— Не говори ни слова, — тихо произнес Бонд. — Скажи Сьюки, что отъезд откладывается на час. Ждите меня в своем номере.
— Хорошо, — с удивлением ответила Нанни.
Пять минут спустя Бонд уже выехал из Зальцбурга на горную дорогу, миновал старинный замок Аниф, напоминавший английский особняк, застывший посреди пруда, и продолжил свой путь в сторону Халлайна — городка, в котором родился композитор Франц-Ксавьер Грубер, сочинивший рождественский гимн «Тихая ночь, Святая ночь».
Клиника Моцарта находилась в двух километрах от Халлайна, в старинном особняке семнадцатого века, который был скрыт от посторонних глаз густым лесом.
Бонд загнал «Сааб» на придорожную стоянку, погасил фары с мотором, поставил автомобиль на ручник и выскользнул наружу. Спустя мгновение, нырнув под деревянное ограждение, он уже осторожно пробирался между деревьями, пристально вглядываясь в темноту. Бонд понятия не имел, как была организована охрана клиники и сколько человек ему противостояло.
Он достиг опушки леса как раз в тот момент, когда на небе показалась луна. Из окон фасада клиники лился свет, но прилегавшая территория лежала во тьме. Бонд пытался заметить малейшее движение на открытом пространстве, отделявшем его от дома, но все было тихо. На дорожке перед домом стояли четыре автомобиля. И ни души. Бонд осторожно достал пистолет «АСП» и крепко сжал его в правой руке. В левую руку он взял дубинку, встряхнул — и та была готова к использованию. Двигаясь быстро и бесшумно, Бонд направился к дому по газону.
Вокруг дома по-прежнему царила тишина. Добежав до дворика, Бонд замер, пытаясь вспомнить, где находился кабинет директора по отношению к центральному входу. Когда он приезжал договориться о размещении Мэй, он стоял у французского окна и любовался лужайкой и двориком. Французские окна располагались справа, и сквозь их шторы пробивались полоски света.
Бонд приблизился к окнам, и у него екнуло сердце: сквозь шторы доносились голоса. Он прислушался.
— Вы не можете держать меня тут вечно! Втроем!
Бонд узнал голос директора клиники. Нотки истерии пропали, осталась одна мольба.
— Вы уже и так достаточно потрудиться.
— Пока что вы послушно себя вели, — произнес другой голос. — До определенной степени… господин директор. Но мы не можем рисковать, поэтому уедем, когда обезвредим Бонда, а наши люди будут в безопасности. Здесь идеальное место для коротковолнового передатчика, а пациентов ваших никто пальцем не тронет, так что расслабьтесь. Еще сутки, максимум двое — и мы оставим вас в покое.
— Тихая ночь, святая ночь… — насмешливо пропел третий голос, и у Бонда похолодела кровь. Подойдя к окну, он коснулся кончиками пальцев створки окна.
— Надеюсь, вы не… — голос Кирхтума дрогнул от ужаса, который сулил смерть от пыток.
— Герр директор, вы видели наши лица. Значит, вы нас опознаете.
— Я бы никогда в жизни…
— Хватит ныть! Вы должны передать еще одно сообщение, когда Бонд приедет в Париж, после чего… Ну, там видно будет.
Бонд вздрогнул. Он бы никогда не поверил, что услышит этот голос в нынешней ситуации. Глубоко вздохнув, Бонд плавно потянул створку окна, чтобы раскрыть его шире. Затем он подвинул штору, чтобы заглянуть в комнату.
Кирхтум был привязан к старомодному креслу из дерева и кожи, с тремя ножками на колесах. Книжный шкаф позади него был освобожден от книг, а их место занимал мощный радиопередатчик, возле которого сидел широкоплечий мужчина. Второй находился за спиной Кирхтума, а третий стоял перед доктором. Бонду не требовалось разглядывать его лицо, он узнал его по голосу.
Вдохнув через нос, 007 вскинул пистолет и ворвался внутрь. Из разговора он понял, что численность противника в клинике Моцарта — всего трое человек.
Бонд произвел четыре выстрела. Две пули поразили грудную клетку мужчины, стоявшего за спиной Кирхтума. Еще две вошли в спину радиста. Третий резко обернулся, раскрыв рот в изумлении, его рука потянулась к бедру.
— Даже не думай, Куинн! Только дернись — и останешься без ног, понял?
Стив Куинн, римский резидент Секретной службы, застыл, словно каменная статуя с оскалом ненависти на лице. Бонд выдернул из внутреннего кармана его куртки пистолет.
— Мистер, Бонд? Но как… — тихо прохрипел Кирхтум.
— Тебе конец, Джеймс. Что бы ты со мной ни сделал, тебе все равно конец. — Самообладание еще не до конца вернулось к Куинну, но он быстро приходил в себя.
— Пока еще не конец, — улыбнулся Бонд но без триумфа. — Признаюсь, Куинн, ты меня удивил. На кого ты работаешь? На СПЕКТР?
— Нет. — По губам Куинна пробежала тень улыбки. — Только на КГБ. Первое Главное управление, разумеется. И уже очень давно. Даже Табби не в курсе. Вот, сейчас помогаю «Восьмерке», твоим старым врагам из СМЕРШа. В отличие от тебя, Джеймс, мне всегда нравился Моцарт. Я предпочитаю танцевать под хорошую музыку.
— О, сейчас ты у меня сейчас станцуешь. — Лицо Бонда похолодело и стало жестоким, обнажив темную сторону его натуры.
11. Соколиное перо и Мракобес
Джеймс Бонд не собирался тратить время на пустые разговоры. Он хорошо понимал, что противник пытается заговорить ему зубы и притупить бдительность. В прошлом Бонд и сам успешно применял этот метод, поэтому от Стива Куинна можно было ожидать чего угодно.
— Лицом к стене, но не близко. Наклонись вперед и руки на стену, — решительно скомандовал Бонд, продолжая держать Куинна на мушке с безопасного расстояния.
Куинн повиновался, после чего Бонд заставил его поставить ноги еще шире, лишив опоры и возможности совершить быстрый выпад. Лишь после этого он приблизился к Стиву Куинну и тщательно его обыскал. На спине за поясом оказался небольшой револьвер «Смит-энд-Вессон Чиф Спешл». К левой икре, с внутренней стороны, был прикреплен маленький австрийский «Штайр» калибра 6,35 мм, а ко внешней стороне правой лодыжки — миниатюрный и острый как бритва выкидной нож.
— Давно не видел таких. — Бонд бросил «Штайр» на стол. — Надеюсь, гранаты в заднице нет? Ты, Куинн, просто ходячий арсенал. Странно, что тебя до сих пор не ограбили террористы.
— На такой случай у меня всегда есть пара тузов в рукаве… — Произнося последнее слово, Стив Куинн рухнул как подкошенный и перекатился вправо, потянувшись к столу за «Штайром».
— Стоять! — рявкнул Бонд, наведя на него «АСП».
Куинн замер с поднятой рукой, словно провинившийся ребенок. Умирать предатель был не готов.
— Лечь на пол, лицом вниз, — приказал Бонд и огляделся, прикидывая, чем бы обездвижить пленника.
Держа противника на прицеле, он боком проскользнул за Кирхтума и левой рукой развязал ремни, которыми тот был привязан к креслу.
— Я сказал: мордой в ковер, сволочь! Ноги раздвинь, руки в стороны, как на распятье.
Кряхтя и ругаясь, Куинн повиновался. Когда последний ремень был расстегнут, доктор с облегчением принялся растирать руки и ноги, пытаясь восстановить кровообращение. На его запястьях остались глубокие следы от кожаных ремней.
— Сидите и не двигайтесь, — прошептал ему Бонд. — Циркуляция сама восстановится.
С ремнями в одной руке, а пистолетом в другой он осторожно приблизился к Куинну, зная, что тот в любой момент может ударить его ногой по запястью.
— Дернешься — и я проделаю в тебе такую большую дырку, что червям понадобится карта. Все ясно?
Куинн неразборчиво хмыкнул, и тогда Бонд резко пнул его по лодыжке носком ботинка с металлической окантовкой. Вскрикнув от боли, Куинн сложил ноги вместе. Не теряя ни секунды, 007 стянул его лодыжки одним из ремней.
— Так, теперь руки за спину, пальцы сцепить!
Чтобы ускорить процесс, Бонд пнул Куинна по правому запястью. Тот, вскрикнув, повиновался.
— Может, это и старомодно, — пробормотал Бонд, связывая его руки вторым ремнем, — но зато ты спокойно полежишь, пока мы не найдем для тебя чего-нибудь понадежнее.
Он обвязал один конец длинного ремня вокруг лодыжек, протянул его вокруг шеи и вновь обвязал им лодыжки. Затянув ремень потуже, Бонд вынудил Куинна подогнуть ноги к спине и откинуть голову назад. Это был старый, проверенный метод. Вздумай пленник брыкаться — задушит сам себя, а если расслабить ноги, то петля на шее затянется еще туже.
Куинн выдал поток нецензурной брани, и взбешенный Бонд наградил бывшего друга пинком по ребрам.
— Заткнись!
Достав из кармана носовой платок, Бонд запихнул его Куинну в рот.
Наконец можно было спокойно осмотреть кабинет: оформлен в стиле XIX века — массивный стол, стулья с гнутыми спинками и книжные шкафы до потолка. Бледный доктор Кирхтум по-прежнему сидел за столом. Этот веселый здоровяк превратился с сгорбленного плаксу.
Переступая через сброшенные на пол книги, Бонд подошел к радиопередатчику. Мертвый радист сидел, откинувшись на спинку стула. Его алая кровь продолжала капать на выцветший ковер. Бонд бесцеремонно спихнул тело на пол. Лицо, перекошенное болью, было ему не знакомо. Второй труп лежал у стенки в позе пьяного. Имени его Бонд не помнил, а вот физиономия была знакома: он видел ее среди фотографий в разделе по Восточной Германии. Опасный преступник с экстремистскими взглядами. «Удивительно, — подумал Бонд, — как много законченных негодяев идут в наемники к террористам. Головорезы напрокат».
— Как они это провернули? — спросил он у Кирхтума, обескураженный предательством друга.
— Провернули? — растерянно переспросил доктор.
— Послушайте… — почти закричал Бонд, но вовремя сообразил, что доктор Кирхтум не в совершенстве владеет английским, а от страха мог вообще все слова позабыть.
Он подошел к доктору и положил ему руку на плечо.
— Герр доктор, — заговорил Бонд спокойным и полным сочувствия тоном, — поймите меня правильно. Мне нужна информация и желательно побыстрее — если вы тоже хотите увидеть обеих дам целыми и невредимыми.
— Бог мой! — Кирхтум закрыл лицо своими большими, пухлыми ладонями. — Это все моя вина. Бедная мисс Мэй и ее подруга… Зря я тогда отпускать Мэй!
Доктор был на грани слез.
— Вы ни в чем не виноваты, — заверил его Бонд. — Откуда вы могли знать? Успокойтесь, соберитесь и отвечайте на мои вопросы как можно точнее. Как этим людям удалось проникнуть к вам в кабинет и удерживать вас здесь?
Кирхтум отнял от лица руки и поднял на Бонда полные отчаяния глаза.
— Эти… двое, — указал он на трупы, — представиться ремонтниками. Собирались починять… как это… палку для телевизора.
— Телевизионную антенну, — подсказал Бонд.
— Ja! Дежурная сестра впустить их на крыша. Думать, так лучше. Но когда она войти ко мне, я почуять неладное.
— Они желали вас видеть?
— Да. В моем кабинете. Только потом я понял, что они поставить антенна для своего передатчика. Они запереть дверь и грозить оружием. Требовать, чтобы я зови другой врач и проси его заменять меня. Сказать, что буду занят в ближайшие дни. Они еще смеяться, когда я говорить ему, что связан делом по рукам и ногам. У них были пистолеты. Что мне оставалось делать?
— Да, с заряженным оружием не поспоришь, — согласился Бонд, кивая в сторону трупов. — А когда здесь появился этот кусок дерьма? — спросил он, глядя на Стива Куинна.
— В ту же ночь, только позже. Проник через окно, как вы.
— В какую именно ночь?
— На следующий день после похищения дам. Эти двое прийти днем, а он — ночью.
К тому времени меня уже привязать к креслу. Отпускать только для определенных функций…
— Каких функций? — удивился Бонд.
— Естественных функций, — смущенно пояснил доктор. — А потом я отказаться говорить с вами по телефону… До этого они только угрожай мне, но тогда…
Бонд кивнул. Он уже обратил внимание на таз с водой и провода с «крокодилами», воткнутые в розетку. Да, Кирхтуму пришлось несладко.
— А радио? — спросил он.
— Ах, да! Они часто им пользоваться! Два — три раза в день.
— Вы слышали хоть что-нибудь? — спросил Бонд, глядя на передатчик, к которому были подсоединены два комплекта наушников.
— Почти все. Они надевать наушники, но видите — есть динамики.
И действительно, в центре аппарата была пара небольших динамиков.
— Доктор, постарайтесь вспомнить, что вы слышали?
— Постараюсь. Они говорить, а на том конце отвечать.
— Кто начинал разговор? Они? Или их вызывали?
Кирхтум задумался.
— Ах, да! — спохватился он. — Голос — сквозь шум и треск.
Бонд принялся тщательно изучать параметры настроек работавшего, судя по легкому гудению из динамиков, передатчика. Если он все правильно понял, то источник сигнала находился на значительном расстоянии отсюда — от шестисот до шести тысяч километров.
— Вы можете припомнить, — спросил Бонд, — они выходили на связь в определенное время?
Кирхтум наморщил лоб и кивнул:
— Да, кажется, да. По утрам, рано, в шесть часов. Затем в полдень…
— А потом в шесть вечера и в полночь? — уточнил Бонд.
— Что-то вроде того, да. Но не совсем.
— Иногда чуть раньше, а иногда чуть позже, да?
— Точно! — лицо Кирхтума посветлело.
— Что-нибудь еще?
Доктор задумался и кивнул:
— Да. Они должны отправить сообщение, когда им сообщать, что вы покидай Зальцбург. Их человек следит за…
— За отелем?
— Нет. Из разговора я понимай, что он следить за дорогой. Он должен позвонить, когда вы уехать, и тогда они сообщать об этом по радио. Специальными словами…
— Не помните какими?
— Что-то про посылку в Париж.
«Вполне возможно, — подумал Бонд. — Чертовы конспираторы! Начитались дешевых романов про шпионов!»
— Еще какие-нибудь особые слова были?
— Да, были. Человек на том конце называть себя Соколиное перо. Мне казаться это странным.
— А как эти себя называли?
— Мракобес.
— То есть с той стороны говорили что-то вроде: «Соколиное перо — Мракобесу».
— Прием.
— Верно, прием. А дальше вероятно: «Соколиное перо, говорите».
— Да, именно так они говорить.
— Но почему до сих пор никто из ваших сотрудников не зашел нас проведать? Почему никто не вызвал полицию? Ведь я наделал столько шума. Стрелял.
Кирхтум пожал плечами:
— Стрельбу слышать только с улицы. Стены моего кабинета со звукоизоляцией — у меня бывать буйные пациенты. Окна — с двойными стеклами. И когда становиться душно, они открывай окна, чтобы проветрить.
Бонд кивнул и посмотрел на часы: почти одиннадцать сорок пять. Соколиное перо мог выйти на связь в любой момент. Если человек Куинна присматривал за автобаном Е-11, то вероятно, и за другими выездами из города тоже. Это надежнее, чем один человек в отеле. Настоящие профессионалы.
Нужно было поторопиться. Тем временем лежавший на полу Куинн перестал извиваться. Бонд мысленно наметил план допроса. Куинн давно в игре, и его трудно расколоть даже в идеальных условиях. Он человек опытный и будет упорно сопротивляться, поэтому насилием ничего не добиться, но Бонд знал, как достучаться до Стива Куинна.
— Куинн, — тихо произнес Бонд, присев рядом со связанной фигурой, — нам понадобится твоя помощь.
Бросив на него злобный взгляд, Куинн громко хмыкнул сквозь импровизированный кляп, всем своим видом показывая, что сотрудничать он не собирается.
— Я знаю, что эта линия небезопасна, и тем не менее я позвоню в Вену, чтобы там передали мое сообщение в Лондон. Слушай очень внимательно.
Подойдя к телефону, Бонд набрал номер 0222-43-16-08, числившийся за туристической фирмой в Вене, в офисе которой, насколько ему было известно, в это время суток работал автоответчик. При этом он специально отвел трубку от уха, чтобы Куинн услышал ответ, после чего плотно прижал ее к голове, нажав на аппарате рычаг сброса.
— Говорит Хищник, — спокойно произнес Бонд. — Да. Срочно в Лондон. Запрашиваю немедленного вмешательства. — Он замолчал, делая вид, что слушает. — Рим сошел с рельсов. Да, работал на Центр. Он у меня в руках, но это не все. Вышлите группу захвата на Виа Барберини 48, квартира 28, это рядом с офисами «Японских авиалиний». Объект — Табита Куинн. Если М не захочет марать руки, пусть Херефорд пришлет одного из своих «психов».
Куинн взволнованно захрипел. Безопасность жены — единственное, что могло произвести нужный эффект.