Когда Белов с Сергеем садились в «Стингрей», Лайза звонко расцеловала обоих — прямо в грим на щеках, размазав налипшую на него пыль пустыни.
— Хэй-о-о-о! — закричала она. — Парень на серебристом «Стингрее»! Это мечта! А у меня их целых два! И они кому угодно надерут задницу!
Белов выкрутил руль до упора вправо и резко нажал на газ. Большие широкие покрышки, проскальзывая, завертелись; машина развернулась на месте. Саша выправил руль, и «Стингрей» рванул вперед. Они понеслись в клубах пыли по проселочной дороге; затем выехали на шоссе и помчались в сторону Вегаса, туда, где луч мощного прожектора, подобно раскаленной вязальной спице, прокалывал густую темень ночного неба.
Белов обернулся на дом только один раз, и ему показалось, что на галерее дома стоит человек в нелепых шортах и футболке. Этот человек не двигался.
Он просто стоял и смотрел им вслед…
Часть вторая
ХОЗЯИН ТАЙГИ
XIX
С тех пор как Белов и Лайза покинули Вегас, прошло два месяца. Еще раньше, по пути в Нью-Йорк, Саша предложил Лайзе уехать на время из Штатов.
— Ты полетишь со мной! — сказал он ей безапелляционным тоном, — Я не могу оставить тебя в Америке. Я буду все время переживать и волноваться.
Лайза не стала спорить, но поинтересовалась, что она будет делать в Красносибирске?
— Всем нам дело найдется, главное, не поднимать лапки кверху раньше времени, — пошутил он. и посмотрел на Степанцова:, — Чтобы подняться, надо сначала упасть, правда, Серега?
Сергей выглядел подавленным, Он сидел у иллюминатора и смотрел на раскинувшуюся внизу пенку сплошных белых облаков.
— Ты меня слышишь? — Белов толкнул его локтем.
Боксер, не отрывая взгляда от окна, кисло улыбнулся:
— Ты не понимаешь; Саша. Это ведь облом полный, конец карьеры. На мне можно ставить крест. И ведь знаешь, что самое обидное? — он повернулся к Белову. — Я же ничего другого не умею. Только бокс! Понимаешь? С восьми лет — г- тренировки, тренировки и тренировки. Бег, скакалка, спарринги.
Зачем теперь все это? Кому это нужно? Девушка! — он поднял руку, подзывая стюардессу. — Двойное виски безо льда и содовой!
Белов с Лайзой переглянулись.
— Саша, наверное, ему бы не стоило… — начала Лайза, но Белов положил руку на ее ладонь.
— Нет, надо, — сказал он вполголоса. — Пусть, сегодня можно…
Степанцов пил, не останавливаясь. Он все время подзывал стюардессу, и миловидная девушка стала с опаской поглядывать на странного пассажира, выпившего в одиночку по меньшей мере литр «Джонни Уокера». Когда она подошла в очередной раз, лицо ее выражало сомнение, стоит ли приносить следующую порцию?
— Он русский, — сказала ей Лайза вполголоса.
Стюардесса понимающе улыбнулась. Теперь все стало на свои места. О русских она знала немало: главным образом то, что эти люди не знают середины. Им надо либо все, либо ничего. Она принесла целую бутылку виски и поставила на откидной столик перед Лайзой.
— У меня еще много дел, — извиняющимся тоном сказала стюардесса. — Надеюсь, вашему другу не будет плохо.
— Ну что вы? подхватил Белов. — Ему станет только лучше. Главное, чтобы он не ворвался в кабину пилотов. Он, когда выпьет, обожает управлять самолетом.
Стюардесса попалась с чувством юмора:
— Может, принести ему еще? — сделав озабоченное лицо, спросила она.
Лайза с трудом подавила короткий смешок.
— Нет, пока не надо. Думаю, — она окинула бутылку оценивающим взглядом, — у нас в запасе есть примерно полчаса…
В Нью-Йорке Белову пришлось тащить Сергея на себе. Савин и Альберт, как и было условлено, ждали их в международном аэропорту имени Кеннеди. Они заказали пять билетов до Москвы, и уже подходило время их выкупать. Лайза и Белов с почти невменяемым Степанцовым на плече подоспели как раз вовремя. Саша воспользовался кредиткой; они быстро прошли паспортный контроль и загрузились в объемистый «Боинг», на которым им предстояло лететь через океан в далекую Россию.
Еще тогда Белов заметил некую натянутость, наметившуюся в отношениях между боксером и тренером. Когда Степанцов проспался и пришел в себя, он выглядел хмурым и разбитым; парень никак не реагировал на попытки Савина завязать откровенный разговор. Лишь однажды пробурчал:
— Да ладно, — и добавил вполголоса, словно обращаясь к себе: — что было, то было…Что будет, то будет.
Саша не сразу понял, к чему относилась эта присказка: к бесславному закату спортивной карьеры Степанцова или к неминуемому расставанию с Савиным?
Он не стал уточнять. Впрочем, и так было ясно; скорее всего, Сергей имел в виду и то, и другое. Но Белов не стал торопить события; до прилета в Москву он не сказал Степанцову ни слова. И только в «Шереметьево», сойдя на родную землю и ощутив под ногами серый московский асфальт, Белов взял боксера под руку и отвел в сторонку:
— Что собираешься делать дальше?
Сергей пожал плечами.
— Попытаюсь как-нибудь устроиться в столице. Говорят, в некоторых ночных клубах проводят бои… Многие из наших, которые уже ушли из спорта, подрабатывают там. Платят не так, чтобы уж очень — по триста-четыреста баксов за бой, но…
Белов перебил его.
— Ты назвал не все варианты. Можно еще податься в криминал. С твоими талантами ты быстро станешь бригадиром. Там, глядишь, и в авторитеты выйдешь. Чем не карьера?
Сергей недоуменно смотрел на Белова. Он никак не мог понять, говорит Саша серьезно или издевается.
— Можно пойти в эскорт-услуги, ублажать богатых клиенток, — продолжал Белов. — Ты здоровый, выносливый, у тебя должно получиться. К тому же и внешность подходящая. На тебя будет спрос.
Степанцов обиженно нахмурился. Он хотел развернуться и уйти, но Белов не дал — схватил его за рукав и заставил остановиться.
— А можно, — продолжал Саша без всякой жалости, — просто опустить руки. Забиться в уголок и наматывать сопли на кулак. «Ах, какой я несчастный! Пожалейте меня, люди добрые!» И — стопочку. Потом еще — стаканчик! Чем не выход? Если постараться, то годика за два можно спиться окончательно.
— Я не понимаю, к чему вы клоните? — глухо спросил Сергей. Он и не заметил, как перешел на вы.
Его внезапно разобрала злость. Степанцов злился, но никак не мог понять, что именно заставляет его злиться. Возможно, то, что Белов в чем-то был прав? Ведь он действительно не знал, что будет делать дальше-.
— Я хочу предложить тебе настоящее дело, — мягко сказал Белов, — такое, за которое тебе не будет стыдно перед самим собой.
— Что именно? — пробурчал Степанцов.
— Я хочу открыть в Красносибирске спортивную школу. Знаешь, там полно пацанов-подранков. Многим из них еще десяти нет, а пережили они такое — не приведи господь.
— И вы хотите? — Степанцов поправил себя. — И ты хочешь?..
— Пацанам нужен хороший тренер. Герой. Пример для подражания. Ты готов? Предупреждаю сразу — золотых гор я тебе не обещаю. Наоборот, гарантирую много работы — тяжелой и неблагодарной. Согласен?
Перед глазами Степанцова возникла картинка; яркая, словно нарисованная электронным лучом на мониторе компьютера черепа. Маленький уральский городок. Пустырь за школой. Четверо ребят постарше окружили одного. Он пытается отбиваться, но силы явно неравны. Один из старших ребят вырывает у него из рук портфель, открывает его и начинает туда мочиться. Острое чувство обиды, смешанной с отчаянной беспомощностью. Слезы злости и стыда, текущие по щекам. Слова, застрявшие в горле… Все это было. С ним самим. Когда-то. Поэтому он и пошел в секцию бокса.
«Разве с тех пор что-то изменилось? — подумал Сергей. — Ничего. Наоборот, таких мальчишек только прибавилось…» -
— Я должен подумать, — неуверенно сказал он.
— Тогда — до свидания! — Белов повернулся к нему спиной и быстро зашагал прочь.
Степанцов несколько мгновений стоял на месте, а потом бросился его догонять.
— Постой! — воскликнул он. — Да постой же!
Белов нехотя остановился.
— Что еще?
— Зачем ты так?
— Я предложил тебе заняться делом, — Саша усмехнулся. — Ты хочешь попробовать? Валяй! Но должен сказать; мне такой тренер не нужен. Чему ты можешь научить ребят? Как стать слабаком?
Степанцов не привык отвечать за себя: до сих пор за него это делал Вадим Анатольевич. А здесь все наоборот: воспитывать будущих бойцов — очень трудная и, главное, ответственная задача. Здесь не нужны сомнения и полумеры.
— Ладно, — сказал Сергей, — а где эта школа?
— В Красносибирске, — ответил Белов.
— Я приеду через неделю, — пообещал Степанцов. — Утрясу кое-какие дела и приеду.
Саша посмотрел ему в глаза и понял: он приедет, не подведет.
— Ладно.
Они обменялись крепким рукопожатием и на этом расстались.
Сергей прилетел в Красносибирск ровно через неделю после этого разговора. В Москве он прежде всего наведался к своему агенту, эмигрировавшему в Штаты еще в конце семидесятых годов. Сейчас, когда мировой бокс остро нуждался в свежей крови, он неплохо зарабатывал на контрактах, которые устраивал для российских боксеров. Естественно, он обирал их до нитки; Сергею, после всех выплат: агенту, тренеру, врачу и спорткомитету, — причиталась не такая уж большая сумма.
Но, наверное, это было и к лучшему, Степанцов уходил налегке, понимая, что терять ему, в общем-то, нечего. Все его вещи уместились в один большой чемодан «Samsonite» на колесиках. За пару дней до рейса Сергей зашел на «Горбушку» и купил цифровой фотоаппарат «Canon», даже не подозревая о том, что этой вещице суждено во многом изменить его жизнь.
«ТУ-154» приземлился в Красносибирске в одиннадцать утра по местному времени. Разница с Москвой составляла четыре часа, поэтому Степанцов немного позевывал и пребывал пока в расслабленной полудреме. Он лениво спустился по трапу и вошел в автобус, идущий до здания аэропорта. Автобус подвез пассажиров к грузовому терминалу. Сергей встал недалеко от ленты транспортера и принялся ждать свой багаж. Странную троицу он заметил не сразу.
Только потом до него дошло, что взгляд несколько раз скользил по этим людям, но почему-то ни разу не остановился на них. Непонятно почему; эти трое выглядели весьма колоритно.
Посередине стоял высокий человек в похожем на рясу балахоне — настолько застиранном, что он частично утратил первоначальный черный цвет и на швах стал серым. У мужчины была густая и не очень опрятная борода с рыжеватым оттенком. На бледном, изможденным лице выделялись умные серые глаза.
В руках у мужчины была табличка: «Сергей Степанцов». По обе стороны от него стояли двое мальчишек: худые и вертлявые. Им было не больше десяти-двенадцати лет. Один из них то и дело сплевывал под ноги; делал он это мастерски, пользуясь отсутствием верхнего переднего зуба.
Второй похвастаться таким умением не мог и, похоже, завидовал товарищу. Он озадаченно чесал в затылке. Солнечный свет, проходя через его оттопыренные уши, окрашивал их в нежно-грозовый цвет.
Степанцов посмотрел на транспортер. Его чемодана пока не было. Он решил, что в запасе у него есть несколько минут, и направился к этой троице.
— Привет! — сказал он, подойдя ближе. — Степанцов — это я.
— Ну здравствуй, странник Сергий! — пробасил мужчина и положил руки на плечи пареньков.
Сергею сразу стало понятно, что у него с мальчишками полное взаимопонимание. Они в свою очередь во все глаза смотрели на вновь прибывшего, словно увидели живого Шварценеггера или Сталлоне. Парень с щербиной во рту уверенно подошел и протянул Сергею руку.
— Здравствуйте, дядя Сережа! Я — Алексей!
— Сергей! — представился Степанцов и пожал ладонь пацану.
Затем он познакомился с бородачом.
— Федор Лукин, — солидно представился тот и сунул Сергею сухую ладонь.
Второй пацан вдруг засмущался и отвел глаза.
— Тезки мы, — глядя куда-то в сторону, еле слышно сказал он. — Я, значитца, тоже того… Серый.
— Саша сказал, что ты прилетишь сегодня, — объяснил Лукин свое присутствие в аэропорту. — Вот мы и решили встретить. Тебя, парень, Бог к нам привел, не иначе.
Он повернулся в ту сторону где, по его расчетам, был красный угол, и степенно перекрестился. Сергей так и не понял, зачем нужно было поворачиваться: ведь в той стороне не было ни иконы, ни крестов церкви.
— Удивляешься, почему на Восток крещусь? — словно прочитав его мысли, спросил Лукин. — Потому на Восток молимся, что там Палестина, там Святая Земля — духовная отчизна всех христиан. Оттуда к нам на Русь Христос по снегу босыми ногами пришел. Он любовью к нам, грешным, сатану победил. Саша мне сказывал, что и ты своего сатану в белом платье поборол. Вот мы тебе и рады. Не каждый день в наши Палестины заглядывает такой ударник кулачного боя, — скаламбурил он и засмеялся, но никто его не поддержал.
Алексей еле заметно стукнул Федора маленьким кулачком в бедро.
— Дядя Сережа — чемпион мира! — поправил он воспитателя.
— Вот я и говорю, — согласился Лукин. — Кулачный боец искусный, спору нет, мастер. Вместе Христа просить будем, чтобы он от насилия тебя отвратил. А что ты от мирских дел до сих пор не отошел, так это еще впереди. Пути Господни неисповедимы… Где скарб-то твой, странник?
Степанцов оглянулся и увидел на транспортере свой чемодан — черный и солидный, как броненосец, в окружении мелких спортивных сумок и баулов.
— Вон он, — Степанцов одной рукой легко снял чемодан с ленты.
Лукин позвал его за собой, и они пошли сквозь толпу к выходу.
— Здесь у нас хорошо, — гудел Федор. У него был вид человека, преисполненного сознанием важности своей миссии. — Отсюда, из Красносибирска, начнется духовное возрождение России. Здесь мы построим новое общество нестяжателей, в котором не будет ни богатых, ни бедных…
Сказать по правде, Степанцов даже не слушал, что он говорит. Но при всей своей нелепости и комичности, Лукин создавал настроение спокойствия и умиротворения, которое тут же передалось Сергею. Ему вдруг стало очень уютно, словно он после долгой дороги вернулся домой. И эти два пацана… Особенно — первый, наградивший его незаслуженным титулом чемпиона…
Степанцов улыбнулся, и в этот миг словно молния промелькнула мимо него. Фотоаппарат, висевший на плече боксера, оказался в руках какого-то вихрастого паренька, удиравшего со всех ног.
— Эй! — окликнул его Степанцов.
Мысль о преследовании даже не пришла ему в голову. Во-первых, чемодан у него был довольно тяжелый. Во-вторых, теперь он боялся его оставить, чтобы не пропал и чемодан. А в-третьих, паренек бежал на удивление быстро, умело лавируя между людьми. На его крик обернулись Лукин и встречавшие мальчики. Алексей увидел вытянутую в направлении воришки руку Степанцова и сразу понял, в чем дело.
— Опять Козырь! Вот ловкач, — сказал он в следующее мгновение. — Ничего, сейчас мы его… — Он подвернул рукава выцветшей рубашки и собрался бежать за пареньком.
Легкая рука Федора легла ему на плечо.
— Остынь, отрок! — сказал он мягко. — Еще граф Толстой, Лев Николаевич, преданный анафеме за благовествование евангельских правд, завещал не противиться злу насилием.
— А как же «око за око, зуб за зуб»? — со сдержанной улыбкой спросил его Степанцов.
Вопрос не поставил Лукина в тупик.
— Это ветхозаветная концепция, — легко парировал он этот идеологический удар. — А у нас в Новом Завете по-другому: ежели кто ударит тебя по правой щеке, то подставь ему левую, — вперив в небо указательный палец, с восторгом вещал Лукин. — И еще: любите врагов ваших, благотворите ненавидящим вас.
Степанцов уже составил себе мнение о своем провожатом: юродивый какой-то, не от мира сего человек. Но и опасности для того же мира не представляет.
— Ладно, обещаю этого поганца сразу не убивать, если поймаю. В конце концов, фотоаппарат — это мелочь. Так что у вас за городишко? Есть здесь что посмотреть?..
XX
Вся жизнь в Красносибирске крутилась вокруг алюминиевого комбината. Завод, которым руководил Белов, являлся градообразующим предприятием. Те везунчики, которым посчастливилось найти работу на комбинате, жили неплохо. Проблема заключалась в том, чтобы поднять уровень жизни для остальных горожан на ту же высоту.