Наконец Тэд слегка кивнул головой. Топпи вышел из полукруга и сел, повернувшись к нам лицом, а к Бородавке спиной.
— Я расскажу вам сказку, — начал Топпи. — Однажды мальчик разбил окно в школе…
И он изложил все события последней недели: как мы собирали деньги, как в переулке двое людей подошли к Тэду, как незаметно они подменили коробку, как ребята обнаружили надкушенные полкроны. Топпи был похож на прокурора, выступающего на суде с обвинительной речью. Пока он говорил, мы не отрываясь глядели на Бородавку.
Вид у него был смущённый и виноватый. Сигарета выпала из рук, он нервно перебирал пальцами, глазки судорожно перебегали с одного мальчишки на другого. То и дело он вытирал пот со лба и что-то бормотал про себя.
Кончив речь, Топпи вернулся в круг к ребятам. Бородавка сделал ещё одну попытку заговорить.
— Всё это выдумки! — сказал он. — Что же вы не идёте в полицию, если это правда?
Мы молчали. Прошло ещё десять минут. Потом Топпи поднялся, вышел вперёд, сел напротив нас и сказал:
— Я расскажу вам сказку. Однажды мальчик разбил окно в школе. Он…
Бородавка не выдержал, его терпение лопнуло. Он выругался, бросил незажжённую сигарету и стал продираться сквозь плотный круг ребят. Никто не пытался удержать его. Мы тоже поднялись и гурьбой пошли к Эбби Лейн, держась в десяти шагах от него, не говоря ни слова.
Несколько раз он оглядывался, ускорял шаг, потом шёл медленнее, притворяясь, что просто прогуливается по городу.
У светофора на Вест-стрит мы увидели полицейского. И тут снова проявились тактические способности Топпи.
Он побежал вперёд, мимо Бородавки, и заговорил с полицейским. На самом деле он просто спросил, который час. Но Бородавка-то этого не знал. Увидев, что Топпи подошёл к полицейскому, он остановился как вкопанный, потом повернулся и побежал; он промчался мимо нас, толкнув при этом крошку Уэкли, и тот свалился в канаву.
Мы бросились за ним вдогонку. Бежал он, как-то странно раскачиваясь, изо всех сил работая локтями и пятками. Он летел как на крыльях, страх подгонял его, и не будь прохожих, он бы легко обставил нас.
Бородавка свернул за угол, помчался по Эбби Грин и, увидев, что мы надвигаемся на него со всех сторон, юркнул в церковь.
— Стой! — скомандовал Тэд.
Он принялся обсуждать положение с Чарли Мазуэллом, который пел в церковном хоре и поэтому хорошо ориентировался в церкви.
Потом Тэд приказал шестерым ребятам разбиться по двое и наблюдать за западным входом и двумя дверьми, выходящими на Эбби Грин. С другой стороны церкви только одна дверь, вход в ризницу, и она, как уверял Чарли, всегда закрыта, ключи к ней хранятся у священника.
Остальные гуськом вошли в церковь. Не знаю, как другие, но я первым делом бросил взгляд на алтарь, думая, что увижу Бородавку именно там. Так в старые времена поступали преступники, искавшие убежище в церкви. Но ни у высокого алтаря, ни у капеллы никого не было. Просторная церковь была залита солнечным светом, который пробивался сквозь цветные стёкла, оставляя голубые, зелёные и кроваво-красные пятна на каменных плитах в проходах. Но нигде не было видно беглеца. Мы обыскали всё: неф церкви, капеллу, заглянули за алтарь, в комнату звонаря, на хоры, осмотрели шкафы в ризнице. Мы даже раздвинули скамейки и обшарили пол в боковых приделах. Никого нет.
Джозеф Сидз, по прозвищу Бородавка, испарился. Мы снова собрались возле западного входа, молча глядя друг на друга в полном недоумении.
— Он, наверно, улетел на огненной колеснице в рай, — высказал предположение крошка Уэкли.
— В рай! Как бы не так! Улетел, да не в рай. Черти в аду уже поджаривают его на медленном огне, — возразил Питер Батс.
— Совсем забыл! — хлопнул себя по лбу Чарли Мазуэлл. — Колокольня! Он там!
Мы устремились за Чарли в комнату звонаря, и там за занавеской он указал на маленькую дверку в каменной стене. Она была распахнута.
Вам может показаться странным, что никто не вспомнил о колокольне раньше. Дело в том, что в школе нам строго-настрого запрещали лазать на неё, наверное, думали, что кому-нибудь придёт в голову прыгать с неё вниз или бросать тяжёлые предметы на головы прохожим.
— Зовите часовых! — приказал Топпи. — Мы все пойдём наверх.
Тэд хотел было возразить, но Чарли Мазуэлл стал уверять Тэда, что Бородавка наверняка сидит там и что на узкой винтовой лестнице нам с ним не разминуться. Топпи предложил собрать побольше ребят, чтобы психологически подействовать на Бородавку.
Тэд наконец уступил. Мы позвали часовых, карауливших у выходов из церкви, и стали подниматься на колокольню. Вытянувшись цепочкой, мы шли друг за другом, будто гигантская сороконожка ползла вверх по извилистой лестнице. Тэд шёл впереди, за ним Топпи, Питер Батс и я.
Мы карабкались вверх и вверх. Казалось, мы прошли не меньше трёх километров по крутым ступенькам. У меня кружилась голова, словно на каруселях. На площадке идущие впереди остановились, чтобы перевести дыхание. Никогда не думал, что колокола такие большие. Они похожи на бакены. Как они, должно быть, раскачиваются, когда звонарь тянет за верёвку! И в этот момент раздался оглушительный звон, сердце у меня перестало биться. Куранты отбивали четыре часа. Звон напомнил нам, что времени у нас очень мало. А ведь ещё надо вырвать признание у преступников, забрать у них деньги и заплатить за стекло, прежде чем этот противный дядя Ника успеет продать щенка. Мы снова устремились вперёд, стуча каблуками по ступенькам, ударяясь о стены, запутываясь в паутине.
Наконец мы добрались до самого верха. На каменной лестничной площадке была деревянная дверь. Она открылась и тут же опять захлопнулась.
Ребята, толкаясь, навалились на неё, она немного приоткрылась и неожиданно распахнулась. Тэд и Топпи кубарем покатились по свинцовому полу. Вслед за ними влетел и я. Привыкнув к яркому солнечному свету, в дальнем углу колокольни я наконец различил Бородавку. Лицо его было белым, как кусок недожаренной телятины.
Его песенка спета, он у нас в руках! Мы снова уселись полукругом, преградив ему путь к двери, и в последний раз Топпи промолвил:
— Я расскажу вам сказку. Однажды…
— Заткнись! — прервал его Бородавка. — Чего вам от меня надо, маленькие негодяи?
— Отдай наши деньги.
— Какие деньги?
— Сам знаешь какие.
— Клянусь, не знаю…
— Чарли, пойди и приведи полицейского, который ждёт внизу, — выпалил Топпи.
Это подействовало. Мы столпились ещё теснее вокруг Бородавки. В отчаянии он заглянул за барьер, но земля была далеко.
— Погодите, — сказал он. — Зачем тащить сюда полицейского? Мы ведь просто играли. Это шутка, ведь верно?..
— О’кей! В таком случае, игра окончена. Выкладывай деньги! — оборвал его Топпи.
— Но у меня нет денег. Мы с Джонни их поделили, и я свои уже истратил, — сказал Бородавка.
— Тогда тебе придётся раздобыть их где-нибудь. К шести часам деньги должны быть у нас, — сказал Тэд.
На тупом лице Бородавки заиграл хитрый лучик надежды.
— Конечно, я вам их достану. Пять с лишним фунтов, не так ли? Отпустите меня с этой проклятой колокольни, и я достану деньги. У меня от высоты голова кружится…
— А для верности придётся тебе подписаться, что ты сознался в краже. Мы разорвём бумагу, когда получим деньги. Могу напомнить: всего пять фунтов восемь шиллингов и шесть пенсов.
— Зачем это, ребята? Вы что, мне не доверяете?
Мы расхохотались. Я достал блокнот, ручку и вручил их Бородавке.
— А ну пиши! — приказал Топпи. — Писать-то ты умеешь?
— К чему оскорбления? Так что я должен написать?
— Я продиктую, — сказал Топпи. — Готов? «Я, Джозеф Скидз, настоящим подтверждаю…»
— Не так быстро, приятель. Я ведь не такой учёный, как ты, — пробормотал Бородавка, с трудом выводя буквы.
— «…подтверждаю, что вместе с Джонни Шарпом я украл…»
— Меня, дружище, не приплетай, — раздался вдруг тихий голос у нас за спиной.
Мы обернулись. Джонни Шарп неслышно поднялся по винтовой лестнице. Он стоял спиной к двери, никогда мне не приходилось видеть его таким. Правую руку он держал в кармане пальто.
— Продолжайте, — сказал он. — Не обращайте на меня внимания. Я случайно проходил мимо и увидел малышей у входа в церковь. Узнав, что вы преследуете моего друга Джозефа, я подумал: «Уж не собираются ли они сбросить беднягу с колокольни».
— Джонни, эти маленькие мерзавцы… — начал было Бородавка.
Но Шарп безжалостно продолжал:
— Потому что, если бы они захотели сбросить его с колокольни, я бы с радостью помог им в этом.
— Перестань, Джонни, — заскулил Бородавка. — Ты ведь так не поступишь. Помоги мне выбраться отсюда. Давай прогоним этих…
— Зачем же? Ты, кажется, писал признание, да? О’кей! Продолжай. Только не впутывай меня во всё это. Если ты стащил у малышей деньги, тебе, конечно, придётся их отдавать. Но я здесь ни при чём!
Бородавка разразился ужасными ругательствами и бросился на своего сообщника. Мы стояли между ними. Внезапно Бородавка отскочил к барьеру. Лицо его стало серым, как дрожжи.
Мы увидели, что Джонни Шарп вытащил руку из кармана и в ней что-то заблестело. В замшевой перчатке он держал раскрытую бритву.
Шарп сказал медленно и ласково:
— Лучше нам не горячиться, а то можно порезаться. — И вдруг голос его стал острым, как эта бритва: — Джози, давай сюда блокнот и не мешкай!
Тэд хотел перехватить блокнот, но Джонни Шарп ударил его, и он отлетел в сторону.
— Со мной шутки плохи, — предупредил Джонни Шарп. — Станьте спиной к стене, вся свора, да живей!
Лезвие бритвы блеснуло в его руке, как жало змеи. Он вырвал из блокнота листок, на котором Бородавка начал писать признание, и, скомкав, положил в карман. Погрозив нам бритвой, он велел Бородавке спускаться, а сам стал пятиться к двери. Потом, заломив шляпу набекрень, ухмыльнулся и сказал:
— Счастливо оставаться, ребятки. Вы придумали хорошую игру. Но я бы на вашем месте не стал больше в неё играть. Если вы забудете обо всём, я тоже забуду. Но если кто-нибудь пикнет, пусть проклянёт тот день, когда появился на свет. Понятно? О’кей. А чтоб слегка остудить ваши пылкие головы, я запру нижнюю дверь. Будете знать, как становиться Джонни Шарпу поперёк дороги!
IX. Тайны двора Скиннера
Он нам ничего не сделает, верно? — спросил крошка Уэкли, нарушив молчание, наступившее после ухода Джонни Шарпа.
— Конечно, ничего.
— Только разрежет на, кусочки…
— Вся беда в том, что мы тоже ничего не можем сделать, — сказал Топпи. — Попали в капкан.
Тэд, обычно сохранявший невозмутимость, как и подобает англосаксу, тут разгорячился:
— Мы не сдадимся, доведём дело до конца. Кто струсил, поднимите руку!
Все, как один, подняли руки. Тэд усмехнулся:
— Я сказал: поднимите руку, кто струсил.
Теперь никто не поднял руки.
— Отлично, — продолжал Тэд. — Вернёмся к плану налёта на двор Скиннера. Необходимо во что бы то ни стало разыскать копилку. Это последний шанс. Джонни Шарп не ожидает, что мы начнём действовать так быстро. Он уверен, что мы испугались его угроз.
— Он сам боится, что мы пойдём в полицию, — сказал Ник.
— Мы так и сделаем, но сначала завладеем коробкой.
— Вы забываете об одном, — кисло сказал Топпи, — мы ведь заперты на колокольне. Мы тут как на необитаемом острове. Правда, Чарли?
Чарли Мазуэлл, который пошёл посмотреть, заперта ли дверь внизу, только что вернулся.
— Да, так оно и есть, дверь заперта. Я колотил в неё, но в церкви никого нет, меня никто не мог услышать.
Словно сговорившись, мы направились к той стороне колокольни, что выходит на Эбби Грин. С головокружительной высоты мы смотрели вниз, как с отвесной скалы. Люди внизу были похожи на муравьёв, тащивших за собой неуклюжие тени.
— Давайте звать на помощь, — предложил Тэд. — Все вместе. Начали!
Мы завопили изо всех сил. Несколько прохожих задрали головы и помахали руками. Они, наверное, решили, что беспечная ватага школьников развлекается на старой церковной колокольне.
Мы кричали, махали руками, стараясь привлечь их внимание, скандировали хором:
— Мы заперты. Откройте дверь!
Всё напрасно. Наши вопли значили для прохожих не больше, чем крик грачей, люди внизу не могли разобрать слов.
— Если никто не придёт, мы умрём здесь с голоду, — сказал крошка Уэкли.
— Не хнычь. Как-нибудь выберемся отсюда.
— Но как? На парашюте? — спросил Топпи.
— Давайте раскачаем колокола и поднимем тревогу, — предложил Ник.
— Погодите, — заговорил Питер Батс, который до этого времени молчал. — Послушайте лучше дядю Питера, учёного чародея. Топпи прав — мы сделаем парашют!
— Один на всех? — насмешливо спросил Топпи.
— Именно, — ответил Питер Батс, поворачиваясь ко мне. — Составь письмо о помощи, Джордж.
Я послушался.
— Теперь вырви листок и дай его мне. Так. Леди и джентльмены, не найдётся ли у кого-нибудь перочинного ножика, бечёвки и большого носового платка, желательно грязного?
Мы все столпились вокруг него. Через несколько секунд парашют из носового платка был готов, перочинный нож прикрепили к нему четырьмя бечёвками, а письмо вложили под лезвие.
— Теперь подождём, пока не появится какой-нибудь мальчишка, — сказал Питер. — Взрослые не станут ждать приземления парашюта.
Не прошло и двух минут, как мы увидели мальчика-рассыльного, идущего по Грин-стрит с корзиной в руке. Мы так завопили, что чуть не лопнули от напряжения. Мальчик задрал голову.
Питер поднял парашют высоко над парапетом и пустил его. Мы стали кричать как сумасшедшие. Парашют раскрылся и, красиво раскачиваясь, плавно опускался вниз. Мальчик-рассыльный стоял, задрав голову, разинув рот. Парашют приземлился рядом с ним и теперь казался нам не больше снежка.
Я думаю, что никогда ещё в стенах оттерберийской церкви не возносились такие горячие молитвы. Молча наблюдали мы, как рассыльный подошёл к парашюту, пнул его ногой. Потом посмотрел наверх и шагнул в сторону, собираясь уйти. Но клочок бумаги, должно быть, всё-таки привлёк его внимание. Он наклонился к парашюту. В следующий момент он уже махал нам руками и бежал к церкви. Мы помчались вниз по винтовой лестнице. К счастью, Джонни Шарп только повернул ключ в двери, но не забрал его с собой. Мы были спасены! Топпи дал мальчику-рассыльному половину плитки шоколада и попросил никому не рассказывать о том, что произошло. Ведь нам строго-настрого запрещалось лазать на церковную колокольню. На самом же деле Топпи хотел, чтобы Бородавка и Шарп не узнали о нашем освобождении. Пусть думают, что мы всё ещё заперты на колокольне. Затем в комнате у звонаря мы собрались на последний военный совет.
Дальнейшие события описаны мной на основании рассказов очевидцев, поскольку я не обладаю сверхъестественной силой и не мог находиться одновременно в дюжине мест.
Повествование получилось довольно точным, даже если учесть склонность Топпи к преувеличениям. Во всяком случае, оно вполне удовлетворило инспектора Брука, хотя вначале тот отнёсся к нашему рассказу недоверчиво.
Выйдя из церкви, мы разошлись по двое в разные стороны, чтобы преступники, случайно встретив нас на улице, не подумали, что мы продолжаем их преследовать. Мы решили разойтись по домам и собрать оружие, а в 17 часов 30 минут встретиться в доме у Тэда Маршалла.
Тэд был против оружия, но Топпи сказал, что оно пригодится, если Шарп станет угрожать нам бритвой.
К счастью, Роза, сестра Тэда, закрыв магазин, отправилась выпить чаю с Рикки. Она, понятно, не одобрила бы нашу затею, увидев разношёрстное войско вооружённых головорезов. Нам трудно было объяснить родителям, почему мы уходим из дома в такой час, да ещё вооружившись до зубов. Всё пошло в ход: игрушечные и водяные пистолеты, духовые ружья, деревянные мечи, верёвки.
Питер Батс принёс лук, колчан стрел и три ракеты, которые он берёг для школьного праздника. Топпи вытащил из одного кармана кулёк с перцем, а из другого ручную гранату. Он стянул ее с камина в отцовском кабинете. Граната — сувенир войны 1914 года — была без детонатора и совсем не опасна, но Топпи сказал, что если попугать ею Шарпа, это собьёт с него спесь.