Насколько он мог понять что-нибудь из разговоров, президент остался цел и невредим. Мало того, говорили, будто он так и не понял, что в него стреляли. Болану этого было вполне достаточно. Пройдя два квартала, он пришел туда, где оставил свою машину. Вытащив из-за пазухи ключи, он открыл дверь, забросил оружие на заднее сиденье, сел за руль и включил зажигание.
Существовала еще одна проблема. В такой одежде ему было не войти в гостиницу, комбинезон мог привлечь внимание. Болану пришла в голову неплохая идея.
Он остановился неподалеку от гостиницы, не у самого входа, а сбоку, достал инструменты, запер машину и такой же беззаботной походкой, как в "Дал Тексе", направился к служебному входу. Подойдя к двери, он кивнул сторожу и прошел в здание. Поднявшись на четвертый этаж;, он вошел в главный коридор и направился к лифту. Когда на этаж поднялась кабина, Болан вошел.
В глубине лифта стоял человек с цветком, вышитым на кармане. Этот цветок был эмблемой отеля. Значит, это служащий. Болан встал у двери, не замечая попутчика.
— Вы откуда? — спросил тот, хлопнув Болана по плечу.
— Что?..
— Я спрашиваю, откуда вы? Из какой фирмы?
Болан с недоумением смотрел на вопрошающего. А тот тем временем продолжал:
— Я же объяснял всем, что служащие должны пользоваться служебным лифтом. Сколько можно повторять одно и то же?
— Прошу прощения. Я сегодня первый день работаю. Уверяю вас, я ничего не знал, и мне никто ничего не говорил об этом.
Незнакомец стал еще больше раздражаться, но Болан сохранял спокойствие и отвернулся лицом к двери.
— Ну и? Я жду... — человек был настойчив, и Болану пришлось назвать место службы.
— "Феникс Эйр Кондишэнинг", — ответил Болан, выходя на своем этаже.
— Эй, любезный, я должен вам сообщить... — человек продолжал что-то объяснять, но дверь за Боланом закрылась и ему так и не удалось узнать, что ему хотел сообщить этот навязчивый тип. Когда лифт тронулся, Болан еще слышал какие-то ругательства, но сути сказанного понять не смог.
Болан вошел в свой номер и тяжело вздохнул. Закрыв дверь, он оперся на нее и закрыл глаза. У него было ощущение, что ему сейчас тысяча лет. А ему еще предстоит многое сделать.
Он включил телевизор. Пока тот собирался с силами, чтобы показать что-нибудь на экране, Болан услышал долгую тираду тележурналиста. На телевидении, как обычно, пытались забить эфир всякой чепухой. Что касается программы новостей, то они мало что знали о происшедшем, и им приходилось прилагать адские усилия, чтобы убедить свою аудиторию в том, что ничего не случилось.
Самое мощное подразделение журналистики — тележурналистика щеголяла своими хорошо оплачиваемыми обозревателями и политологами. И вот сейчас они занимались тем, что составляли психологический портрет предполагаемого убийцы. В общем, неплохо, особенно если учесть, что они понятия не имели, кто это такой. Как всегда, звучали старые, затертые штампы о недовольном одиночке, может быть даже сумасшедшем, завистнике и прочая чушь.
Когда телевизор прогрелся, Болан увидел на экране все, что не ускользнуло от зоркого глаза телеоператоров. Сведения, надо сказать, оказались скудными, но снято все было впечатляюще. По крайней мере, для обывателя. Террорист стрелял по эскорту четыре раза, один сенатор был ранен, но никто не погиб. Президент остался цел и невредим. И чувствовал себя комфортно.
В отличие от Болана.
Его тревожила мысль о том, что такая точная механика, как у "Вальтера", не могла дать четыре промаха. Можно допустить, и то с большой натяжкой, что Кущенко промахнулся один раз. Но четыре раза подряд...
Согласно сообщениям средств массовой информации, ружья никто не нашел. Болану было бы крайне интересно узнать, где оно находится.
После увиденного Болан почувствовал себя несколько бодрее. Можно было позвонить Броньоле. Он набрал номер его офиса. Может, было еще рано, но Болан решил сейчас же найти его и переговорить. Если только он не занят срочными делами, связанными с утренними событиями.
Секретарша узнала его по голосу:
— Одну минуточку. Сейчас Броньола подойдет.
Он был признателен за эти слова. В трубке послышался какой-то шум, затем голос:
— А, это ты... Что там за дела? Куда ты подевался, я тебя искал, ты как в воду канул. Я надеюсь, ты в курсе сегодняшних новостей?
— Знаю. В курсе. Мы даже не можем себе представить, какой хвост тянется за всем этим. Я тебе скажу сейчас только одно: дело гораздо сложней, чем мы с тобой предполагали.
— А откуда ты это взял?
— Потому что сегодня утром я сам был на этой чертовой крыше.
— Ты был там!? Но как?..
— Все нормально, я видел его. Это наш подопечный, мистер Кущенко. Мне сдается, что ему помогают друзья Элбрайта. У меня такое впечатление, что они все связаны, уж больно крутые силы стоят за Кущенко. Понимаешь, Хэл, как получается-то? Мне самому хочется все узнать. Я должен поговорить с Элбрайтом, пошли его ко мне.
— Хорошо, я позвоню ему. Какой там у тебя номер телефона?
— Нет, нет. Ни в коем случае. Никаких звонков. Я хочу видеть его с глазу на глаз. Здесь, в Далласе. Сегодня вечером. Ты скажешь ему, чтобы он пришел в клуб "Карусель" в девять часов вечера. И один.
— Насколько я смог понять тебя, ты не доверяешь ему?
Прежде чем ответить на вопрос, Болан тяжело вздохнул:
— Хэл, я не скажу тебе "нет", но ты прав, я вообще никому не верю.
На другом конце провода наступила тишина. Какие-то сосущие звуки говорили о том, что Броньола возится с сигарой. Затем Хэл заговорил, явно держа в ее зубах:
— Я понимаю тебя. Думаю, что понимаю, во всяком случае. И все, что нужно, передам Элбрайту.
— Скажи, чтоб не опаздывал. — Болан не помнил, чтобы Хэл когда-нибудь говорил с ним таким тоном. Он понял, что обидел Броньолу. Но со временем это пройдет, подумал Болан.
— Мак, будь осторожен.
— О'кей.
— Ты слышишь меня?
— Слышу. Поговорим позже, Хэл.
Болан без церемоний повесил трубку. Ему представилась возможность прилечь на несколько часов до встречи с Элбрайтом. Сон был сейчас как нельзя более кстати. Он подошел к кровати и лег. И прежде, чем его веки сомкнулись, Болан погрузился в сон.
* * *
Болан повертел головой на подушке из стороны в сторону и после этого моментально проснулся и сел на кровати. Кварцевый будильник на ночном столике показывал семь часов вечера. Он проспал пять часов. Это не смогло до конца восстановить его силы. Болан все еще чувствовал усталость. Но почему же он тогда проснулся? Что-то, значит, должно было его разбудить. Может, это шестое чувство? Болан дотянулся до тумбочки и взял "Беретту". Когда оружие было в руках, он чувствовал себя гораздо спокойней.
Отрывистый звук, настолько тихий, что его едва можно было расслышать, доносился от двери. Кто-то пытался проникнуть в номер Болана, ковыряясь отмычкой в замочной скважине. Это вряд ли обыкновенный вор-взломщик. Тут и брать-то особенно нечего. Что бы там ни было, но кажется, у этого вора серьезные намерения.
Болан внимательно прислушивался к тому, как незваный гость копался в замочной скважине. "Беретта" была заряжена и приготовлена к стрельбе. На цыпочках он подкрался к двери и приложил к ней ухо. Тихий звук, больше всего похожий на шепот, сменился еще одной попыткой открыть дверь. Скрежет металла о металл становился все громче и громче. Взломщики подбирали отмычку. Болан, рассчитывая на то, что это не люди из спецслужб, снял цепочку и от двери, дабы не оказаться застигнутым врасплох, если эти ребята сразу ворвутся в номер.
Он юркнул в ванную комнату и прикрыл дверь, оставив в проеме небольшую щель. Весь свет был выключен, жалюзи опущены. Если кто-то появится, то пришельца будет видно в проникающем из коридора свете.
Вдруг дверь распахнулась. На пороге стояли двое: их лица оставались в тени. Довольно громким шепотом один из них произнес:
— Его тут нет, Джо. Вруби свет.
Второй выполнил то, что ему сказали. Болан сразу сообразил, что для него это не противники. Он выждал момента, когда те отвернутся от двери в ванную, и шагнул с "Береттой" наготове.
Можно было действовать.