, трудно будет установить, чем в действительности он занимался в годы войны. И некоторое время ему действительно удавалось это скрывать.
Все проверки прошел удачно. Обзавелся новой семьей. Его восстановили в воинском звании. А в декабре 1945 года уволили в запас.
Самое опасное, казалось, позади. Он решил забраться в глушь, поселился в Ново-Деркульске Западно-Казахстанской области, стал работать по довоенной специальности — агрономом.
Страх, липкий, всепроникающий, сопровождал его все последующие годы. Приходилось постоянно быть настороже — как бы не сказать лишнего.
Мелешко понимал, что рано или поздно доберутся до истины. И он решил перебраться на новое место, к родителям жены. Но по пути в Ростовскую область он был арестован. На допросах у следователя и в суде он не сказал всей правды: не назвал 118-й полицейский батальон — недоброй славой пользовался этот батальон, а говорил просто — батальон украинского освободительного войска. Заявлял, что, будучи в Белоруссии, нес охрану железнодорожных коммуникаций и участвовал в боевых операциях против партизан. 5 января 1949 года военным трибуналом Московского военного округа за службу гитлеровцам был осужден. Отбывал наказание в Воркуте, работал на шахте. В конце 1955 года был амнистирован в соответствии с Указом Президиума Верховного Совета СССР от 17 сентября 1955 года.
Но и после освобождения где-то в глубине сознания копошилась, не давала покоя тревожная мысль: «Это всего лишь отсрочка». Она окончилась, как он и предполагал, внезапно. В октябре 1974 года Мелешко был вновь арестован. По делу было проведено расследование новых обстоятельств, свидетельствовавших о карательной деятельности Мелешко. В связи с этим Военная коллегия Верховного Суда СССР приговор в отношении его от 5 января 1949 года отменила и дело направила на новое расследование.
...Перед военным трибуналом Краснознаменного Белорусского военного округа стоит пожилой, погрузневший человек, с опущенными плечами и слегка втянутой в них головой. Внешний облик человека не всегда соответствует его характеру, душевным качествам, мыслям, делам и поступкам. Многолетняя практика убеждает в этом. Но встречаются исключения. Именно это относится к Мелешко. Есть в его облике что-то волчье: крупная голова с большим покатым лбом, большие уши, прижатые к черепу, выдающиеся вперед крупные челюсти, низко опущенные уголки губ и глаза — широко расставленные, глубоко спрятанные под нависшими бровями, холодные, ничего не выражающие, равнодушно-жестокие. Перед судом стоял загнанный волк, однако не оставивший надежды и на этот раз проскочить сквозь гибельное кольцо флажков.
Большую работу провели следственные органы, по крупицам собирая доказательства, восстанавливая в мельчайших подробностях картину зверств, совершенных предателями, стараясь как можно отчетливее представить личность подсудимого, его роль в злодеяниях, чинимых предателями над советскими людьми. Он уличаются показаниями свидетелей, являвшихся очевидцами преступлений, протоколами осмотра мест массового истребления советских людей, актами чрезвычайных комиссий по расследованию злодеяний немецко-фашистских захватчиков и другими материалами двенадцатитомного уголовного дела.
Но Мелешко не сдается, еще теплится в нем надежда выпутаться и на этот раз. Ведь удавалось же раньше. А времени прошло с той поры предостаточно, многих из тех, с кем крайне нежелательно было встретиться в этом зале, уже нет в живых, иные так далеко, что их повесткой в суд не вызовешь. Кроме того, память человеческая — инструмент далеко не такой надежный, каким хотели бы его видеть следователи и судьи.
Защищался Мелешко продуманно, изворотливо, упорно, не стремился переложить все бремя опровержения собранных следствием улик на плечи адвоката. Он пытался опровергать очевидное, неоспоримые факты. Как только видел, ощущал шаткость позиций свидетелей, не только явные, но и скрытые противоречия в их показаниях, упорно отрицал свое непосредственное участие в расстрелах, массовых убийствах.
Показательно в этом отношении его нежелание признать факт ранения во время обстрела партизанами машины, в которой он ехал вместе с немецким шефом своей роты капитаном Бельке. Партизаны стреляли удачно. Бельке, пулеметчик Шнейдер и еще трое полицейских были убиты. Несколько человек, в том числе и Мелешко, были ранены. Рана у него оказалась пустяковой — пуля царапнула голову. Но разозлила она его неимоверно. Немцы и полицаи были возбуждены, искали, на ком можно было бы излить свою злость. Им подвернулись под горячую руку жители села Козыри, по приказу старосты расчищавшие обочины шоссе. Мелешко был твердо уверен, что все они были причастны к засаде партизан. Вместе со своими молодчиками он спровоцировал панику среди беззащитных селян и, заставив их бежать, расстрелял 26 человек.
Последовательно и неумолимо, деталь за деталью вырисовывался на суде истинный облик карателя Мелешко, действительная его роль во всех злодеяниях.
Мелешко изворачивался, пытался опорочить свидетелей, чьи показания особенно в неприглядном свете рисовали его самого и его действия.
В суде был убедительно опровергнут основной довод Мелешко в свою защиту: «Я действительно отдавал приказания стрелять своему взводу как по убегающим из населенных пунктов партизанам, так и по горящим сараям с запертыми в них людьми.
Однако прошу принять во внимание, что такие приказы не являлись моей личной инициативой, а передавались из штаба батальона и исходили они от немецкого командования».
Задолго до Мелешко военные преступники и каратели всех мастей и рангов прятались за спасительную, по их мнению, формулировку: «Мы всего лишь исполнители».
Но исполняли они злую, преступную волю немецко-фашистских оккупантов. Каратели из полицейских формирований с особым рвением помогали им в планомерном и массовом истреблении своих соотечественников. Делали они это, спасая свою жизнь, став подлецами и предателями. Следовательно, сознавали, что совершают чудовищные преступления против своего народа, против человечности.
Мелешко не был, как ни старался он убедить суд в обратном, всего лишь игрушкой в руках своих фашистских хозяев. Он сознательно шел на самые тяжкие преступления, лишь бы остаться в живых, даже ценой сотен чужих жизней. Суд подробно исследовал мотивы, побудившие Мелешко встать на путь измены Родине, массового убийства советских людей, старательное исполнение воли оккупантов, стремление выделиться среди других карателей, отличиться перед гитлеровцами. Его усердие не осталось незамеченным — он был награжден двумя фашистскими медалями.
Мелешко просил суд смягчить ему наказание. Но разве можно найти меру тяжести содеянного Мелешко. Ничто не возместит те горе и страдания, которые он принес на истерзанную белорусскую землю со своими хозяевами и сообщниками. Есть преступления, которые невозможно ничем искупить. Человеку, предавшему Родину в самый тяжкий для нее час, верой и правдой служившему заклятым врагам ее, обагрившему руки свои в крови сотен ни в чем не повинных людей, — нет места на земле.
Именем Союза Советских Социалистических Республик, именем сотен замученных белорусов — стариков, женщин, детей, именем всех живущих военный трибунал приговорил Мелешко к высшей мере наказания — смертной казни.
* * *
Президиум Верховного Совета СССР ввиду исключительной тяжести совершенных Мелешко преступлений отклонил его ходатайство о помиловании.
Ф. ТИТОВ
Клятвопреступники
Материалы уголовного дела бывшего генерал-лейтенанта Советской Армии Власова и его ближайших сообщников представляют интерес не только для юристов, историков и писателей. Советские люди должны знать, какие злодеяния совершили эти гнусные подонки, поднявшие руку на свой народ в годину суровых испытаний.
В западной буржуазной печати уделяется много внимания освещению деятельности Власова в годы войны. Помимо многочисленных статей, в которых рассказывается о власовцах, в 1968 году в ФРГ вышла в свет отдельная книга Свейа Стеенберга, целиком посвященная истории служения власовцев немецким фашистам. Само собой разумеется, западная печать преподнесла читателям деятельность изменников нашей Родины в период минувшей войны в тенденциозном плане, показав их не как предателей советского народа, а лишь как «идейных» противников социалистического строя.
С определенной симпатией о Власове отозвался и выдворенный из Советского Союза Солженицын. Он усмотрел в действиях Власова и подобных ему людей по тесному сотрудничеству с гитлеровцами в суровые годы второй мировой войны не измену Советской Родине, не предательство, а всего лишь вынужденный шаг в сложившихся тогда неблагоприятных для нас условиях на фронтах войны.
В августе 1977 года по западногерманскому телевидению шел фильм о Власове, где была предпринята попытка обелить изменника.
Так что же действительно представляет собою дело Власова и его сообщников?
Сообщение Военной коллегии Верховного Суда СССР об осуждении Власова и его сообщников опубликовано в «Правде» 2 августа 1946 года. По делу были привлечены к уголовной ответственности и по приговору от 1 августа 1946 года осуждены к смертной казни через повешение 12 человек: Власов А. А., Малышкин В. Ф., Жиленков Г. Н., Трухин Ф. И., Закутный Д. Е., Благовещенский А. И., Меандров М. А., Мальцев В. И., Буняченко С. К., Зверев Г. А., Корбуков В. Д. и Шатов Н. С.
Вина этих людей состоит в том, что все они, оказавшись при различных обстоятельствах в плену у фашистов, добровольно предложили им свои услуги для борьбы против Советского государства и народа, совершили гнусные изменнические действия.
* * *
Война есть война. Наши войска, оказывая упорное сопротивление противнику и нанося ему огромные потери, вынуждены были отступать. В лапы фашистов попали многие советские воины и мирные жители. Подавляющее большинство их, находясь в неволе в нечеловеческих условиях, оставались верными своей Отчизне, своему народу.
Но были и такие, которые хотели ценой предательства сохранить свое благополучие и добровольно предлагали врагу свои услуги для борьбы против собственного народа, против завоеваний Великой Октябрьской социалистической революции. Правда, их было немного, но они явились находкой для нацистов, так как служили им со всем предательским рвением.
Советский народ выстоял в смертельной схватке с лютым врагом. Красная Армия сокрушила гитлеровский вермахт. Изменники Родины за свои злодеяния понесли суровую кару.
* * *
Бывший генерал-лейтенант Красной Армии Власов, 1901 года рождения, командующий 2-й ударной армией, оказавшись в окружении войск противника, 11 июля вместе со своим поваром Марией Вороновой пришел в деревню Туховежи, Оредежского района, Ленинградской области, и добровольно сдался гитлеровцам в плен. Он был доставлен в штаб 18-й немецкой армии и в беседе с командующим армией генерал-полковником Линденманном рассказал ему все, что знал о внутреннем и военном положении нашей страны, об операциях по обороне Киева и Москвы, о положении на Волховском фронте.
Затем его отправили в особый лагерь военнопленных в Виннице, где в то время находилось командование германских сухопутных войск. Этот лагерь принадлежал разведке вермахта, и в нем содержались только те военнопленные, которые представляли определенный интерес для немцев.
В первые же дни пребывания в этом лагере с Власовым проводили беседы представители разведки и пропаганды немецкой армии, которым он заявил, что согласен принять участие в борьбе против Советского Союза и его армии на стороне немцев. Власов при этом подчеркнул, что «для русских, которые хотят воевать против Советской власти, нужно дать какое-то политическое обоснование их действий, чтобы они не казались изменниками Родины».
3 августа 1942 года Власов обратился к германским военным властям с письмом, в котором предлагалось для борьбы с Советской властью на стороне фашистской Германии приступить к созданию русской армии из советских военнопленных и белогвардейских формирований, находившихся на территории Германии, а также оккупированных ею стран. Письмо заканчивалось словами: «Это мероприятие легализует выступление против России и устранит мысль о предательстве, тяготящую всех военнопленных, а также людей, находящихся в оккупированных областях. Мы считаем своим долгом перед фюрером, провозгласившим идею создания новой Европы, довести вышеизложенное до сведения верховного командования и тем самым внести свой вклад в дело осуществления упомянутой идеи».
7 августа 1942 года в лагерь прибыл представитель министерства иностранных дел Германии Хильгер, который до войны был советником германского посольства в Москве. В беседе с ним Власов так сформулировал свою изменническую идею: «Чтобы добиться победы над Советским Союзом, нужно ввести в бой против Красной Армии военнопленных. Ничто не подействует на красноармейцев так сильно, как выступление русских соединений на стороне немецких войск...»
Хильгер и Власов обсуждали вопросы о создании такого органа, который после победы Германии над Советским Союзом (собеседники в этом тогда не сомневались) должен быть преобразован в русское правительство. Шла также речь о территориях СССР, которые должны отойти к Германии. В частности, состоялась договоренность о включении в состав германского государства Украины и Прибалтики.