За дверью находилось помещение с высоким потолком, а у правой стены стоял ряд кофейников, к которым Гурни сразу направился, чтобы наполнить свой полулитровый термос. Он вдохнул горячий запах и улыбнулся: лучше, чем в «Старбаксе», и вдвое дешевле.
К сожалению, мысль про «Старбакс» вызвала в уме образ типичного посетителя этой кофейни – успешного молодого человека, – Гурни тут же вспомнил про Кайла и внутренне поморщился. Мысль о Кайле всегда вызывала у него такую реакцию. Видимо, дело было в том, что он мечтал о сыне, который считал бы умного отца-полицейского достойным примером для подражания, авторитетом. Но Кайл не признавал авторитетов и не искал примеров для подражания, зато разъезжал на невероятно дорогом «порше», купленном на невероятно высокие доходы с Уолл-стрит в невероятно юном возрасте – в двадцать четыре года. И все же Гурни должен был перезвонить ему – даже если сын готов был обсуждать исключительно свои новые часы «Ролекс» или уикенд на горнолыжном курорте.
Он расплатился за кофе и поспешил назад к машине. Гурни думал об этом неизбежном разговоре как раз в момент, когда зазвонил телефон. Он не любил совпадения и поэтому обрадовался, обнаружив, что звонит не Кайл, а Марк Меллери.
– Я только что забрал почту. Звонил тебе домой, но ты уже уехал. Мадлен дала мне твой мобильный. Надеюсь, ты не против.
– Что случилось?
– Вернулся мой чек. Человек, которому принадлежит абонентский ящик в Вичерли, куда я отправил чек Арибде на $289.87, вернул мне его с запиской, что никого с таким именем там нет и у меня, вероятно, неправильный адрес. Но я перепроверил его – это именно тот адрес. Дэйв? Ты слушаешь?
– Да. Просто пытаюсь сообразить, что к чему.
– Давай я зачитаю тебе записку. «Я нашел этот конверт в своем абонентском ящике. Должно быть, в адресе допущена ошибка. Никакого Х. Арибды здесь нет». Подпись – Грегори Дермотт. На шапке бланка написано «Системы безопасности Джи-Ди», и там же адрес и телефон в Вичерли.
Гурни собирался было объяснить, что Арибда – это совершенно точно не настоящее имя, а искаженное название мифологического водоворота, который разрывал своих жертв на куски, но решил, что лучше сообщить об этом лично. Он пообещал быть в институте через час.
Что, черт побери, происходит? В этом не было никакого смысла. Зачем требовать конкретную сумму денег, просить выписать чек на несуществующее имя и выслать его на неправильный адрес, откуда, вероятнее всего, он будет возвращен отправителю? Зачем такая сложная и с виду бессвязная преамбула к последовавшим стишкам?
Недоумение Гурни росло, а вместе с ним и его интерес к делу.
Глава 10
Идеальное место
Городок Пион претендовал на громкую историю, хотя претензии эти были вдвойне вторичны. Соседствуя с Вудстоком, он притворился, что разделяет его психоделическое рок-н-ролльное прошлое, тогда как сам Вудсток выезжал на названии знаменитого фестиваля, который на самом деле происходил почти в ста километрах от него, на территории фермы в Бетеле. Таким образом, имидж Пиона зиждился на отголосках чужой славы, но этих отголосков оказалось достаточно, чтобы выросла целая инфраструктура из магазинчиков с литературой жанра нью-эйдж, кабинетов гадалок и татуировщиков, лавок с эзотерическими товарами, веганских ресторанчиков и площадок для перформансов. Все это как магнит притягивало седеющих детей цветов, неформалов в винтажных микроавтобусах «фольксваген» и других колоритных персонажей.
Разумеется, городок предоставлял туристам массу возможностей потратить деньги: лавки и кафешки были скроены с достаточным вкусом, чтобы понравиться взыскательным посетителям, приехавшим сюда из антропологического любопытства.
Районы, раскинувшиеся вокруг делового центра Пиона, тоже притягивали деньги. Цены на недвижимость взлетели здесь вдвое и втрое после 11 сентября, когда состоятельные жители Нью-Йорка задумались о побеге в безопасную глушь. На холмах вокруг городка появлялись все новые и новые дома, один роскошнее другого; джипы стали дороже – «блейзеры» и «бронко» сменились «хаммерами» и «лендроверами», а воскресные туристы одевались так, как одеваются сельские жители, по мнению Ральфа Лорена.
Охотников, пожарных и учителей вытеснили адвокаты, банкиры и женщины неопределенного возраста, чьи доходы от разводов обеспечивали их культурный досуг, спа-процедуры и занятия по расширению сознания с разнообразными гуру. Гурни подозревал, что именно увлеченность местных жителей всякого рода учителями, предлагающими решения жизненных проблем, убедила Марка Меллери открыть здесь свою лавочку.
Следуя карте «Гугл», он свернул с главной дороги на Филчерз-Брук-роуд, змейкой ползущей вверх по лесистому холму. Дорога привела его к длинному забору в полметра высотой.
Забор растянулся вдоль дороги на полкилометра и был усажен бледно-синими астрами. В нем было две пары ворот: въезд и выезд с круговой дороги. У въезда висела неброская бронзовая табличка: ИНСТИТУТ ДУХОВНОГО ОБНОВЛЕНИЯ.
Повернув на подъездную дорожку, Гурни смог как следует рассмотреть облик этого места. Все, что открывалось взору, производило впечатление некоего спонтанного совершенства. Вдоль дороги, засыпанной гравием, беспорядочно росли осенние цветы. Но Гурни было ясно, что эта небрежность тщательно продумана, как и все, созданное Меллери. Как во многих прибежищах скромных богатеев, здесь старательно поддерживалась атмосфера неформальности, естественности, но при этом каждый увядший цветок был аккуратно обрезан. Дорога привела Гурни к большому особняку в георгианском стиле, столь же ненавязчиво ухоженному, как и сад.
Перед зданием стоял начальственного вида мужчина с ярко-рыжей бородой и с интересом рассматривал новоприбывшего. Гурни опустил стекло и спросил, где можно припарковаться. Мужчина с аристократическим британским акцентом сказал, что ему следует проехать до конца дороги.
Вскоре Гурни оказался у выезда с территории института. Он вернулся и снова подъехал к особняку, где рослый англичанин вновь с любопытством посмотрел на него.
– Конец дороги упирается в выезд, – сказал Гурни. – Может быть, я неправильно вас понял?
– Какой же я дурак! – воскликнул рыжий с досадой, которая не клеилась с его представительным видом. – Мне все кажется, будто я все знаю, но чаще всего выходит, что я неправ!
Гурни на мгновенье заподозрил, что перед ним сумасшедший. В тот же момент в его поле зрения возникла еще одна фигура. В тени огромного рододендрона стоял темноволосый приземистый человечек, словно пришедший на пробы к сериалу «Клан Сопрано».
– Ну вот, – воскликнул англичанин, указывая куда-то рукой, – вот и ваш ответ. Сара сейчас возьмет вас к себе под крылышко. Обратитесь к Саре! – И, театрально развернувшись, он зашагал прочь, а маленький гангстер засеменил за ним следом.
Гурни подъехал к женщине, стоявшей у дороги, с материнской улыбкой на полном лице. Она обратилась к нему пугающе елейным голосом:
– Какой ужас, вы из-за нас кругами ездите! Это никуда не годится, – причитала она с таким неподдельным беспокойством, что это обескураживало. – Позвольте, я позабочусь о вашей машине, а вы сами ступайте в дом.
– Это не обязательно. Просто скажите мне, где у вас паркуются.
– Разумеется. Следуйте за мной. Я прослежу, чтобы вы на этот раз не заблудились. – Судя по ее тону, это могло неожиданно оказаться сложной задачей.
Она жестом пригласила Гурни следовать за ней – широко взмахнула рукой, как будто обращалась к целому каравану. В другой руке она держала сложенный зонтик. По дороге она без конца оборачивалась, как будто боясь, что Гурни может потерять ее из виду. Дойдя до просвета в кустарнике, она отошла в сторону, указывая Гурни на узкий проезд. Когда он поравнялся с ней, она просунула зонтик в его открытое окно.
– Возьмите! – воскликнула она.
Он остановился в недоумении.
– Вы же знаете, какая в горах коварная погода, – объяснила она.
– Спасибо, я обойдусь. – Он поехал дальше, на парковку, где стояло вдвое меньше машин, чем могло бы уместиться. Гурни насчитал шестнадцать. Аккуратная прямоугольная площадка уютно угнездилась среди неизменных кустарников и цветов. С них тоже были обрезаны все увядшие листья и бутоны, но в остальном они выглядели абсолютно естественно. Высокий бук отделял парковку от трехэтажного ярко-красного сарая, резавшего глаз в закатном освещении.
Гурни припарковался между двумя исполинскими джипами и заметил, что за ним из-за клумбы с георгинами следит женщина. Он вежливо улыбнулся ей, выходя из машины. Она была маленькая, хрупкая, с тонкими чертами лица, и во всем ее облике было что-то старомодное. Гурни даже подумал, что если бы она была актрисой, то идеально подошла бы на роль Эмили Дикинсон в «Красавице из Амхерста».
– Простите, вы не подскажете, где мне найти Марка… – Но красавица перебила его:
– Какого хрена вы решили, что тут можно парковаться?
Глава 11
Уникальный пастырь
С парковки Гурни прошел по мощенной булыжником дорожке вокруг георгианского особняка, в котором, как он предполагал, находились основной офис и лекторий института, и она привела к особняку поменьше, стоявшему в полутораста метрах. Небольшая табличка с золочеными буквами у дороги гласила: «Частное владение».
Марк Меллери открыл дверь раньше, чем Гурни успел постучать. Он был одет в такую же дорогую, но неброскую одежду, что и во время своего визита в Уолнат-Кроссинг. На фоне архитектуры и ландшафта это делало его похожим на сквайра.
– Дэйв! Как я рад тебя видеть!
Гурни вошел в просторный холл с полом из благородного каштана и антикварной мебелью. Меллери провел его в удобный кабинет в глубине дома. Из камина, в котором негромко потрескивал огонь, сочился легкий вишневый запах.
Два глубоких кресла стояли справа и слева от камина и вместе с диваном, повернутым лицом к очагу, образовывали полукруг. Гость и хозяин уселись в кресла, и Меллери спросил, легко ли Гурни сориентировался на территории. Гурни рассказал о трех странных встречах, которые с ним приключились, и Меллери объяснил, что эти трое – гости института, а их поведение – часть терапии по самопознанию.
– Во время своего пребывания у нас, – пояснил Меллери, – каждый гость играет десять разных ролей. В один день он может быть Человеком Ошибающимся – видимо, англичанин, Уорт Партридж, выбрал именно эту роль. В другой день он может быть Помощником – сегодня это Сара, которая предлагала припарковать за тебя твою машину. Есть еще роль Грубияна – похоже, третья дама, которую ты встретил, не без удовольствия ее исполняет.
– А какой в этом смысл?
Меллери улыбнулся.
– Люди всю жизнь играют какие-то роли. Содержание этих ролей – сценарии, если угодно, совершенно предсказуемо, хотя нам кажется, что мы импровизируем, – терпеливо объяснял он, хотя было очевидно, что он произносит ровно эти фразы в тысячный раз. – То, чем мы здесь занимаемся, в сущности, очень просто, хотя многие гости наделяют это глубоким смыслом. Мы обращаем их внимание на то, какие роли мы подсознательно играем, в чем выгоды и недостатки этих ролей и как это влияет на окружающих. Как только человек понимает, что действует по определенному сценарию, мы помогаем ему осознать, что сценарий – это его собственный выбор. Можно ему следовать, а можно от него отказаться. И тогда – это самая важная часть нашей работы – мы предлагаем программу действий по замещению деструктивного сценария более здоровым.
По мере того как он повествовал, его беспокойство таяло. Гурни заметил, что глаза его светятся восторгом проповедника.
– Наверняка все это покажется тебе знакомым. Сценарий, выбор, перемены – эти понятия уже набили оскомину в убогом мире, живущем под девизом: «Помоги себе сам». Но наши гости утверждают, что наш метод действует принципиально иначе. Буквально вчера один человек мне сказал, будто сам Господь держит это место в своих ладонях.
– Видимо, вы достигаете мощного терапевтического эффекта, – предположил Гурни, стараясь не выдать скептицизма.
– Многие так считают.
– Я слышал, что некоторые такого рода терапевтические методы довольно жесткие.
– Не в нашем случае, – ответил Меллери. – Наш метод очень щадящий. Наше любимое местоимение – «мы». Мы говорим про «наши» неудачи, страхи и ограничения. Мы ни на кого не показываем пальцем и никого не критикуем. Мы считаем, что критика лишь укрепляет сопротивление переменам. Если ты почитаешь какую-нибудь из моих книг, наша философия станет тебе понятнее.
– Я просто подумал, что наверняка порой у вас случается что-то, не предусмотренное этой философией.
– У нас слово не расходится с делом.
– То есть вообще никаких конфликтов?
– Почему тебя это так волнует?
– Я задался вопросом, не мог ли ты ненароком устроить кому-нибудь такое потрясение основ, что человек захотел дать тебе сдачи.
– Наш подход редко вызывает агрессию. Кроме того, кем бы ни был мой загадочный корреспондент, он явно относится к жизни, которую я вел задолго до основания института.
– Может, да, а может, и нет.
Меллери неуверенно нахмурился.
– Он упоминает времена, когда я пил, и ссылается на что-то, что я сделал спьяну. Следовательно, к институту это отношения не имеет.
– С другой стороны, это мог быть человек, который знает тебя нынешнего и прочел про пьянки в твоих книжках, а теперь использует эту информацию, чтобы тебя запугать.
Меллери задумался. В комнату зашла девушка с умными зелеными глазами и рыжими волосами, собранными в хвост.
– Простите за беспокойство. Но вам тут звонили.
Она протянула Меллери несколько розовых листов с записками. По его удивленному лицу Гурни понял, что его не часто отвлекают таким образом.
– Я подумала, – сказала девушка, многозначительно подняв бровь, – что вам может быть интересна верхняя записка.
Меллери прочел ее дважды, затем наклонился и через стол протянул записку Гурни, который также прочел ее дважды.
В поле «Кому» значилось: мистеру Меллери.
В поле «От кого» значилось: Х. Арибда.
В поле сообщения были следующие строчки:
Не ходит истина одна,
Другую в путь возьмет она.
Забыл? Так вот тебе урок:
Любому делу есть цена,
Любой цене приходит срок.
Сегодня к ночи жди звонок.
Будет встреча в декабре
Или даже в ноябре.
Гурни спросил у девушки, она ли приняла сообщение. Она вопросительно посмотрела на Меллери.
Он сказал:
– Простите, я должен был вас друг другу представить. Сью, это мой старый добрый друг Дэйв Гурни. Дэйв, это Сьюзан Макнил, моя замечательная помощница.
– Приятно познакомиться, Сьюзан.
Она вежливо улыбнулась и сказала:
– Да, сообщение приняла я.
– Звонил мужчина или женщина?
Она задумалась.
– Странно, что вы спросили. Я сперва подумала, что это мужчина с высоким голосом. А потом уже была не так уверена. Голос все время менялся.
– Каким образом?
– Сначала казалось, что это мужчина, который пытается говорить женским голосом, а потом я подумала, что, может быть, наоборот – женщина пытается выдать себя за мужчину. Что-то в нем было неестественное, что-то не то.
– Любопытно, – сказал Гурни. – Еще один вопрос – вы записали все, что этот человек сказал?
Она снова задумалась.
– Не совсем понимаю вас.
– Мне показалось, – сказал он, указывая на записку, – что это сообщение вам тщательно продиктовали, вплоть до переносов строк.
– Так и было.
– Значит, он должен был сказать, что расстановка строк важна и что записывать надо ровно так, как он диктует.
– А, теперь поняла. Да, он говорил мне, когда писать с новой строки.
– Он говорил еще что-нибудь, что здесь не записано?