Тайна - Зухра Сидикова 12 стр.


- Борисыч! Детей-то зачем за собой тащишь?

Но дети уже бегут в палатку - собираться на охоту.

В лагере имелось всего три ружья. Одно взял Виктор Борисович, другое досталось Володьке, а третье – Максиму. Обиженному Кольке поручили взять лопату, он надулся, и уже отказывался идти, тем более что на шее повисла Нина, уговаривая остаться, но Макс пообещал дать пострелять из своего ружья, и Колька, поцеловав на прощанье Ниночку, взял лопату и отправился на первую в своей жизни охоту.

«Тайга, – писал Максим в письмах домой, – это тот же лес, но только во много раз больше и гуще. Деревья здесь такие огромные, что закрывают своими ветвями небо. Поэтому в тайге всегда сумрак, и когда идешь по ней, кажешься себе таким маленьким и слабым!»

Уже третий час они пробирались по тайге в сторону реки. Виктор Борисович рассказал, что возвращаясь в лагерь, они встретили в лесу огромного медведя.

- Далеко он не мог уйти, где-то здесь бродит! – Виктор Борисович полон охотничьего азарта, и этот азарт передается мальчишкам.

- Но ведь медведь может убить человека! – говорит Володька, ему страшно, он уже жалеет, что пошел, впрочем, он видит, что и Максу и Кольке тоже немного страшно, и это успокаивает его.

- Да, иногда медведь нападает на человека, – говорит Виктор Борисович. – Это очень опасный хищник. Умный и хитрый.

Колька дурашливо поет стишок, которым утром дразнила его Нина: «Мишка косолапый по лесу идет, шишки собирает, песенку поет!»

- Тихо! – говорит Виктор Борисович. – Слушайте!

Все разом останавливаются. Прислушиваются.

- Слышите? – Виктор Борисович пристально смотрит в сторону зарослей.

Теперь и мальчишки слышат тихое утробное рычание, от которого пробирает озноб. Все немного отступают, замерев в тревожном ожидании. Макс чувствует, как страх сковывает руки и ноги.

Вдруг из-за кустов раздается треск, рычание, и огромный двухметровый медведь, встав на задние лапы, идет прямо на них. Володька кричит, все вскидывают ружья, но раздается только один выстрел. Стреляет Виктор Борисович. Медведь делает еще несколько шагов вперед, Виктор Борисович стреляет еще раз, затем раздается еще один выстрел, и медведь опускается на четыре лапы и, неуклюже поворачиваясь, ломая кусты, исчезает в чаще.

Мальчишек охватывает какое-то бешеное возбуждение, они начинают стрелять и вслед за Виктором Борисовичем, с криком, бросаются за медведем.

- Смотрите, смотрите! – кричит Володька. - Кровь, кровь! – он показывает на бурые пятна на примятой траве.

- Он ранен! – кричит Виктор Борисович. - Я все-таки попал! Быстрее за мной!

Они бегут, переглядываясь, дышат возбужденно. Максим чувствует, как животная радость пополам со страхом охватывает его.

И тут прямо перед ними словно из-под земли, возникает высокая крупная фигура бородатого человека в плаще, высоких сапогах, с ружьем наперевес. Этот человек и сам похож на медведя.

- Остановитесь! - говорит он.- Остановитесь! Перестаньте стрелять!

Его появление так неожиданно, что мальчишки останавливаются как вкопанные.

- Опустите ружья, - говорит незнакомец, - бросьте их на землю.

- Кто вы такой, и почему вы здесь командуете? - спрашивает Виктор Борисович. На него страшно смотреть - он тяжело дышит, расцарапал щеку до крови, очень зол, раздосадован этим неожиданным препятствием.

- Я – лесничий, и я запрещаю вам стрелять! – этот человек такой большой, мощный, и голос у него сильный, низкий, властный.

- Вы не имеете права мне что-либо запрещать!

Мальчишки молча наблюдают за этим словесным противостоянием двух мужчин.

- Вы нарушаете закон, охота на медведя здесь запрещена, думаю, вы знаете об этом! – Макс слышит твердую уверенность в голосе бородача.

- Слушайте, милейший, – неожиданно сдается Виктор Борисович, – может быть, мы договоримся?

Почему-то сейчас он очень не нравится Максиму. Он всегда считал своего наставника мужественным правильным человеком. Но сейчас даже голос у геолога изменился. И весь он стал другим, как-то ниже ростом, мельче.

– Давайте спокойно поговорим. Мы - геологи, работаем здесь недалеко, допустим, мы не знали о запрете. Но ведь из каждого правила есть исключения. Хотелось вот ребятишкам охоту показать!.. – как-то даже заискивающе улыбается Виктор Борисович. Улыбка получается натянутая, кривая.

- Мне не о чем с вами договариваться, – незнакомец непреклонен. - Бросьте ружья!

За спиной у лесника раздалось рычание.

Все замерли.

- Послушай, друг, он уже все равно ранен, дай нам его добить! – Виктор Борисович поднимает ружье и направляет его в сторону зарослей.

- Брось ружье! – лесник направляет свое ружье в сторону Виктора Борисовича.

И тут неожиданно Володька, молча стоявший за спиной Максима, крикнул срывающимся голосом:

– Ну, ты! Сам брось ружье!

Все, что произошло потом, отзывается в памяти Максима короткой вспышкой, мгновением, которое запечатлелось на всю жизнь. Память, неустанно борющаяся с этим воспоминанием, несмотря на годы, хранит его ничуть не потускневшим, ярким и сильным, словно все произошло сейчас, только обернись.

Максим обернулся. Увидел вскинутое ружье, Володькино злое лицо, горящие щеки, сумасшедшие глаза. Они все тогда были не в себе, городские мальчики, заигравшиеся в охотников. Это утробное рычание, кровавый след на траве, преследование, и этот лесник – как преграда на пути, как препятствие. Максиму показалось, что Володька сейчас непременно выстрелит, он услышал, как щелкнул затвор.

Каким-то неосознанным движением Максим протянул руку. Схватился за ствол Володькиного ружья, пытаясь опустить его вниз, чтобы оно перестало угрожать, перестало смотреть своим пугающе черным дулом. Володька с силой оттолкнул его, - так, что он упал, - и вдруг ружье выстрелило.

Стало тихо.

Высокий человек молча повалился на траву.

Рычание снова раздалось совсем близко. Несколько секунд они слышали удаляющееся ворчание и треск ломающихся под мощными лапами сучьев.

И снова стало тихо.

Деревья стояли плотной стеной, и за их ветвями совсем не было видно неба.

Первым пришел в себя Виктор Борисович. Он подошел к леснику, склонился над ним. Следом подошел Колька, затем Максим. Володька в оцепенении стоял на месте, ружье упало к его ногам.

- Мертв!.. – сиплым голосом сказал Виктор Борисович.

Володька сел на землю, обхватил голову руками, завыл.

- Заткнись! – грубо сказал Виктор Борисович. – Хватит причитать, надо думать - что делать будем?

Колька вцепился в рукав Максима:

- Макс, что теперь будет, что теперь будет, Макс?!

- Нужно сообщить в милицию, – сказал Максим.

- В самом деле? И сказать, что ты убил человека? – зло спросил Виктор Борисович.

- Я? Почему – я? – растерялся Максим.

- Это не он, не он! - вдруг заплакал Колька, не отпуская руку Макса. – Это Володька выстрелил!

- Нет! Нет! - закричал Володька. - Я бы не выстрелил, если бы Макс не полез, не выстрелил бы! Я просто попугать хотел!

- Хватить орать! - зло прикрикнул на них Виктор Борисович. - Связался с придурками малолетними на свою голову, теперь отвечай за вас! Господи, - его лицо было серым, - господи, что же делать?

Взгляд его упал на лопату, которую держал в руках Колька.

- Дай сюда!

Он стал копать землю.

- Ищете крепкие сучья! – крикнул на глядящих на него в оцепенении ребят. – Копайте!

До Макса медленно доходила страшная суть происходящего. На ватных ногах он подошел к Виктору Борисовичу и, упав на колени, стал копать землю толстой веткой, которую он отломил от молодой березки, росшей недалеко от места, где лежало тело, на которое они старались теперь не смотреть. Вскоре к ним присоединились Колька и Володька.

Вчетвером они выкопали яму. Могилу, - подумал про себя Максим. Неглубокую… - земля была твердой, они и так слишком долго провозились. Ведь нужно было засветло вернуться в лагерь.

- Хватит, - сказал Виктор Борисович, - достаточно и такой глубины. Он уместится… Уже темнеет, надо возвращаться.

Все происходящее казалось страшным сном. И этот сон позже много раз преследовал каждого из них: прелые листья, сосновые иглы, тяжелое тело, которое они опустили в эту яму, черная земля, сыплющаяся на лицо мертвого человека. Володька потерял сознание, и сам чуть не свалился в яму, его оттащили, поливали водой из фляжек.

В лагерь шли в оцепенелом молчании. Виктор Борисович приказал молчать обо всем, что произошло. Иначе всем конец, в его голосе слышалась угроза. Хотелось плакать, кричать, зажать уши, или наброситься с кулаками, избить, чтобы замолчал, не повторял монотонно: «Молчите, слышите, молчите, иначе всем конец!»

Молча, не глядя друг на друга, разошлись по палаткам. Макс долго не мог уснуть, казалось, в глаза насыпали сосновых иголок. Забылся тяжелым сном.

Ему снилось, что вокруг бродит медведь, рычит, рвет палатку своими страшными когтями, хочет убить его.

А утром из лагеря пропала Нина.

Глава десятая

1

Утром его разбудил телефонный звонок.

Максим накануне уснул прямо на полу, на ковре, у потухшего камина, в изголовье стояла бутылка коньяка, наполовину пустая. И хотя лежать было очень жестко и неудобно, болело тело, ломило виски, вставать не хотелось. Макс зажимал уши, надеясь, что трезвон прекратится, но звонивший был неумолим. Прихрамывая, – затекли ноги, - и ругаясь: «Кому это приспичило, черт возьми, в такую рань?», он подошел к телефону.

Звонил Рудницкий.

- Надо встретиться, Максим Олегович, есть новости.

- Хорошо Степан Ильич, конечно… – с трудом проговорил Макс, язык еле ворочался, во рту пересохло. - Но если можно, сделайте одолжение… Может быть, вы не откажетесь приехать ко мне… Я на даче, это совсем недалеко от города. Здесь замечательная природа! Шашлыком вас угощу. Приезжайте, Степан Ильич!

- Ну, если шашлычок обещаете, - хмыкнул Рудницкий, - то почему бы и не приехать?!

Осень в самом разгаре. Облетают листья, желтеет трава, но южное солнце еще греет, дарит щедро свое благодатное тепло.

Степан Ильич блаженствует, развалившись в плетеном кресле, которое Максим вынес для него на холмик, с которого открывается вид на золотую березовую рощицу и маленькую чистую речушку, неспешно бегущую вдоль желтеющих пологих берегов. Вытянув усталые ноги, Степан Ильич жмурится, поставляя лицо нежарким солнечным лучам.

- Ох, и уважил старика, Максим Олегович! – приговаривает он. – Ох, и уважил! Какой воздух! Десять лет сразу скинул!

- А вот мы сейчас с вами мясца поедим, - Макс колдует у мангала, - и по рюмочке хлопнем, и совсем молодым станете! - Настроение у него заметно улучшилось от присутствия этого пожилого человека, которого он очень ценил и уважал. Он ни о чем не спрашивал Рудницкого, ждал, что тот начнет разговор первым.

- А что? И хлопнем! – радостно потирает руки Степан Ильич. - И хлопнем!

И вот шашлык готов: истекающие жиром куски мяса разложены по тарелкам и посыпаны хрустящими кольцами лука, щедро приправленного уксусом, холодная водка разлита по рюмкам, – и двое мужчин, объединенные искренней симпатией друг к другу, усаживаются за небольшим раскладным столиком и неспешно ведут беседу, наслаждаясь вкусной едой и прекрасным видом. Говорят обо всем и ни о чем. Просто о погоде, о том, что осень запаздывает, есть ли рыба в маленькой речушке, водятся ли в рощице зайцы.

- А ведь все-таки это было покушение, Максим Олегович, - неожиданно говорит Рудницкий.

- Покушение? – эхом отзывается Максим.- Вы хотите сказать, что люстра в ресторане упала неслучайно?

- Неслучайно, Максим Олегович, ох, неслучайно! – вздыхает Степан Ильич.

- Но ведь это практически невозможно! – Максим заметно нервничает. Он до последнего надеялся на какую-то случайность, недоразумение, и сообщение Рудницкого неприятно поразило его. Что же это происходит в его жизни в последнее время?

– Степан Ильич, как же можно запланировать падение люстры именно в тот момент, когда именно я ужинаю под ней? Да, не спорю, это мое постоянное место, я всегда сажусь только за этот стол, но вот так подгадать – это просто невозможно!..

- Возможно, как видите. В наш век прогресса это всего лишь дело техники. Небольшое взрывное устройство, такое крохотное, как пуговица, так что даже взрыва не будет слышно, - и ведь никто и не слышал взрыва, -помещенное в основание крепления люстры к потолку, - потолки, кстати, в этом ресторане не очень высокие, - и остается взять дистанционное управление и на кнопочку нажать в нужный момент. Вот только с моментом-то и прогадал враг ваш, Максим Олегович. Повезло вам! Случай вас спас! И как это все совпало, просто поражаюсь! Как вышло, что люстра упала именно в тот момент, когда вы отошли от стола? В туалет, вы отправились, так, кажется?

Макс решил признаться. Рудницкий, наверное, уже знает, что его позвали к телефону - телефон находился на стойке у входа в ресторан, и, скорее всего администратор рассказал, что Градову звонили. Степан Ильич к своим обязанностям относится очень добросовестно, этот момент он, несомненно, зафиксировал. Поэтому изворачиваться не имело смысла. И потом Максим был уверен: на Рудницкого он может положиться, ему он может доверять, и в случае необходимости может попросить капитана о помощи.

- Меня позвали к телефону, Степан Ильич. Я встал, чтобы подойти к телефону, и именно в этот момент люстра рухнула.

- Вот оно что! – внимательно смотрит на него Рудницкий. – И кто же вам звонил?

- Я так и не успел ответить. Начался шум, неразбериха, стало не до этого.

- А позже вы не узнавали, кто вам звонил?

- Нет, я не успел.

- Не успели? – взгляд Степана Ильича становится еще более внимательным. - Кто же сказал вам, чтобы вы подошли к телефону?

Макс замешкался на мгновенье, затем медленно поднял глаза на Рудницкого.

- Иван Иванович.

- Так это Кох попросил вас подойти к телефону?

- Да.

- Фактически этот телефонный звонок спас вам жизнь.

- Да, так получается…

Рудницкий помолчал немного.

– Послушайте, Максим Олегович, а ведь Коха могли убить за то, что он знал о готовящемся на вас покушении… Может, он слышал что-нибудь? Или видел?

Максу невыносимо думать, что он оказался причиной гибели Ивана Ивановича.

Небо вдруг заволокло тучами. Солнце сделало несколько робких попыток пробиться сквозь серую пелену, но вскоре совсем исчезло. Стал накрапывать дождь.

- Вот так и в жизни, - вздыхает Степан Ильич, - только что солнышко светило, и вот уже тучи набежали!

- Жаль Коха, - говорит Максим, - получается, что он из-за меня … Ах, если бы знать раньше! Он ведь предупредить меня пытался…

- Пытался предупредить? Что же вы раньше молчали?

- Не хотел придавать этому значения, не думал, что все так серьезно…

- А ведь все более чем серьезно! Что он сказал вам?

- Сказал, что мне нужно поберечься. Потом еще раз пытался что-то сказать, но не успел.

Максим вспомнил, как испугался Иван Иванович Владимира, который прервал старика, не дал договорить.

- Послушайте, Степан Ильич, а как же было возможно, что устройство заложили в люстру? Как это можно было сделать? Когда? Ресторан открывается в одиннадцать утра, закрывается в два часа ночи. Насколько я знаю, там сигнализация. Кто-то из персонала? Но все это технически сложно осуществить, незаметно такое проделать невозможно.

- Да, я тоже думал об этом. И знаете, что выяснилось? Некоторое время назад в ресторане проверяли электрооборудование, бригада электриков работала. Два дня, пока проходил осмотр, ресторан был закрыт, стояли лестницы, леса… Электрики уходили обедать, в парке на травке располагались, и теоретически взрывное устройство могли подложить именно в это время.

И в самом деле, как-то ресторан был закрыт на два дня, Макс это хорошо помнил, потому что пришлось обедать в ближайшем кафе, в котором отвратительно готовили.

Назад Дальше