- Пожалуйста, прошу вас, не сердитесь! Я была такой глупой, такой дурой… Господи, как я могла?.. О, простите, простите, умоляю вас! Вы вправе меня ненавидеть, но я ничего не могу сделать с собой. С тех пор, как я вас увидела… Прошу вас, не сердитесь на меня, я не стану вам больше надоедать!..
У нее было совершенно мокрое от слез лицо, и она была похожа на ребенка. Это было так трогательно, так не похоже на то, что он привык видеть в женщинах. Раздражение его исчезло, уступив место снисходительной жалости, чуть высокомерному сочувствию взрослого, преуспевающего мужчины к наивной, влюбленной в него девочке.
2
Успокоившись, она рассказала ему о себе. Он согласился остаться и выслушать ее, хотя здравый смысл подсказывал, что лучше немедленно уйти, предварительно запретив ей преследовать его, но что-то удерживало его. Он и сам не смог бы объяснить себе вразумительно, зачем он сидит рядом с ней, смотрит на нее, держит ее руку.
У нее и имя было красивое - Валерия.
- Но лучше Лера, - тихо, почти шепотом. Глаза огромные, странные, слишком внимательные, пристальные.
Рассказала, что живет одна, что родителей нет, умерли несколько лет назад.
- Что и мужа нет? – спросил, а про себя подумал: ну любовник, точно есть, кто-то ведь все это оплачивает. Он с сомнением взглянул на нее. Все эти книги, картины, красивые вещи…
- Нет, у меня никого нет. Есть дальний родственник. Он живет на Севере. У него нет детей. Он нашел меня и теперь помогает мне. Материально. Я пока не работаю. Я раньше жила в другом месте. В этот город недавно переехала.
- Учитесь в каком-нибудь художественном училище?
- Нет, я сама рисую. Не хочу, чтобы меня учили рисовать. Я рисую, как сама вижу.
Девушка со странностями, это точно. Теперь необходимо выяснить, что ей нужно от него.
Итак, она не училась, не работала, а просто рисовала и созерцала мир. Созерцала мир… - она так и сказала Максиму, глядя ему прямо в глаза своими большими блестящими от слез глазами. День ее проходил в чтении книг, в работе над картинами, в прогулках по городу и его окрестностям. Во время одной из таких прогулок она и увидела Максима.
- Вы стояли возле своей машины, на вас был серый пушистый свитер, – она улыбнулась сквозь слезы, – я проходила мимо, но вы, наверное, меня не заметили. Вы были такой красивый, такой милый в этом свитере, что мне захотелось обнять вас, почувствовать, какой вы мягкий и пушистый. Я так люблю все красивое. Простите, я, наверное, глупости говорю, - она опустила голову, - но я не знаю, как вам объяснить, что со мной тогда произошло. Я просто поняла, что не смогу больше жить без вас. Я стояла в стороне, и все смотрела, смотрела на вас, не могла заставить себя уйти. И когда вы сели в машину и уехали, мне казалось, что у меня сердце разорвется, я испугалась, что больше никогда не увижу вас. Всю ночь не спала. А утром снова пришла на это место, долго ждала, но вы не приехали. Я ходила каждый день, и, наконец, вы появились. Я узнала, что вы приезжаете в этот ресторанчик в парке. Однажды, сразу после того, как вы уехали, я подбежала к швейцару, провожавшему вас, сказала ему, что вы обронили перчатки, у меня была с собой пара дорогих мужских перчаток, и попросила его сказать мне, где я могу вас найти, чтобы их вернуть. После долгих уговоров он назвал мне ваше имя и адрес вашего офиса. Теперь я могла видеть вас чаще, я знала, как вас зовут, и я могла слышать ваш голос по телефону…
- Да, - усмехнулся, - ваши телефонные звонки чуть с ума меня не свели.
- Простите, меня, пожалуйста, я вела себя так глупо. Но я очень редко звонила. Всего три или четыре раза… Если бы я знала, что так досаждаю вам, я бы никогда…
Не так уж редко она звонила. Но, пожалуй, не стоит об этом с ней говорить.
- Ну, я надеюсь, больше это не повторится. Теперь вы будете более благоразумны? – он встал, собираясь уходить.
- Как, вы уже уходите?
- Да, к сожалению, мне пора, - он старался говорить, как можно строже и суровее, она должна была понять, что продолжения не будет. Она, конечно, очень симпатичная, но ему все это ни к чему. У него слишком много дел.
- И я вас больше никогда не увижу? – тихо спросила она.
Конечно, ему следовало сказать, что встреч больше не будет, но он, опасаясь нового потока слез, ответил:
- Нет, почему же… Я позвоню как-нибудь, давайте запишу ваш телефон.
Уже спускаясь по лестнице, Макс подумал, что не спросил, зачем ей нужно было заманивать его в Старый парк, если она не собиралась с ним встречаться в тот вечер. Нужно было спросить… хотя голос ее, такой нежный и мягкий, совсем не похож на тот визгливый голос, назначавший ему встречу. В том, что это она положила розу на капот его машины и подбросила кусочек конверта со своим адресом, он не сомневался. Это как раз в стиле такой романтической особы. А он-то переживал, беспокоился. Считал, что вся эта история со звонками и странными встречами - вероломные происки врагов. Он усмехнулся. Нет, не стоит все усложнять. Он выяснил главное, теперь звонки и преследования прекратятся, следовательно, нужно просто обо всем забыть. У него слишком много дел, чтобы уделять этому внимание.
3
Прошло несколько дней, и таинственные звонки действительно прекратились. Все опять стало на свои места. Максим ездил в офис, встречался с клиентами, обедал в любимом ресторане. Но все чаще ловил себя на мысли, что думает об этой девушке, вспоминает ее заплаканное лицо, умоляющий взгляд. Он не собирался звонить ей, понимая, что это может привести к ненужным осложнениям, старался не думать о ней, пытаясь отвлечься в беспрерывном потоке работы. И все же, подходя порой к телефону, он надеялся услышать в трубке ее тихий голос. Как она смешно сказала: «Я хотела почувствовать, какой вы мягкий и пушистый…» Забавная девочка… А он не любил этот свитер, он казался ему каким-то легкомысленным. Он и одел-то его всего пару раз, а потом отдал Николаю. Он ругал себя за эти мысли, они казались ему глупыми, несолидными, несоответствующими его положению, его внутреннему самоощущению, он ставил себя выше всей этой любовной чепухи, о которой она ему лепетала тогда, и все же ничего не мог поделать с собой. Он хотел видеть ее. Ему нужно увидеть ее хотя бы еще один раз.
Возможно, он переборол бы себя. Он всегда мог справляться с чувствами, мешающими ему жить правильной запланированной жизнью. Прошло бы несколько дней, возможно недель, и образ девушки стал бы менее реальным, не мучил бы его своей притягательностью… Возможно, он забыл бы о ней…
Но она сама пришла к нему.
4
С самого утра шел дождь. Неприятный, холодный, первый осенний дождь. То моросящий, то усиливающийся ненадолго. Он увидел ее издалека. Она стояла под огромным, черным, блестящим от капель зонтом, всю ее небольшую фигурку укутывал плащ, спускающийся почти до самых щиколоток. Он закрыл машину, подошел к ней. Не говоря ни слова, она смотрела на него в ожидании. Мимо проходили люди, и он, не желая последующих расспросов со стороны знакомых и сослуживцев, - он был женат, а девушка в этом странном плаще, с распущенными по плечам длинными волосами выглядела совсем неофициально, - быстро сказал ей: «Пожалуйста, подождите меня вон там, на углу, у газетного киоска, я буду минут через пятнадцать». Она кивнула. Он вошел в здание, поднялся на свой этаж, предупредил Галочку, что его не будет пару часов, сделал несколько важных звонков, отменяющих несколько важных встреч. И только потом спустился к машине.
Она послушно стояла у газетного киоска.
Ехали молча. Она не села рядом с ним, устроилась на заднем сиденье, открыла окно, подставив лицо ветру. Он не знал, рад ли он этой встрече. Ему хотелось расспросить ее о том, о чем он не спросил в тот вечер. Но он не знал с чего начать. Изредка взглядывая в зеркало, он видел ее развивающиеся волосы, приоткрытые губы.
Он решил отвезти ее в Старый парк. Здесь он сможет спокойно с ней поговорить.
- Как здесь мрачно, - она поежилась, - что это за место? Я никогда здесь не была.
- В самом деле? - он усмехнулся.
- Да, - она посмотрела с удивлением: такой детский растерянный взгляд. - У вас такой тон…как будто вы меня в чем-то подозреваете…
- Я просто не люблю, когда меня обманывают.
- Я не понимаю, о чем вы говорите… И вы как будто сердитесь на меня…Я опять сделала глупость. Зря пришла… Вы работаете, я вас отрываю от важных дел… Но мне нужно поговорить с вами…
Он не знал как ему вести себя с ней. Все как-то не так. Непривычно для него. Он никак не мог найти нужный тон. Говорить с ней официально, держать дистанцию – глупо, просто вежливо как с другими женщинами - не получается.
- Вам не знакомо это место, почему же вы решили назначить мне здесь встречу? Назначили, а сами не пришли, а ведь я столько ждал…
- Я вас не понимаю, – снова растерянный взгляд. - Вы сами меня сюда привезли. Я пришла, потому что хотела сказать вам… - она замолчала, опустив голову.
Если она и притворяется, подумал он, то очень искусно. Он решил расставить все по местам.
- Некоторое время назад мне позвонила незнакомая женщина, и назначила здесь встречу, предварительно пообещав, что бесконечные телефонные звонки, преследовавшие меня несколько месяцев прекратятся. В назначенное время я явился в этот мрачный, как вы правильно заметили, парк, но прождал напрасно. А утром обнаружил на капоте своей машины цветок, не знаю, правда, что он означает, я уже, наверное, стар для этой азбуки любви… Может быть, вы извинялись таким образом за то, что заставили меня ждать? Ну и по рассеянности, я так думаю, вы уронили аккуратно у колеса машины обрывок конверта с вашим адресом, правда, неполным, но по нему мне удалось вас найти. Странный способ для знакомства, но вам, наверное, он показался очень романтичным?
Она казалась растерянной. Редкостное лицемерие в столь юном возрасте.
- Этого не может быть. Я впервые в этом парке. Я еще не очень хорошо знаю ваш город… Я не могла назначить вам здесь встречу. Это какое-то недоразумение, поверьте. Мне совершенно незнакомо это место и я не стала бы подвергать вас такой опасности…
Она смотрела на него своими большими глазами. Он снова засомневался. Похоже, она говорит правду…
- И я не приходила к вам, не оставляла ни цветов, ни своего адреса. Я бы не решилась на такое… – она кусает губы, смотрит растерянно.
- Почему же вы не удивились, когда я явился в вашу квартиру? Вы как будто знали, что я приду. Разве вы не преднамеренно уронили этот обрывок конверта с адресом возле моей машины? Именно для того, чтобы я нашел вас? Зачем только нужно было все так усложнять, не понимаю!
Она отвела волосы от покрасневшего лица, и, видимо, пытаясь справиться с волнением, сказала:
- Мне незнаком этот парк, и не приближалась к вашей машине, и ничего не подбрасывала. И когда вы пришли ко мне, я, конечно, очень удивилась… испугалась… но я подумала, что вам нетрудно было проследить за мной… Ведь я все время ходила за вами… наверное, это бросалось в глаза… вы решили выяснить, кто я… - она смотрит на него грустно, растерянно… - А эта женщина, которая с вами приходила, она ваша сотрудница?
- Полина? Нет, она… мой друг, и она… она просто помогла мне, у нее имелась возможность… Но это не важно! – он почувствовал раздражение. -Просто вы своими поступками заставили меня беспокоиться, излишне волноваться. А это очень неприятно, поверьте. Понимаете, я адвокат, и у меня иногда бывают случаи… у меня есть враги и вы своим необдуманным поведением заставили меня думать… Ну, вы поняли меня…
- Пожалуйста, прошу вас… Вы, наверное, презираете меня?
Господи, не хватало, чтобы она снова начала плакать.
- Подождите, успокойтесь. Идите сюда, - Он приоткрыл дверцу. Она пересела на переднее сиденье. Он почувствовал легкий аромат незнакомых ему духов, нежный, еле ощутимый запах распустившихся почек.
- Не плачьте, пожалуйста, - он протянул ей платок, - не выношу слез.
- Простите, - она всхлипнула, отвернулась к окну. - Я знаю, что веду себя как идиотка, но ничего не могу с собой поделать. Я не хочу, чтобы вы сердились…
- Я не буду больше сердиться. Ну же, не обижайтесь, - он тронул ее за рукав.
Она вдруг взяла его руку, сжала в своей. Рука у нее такая маленькая, нежная.
- Я хотела попросить вас… - Она замолчала.
- Говорите, - он мягко отнял свою руку.
- Мне хотя бы иногда нужно вас видеть.
- Ну, хорошо, думаю, мы иногда сможем видеться. Но только я сам буду вам звонить… Когда у меня будет время. У меня много работы… но, думаю, иногда я смогу…
Она взглянула на него, улыбнулась. Все-таки она милая. Такое приятное открытое лицо.
- Вы мне позвоните?
- Конечно, позвоню. Обязательно. Телефон ваш я записал. А теперь, к сожалению, мне нужно спешить. Дела.
- Да, я понимаю. Я вас задерживаю. Извините меня.
- Не извиняйтесь. Вы почему-то все время извиняетесь. Я тоже очень был рад видеть вас.
- Правда?
- Правда.
Господи, как некоторым мало нужно для счастья!
5
Вот и еще один рабочий день подошел к концу. День, наполненный суетой и беспокойством. Ехать домой не хотелось. Не хотелось ехать в любимый ресторан, не хотелось ужинать. Не хотелось думать. Посидеть бы где-нибудь среди незнакомых людей, пропустить пару рюмок. Ни о чем не говорить, ничего не обсуждать, не решать никаких проблем. Напряженные мышцы, напряженные мысли… и усталость, усталость… Максим медленно катил по вечернему городу. Зажигающиеся фонари. Бесконечные витрины. Прохожие - друг на друга похожие. Хорошо бы зайти в этот бар со светящейся вывеской, знакомых здесь быть не должно, забиться куда-нибудь в уголок с сигаретой и рюмкой коньяка. Полумрак, сигаретный дым, скрывающий лица, приветливый бармен. Столик у самого окна… То, что нужно… Хорошо сидеть вот так одному, подтягивать коньяк и смотреть через стекло на посторонних тебе людей, зная, что им на тебя наплевать, так же, впрочем, как и тебе на них.
Что-то в его жизни не так, что-то не то происходило… Все нормально на первый взгляд - работа, дом, жена, коллеги. Но чего-то главного нет в этой жизни, чего-то важного, настоящего. Работа? Да, у него хорошая работа – престижная, с деньгами и связями. Но на кой черт все это нужно, если уже не справедливость защищаешь, а так, того, кто больше заплатит, и нельзя уже по-другому, нельзя, привычка к хорошей жизни, к обеспеченной жизни, привычка красиво жить, вкусно есть и сладко пить. И по-другому нельзя, нельзя хотеть быть лучше, справедливее, выше всей этой суеты, нельзя - засмеют коллеги, да и жена не поймет, не оценит, ведь надо соответствовать высоким стандартам, быть, так сказать, на уровне. Да, эта не посмотрит влюбленными глазами, не скажет: какой ты пушистый и милый, лишь высокомерным взглядом смерит, начнет говорить о недопустимой слабости, о непрофессионализме. Она и в постели не женщина, а юрист, за оскорбление действием может привлечь к ответственности. Ха-ха! Так, стоп, я уже сам с собой разговариваю, на сегодня коньяка хватит, нужно держать себя в руках и… на ногах. Так, медленно встаем и двигаемся к выходу. Ничего, на воздухе все придет в норму. Давно не пил, потерял форму…Что с нами делает спиртное, уже говорю стихами… Потерял форму, но приду в норму… Ой, девушка, извините, пожалуйста, я нечаянно вас толкнул. Нет, нет, спасибо за внимание, то есть спасибо за приглашение, но я уже ухожу, а вас как зовут, не Лера, нет? Жаль, это одна красивая девушка, да, очень красивая и очень милая. До свидания, очень жаль, но мне пора… Так медленно двигаемся к выходу, осторожно, осторожно… Слушай, приятель, ты мне на ногу наступил! Очень больно… А ты как думал. О-о, да это ты, Коля, друг, как ты здесь оказался?! Какими судьбами? Нет, друг, нет, я совсем не пьян. Просто устал, Коля, просто очень устал… Пойдем, выпьем, я угощаю! Бросил? Ну, это правильно. Тогда давай я тебя отвезу, я на машине. Пойдем, друг.
Что-то плохо мне, Коля, очень плохо…
Глава четвертая