— Отвечу, мисс, — вмешался Лофтинг. В натянутой атмосфере его высокий голос прозвучал резко. — В подвале есть черный ход. Дом выстроен на небольшом скальном основании, и фасад его расположен чуть выше уровня земли.
— А Джойс и Корнелиус лучше, чем кто-либо, изучили дом, — подхватил я. — Джойс, без сомнения, известен здесь каждый уголок, поскольку она приезжала сюда и раньше.
— Но зачем потребовались такие сложные манипуляции? — настаивала Аманда.
— Не знаю, — признался я. — Полагаю, что мистер Райан решил отомстить мне таким изощренным способом. Он не стал меня убивать, но сделал мои следующие несколько часов насколько мог неприятными и болезненными. С другой стороны, возможно, он думал, что меня никто не найдет и я так и буду висеть, пока не умру.
— Значит, Рэнди, — вздохнула Ивонн, — Джойс убивала девушек без разбора и убила бы и нас, если бы ты ее не разоблачил. Но теперь мы можем расслабиться.
— Скорее, она сама раскрылась, — рассудил я. — Все указывало на нее, и я не мог этого не увидеть, если как следует поразмыслить. Одно меня беспокоит — у нее нет реальных мотивов для второго и третьего убийств. Я заставил мистера Брэдстоуна пообещать ей малую толику состояния, если она согласится не оспаривать завещание ни до, ни после его смерти. Несомненно, ей хотелось денег — но подвергать себя риску, продолжая серию убийств только лишь из мстительности?!
— Возможно, Джойс считала себя неуязвимой именно потому, что вы сочли бы, что у нее нет мотивов, — предположила Филиппа.
— Теперь, когда мы установили виновных, мистер Робертс, что вы предлагаете делать с пленниками? — спросил Лофтинг.
— Только без грубостей! — взвизгнул Корнелиус. — Я сдаюсь добровольно.
— Свинья! — завопила Джойс, оборачиваясь к нему. Она бросилась вперед, пытаясь ногтями достать его лицо. Парень отразил нападение, оттолкнув ее от себя.
Лофтинг сделал быстрое движение, крепко обхватив обе руки Джойс, и держал ее так, что она не могла пошевелиться.
— Их надо запереть в их комнате, — предложил я. — Нельзя ли закрыть ставни на окнах снаружи?
— Да, конечно, у нас на случай непогоды имеются ставни.
— Дорогая, — выдохнул Корнелиус. — Я так прекрасно провел тут время.
Когда их заперли, я решил, что настала пора пропустить еще стаканчик. Вернувшись в гостиную, я застал там Аманду, которая сидела, тупо уставившись в камин. Я присел рядом с ней на ручку кресла и уставился на золу, как и она.
— Не разжечь ли камин? — спросил я от нечего делать.
— Не холодно, — ответила она. Мысли ее витали где-то далеко. Несколько минут спустя Аманда продолжила сонным голосом:
— Я кое о чем размышляла, Рэнди.
— И о чем же?
— Все это представление, после того как мы вернулись из подвала, — сперва ссора между Джойс и Корнелиусом, потом ваши замечательные выводы и, наконец, вопли Джойс, когда она бросилась в драку, — продолжалось довольно долго, и шума было много. Наверняка, если еще кое-кто находился в доме, наш скандал привлек его любопытство.
— Наверняка, — кивнул я. — Через минуту я собираюсь перемолвиться словечком с Брэдстоуном. Дать ему знать о том, что происходит. Но не думаю, что он спустился бы из своей комнаты, даже если бы в прихожей началась перестрелка. Он слишком болен, и в любом случае, какой от него прок?
— Я не имела в виду Брэдстоуна.
— Неужели?
— Я думала, где сейчас Робин?
Глава 11
— О, Рэнди! — всхлипнула Аманда. — Ты думаешь, что он сперва занялся с ней любовью? — Она прижалась ко мне, крепко вцепившись ногтями в мое плечо.
Омерзительно умереть так — обнаженной и распростертой на вылинявшем покрывале в позе ожидания мужчины.
Однако я не счел, что с ней кто-то занимался любовью. Все произошло быстро, когда Робин спала или расслабилась отдыхая, — кухонный нож насквозь пронзил ее сердце. Крови оказалось не много, хотя рана была довольно большой. У мертвых не бывает кровотечения.
Аманда больше не взглянула на мертвое тело, да и меня не увлекало это печальное зрелище, поэтому я медленно и осторожно подтолкнул ее к двери.
Когда мы оказались в гостиной, девушка стала потихоньку приходить в себя. Я налил ей двойной бурбон, а себе — нет. Хотя ум старика Робертса использует спиртное в качестве горючего, я решил, что с него достаточно, чтобы выдержать перекрестный допрос свидетелей.
— Я пойду повидаться с Брэдстоуном, а потом снова соберу всех здесь, — предупредил я Аманду, когда она отхлебывала из стакана, крепко держа его двумя руками.
— Не оставляй меня одну, Рэнди, — взмолилась она.
— С тобой все будет в порядке. Ничего не случится, пока Корнелиус сидит под замком. — Я улыбнулся ей, изо всех сил стараясь выглядеть уверенно, но, похоже, это не слишком-то приободрило ее, что неудивительно, поскольку в глубине души я и сам не испытывал оптимизма.
Сначала я заглянул в пустой кабинет, потом отправился на поиски Лофтинга. На верхней площадке лестницы я наткнулся на Ивонн, спускавшуюся вниз. Она переоделась: фривольное мини-платье с низким вырезом никоим образом не скрывало ее прелестей. Я не мог удержаться, чтобы не вообразить себе те самые трусики-бикини без ластовицы; для того чтобы убедиться, надеты ли они на ней или нет, мне пришлось бы спуститься на ступеньку ниже. При этой мысли у меня подкосились ноги, но я не двинулся с места.
— Посмотрите, что я нашла, — гордо улыбаясь, она протянула правую руку, в которой держала помятый ярко-розовый кашемировый свитер.
— Он без рукава? — задал я совершенно излишний вопрос.
Ивонн кивнула с чрезвычайно довольным видом.
— Я только что видела, как Джойс пыталась от него избавиться.
— Она же заперта в своей комнате! — изумился я. — По крайней мере, ей следует быть запертой.
— Теперь-то она под замком, — самодовольно сообщила Ивонн. — Но несколько минут назад она уговорила Лофтинга отпустить ее в ванную. Дверь в мою комнату была чуточку приоткрыта, и я услышала, как они шли по коридору. Я высунулась, и мне показалось, что фигура мисс Дракулы выглядела как-то необычно, — и, присмотревшись, я решила, что до этого у нее животик так не выпирал. Просто по наитию я заглянула в ванную, когда она ее покинула, и обнаружила вот это за ванной. Что скажешь? Разве я не талантливый детектив?
— Сэм Спейдер влюбился бы в вас, — развел я руками.
Ивонн сделала шаг вниз, и кончики ее вздымавшихся грудей оказались в семнадцати дюймах от меня. Я посмотрел сверху вниз на обольстительные округлые холмики, отделенные друг от друга ложбинкой, и это навело меня на мысль, что платье по крайней мере на размер меньше, чем нужно.
— Знаю, как вас отблагодарить, — выдохнула она. — И хочу. Вы позволите мне сегодня ночью?..
— Ночь нежна, — заметил я колко. — Кто знает, что она принесет? Произошло еще одно убийство.
— О нет! — задохнулась она. — Значит… нам грозит опасность?
Ивонн неожиданно бросилась мне на шею, чуть не сбив меня с ног. Я схватился за перила и разжал ее руки.
— Это произошло еще до того, как мы посадили под замок Джойс и Корнелиуса, — успокоил я. — Похоже, это дело рук Корнелиуса.
Ивонн вздохнула и снова бросилась на меня, на сей раз пики ее грудей крепко прижались к моему телу.
— Кто… это? — спросила она.
— Робин.
— Вонючие свиньи! Они задумали перебить нас всех, — хрипло произнесла Ивонн, сверкая глазами, устремленными на верхнюю площадку лестницы.
— Вы не видели Лофтинга?
Она обернулась и с минуту не сводила с меня пронзительного взгляда, прежде чем осознала, о чем я спросил.
— О, он спустился после того, как препроводил эту сучку Джонсон назад в ее комнату. А что?
— Я считаю, что нам надо устроить небольшую вечеринку; большая удача, что мы остались в живых. Карл мне понадобится, чтобы собрать всех. Встречаемся в гостиной.
— Замечательная идея, — улыбнулась Ивонн. — Действительно, пора расслабиться для разнообразия. — Бросив на меня любопытный взгляд, она задала вопрос в лоб: — Рэнди, как долго вы собираетесь тут оставаться? Когда же вы или мистер Брэдстоун… или все вместе решите, кто же из нас получит деньги?
— Нечего волноваться. Мы сделаем это сегодня же вечером.
Глаза ее расширились от возбуждения.
— Неужели?!
— Несомненно. А почему бы нет? Мы сыграем в шарады, и победившая команда сорвет куш.
— Черт бы вас побрал! Я думала, вы серьезно, — разозлилась она.
— Совершенно, — ответил я. — Будьте в гостиной через час и увидите.
Я оставил Ивонн в ее просвечивающем зеленом платье и решительно зашагал вниз по лестнице. Мне все равно, будь на ней хоть власяница! Мной овладело стремление бороться за правду и справедливость.
Достигнув последней ступеньки, я все-таки оглянулся и посмотрел вверх. Нет, она надела совсем другие трусики!
Лофтинг каким-то образом ускользнул от меня и теперь находился на кухне. Я отослал его, чтобы подготовить мистера Брэдстоуна к встрече со мной, а потом собрать всех в гостиной. Пока ждал, я решил, что мне пора выпить, и направился к шкафчику для ликеров.
Я только что добрался до гостиной, когда вздрогнул от неожиданного громкого стука в парадную дверь. Сломя голову помчался в прихожую, схватился за массивную медную ручку и с силой потянул ее на себя. Тяжелая дубовая дверь подалась, и передо мной предстал телефонный монтер с большим железным ящиком для инструментов и мотком проволоки — высокий морщинистый человек с волосами песочного цвета в черном свитере с высоким завернутым воротом. Он коротко объявил:
— Сообщили — ваш телефон выведен из строя.
Я быстренько проводил его в кабинет Брэдстоуна, и тот стал обозревать разбитые лампы и обрезанные провода.
— Надо вернуться в лодку.
— Разве вы сможете это починить? — спросил я с отчаянием в голосе.
— У меня там все лампы. Вернусь через минуту.
Монтер оставил свой ящик с инструментами и отчалил, вернувшись через пять минут с картонной коробкой, полной лампочек. Двадцать минут спустя телефон заработал, монтера отослали на кухню, где Лофтинг пообещал соорудить ему восхитительный ужин, а я уже протянул руку к трубке, чтобы позвонить в полицию. Но тут телефон зазвонил сам.
Не успел отзвучать первый звонок, как я схватил трубку и заорал в нее:
— Кто бы вы ни были — помогите!
— Полагаю, теперь вы нуждаетесь в помощи. — Ледяной тон Мэндалы Уормингтон прерывали помехи на линии.
— Если ты думаешь, что последние два дня я только и делал, что забавлялся с сексуальными красотками, у которых по мне текли слюнки, то ошибаешься, — огрызнулся я.
— Разве? — спросила она со значением.
— Да! Ошибаешься! — возмущенно заявил я. — Мне пришлось и еще кое-чем заниматься — пытался, например, предотвратить убийство.
— Неужели? И вам это удалось?
— Некоторые живы до сих пор. — Я старался смотреть на вещи с положительной стороны. — Скажи, а это ты послала монтера чинить телефон?
— Да. Пытаясь прозвониться, я поняла, что линия не работает, поэтому и позвонила в телефонную компанию. Они уже об этом знали, но не планировали послать человека на остров раньше чем через неделю. Мне пришлось воспользоваться всем влиянием компании «Робертс, Робертс и Гримстед», чтобы заставить их поторопиться.
— Это посреди ночи-то?
— Они очень услужливы, — заметила Мэндала бесстрастно.
— Могу поспорить, этому способствовал твой эротический голос, — заметил я цинично.
— Как ты смеешь говорить в таком тоне с женщиной, которая только что спасла тебя от определенного рода истощения? — дерзко ответила она, а потом добавила более серьезным тоном: — Это шутка, насчет убийства?
— Вовсе нет. Четверо девушек мертвы. Я расскажу тебе все, когда завтра вечером мы будем ужинать вместе.
— Я предпочла бы послушать о наиболее чувственных аспектах вашего опыта общения с барышнями, — отчеканила она.
— Пока мы не перешли грани приличия, мне хотелось бы получить информацию, добытую твоим детективом.
— О’кей. Конечно, мне пришлось прибегнуть к убеждениям некоторого рода. Вот, например, одни духи сто или сорок пять долларов за унцию. А затем за ужином и напитками у меня в квартире я поведала ему, насколько важно…
— Не надо подробностей! — заорал я.
— О-о-о! — разочарованно протянула Мэндала. — Полагаю, это только лишний раз доказывает, что ты вовсе не интересуешься моей приватной жизнью, не то что я. Во всяком случае, детективное агентство откопало садовника, который работал в приюте, когда туда привезли девочку. Теперь ему шестьдесят восемь лет, и он на пенсии, но помнит ее довольно хорошо, потому что в то время она его заинтересовала. В таком людном месте, как приют, на нее не обращали никакого внимания. Он сказал, что девочка держалась замкнуто. Никогда ни с кем не разговаривала без принуждения и больше всего хотела, чтобы от нее отстали и не трогали. Садовник пожалел бедняжку — конечно же она была миловидной девочкой — и стал по-своему проявлять к ней внимание. Через несколько дней она начала с ним беседовать. У нее не сложились отношения ни с учителями, ни с нянечками, и она не подружилась с другими детишками.
— Как долго она там находилась?
— Три недели.
— Неудивительно, что она об этом ничего не помнит, — пробормотал я себе под нос.
— Однако под показной застенчивостью скрывался характер очень решительный и самоуверенный — вот почему ее так быстро удочерили. Она могла найти подход к любому, чтобы заполучить желаемое.
— Что еще садовник знает о ней?
Мэндала задумалась на несколько секунд, и в трубке что-то загудело.
— Ну, он помнит, что девочку привез мужчина, несомненно дружок матери, — она просидела в приемном покое в течение трех часов, не вымолвив ни слова. В конце концов садовник не выдержал и напомнил о ней персоналу. Оказалось, что о ней просто забыли. С тех пор он настолько ею заинтересовался, что расспросил о ней. Конечно, никто не знал о ней много, но мужчина, который оставил ее, назвал имя ее матери и сообщил, что она умерла. Садовник также запомнил людей, которые ее удочерили, охарактеризовав их как приятных, но очень строгих.
— И это означает, что он знает ее полное имя, — догадался я.
— И кто только сказал, что из вас, мистер, никогда не получится детектива? — весело осведомилась Мэндала.
— Кто бы это ни был, он прекрасно знал, о чем говорил, — огрызнулся я. — А теперь сообщи мне кое-что еще.
— Конечно. Что ты хотел бы узнать?
— Имя девочки!
Мэндала хихикнула.
Когда Лофтинг пригласил меня войти, старикан восседал на своей кровати под пологом на четырех столбиках.
— Мистер Робертс, — вздохнул он. — Лофтинг только что известил меня о четвертом убийстве. Это безнравственно! По-настоящему безнравственно! И я решил прекратить расследование и поделить свои деньги поровну между оставшимися в живых девушками.
— Вам решать. Но после того как вы узнаете все факты, включая и имя вашей дочери, — уступил я.
Бертрам начал было наклоняться вперед, но старые кости ему не повиновались, и он снова откинулся на подушку.
— Вы знаете… вы знаете, кто она?
Брэдстоун тоскливо улыбнулся, когда я кивнул, а его веки спастически затрепетали. Мне пришло в голову, что бурная радость приведет к фатальному сердечному приступу, но старикан оправился и пристально уставился на меня. Голос его звучал твердо.
— Кто она, мистер Робертс? Вы в этом уверены?
— Да, я уверен, что знаю, кто она. Видите ли, это выяснилось вовсе не в результате работы ума и моих уникальных способностей анализировать человеческие характеры, просто дополнительная работа для детективного агентства.
— Тогда продолжайте. Скажите мне, кто она.
— У вас хватит сил, чтобы спуститься вниз, мистер Брэдстоун? — заботливо спросил я. — Мне бы хотелось познакомить вас с нею лично.
Старик изучал меня, хитро прищурившись.
— Похоже, вы что-то задумали? Кроме сообщения доброй новости о моей дочери. — Брэдстоун неожиданно замолчал. И воздух стал с шипением поступать в его распадавшиеся легкие. — Она не умерла? — задыхаясь, переспросил он.
Я покачал головой.
— Нет, ваша дочь жива и здорова, — ободряюще ответил я. — Но вопрос о четырех убийствах остается в повестке дня.