А Лайза… Что Лайза? Объясняй не объясняй, все равно она ничего не поймет.
— Да, наверное, ты права, — примирительным тоном сказал он. — Тренер поступил разумно…
Только сам он, конечно, так не думал! Все крутилось, как карусель, но крутилось вокруг одной и той же оси. Полотенце, тренер, белошляпый.
Белошляпый, тренер, полотенце… Но больше всего Белова задевало то, что Степанцов решил, будто он с Буцаевым заодно.
«Конечно, завелся парень. Проиграл. Я бы на его месте…» — здесь в рассуждениях Белова наступала остановка. Он анализировал ситуацию и приходил к выводу, что он бы на месте боксера прежде всего попробовал бы разобраться.
Белов оглянулся на двери ведущие в служебные коридоры. Где-то там должна быть раздевалка Сергея. На пятачке перед дверью он увидел своего помешанного на белом цвете знакомца и рядом с ним — двух небритых чернявых молодцев, недобро посматривающих по сторонам.
— Пойдем в номер, дорогая! — Белов подхватил Лайзу под локоть и ускорил шаг.
— Куда ты так торопишься? Мы не заглянем в казино?
— Милая, ты же знаешь: я не люблю азартные игры, — ответил Белов.
— Ни за что бы не поверила, — усмехнулась Лайза. — Я не встречала человека, более азартного, чем ты. Одни твои вулканы чего стоят…
— Ну, как ты можешь сравнивать, лучик? — с мягким укором сказал Белов. — Вулканы — это одно. Там экстрим настоящий, а здесь дурацкий.
Подумаешь, шарик прыгает, и фишки на столе лежат. В чем азарт? Отдать деньги за то, чтобы посмотреть, Как прыгает шарик?.
— Конечно, тебя этим не проймешь, — подхватила Лайза. — Тебе надо, чтобы все вокруг горело, извергалось и взрывалось. И чем опаснее — тем лучше.
— Точно! — охотно согласился Белов. — На том стоим…
Они вышли из «Тадж-Махала». До «Кристалла» было совсем недалеко. Они прошли два квартала по ярко освещенной улице и оказались на пороге своего отеля.
— Вот растяпа! — воскликнул Белов. — Я же совсем забыл спросить у него…
— Что забыл? — насторожилась Лайза.
— Да так, ничего существенного, — Саша пожал плечами, будто речь шла о каком-то пустяке. — Ничего особенного, но спросить надо. Поднимайся в номер, я скоро приду. Ладно?
Лайза пробовала возразить, но Белов запечатал ее рот нежным поцелуем. А потом попросил:
— Закажи в номер ужин и, пожалуйста, побольше шампанского.
— Шампанского? Что ты собрался отмечать?
Белов обезоруживающе улыбнулся.
— Еще один день, прожитый вместе, моя прелесть!
Этот маленький бар размещался неподалеку от зала игровых автоматов, и публика здесь была соответствующая. Не миллионеры, просаживающие за рулеткой и блэк-джеком целые состояния, а мелкие чиновники, школьные учителя и водители, выбиравшиеся в Лас-Вегас два-три раза в жизни, — в основном для того, чтобы сделать фотографии на память и проиграть пару сотен баксов на «одноруких бандитах».
— Шампанского? — переспросил бармен. -
— Да-да, мне нужна бутылка шампанского, — нетерпеливо ответил лысый коротышка.
На груди у него красовалась табличка сотрудника казино. Бармен согнулся под стойкой, долго там копался, потом извлек на свет Божий бутылку дешевого шампанского.
— Только оно не очень холодное, — нерешительно начал бармен.
На человеческом языке это означало, что шампанское попросту теплое. Холодильник был забит более ходовыми напитками; теми, что разбирали в первую очередь — джин, недорогой виски, ром, «Кока-кола» и тоник. Другое дело — в центральном зале. Вот там шампанское лилось рекой, соседствуя с коньяком и виски как минимум двенадцатилетней выдержки.
— Это хорошо, — ответил коротышка, протягивая деньги. — От холодного у меня болит горло.
Бармен стал отсчитывать сдачу, но коротышка остановил его.
— Не надо, — и поспешил прочь от стойки.
— Эй, мистер! — крикнул ему вдогонку повеселевший бармен. — Будьте осторожны, когда начнете открывать! Оно ведь…
Коротышка не дослушал. Он криво улыбнулся, и в следующее мгновение его уже не было. Исчез, словно испарился.
Сергей Степанцов, мрачный и подавленный, вошел в раздевалку. На входе по-прежнему стояли те же самые «гориллы». Один из охранников сочувственно улыбнулся боксеру, но Сергей не обратил на это внимания. Все! Карьера рухнула. Одному богу известно, скольких трудов ему стоило пробиться на
американский профессиональный ринг. И какие надежды он возлагал на этот поединок. Скоро — титульный бой: Если бы он победил, то через два месяца встречался бы с Робином Куком, чемпионом мира в полутяжелом весе. А это уже другой уровень.
О деньгах он почти не думал. Сейчас они беспокоили его меньше всего. Главное — пробиться. Профессиональный бокс — то же самое шоу. Здесь как в Голливуде. Важно не то, как ты бьешься, а то, на кого люди приходят посмотреть. Сотни, а то и тысячи превосходных бойцов по всему миру остаются невостребованными — только потому, что публике в них что-то не нравится. Сергей наконец-то получил заветную путевку, и вдруг… Такая обидная осечка! Но самое обидное было то, что другого такого случая больше не представится. Судьба не дает второго шанса, если ты прозевал первый..
Степанцов расшнуровал боксерки, скинул трусы и пошел в душевую. Там он включил сразу два соседних душа: один сделал горячим, а второй — холодным, и так по очереди переходил от одного к другому, постепенно приходя в себя.
Хлопнула дверь. В раздевалку вернулись Савин с Альбертом. Они вполголоса переругивались, но Сергей не прислушивался к их разговору. Ему еще предстоял серьезный разговор с тренером, а пока он хотел одного — обо всем забыть. Смыть с себя горечь поражения, сбросить тяжесть позора. Вода шумела так успокаивающе… Он встал посередине между обоими душами и уперся руками в- стену, чувствуя, как левой половине тела становится горячо, а правую — пробирает приятный холодок…
— Что это у тебя в руках? — спросил Буцаев, показывая на коричневый бумажный пакет.
— Бомба, босс. Сначала я подумал о пожарной сигнализации, но потом решил, что это слишком банально, — пояснил Реваз.
Буцаев понял едва ли половину из того, что он сказал.
— Банально? — переспросил он.
— Ну конечно. Это уже было как минимум в шестидесяти голливудских боевиках. Вспомните: «Крепкий орешек»… — коротышка начал загибать пальцы.
— Достаточно, — отмахнулся Роман Остапович. — Я все равно не понимаю, как ты ухитрился протащить сюда бомбу. Здесь такая охрана… И такие металлоискатели, что они реагируют даже на железные зубы Хасана.
— Золотые, босс, — оскалился Хасан, демонстрируя блестящие клыки.
— Значит, у них хреновые металлоискатели, — отрезал Буцаев. — Что дальше?
— Очень просто, босс, — ответил Реваз, — предоставьте это дело мне… — он взял Хасана под руку. — Пойдем со мной, джигит!
— Куда? — насторожился Хасан..
— Пойдем, пойдем. Вот увидишь, тебе понравится. Ты давно уже хотел туда попасть. А ты, — обратился Реваз к Fore, — следи за охранниками у двери раздевалки. Как только они уйдут, путь свободен.
— Я понял, — хохотнул Гога, — тут мы заходим и берем его тепленьким.
— И везем в пустыню, — заключил Буцаев…
Реваз с Хасаном прошли по коридору мимо раздевалки русского боксера, повернули за угол и остановились перед белой пластиковой дверью. Реваз отдал ему сверток.
— Как только я уйду, — сказал он, — зайдешь внутрь, досчитаешь до пяти и дернешь вот за это колечко, — Реваз приоткрыл пакет и показал на проволочное кольцо.
В это время дверь открылась, и на пороге появилась женщина в вечернем платье. Она неодобрительно покосилась на странную парочку, надменно поджала губы и пошла по коридору в сторону главного зала казино. Хасан зачарованно смотрел ей вслед.
— Эй! Приди в себя, я здесь! — Реваз пощелкал перед его носом пальцами.
— А? — Хасан попытался сконцентрировать внимание, но в этот момент мимо них прошла еще одна роскошно одетая — точнее, раздетая — женщина. На сей раз — шатенка. Взгляд ее был еще более презрительным, чем у предыдущей. Она фыркнула, открыла дверь и вошла внутрь.
— Ты все понял? — спросил Реваз.
— Да, слушай! Сколько можно говорить?
— Заходишь, считаешь до пяти и дергаешь за колечко. Потом — сразу же выбегаешь и — в раздевалку.
— Понял я, понял, — сказал Хасан. — Иди уже, слушай, да?
— Хорошо, — коротышка похлопал его по плечу, завернул за угол и стал ждать.
«Предчувствие. У меня опять — нехорошее предчувствие, — подумал Белов. — Что поделать? Предчувствия обычно одолевают тех, у кого была насыщенная событиями жизнь. Причем — опасными событиями».
В этом он не заблуждался, Саша вошел в «Тадж-Махал» через главный вход. Прямо — высокие двери вели в главный игровой зал, направо — в ресторан и гостиничный комплекс. Белов свернул налево, в сторону игральных автоматов и служебных помещений.
Охранники в красных пиджаках окинули его внимательным взглядом и решили, что от респектабельного господина в темно-синем итальянском костюме, бледно-голубой рубашке и коричневых ботинках «Barker» ожидать неприятностей не приходится. В общем-то, они были правы. Саша никому не собирался доставлять хлопот; он пришел сюда с противоположной целью.
Белов миновал длинные ряды «одноруких бандитов» и оказался в маленьком уютном баре. Здесь он остановился и задумался.
— Нехорошо идти в гости с пустыми руками. Взять, что ли, вина? — тихо сказал он сам себе и подошел к стойке. — У вас есть шампанское? — обратился он к бармену
Тот достал бокал, собираясь его наполнить, но странный клиент остановил его жестом и попросил целую бутылку. Бармен поставил ее перед ним на стойку. Белов прочитал этикетку, взвесил бутылку в руке, что-то прикидывая.
— Нет, пожалуй, я передумал. Скажите, а водка у вас есть?
— Конечно. Какую желаете? — бармен убрал шампанское обратно под стойку.
— Какую? У вас есть «Столичная»? Только не латвийская, а настоящая, русская.
— Разумеется, — бармен обиженно нахмурил брови. Вам двойную порцию?
— Нет, мне всю бутылку, — ответил Белов.
— О-о-о! — бармен достал с полки большую бутылку «Столичной» и положил в коричневый бумажный пакет. — Будьте осторожны! Водка — опасная штука. Она может так ударить в голову…
— Спасибо, я знаю, — перебил его Белов. — Я, собственно, для этой цели ее и беру, — он расплатился и ушел, оставив бармена в легком недоумении.
Увидев, что Реваз скрылся за углом, Хасан взялся за ручку непонятной двери. Коротышка сулил, что это место окажется интересным. Что ж, посмотрим!
Хасан крепче сдавил бумажный пакет, нащупывая горлышко бутылки. Проволочное кольцо торчало наружу, как чека гранаты. Хасан вошел внутрь и огляделся. Пол, стены, потолок, — все было белым. По левую руку стояли зеркала; высокие, в человеческий рост. Из зеркал на него смотрели шестьдесят четыре Хасана. Затем начинался длинный ряд умывальников, а над ними — зеркала поменьше. Справа, за стенкой, он увидел длинные ряды кабинок,
— Вах, шакал! — беззлобно выругался Хасан. — Здесь правда интересно.
Он обхватил горлышко и нащупал проволочное кольцо. В этот момент раздался шум воды, дверь одной из кабинок открылась, и оттуда появилась женщина в коротком голубом платье. Увидев Хасана, она медленно подняла руки. Как только ладони оказались на уровне глаз, женщина принялась истошно вопить.
Протяжно, на одной высокой ноте. Хасан засуетился.
— Подожди, слушай! Чего ты так кричишь, дорогая! Я еще до пяти не досчитал!
Он сунул бутылку под мышку и принялся загибать толстые волосатые пальцы.
— Раз… Два… Три…
Из другой кабинки вышла еще одна женщина. Она увидела, что здесь творится, и тоже закричала, сразу же попав в унисон с первой солисткой.
— Четыре… Пять… Вах! Успеть бы!
На этот раз появились сразу две женщины — из двух противоположных кабинок. Они не стали долго разбираться что к чему — присоединились к голосистому дуэту мигом превратив его в квартет.
— Шайтанки вы, а не женщины! — Хасан трясущимися руками сорвал кольцо.
Шампанское оглушительно хлопнуло. Пробка ударила в потолок. Пенная струя описала замысловатую кривую и плеснуло на кафельный пол.
И тут… Произошло немыслимое. Казалось, теоретически это невозможно. Но жизнь в который раз посрамила скучную теорию, доказав, что на практике может случиться всякое. Женщины, не сговариваясь, взяли на октаву выше и заверещали в два раза громче. Хасан, опасаясь, что у него сейчас лопнут барабанные перепонки, бросился прочь из женского туалета.
— Ты слышал это? — один из «горилл», стоявших перед раздевалкой русского боксера, повернул голову.
— Крик, — ответил второй.
— А этот хлопок? Похожий на…
— Что вы здесь стоите?раздался грубый окрик.
«Гориллам» пришлось опустить головы, чтобы увидеть, кто говорит.
— Какой-то маньяк открыл стрельбу в женском туалете! — размахивая руками, кричал лысый коротышка с табличкой сотрудника казино на лацкане пиджака. — Есть жертвы! Скорее! Все туда!
— У нас распоряжение Майка Боумена… — начал один из громил.
— Я все знаю! — перебил его коротышка. — А я, по вашему, на что? Я покараулю этого боксера. Ну, если разобраться, кто к нему сунется, а? Я спрашиваю, кто сунется к здоровенному боксеру? Это все равно, что охранять от посетителей тигра в зоопарке. А там… — он ткнул пальцем себе через плечо, и голос его задрожал от жалости и возмущения. — Там… Несчастные женщины! Они ждут помощи! А маньяк, это свирепое чудовище, насилует их одну за другой, одну за другой. И время от времени стреляет, не забывайте!
Громилы переглянулись. Они запустили здоровенные ручищи под мышки и достали такие же здоровенные пистолеты.
— Я первый, Вес! — сказал один. — Выломаем дверь. Ты меня прикроешь!
Крадучись, на цыпочках, они двинулись в сторону женского туалета. Из-за поворота вылетел Хасан и с размаху угодил одному из охранников головой в живот. Охранник положил руку ему на плечо:
— Что там?
Хасан страдальчески поморщился.
— Лучше не спрашивай, дорогой! Не приведи Аллах иметь такой гарем…
Охранник отпустил его, переглянулся с напарником и приложил палец к губам.
«Действуем, как договорились», — показал он на пальцах.
«Понял», — так же, жестом, ответил напарник.
Движения их стали еще более медленными и осторожными. Теперь они напоминали двух танцоров, вальсирующих под водой. Подождав, пока они скроются за углом, Буцаев, Хасан, Гога и Реваз ворвались в раздевалку…
XV
Альберт со злости зашвырнул чемоданчик в самый дальний от себя угол.
— Ты мог бы предупредить! — кричал он Савину. — Столько лет, столько сил — и все псу под хвост!
— Я не уверен, что от этого стало бы кому-нибудь лучше, — пытался оправдываться тренер. Бесполезные боксерские перчатки он по-прежнему держал в руках, словно не знал, куда их девать.
Они уже и не помнили, когда оставались после боя втроем. Только боксер и его команда — и больше никого. Раздевалка победителя всегда полна. Там толкутся репортеры, импресарио, менеджеры, рекламщики, — словом, всякая шушера, желающая заработать на спортсмене. А что можно заработать на неудачнике? Ничего.
В душе шумела вода. Савин прислушался.
— Если бы ты… — начал Альберт.
— Да пошел ты… — беззлобно махнул тренер.
Альберт нахмурился. Он внимательно посмотрел на Савина, подом подошел ближе и положил руку ему на плечо.
— И давно ты мочишься розовым бульоном?
— С тех самых пор, как вернулся. Им чем-то не понравились мои почки.
Альберт в задумчивости почесал затылок.
— Теперь они мне тоже не нравятся.
— Вот видишь? Но других у меня нет, — тренер развернулся и пошел в душевую.
От порога он сделал несколько шагов и остановился. Большое помещение было перегорожено тонкой кирпичной стенкой, выложенной кафелем.
Савин прошелся вдоль ряда душевых кабинок. В одной из них кран был закрыт неплотно, и вода капала. Он прикрыл кран и вернулся обратно.
— Сергей! Ты меня слышишь?
Боксер, стоявший по другую сторону тонкой перегородки, молчал.