Брелок от въездных ворот Матвей носил с собой. Поэтому Гуревич въехал прямо во двор и остановил машину как раз в том месте, где совсем недавно сидела привязанная к стулу Марта.
– Вижу, домик неплохой, – не скрывая восторга, заговорил деляга. – Но далеко от Москвы. Время в пути с учетом отсутствия пробок почти час. А если утром?
Они вышли из машины. Матвей направил пульт на ворота и надавил на кнопку. Створка вздрогнула и поползла, отрезая пути отхода.
– Кроме всего прочего уверен, что отрезок дороги от трассы до поселка зимой будут чистить плохо, – увлеченно продолжал перечислять недостатки Гуревич. – Насаждения у вас, вижу, еще молодые…
– Пройдемте в дом, – предложил Матвей.
Оказавшись в вестибюле, деляга запрокинул голову, осматривая потолок:
– Дом новый. Еще будет давать осадку…
– Послушай, ты, – Матвей устало плюхнулся на диван, – заткнись.
– Что, простите? – изогнувшись вопросительным знаком, Гуревич уставился Матвею в глаза. – Мне показалось или…
– Не показалось, – перебил его Матвей. – Я в долг принципиально не беру.
– Как? – выпучился Гуревич.
– Просто… Не брал и не возьму, – следя за реакцией деляги, сказал Матвей.
– Что-то я вас не пойму, – побледнел Гуревич.
– А чего понимать? – насмешливо глядя на то, как у ростовщика затряслись ноги, удивился Матвей. – Ты думал, всю жизнь будешь людей дураками делать и по миру пускать? Не угадал. У всего есть конец.
– Кто ты? – взяв себя в руки, спросил Гуревич.
Матвей встал и подошел к ростовщику вплотную:
– Тот, кто положит твоему беспределу конец.
– К… как вы, – Гуревич икнул. Его рука потянулась к поясному ремню, на котором висел футляр для телефона. Матвей опередил его и отобрал трубку:
– Не зли меня.
– Вы не смеете! – Гуревич оглянулся на дверь и снова уставился Матвею в глаза. – Ваша квартира у меня в залоге.
– Уверен? – насмешливо глядя ему в глаза, Матвей замер в ожидании ответа.
– А что… Неужели…
– Для начала открой договор, который у тебя в папке, и внимательно прочитай пункт «шесть – один», – Матвей бросил телефон на журнальный столик.
Не сводя с Матвея взгляда, Гуревич открыл папку и вынул скрепленные листки. Быстро отыскал нужную страницу. После того, как прочел внесенные Матвеем изменения, снова икнул:
– Вы… Ты за это ответишь! – Гуревич поперхнулся воздухом, а когда отдышался, продолжил: – Ты даже не представляешь, какие люди за мной стоят! Да тебя просто размажут…
– Никак и никогда, – заверил его Матвей. – Тем более я не расписывался в этих бумагах.
Гуревич открыл последнюю страницу договора. Какое-то время он смотрел на место подписи стеклянным взглядом, потом опустил руки:
– Сволочь.
– Но все поправимо, – Матвей взял мужчину за предплечье и сдавил: – Я верну тебе деньги прямо сейчас, если ты расскажешь все, что знаешь о человеке, который с твоей помощью завладел квартирой двух наркоманов.
С этими словами Матвей толкнул его. Сделав шаг назад, Гуревич плюхнулся на диван.
– Ну, так как? – Матвей подошел к нему ближе.
– Простите, – вновь взял себя в руки Гуревич. – О какой квартире идет речь? Адрес…
Услышав название улицы и номер дома, Гуревич сделал вид, будто задумался. Потом пожал плечами:
– Не припомню…
– Ты не припоминаешь соучастия в убийстве? – прищурился Матвей. – Хотя понимаю, с твоей помощью ведь не только эту парочку маргиналов отправили на тот свет…
Гуревич вскочил с дивана. На пол полетели листки договоров и папка. Но он тут же снова сел, схватил широко открытым ртом воздух и потянул за отворот рубашки.
– Вам плохо? – участливо спросил Матвей.
– Я… Почему вы сказали «соучастие»? – просипел Гуревич.
– А как по-другому назвать то, что случилось? – хмыкнул Матвей, сев напротив.
– Я правда не понимаю, о чем речь, – продолжал упорствовать деляга.
– Кто убил Торчка и Утку? – пытаясь понять, прикидывается Гуревич или ему действительно плохо, спросил Матвей.
– Какие утки? – таращился Гуревич. – Не знаю я никакого Торчка!
– Хорошо, – Матвей решительно встал, обошел стол и с размаху залепил Гуревичу по затылку. От неожиданности тот рухнул на журнальный столик и медленно сполз на пол. Матвей подхватил его под руку и вынудил встать. Мужчина на удивление был легким и щуплым. Матвей даже испытал какую-то брезгливость к нему. Обычно именно такие, с раннего детства аккумулируя обиды, безразличие девчонок в школе и насмешки однокурсников в институте, превращаются в монстров. Обратно пропорционально физической немощи развиваются хитрость, жестокость, ненависть к тем, кто лучше, а это все вокруг или почти все… В конечном итоге что-то щелкает в голове у такого, и становится он маньяком или диктатором. Кем бы в конечном итоге человек ни стал, желание реализовать себя в этой единственной жизни заставляет его идти на самые ужасные поступки.
* * *
Вечерело. В некоторых окнах домов уже зажегся свет. Колодцы дворов заполнились теплой тенью. Даже доносившийся с улицы звук проезжающих по дороге машин поменялся с агрессивного на добродушно-сонный.
Желток сидел на ограждении детской площадки и с безучастным видом наблюдал за ползающими по плевку мухами. Несколько штук, подлетая и вновь садясь на него, раздраженно жужжали и расталкивали своих собратьев крыльями.
«Как наркоманы», – неожиданно подумал он и усмехнулся собственной мысли.
Мимо прошла какая-то парочка. Поймав на себе подозрительный взгляд молодого мужчины, Желток отвернулся. Несмотря на то что с момента последней «заправки» не прошло и получаса, ему стало нехорошо. «А может, это от волнения?» – подумал он и передернул плечами. Одежда противно прилипала к спине. Пропитанная потом, она ко всему источала приторный запах чего-то перекисшего. Почему-то, пока ему не сказал об этом Цыпа, он не замечал зловония.
В кармане ветровки заработала дешевая «Моторола». Ее купили прямо на улице, по всему у такого же наркомана, как и он. Желток не сомневался, это звонит сидящий в машине Хирург. Больше некому. Он занял позицию рядом с въездом на стоянку, где подружка бывшего полицейского ставит машину.
Желток приложил телефон к уху.
– Идет через дорогу, – прокомментировал Хирург. – Одета в красную футболку и синие джинсы. Двигай навстречу…
Желток оглянулся по сторонам. Двор практически пуст. Лишь у дальнего подъезда что-то громко обсуждают несколько подростков, а на балконе второго этажа женщина поливает цветы. Он встал. Мухи с гулом устремились с мокрого пятна на асфальте в разные стороны. Желток направился вдоль дома. Они отрепетировали инсценировку нападения в одном из похожих дворов на окраине Москвы. Роль жертвы играл Хирург. Потом, вернувшись на квартиру, Желтка еще долго мучил Талый. Используя вместо ножа свернутую в трубку газету, они «шлифовали» драку. Роль проститутки, которая приезжает к Пашко, играл Череп. Он направлялся от стены зала, Желток выходил из-за угла навстречу. Удивительно, но даже этот момент оказался для Желтка сложным. То он оказывался слишком близко к жертве, то, напротив, далеко.
– Она вдохнуть тебя должна! – сетовал, словно заправский режиссер, Хирург, снова и снова заставляя вернуться на исходные позиции.
Наблюдавший со стороны Цыпа нервничал. У Желтка то выпадал «нож», то он вдруг «резал» Талому не правую, а левую руку. Потом Хирургу не нравилось, что все как-то медленно, и они снова бросались друг на друга. Пару раз Талый отвесил Желтку затрещину. В конце концов что-то получилось. В результате все сошлись на том, что жертва будет напугана и не обратит внимания на шероховатости…
Желток повернул за угол дома и тут же увидел идущую навстречу девушку. Все, как и говорил Хирург: красная футболка, джинсы… На правом плече сумочка. Желток перевел взгляд в сторону улицы. Там появился Талый. С безучастным видом он шел следом за ней.
– Пора! – прошептал Желток и побежал навстречу девушке. Однако, сделав несколько шагов, перешел на шаг. Черт! – выругался он про себя и сунул руки в карманы. Достав шприц, сорвал с него колпачок. Одновременно надавил на кнопку рукоятки выкидного ножа. Лезвие со щелчком вылетело. Он поднял взгляд. Девушка остановилась. Бледная как мел, она смотрела на него широко открытыми глазами. В голове Желтка появился шум, который с каждым шагом становился все сильнее и сильнее. Вот она, на расстоянии вытянутой руки. Желток встал. Странно, но он вдруг отчетливо стал видеть одновременно два лица. Напряженно-испуганное девушки и Талого, в глазах которого были досада и злость. Что-то не так… Ах да!
– Сука, деньги давай! – Желток неуверенно махнул перед ее носом ножом.
Крикнуть громче, как он хотел, не получилось. Просто жалобно промямлил…
Но и этого оказалось достаточно. Красивый ротик девушки округлился:
– Ой!
Переводя взгляд со шприца на нож и обратно, девушка затряслась. Талый совсем близко. И тут Желтка прорвало:
– Сука, я больной СПИДом!
Девушка отпрянула, прикрывшись руками:
– Не надо!
– В баяне моя кровь! А-аа! – завыл он, размахивая шприцем, в который набрали кровь из мяса. – Гони бабки, снимай «рыжье»! Кольну, пипец тебе, кукла!
Девушка странным, коротким движением бросила ему сумку. Ударившись о грудь, она упала Желтку под ноги.
Тут между ней и Желтком возник Талый.
– Уйди! – завыл Желток.
Талый как по сценарию схватил его за запястье руки со шприцем. Желток не задумываясь, словно делал это сотни раз, резко чиркнул ему по предплечью. Причем аккурат там, где и надо было, что не получалось на квартире. В следующий момент перед глазами Желтка будто лопнул ослепительно-белый шар. Все шло по плану. Талый двинул ему кулаком в лоб. Однако дальше все пошло не так. Получив отпор, Желток должен был ретироваться. На деле он не устоял на ногах и полетел на спину. Каким-то чудом Желток не расшиб затылок, но вскрикнул от пронзившей позвоночник боли. Стиснув зубы, он заставил себя сесть, потом встать. Талый и девушка уже вбежали во двор.
Желток огляделся. Нож лежал у стены, шприц оказался прямо под ногами. Подобрав свое оружие, он направился в сторону улицы.
* * *
Матвей отвел Гуревича в подвал. Почти всю работу по дому он предпочитал делать сам. Поэтому еще на стадии строительства спроектировал несколько помещений хозяйственного назначения. В одном хранились заготовки для будущей беседки, в другом был установлен верстак и циркулярная пила. Отдельно был оборудован небольшой верстак для работы с железом. В специальных держателях на стенах здесь был практически любой инструмент, от пилы по металлу до шлифовальных машин и дрелей. Отдельно в углу стоял небольшой токарный станок. У стены собственноручно сделанный флюгер в виде сказочной птицы. Оставалось подготовить крепления и установить его на крышу.
Матвей перетащил Гуревича через порог мастерской и усадил на пол возле слесарного верстака. Взяв запястье, потянул вверх, намереваясь зажать руку в тиски.
– М-мм! – Гуревич мотнул головой и открыл глаза.
Матвей понял, что он пришел в себя…
– Ты за это ответишь! – прошипел ростовщик. – Слишком много людей знают, кто уехал со мной.
– Ты не в том положении, чтобы пугать меня, – Матвей отпустил руку. – Может, обойдемся без крови?
– Да пошел ты! – брезгливо скривился Гуревич.
Матвей решительно нагнулся, схватил его за щиколотку и выпрямился.
– Ох! – вскрикнул Гуревич, вытаращившись на задранную вверх ногу. – Больно!
– Знаю, но придется потерпеть, – брезгливо морщась, Матвей сбросил туфлю. – В шпагат садиться умеешь?
– Что? – пунцовый от напряжения, спросил Гуревич.
В глазах ростовщика появился страх. С задранной к потолку ногой он касался пола лишь лопатками и выглядел жалко.
– Гимнастикой не занимался, – констатировал Матвей.
– Что ты собираешься делать? – изогнулся Гуревич.
Матвей подтащил ногу к тискам, вставил пятку в щель между стальными «губами» и стал крутить рукоять ручного привода.
– А! Ох! Ты что делаешь?
Рукоятка стала идти туго. Матвей с усилием сделал еще один оборот.
Раздался леденящий душу вопль. Казалось, вырвавшиеся из этого сморчка децибелы разорвут бетонные стены. Матвей не ожидал, что на вид маленький и тщедушный человек может издавать такой звук.
– Слона заикой можно сделать, – он отряхнул руки и присел на корточки.
Пунцовый от напряжения бедняга не мог даже полностью лечь на спину, и ему приходилось держать тело на весу. Он напомнил Матвею снимок какой-то рекламы. Там упавший на спину футболист запечатлен в момент, когда отбивает назад летевший над головой мяч. Стоило Гуревичу расслабиться или попытаться шевельнуться, как дикая боль тут же вынуждала вернуться в исходное положение и замереть. Он стремительно синел, потом сделался черным. Вена на лбу вздулась так, что казалось, еще немного, и она лопнет.
– Кому помог с квартирой Торчка? – снова повторил свой вопрос Матвей.
– Отпусти…
– Тогда посиди здесь до утра, подумай, – Матвей направился к выходу.
– Ст… Стой! – выдохнул Гуревич. – Скажу… Только, – он мелкими порциями втянул в себя воздух, – имей в виду, это очень страшные люди…
* * *
Желток с трудом открыл дверь и забрался в машину.
– Дышите глубже, пролетаем Сочи! – с сарказмом сказал из-за руля Цыпа и надавил на кнопку стеклоподъемника.
– Душок на славу, – согласился с ним Череп, который занял место Талого. – Аж глаза режет…
– Заткнись! – одернул Черепа Хирург и приложил к уху телефон: – Да… Все? Понял…
– Что, Талый в квартире? – заволновался Череп.
– Угадал, – вздохнул Хирург.
Желток прикрыл веки. Он был в курсе, что задумали бандиты. После того, как девушка проведет в дом своего «заступника», он должен сказать ей и Пашко, будто торопился к матери, и ему нужно позвонить, чтобы она не беспокоилась. Фраза «Мама, я немного задержусь» должна означать, что бывший полицейский дома и все идет по плану. Но если у них гости или его нет, то он должен сказать иначе: «Отец, у меня проблемы. Передай маме, что задержусь». Сигналом на начало действий должно стать пустое СМС-сообщение.
Непонятно, сколько прошло времени, может, час, может, два, когда заерзал Хирург. Желток посмотрел в окно. Улицы залило электрическим светом.
Хирург наклонился вперед и тронул Цыпу за плечо:
– Поехали!
Цыпа повернул ключ зажигания и тронул машину вперед. Сонно урча двигателем, они немного проехали по почти опустевшей улице и свернули в проезд. Стало темно и жутко. Остановившись у ограждения, на котором совсем недавно сидел Желток, оглядели двор. Темнота заполнила его дальние углы, поглотила детскую площадку и мусорные контейнеры. Свет двух фонарей путался в листве росших вдоль дома деревьев, с трудом отвоевывая под собой небольшие пятачки. Скорее он был полезен лишь резвящимся мотылькам, нежели имел еще какую-то практическую пользу.
– Заходим я, Череп, и, – Хирург посмотрел на Желтка, – ты тоже.
– Ты уверен? – заволновался Череп.
– Цыпа, отъедешь в тень, – оставив вопрос Черепа без ответа, продолжал инструктаж Хирург. – Когда мы будем выходить, я тебе на трубу сделаю дозвон. Сразу подъезжаешь вплотную к подъезду. Надеюсь, багажник не заперт?
– Я там даже весь хлам убрал, – отчего-то обиделся Цыпа. – Сам бы в нем прокатился…
– Успеешь, – на полном серьезе ответил Хирург и напрягся.
Желток услышал едва уловимый звук сработавшего виброзвонка. Хирург вынул трубку и посмотрел на дисплей:
– Все, вперед!
Войдя в тень от козырька над входом, Хирург толкнул в бок Черепа и показал на фонарь. Тот кивнул и вынул пистолет с длинным и тонким стволом. Желток догадался, что это пневматика. Между тем Хирург оглянулся по сторонам и набрал на кодовом замке номер квартиры.
– Да, – послышался возбужденно-вкрадчивый голос Талого.
– Это мы, – едва слышно ответил Хирург.
Щелкнул электрический замок. Хирург открыл двери. Сзади раздался хлопок, звон стекла, и стало темнее. Желток обернулся. Череп прятал пистолет под куртку.
Едва они поднялись на площадку пятого этажа, как двери расположенной прямо квартиры открылись. Желтку подъем по лестнице дался трудно…
Впустив их в темную прихожую, Талый показал на одну из межкомнатных дверей. Они были приоткрыты, и оттуда раздавались какие-то звуки.
Перед глазами Желтка вдруг поплыли светлые пятна. Ему захотелось присесть на корточки, навалиться на стену спиной и закрыть глаза. В этот момент его подтолкнул Череп:
– Чего встал?
С трудом передвигая ногами, Желток поплелся вслед за Хирургом. Они вошли в комнату.