— Черт! Ты слышишь, что я твержу?
— Да, я сейчас приеду.
— Встретимся в… Йен, мы можем поговорить просто в твоей машине…
— Ладно, у Слюссена, я встану, как обычно.
Есть такое местечко на набережной рядом с мостом, там обычно пусто, можно встать, мы часто там пересекались.
Я одеваюсь и решительным шагом направляюсь на встречу с Йеном.
Утро последнего дня моей относительной свободы. Если я сегодня ничего не узнаю, то на розысках можно ставить крест. Я так все закрутила, что даже не знаю, как распутать. Ларс не простит мне не только Магнуса, это хоть как-то можно оправдать, компьютерная безопасность и прочее… А вот встречу с Йеном оправдать вообще не получится. Я рискую потерять Ларса.
Топая быстрым шагом по Стадсгардследен, я пытаюсь оправдаться тем, что Ларс тоже не говорит правды, он вообще не говорит, где находится. Я же не спрашиваю, с кем он. Если бы и спросила, не ответил бы.
Машина Йена уже на месте. Быстрый мальчик. Видно, был у кого-то неподалеку.
Завидев меня на набережной, он выходит из машины и стоит, поджидая.
— Привет, детка. А ты похорошела. Линн, классно выглядишь. Садись.
Я сажусь.
— Куда едем?
— Никуда, Йен. Я сказала, что мне нужна твоя помощь, а не развлечение.
Он вдруг резко поворачивается ко мне:
— Ты беременна?
Мгновение я сижу с открытым ртом, потом с трудом проглатываю вставший в горле ком и… начинаю хохотать, как сумасшедшая!
— Йен!.. Умоляю… как тебе такое в голову пришло? Не-ет!
Он хмыкает, потом фыркает и начинает смеяться тоже. Со смехом приходит облегчение. Вот чего мне давным-давно не хватало — смеха. Все время в напряжении, даже рядом с Ларсом страх не проболтаться, без него сплошное — ожидание неприятностей. А тут вдруг отпустило, стало даже весело. И чего я суечусь? Ну, не найду эту Паулу, не моя же вина? Может, я вообще зря себя накрутила, Ларс действительно в Амстердаме, рисунки убрала горничная, или я забыла, как сама засунула их в шкаф, а девушки… ну, сотворили глупости, которые стоили им жизни…
Нет, не получалось. При мысли о погибших девушках я словно очнулась. Но умирать желания уже не было.
— Ладно, к делу. Я не беременна, успокойся. Мне нужно, чтобы ты познакомил меня с кем-то из опытных, давнишних бэдээсэмщиков. Лучше женщиной.
— Чего?!
Я испугалась, что отпавшую челюсть Йена будет трудно вернуть на место.
— Вот только не делай вид, что не понимаешь, о чем говорю. Йен, я знаю, что ты в Теме.
— Так, стоп! — очнулся Йен. — А откуда о Теме знаешь ты?
— Ты же сам сказал, что я сильно изменилась.
— Ты в Теме?
— Не совсем.
— Хочешь войти?
— Я в Теме, но не так, как ты думаешь. Йен, мне нужно разыскать человека, женщину, которая занималась этим лет пять-шесть назад. Большего сказать не могу, извини, это не мои секреты. Срочно разыскать. Сегодня.
— Ну, выкладывай, кого.
— Сначала дай слово, что разговор дальше этой машины не уйдет.
— Не могу. Если я никому ничего не скажу, то как смогу тебя с кем-то свести? Кого тебе нужно найти? Черт, как же мне не пришло в голову тебя ввести в Тему? Но я и подумать об этом не мог, ты же у нас скромница.
— У тебя есть знакомые, с которыми можно поговорить? Счет идет на часы.
— Есть. Я сам в Теме уже не один год, но есть те, кто дольше. Кого ты ищешь?
— Женщина. Паула, фамилию не знаю. Не знаю, настоящее ли это имя. Она была знакомой… — я на мгновение торможу, потому что трудно произнести следующее имя, — Ларса Юханссона. Но именно он не должен узнать, что я искала Паулу.
Йен внимательно смотрит на меня:
— Ты с ним?
— Ты знаешь Ларса?
— Нет, слышал. Запросы у тебя…
— Что ты, я скромная, какой была, такой и осталась.
— Ну да?
— Да, мне вполне достаточно скромной двадцатикомнатной квартиры, обитой шкурами поверженных врагов. Ты будешь отвечать или нет?
— Хорошо, познакомлю.
— Сегодня?
— Да.
Он достает телефон, разыскивает чей-то номер, звонит.
Долго не отвечают, я начинаю жалеть, что затеяла всю эту историю с Йеном, теперь он знает слишком много, и о Ларсе тоже, а результата может не быть.
Когда трубку все же берут, Йен выходит из машины и разговаривает уже на улице, так, чтобы я ничего не слышала. Вот черт, у меня ощущение, что я снова во что-то влипаю. А вдруг это опасно? Но не может же Йен сунуть меня головой в полное дерьмо? Не должен хотя бы по старой дружбе, вчера в очередной раз доставили цветы из магазина, это предпоследний.
Вернувшись в машину, он вздыхает:
— Линн, записывай адрес, к Хильде пойдешь одна, я туда не хожу. Но потом позвонишь и скажешь, что с тобой все в порядке.
Я храбрюсь, но страх заметен.
— Может, пойти с тобой? Но Хильда сказала, чтобы ты пришла одна. Через пару часов.
Продиктовав адрес, он предлагает:
— Пойдем, позавтракаем где-нибудь?
— Тебя не кормят? Все еще закрыто…
— Хоть в «Макдоналдс», за углом есть.
Мы действительно отправляемся в «Макдоналдс» и с удовольствием поглощаем картошку фри. Я не люблю гамбургеры, но обожаю Макфлури. Становится смешно: Ларса бы сюда. Он небось и не подозревает, что есть такая еда, как гамбургеры и картошка фри, которую нужно брать руками и обмакивать в соус из упаковки. И вина к столу не подают, ни «Романе Конте», ни даже «Ришбура».
— Чего ты смеешься?
— Меня угощали вином за две тысячи евро бутылка и фазаньей грудкой.
— Юханссон?
— Какая разница! Знаешь, что я сделала? Не поверишь — напилась.
Йен сокрушенно качает головой:
— Линн, ну почему я не заметил в тебе вот этого?
— Чего «этого»?
— Способности раскрепоститься.
У меня появляется желание похулиганить. Никогда бы на такое раньше не решилась, но сейчас наклоняюсь к Йену и заговорщически шепчу на ухо:
— У меня пирсинг груди.
Тот мгновение потрясенно молчит, потом недоверчиво реагирует:
— Иди ты!
Только бы не потребовал продемонстрировать.
— Угу.
Продемонстрировать Йен все же попросил, но в машине.
— Линн, но я же видел твою грудь. Или теперь она неприкосновенна?
— Конечно, неприкосновенна.
— Ну хоть показать-то ты можешь? В качестве премии за помощь.
Приходится выдавать такую премию. Убедившись, что я не наврала, Йен снова качает головой:
— Ну, ты даешь! Скромница оказалась…
— Кем? Развратницей?..
— Я бы не сказал… но что-то есть.
Он вздыхает:
— Ладно, пора ехать. Я тебя отвезу до Марияторьет, дальше пойдешь сама. И не очень-то там…
Что «не очень» не объясняет.
— А поцеловать на прощание?
— Руки на руль!
Он выполняет мой приказ, прекрасно понимая, почему я требую. Я целую… в щеку.
— Нет!
— Да, Йен. Ты же сам сказал, что я изменилась. Спасибо за помощь и с наступающим Рождеством.
— Ты обещала позвонить…
— Вечером позвоню.
Теперь быстрей по названному Йеном адресу, пока не передумала или не испугалась окончательно. Это хорошо, что мы с ним просидели почти два часа в «Макдоналдсе», иначе одна я извелась бы и струсила.
Люндагатан от Марияторьет совсем недалеко, но идти из-за подрагивающих поджилок тяжело, даже ноги не держат. Я боюсь, и чем ближе к цели, тем сильнее. Почему же мне кажется, что эта Хильда знает Паулу? Йен ведь ничего не сказал. Ладно, все равно это последний шанс.
Повернув за угол, застываю, как вкопанная, потому что перед домом стоит… красная «Феррари» с буквой «Н» в номере!
На несколько мгновений я теряю способность двигаться и соображать. В голове одна мысль: владелец красной «Феррари» X. Шеквист. Или владелица?
Постепенно умственные способности просыпаются, вернее, очухиваются от понимания, которое уже пришло. Я должна встретиться с Хильдой. Фамилию Йен, конечно, не сказал, да и вряд ли знает. А что, если эта Хильда и есть Паула?! Готова ли я вот прямо сейчас посмотреть в глаза женщине, которую так ласково обнимал Ларс? Возможно, по поводу ласковых объятий я преувеличиваю, но это уже не столь важно. Главное — обнимал, и она была его девушкой.
А может и есть?! Что, если прямо там, в квартире Хильды я сейчас увижу Ларса? Вдруг именно потому Йен предпочел не ходить со мной, зато согласился отпустить туда одну?
Приходится остановиться и даже прислониться к стене перед дверью, чтобы перевести дыхание, парализованное такой мыслью.
«Линн, соберись, — приказываю я себе. — Даже если это так, даже если сейчас перед тобой будет красавица Паула и Ларс собственной персоной, ты должна выдержать. Не просто выдержать, а не подать вида!»
Вида чего? Что я буду говорить, вернее, бормотать, если окажется, что это там Паула или раздастся голос Ларса?
Нет, чем больше думаешь, тем страшнее и хуже. Лучший способ перестать дрожать и накручивать себя — набрать номер квартиры на табло домофона и шагнуть наконец навстречу этой неизвестности. А что буду говорить, там придумаем.
Голос в динамике домофона чуть надтреснутый, человек либо только что проснулся, либо много курит.
— Добрый день, это Линн, Йен договаривался…
— Заходи!
Грубовато, однако. Хотя чего я ожидала, подняв человека с постели в неурочный час? При мысли о постели становится не по себе. Я тут же возмущаюсь: нет, нет, нет, Ларс не может жить в этом районе. И ночевать тоже не может.
Внутренний голос ехидно замечает, что район Хурншгатан ничуть не хуже СоФо, а многие считают, что лучше. Ну и пусть считают, а Ларс все равно не мог.
Второй этаж не двадцать восьмой, добираюсь быстро. В проеме двери стоит хозяйка.
— Привет, заходи. Хочешь, разувайся, а можешь и так. Мне не до уборки.
При одном взгляде на Хильду у меня с души сваливается даже не камень, а сама гора Хэккельфьелль. Это не Паула, и Ларса в квартире нет.
Черноволосая, смуглая Хильда чуть выше меня, но заметно крепче. И старше лет на пять.
— Снимай куртку, пойдем пить кофе.
В квартире кавардак (видела бы это моя бабушка!), но сей факт Хильду ни мало не смущает, в конце концов, она не звала меня в гости. Я прохожу следом за хозяйкой на кухню, где пыхтит кофеварка. Чисто, но захламлено.
Хильда наливает кофе, протягивает мне чашку, даже не спрашивая, хочу ли. Вообще-то это неплохо, она не воспринимает меня как чужеродный элемент, хотя я прекрасно понимаю, что одно неловкое слово, и вся ее дружелюбность исчезнет. Я все равно чужая в этом мире. А Ларс? Интересно, бывал ли он, бывает ли в этой квартире?
— Как тебя зовут?
— Линн. Хильда, извините, что я отвлекаю вас в такое время…
— Давай на «ты», терпеть не могу этих заморочек с выканьем.
— Хорошо. Я понимаю, что не вовремя…
— Так, детка, сначала ты скажешь, какого черта разыскиваешь Паулу и почему торопишься. И почему об этом не должен знать Ларс. Он с меня шкуру спустит, если узнает, что я тебе что-то рассказывала за его спиной.
— С меня тоже, если узнает, что я расспрашивала.
— Тогда говори честно.
Мне действительно ничего другого не остается, у меня мало времени, кроме того, Хильда не станет ничего рассказывать, если я сама буду юлить, а мне почему-то кажется, что именно она Паулу знает. И еще, что врать нельзя, она видит меня насквозь.
— В доме у Ларса я видела фотографию, на которой изображены пятеро — он сам, Оскар, Кайса, Бригитта и Паула. И бампер красной «Феррари», той, что стоит у подъезда и которая принадлежит Шеквист.
Несколько мгновений Хильда внимательно изучает мою физиономию. Приходится терпеть.
— Кто тебе сказал про «Феррари»?
— В Интернете нашла.
Хильда слегка присвистывает от изумления. Затем следует вопрос:
— Ты была в доме у Ларса?
— Да.
— На острове?
— Да.
— Почему?
— Об этом лучше бы спросить Ларса, — я развожу руками.
— Ты… спала с ним?
— Не спала, а занималась сексом. Кроме того, я его нижняя.
— Давно?
— Нет.
— Так вот кто у Ларса… Ходили слухи, что у него появилась красотка… И правда, красотка. Поздравляю, лучшего и пожелать нельзя. Почему ты одна, где он сейчас?
Я пропускаю мимо ушей это «красотка», не до того.
— Сказал, что в Амстердаме.
— Где?
— В Амстердаме, а что?
— Нет, ничего. Так что за фотография?
— Я уже сказала, что на ней три девушки и Ларс с Оскаром. И машина…
Она снова делает вид, что не заметила слова «машина».
— Мало ли фотографий на свете?
— Две девушки со снимка погибли — Кайса и Бригитта.
— И Бригитта?!
— Да, тоже повесилась два дня назад. Хильда, она не повесилась, ее повесили. Снова имитировали самосвязывание, и снова узлы Ларса. Спросить открыто его нельзя. Но меня не это волнует. Третья на снимке Паула…
Глаза Хильды смотрят внимательно и строго:
— Ты Ларса, что ли, подозреваешь?
— Нет, я хочу предупредить о возможной опасности Паулу.
Хильда некоторое время молчит, потом почему-то смотрит на часы.
— Йен правильно прислал тебя ко мне.
— Йен ничего не знает и знать не должен. Кроме того, что я ищу Паулу.
— Я тебя сама хотела об этом предупредить. Он твой бывший?
Ну все-то эта Хильда видит!
— Именно бывший.
— Не вздумай к нему от Ларса вернуться.
Ну вот это уж ни за что!
— Мы расстались за пару месяцев до Ларса, если тебя это интересует.
— Ты в Теме давно? — Хильда явно о чем-то размышляет. Думает, выдавать мне секреты или нет?
— Я вообще не была в Теме.
— Знаешь, что это такое?
— В общих чертах. — Да черт с ней, пусть не выдает, меня начинает раздражать ее пристальный взгляд и строгий голос.
— У тебя есть время?
— На что?
— Нужно, чтобы сходила со мной кое-куда. Сегодня большая сессия, нужно, чтобы ты посмотрела. Там увижу, что тебе стоит рассказывать, а что нет.
— Можешь ничего не рассказывать, я не буду участвовать в сессии! — я встаю.
— Сядь, — рука Хильды останавливает мое движение. — Участвовать не будешь, только посмотришь. А я на тебя посмотрю. Ты не видела сессию, настоящую, без жалости? Конечно, не видела.
— Я не пойду, Хильда. Не только потому что не хочу участвовать. Если Ларс узнает, что я была на сессии, он не простит.
— Да, тебе надо переодеться, и маска нужна. Латекс и маска, и никто не узнает. Ну, пойдешь?
Я пожимаю плечами:
— Рискованно.
Она смеется:
— Я тоже участвовать не буду, с тобой посмотрю.
Она вытаскивает из шкафа целых ворох всякой всячины. Если честно, мне совсем не улыбается надевать латексный костюм, который кто-то уже носил и, тем более, занимался в нем сексом. Пока я размышляю, как бы повежливей отказаться, Хильда лезет в другой шкаф и подает мне черное нечто:
— Совсем новый, даже с этикеткой. Примерь, по-моему, как раз будет. А это мои, — она ногой указывает на гору латекса на полу. У меня заметно легчает на душе.
Как в него влезать-то?
Но костюм натягивается на удивление просто, скользят молнии, и моя фигура просто облита черной кожей. Однако…
Вот уж чего не могла ожидать, что буду так сексуально выглядеть в черной лайкре! Хильде тоже нравится:
— Класс! Мужики упадут к твоим ногам.
— Мне это не нужно. И у меня очень мало времени. — Для себя я уже решила, что обязательно куплю черный латексный костюм, но демонстрировать тело сейчас в этом не очень хочется, ко всему нужно привыкнуть.
— Ничего, все успеешь понять. Если захочешь, конечно.
Голос Хильды резок, тон не допускает возражений.
А, может, не стоит привыкать, а нужно сразу вот так: как с обрыва в ледяную воду? В этом что-то есть.
А еще я начинаю подозревать, что там, куда мы едем, может быть Паула. Тогда латекс в самый раз…
Едем мы на той самой «Феррари». Хильда долго крутит по закоулкам, явно пытаясь меня запутать. Не хочет, чтобы знала, где будем? Я давно поняла, что мы у самого моста на Лонгхольмен. Конспирация надоела, я предлагаю:
— Хильда, закрыть глаза? Или завязать чем-нибудь?
— Зачем?
— Чтобы ты не переживала, что я увижу, где мы.