– Легок на помине, – подмигнул Фрэнки.
Джеймс Комптон не забыл как следует остудить Шута – не в пример Сандермиру. Шут, высокий в холке гунтер с родословной, был особенно дорог Джеймсу Комптону. Он заботился об этом мерине и даже подумывал, не остаться ли в Англии на сезон охоты.
– Хорошо прогулялись, сэр? – спросил Фрэнки, беря поводья и по привычке щупая лошадиный нос, а затем кладя ладонь на круп, чтобы проверить, не переутомился ли Шут. – Отличный конек, сэр. Как он вам показался?
– По-моему, он из разряда неутомимых. Видимо, Доббс, вы его правильно кормите. С тех пор как я последний раз был в Челстоуне, Шут здорово окреп.
Джеймс спешился, достал из кармана кусочек сахару, на раскрытой ладони протянул Шуту.
– А, и вы здесь, Мейси. Не скажу, что удивлен. Вы ко мне приехали?
– Да, к вам.
Мейси выждала, пока Фрэнки поведет Шута в стойло.
– Не возражаете, мистер Комптон, если я немного помогу отцу? А потом мы с вами поговорим. Вы пока переоденетесь.
Джеймс опустил взгляд на куртку, бриджи и сапоги для верховой езды. Одежда была заляпана засохшей грязью – дождь размочил кентские поля.
– Да, пожалуй. Приходите к семи. Уверен, матушка будет вам рада.
Мейси кивнула, и Джеймс зашагал через двор к особняку.
Фрэнки между тем обтер Шута влажной фланелькой, затем прошелся по конской шкуре щеткой и сухим полотенцем.
Мейси тоже взяла фланель и занялась другим боком Шута. Конь сунулся мордой к ее рукам, и она игриво шлепнула его по носу.
– Скажи, папа, тебе до сих пор странно видеть, что я вхожу в особняк через парадную дверь и пью с Комптонами чай в гостиной? – спросила Мейси.
Фрэнки только вздохнул:
– Твоя правда, дочка: это в голове как-то не укладывается. Не пойму, кто я такой есть в усадьбе. Сперва думаю, чем ты обязана Комптонам, после – чем они тебе обязаны. Ее милость очень тебя превозносит.
– А благодаря тебе ее гунтеры выжили в войну. Вдобавок ты столько полезных советов дал леди Роуэн насчет разведения скаковых лошадей – ну-ка, посчитай! Ты здесь даже не главный конюх – ты, папа, эксперт по скаковым лошадям. И леди Роуэн это отлично понимает.
Фрэнки поднял взгляд.
– А все ж мне это странно – как ты и сказала, дочка. По-моему, лучше, когда каждый свое место знает. И со мной всякий согласится, будь ты хоть трижды исключительная.
Мейси ничего не ответила. Через несколько секунд отец обхватил лошадиную шею и сказал:
– Ну вот, приятель, теперь я задам тебе овса. Ешь да отдыхай.
* * *
Фрэнки, по деревенской привычке, привык ужинать сразу по окончании дневных дел. Как и у цыган и сборщиков хмеля, на ужин полагалось мясо с овощами – сытная еда, призванная восполнить калории, израсходованные в течение дня. Поев вместе с отцом, Мейси пошла через лужайку к черному входу в особняк. Причин не воспользоваться парадной дверью не было, статус женщины с профессией и собственным бизнесом позволял Мейси войти как подобает. Однако она хотела пообщаться со старыми друзьями, взглянуть на место своей прежней работы. Конечно, тогда она была подростком, развитие которого можно направить в любую сторону, слепить любой характер. На поиски формы ушел не один год, но до сих пор Мейси казалось, она гнется, подобно отводку, ищет правду о том, какой именно сок струился под корой старого ствола, прежде чем тот выпустил новый побег.
Миссис Кроуфорд, прежняя кухарка, давно ушла на покой, зато Картер, дворецкий, как и во времена юности Мейси, занимал особое положение среди домашней прислуги. Впрочем, и Картер начал сдавать; видимо, скоро Комптонам придется подыскивать ему замену. Некогда безупречная выправка старшего сержанта была уж не та; плечи Картера поникли, точно под бременем, и отлично пошитый пиджак теперь висел на них, как на вешалке. Вдобавок Картеру приходилось прикладывать ладонь к уху – он стал плохо слышать. Леди Роуэн, конечно, притворяется, что не замечает этих печальных изменений. В свое время она могла спровоцировать спор на званом ужине с единственной целью – расшевелить гостей, но давно уже испытывала отвращение к переменам любого рода, предпочитая оставлять все как есть.
– Мейси Доббс! Какими судьбами? – Картер подошел к ней, взял за обе руки.
– Мистер Картер, как я рада вас видеть. Простите, что раньше не заглядывала. Я и с папой-то побыть не успеваю толком.
Картер покачал головой:
– Смотрю на вас – а вижу девчонку, из-за которой чуть места не лишился.
Последовало пояснение для новой кухарки, худощавой, не в пример миссис Кроуфорд, которая была пышной и уютной. Именно миссис Кроуфорд врачевала в душе Мейси пустоту, оставленную войной.
– Вообразите, голубушка, ее милость застукала эту девчонку в собственной библиотеке, в два часа ночи! Она там господские книжки читала! Впрочем, чтение, по всему видно, на пользу пошло – верно, Мейси?
Мейси рассмеялась, взглянула на часы.
– Еще несколько минут я свободна, а потом меня ждет мастер Джеймс. Так что, если чайник горячий, я бы выпила чашечку чая.
Старые слуги величали Джеймса Комптона «мастером». Причем с подачи его отца: Джеймс давно стал взрослым, но продолжал демонстрировать повадки юного баловня. Поэтому его милость объявил: оставаться Джеймсу в статусе «мастера» до дальнейших распоряжений. Мейси считала, что Джеймс Комптон действительно в отдельных случаях заслуживает обращения «мастер» – хотя он и был ранен на войне, и ведет дела отца в Канаде.
Кухарка сдержанно кивнула Картеру и отвернулась к плите. Тем временем в кухню подтягивалась остальная прислуга, чтобы поздороваться с Мейси. Когда чай был готов, Картер пригласил Мейси в «кабинет» – крохотную комнатку, смежную с его спальней. Туда уже принесли поднос, Мейси разлила чай по чашкам.
– Удивляюсь, каких вы успехов добились, Мейси, – начал дворецкий. – Наверное, следует называть вас «мисс Доббс».
– Ни в коем случае, мистер Картер! – Мейси протянула старику чашку с блюдцем, помедлила перед тем, как задать вопрос: – Скажите, мистер Картер, вам известно что-нибудь о деревне Геронсдин? Я понимаю, вы здесь уже много лет живете, но раньше, пока господа не перебрались в Кент, вы ведь бывали в деревне по нескольку раз за год, не так ли?
– Вам, Мейси, лучше бы спросить миссис Кроуфорд. Ей деревенская жизнь знакома в подробностях. Я все время занят по части усадьбы и дома. Сами понимаете – всюду пригляд нужен, да за всем не уследить. А вот миссис Кроуфорд – та с деревенскими дело имела, потому что заказывала продукты для господ. Миссис Кроуфорд умела поставщиков выбирать – чтоб и цена пониже, и ответственность. А ежели ее милости вздумается премьер-министра на ужин пригласить, чтоб спор о политике затеять – а споры жаркие бывали, как сейчас помню: все кричат, каждый свою линию гнет, – в таких случаях миссис Кроуфорд чудеса творила по части деликатесов.
Мейси нахмурилась.
– Меня интересует сама деревня. Я думала, вам что-нибудь о ней известно, мистер Картер.
Дворецкий пожал плечами. Он, хоть и подался к Мейси, плохо расслышал ее слова и потому продолжал о своем:
– Что до хлеба, пирогов и пирожных, миссис Кроуфорд всегда покупала у мистера Мартина. Вот уж был непревзойденный пекарь. Помните, Мейси, какой он пирог сотворил, когда мы вас в Кембридж провожали? Это миссис Кроуфорд специально заказала. Сама признавалась: даже ей лучше не испечь. Да, мистер Мартин цены не завышал и с качеством ни разу не подвел.
– Вы говорите о Джейкобе Мартине?
– О нем. – Дворецкий помолчал, помешал ложечкой чай, к которому так и не притронулся. – А потом принесла нелегкая этот «цеппелин» – вы, Мейси, во Франции тогда были – и все Мартины погибли.
Картер поднес чашку к губам и сразу снова поставил на блюдце, заговорил прежде, чем Мейси успела задать вопрос:
– И надо же такому случиться – одновременно с родителями погиб и сын, только тот – во Франции. Но знаете что? Для парня это было даже лучше, да простит меня Господь за такие слова. Представьте: возвращается он в деревню – а там пепелище. Вот ужас так ужас.
– Значит, у них был сын?
Картер кивнул:
– Был, Мейси, был. Мистер Мартин частенько миссис Кроуфорд про своих деток рассказывал. Правда, сам я мало знаю.
Тут раздался стук в дверь, за которым последовало появление Джеймса Комптона собственной персоной.
– Простите, Картер, что вторгаюсь в ваши владения. Мне сообщили, мисс Доббс у вас. Мейси, я заказал телефонный разговор с Канадой на полвосьмого, так что давайте прямо сейчас побеседуем. Вы же знаете – Канада от нас по времени отстает, у них там разгар рабочего дня.
Мейси поднялась:
– Да, конечно, идемте. Большое спасибо за чай, мистер Картер. Было очень приятно с вами повидаться.
Выходя из подлестничных «владений» Картера, Мейси уловила воркотню новой кухарки:
– Вот этот дом так дом! Сперва бывшая прислуга является, которая теперь, видите ли, образованная стала и много о себе понимает. Так много, что прямиком в комнаты идет! А потом виконт самолично спускается в мою кухню за имбирным печеньем! Ни тебе «здрасьте», ни «пожалуйста»! Ему, понимаешь, миссис Кроуфорд завсегда печенье пекла! Ну а я не миссис Кроуфорд и такого обращенья не потерплю. Раньше-то всяк сверчок знал свой шесток, а нынче?
Мейси рассмеялась, а Картер привычно приложил ладонь к уху:
– Что вы говорите, голубушка? Ась? Не слышу!
* * *
Мейси прошла за Джеймсом в библиотеку, не столь роскошную, как в лондонском особняке на Ибери-плейс, ныне запертом. Потолок здесь был ниже, сама комната – уютнее. Почти все книги перекочевали сюда с Ибери-плейс, из лондонской библиотеки Комптонов.
Джеймс указал Мейси на стул рядом с секретером красного дерева, а сам расположился у письменного стола, заваленного пухлыми папками.
– Извините за беспорядок, Мейси.
Джеймс обвел жестом кипу документов, присел, откинулся так, чтобы стул балансировал на двух задних ножках. Разговаривая с Мейси, Джеймс подался вперед, взял папку и снова занял нестабильное положение.
Это заинтересовало Мейси. Вероятно, Комптон-младший привык балансировать, любит ситуации, когда нужно добиваться ускользающей цели, или просто расположен к расшатыванию основ. Эти черты Мейси наблюдала ранее у бизнесменов и считала их родственными склонности биться об заклад, удовольствию от погони и возбуждению от сомнительных сделок. Люди такого склада не любят переговоров, проходящих без сучка без задоринки; для них вся соль – в риске.
Джеймс снова заговорил, перебив мысли Мейси:
– Мне нужно заключить сделку самое позднее через десять дней. Ну, Мейси, что вы там накопали? Излагайте. А потом я отвечу на ваши вопросы – у вас ведь имеются вопросы, не так ли?
Мейси рассказала, что знала, и сделала предположение: источник неприятностей где-то рядом, но в то же время скрыт от глаз. И добавила: она его отыщет, причем в отведенный ей срок.
– А вопросы к вам у меня действительно есть, – сказала Мейси.
– Я весь внимание.
Джеймс продолжал раскачиваться на стуле. Малейшая ошибка – и он рухнет либо назад, либо вперед, думала Мейси.
– Во-первых, я хочу спросить о страховке. Сандермир, конечно, застрахован в «Ллойдс». Но я сама видела его конюшню, и вот какое у меня сложилось впечатление: ремонт произведен кое-как, в нарушение требований страхового полиса. Вам об этом известно?
Джеймс ухватился за край стола, подтянулся и взял папку, после чего вновь занял сомнительную позицию на двух задних ножках стула.
– Когда наши землемеры прибыли в поместье, Сандермир уже получил разрешение страховщиков начать ремонт. Уложиться планировали в пару дней. То есть сейчас работы должны быть завершены.
– Я пока не добралась до кирпичного завода, – сказала Мейси. – Что касается конюшни, там практически ничего не сделано. Ограничились тем, что затянули дыры брезентом. К счастью, в последнее время погода в основном ясная – но ведь она непременно изменится к худшему.
Джеймс кивнул:
– Конюшня останется у Сандермира. Я уже очерчивал пределы собственности, которую мы приобретаем. Она начинается от сада, непосредственно прилегающего к особняку, и доходит до границ, обозначенных на карте. Разумеется, Сандермировы хозяйственные постройки нам не нужны.
– Полагаю, вам не нужна и неопределенность при заключении сделки. А она, эта неопределенность, может случиться, если останутся сомнения в том, что Сандермир вел дела со своими страховщиками добросовестно.
Джеймс взял ручку.
– Верно, Мейси!
– У меня к вам еще один вопрос. Он не имеет прямого касательства к нашему с вами делу, однако мне бы хотелось получить исчерпывающий ответ.
– Я вас слушаю.
– Мне вполне понятно ваше стремление провести чистую сделку. Но ведь об усадьбе, да и о деревне, идет дурная слава; разве это обстоятельство не позволяет вам сбить цену, даром что она и так не слишком высока? – Мейси наклонила голову. – Разве дурная слава не дает вам дополнительную власть?
Джеймс подался вперед на стуле, но все-таки не установил его на все четыре ножки.
– Вообще-то дает. Но мы не хотим власти такого рода.
Мейси расправила плечи, положила руки на колени, закинула ногу на ногу.
– Я не в этом смысле. Просто я и раньше выполняла работу для «Комптон корпорейшн» и понимаю, что честность является вашим девизом. И все же вы будете настаивать на снижении цены, не так ли?
Джеймс ответил не сразу.
– Конечно, будем. Я ведь бизнесмен. Мы не пойдем на конфликт, но воспользуемся возможностью пересмотреть условия контракта.
– Я так и думала, – произнесла Мейси.
– Так что вы хотели узнать? Вопрос касается сделки?
Мейси подалась вперед:
– В определенном смысле. Чтобы прийти к выводам, чтобы предоставить вам исчерпывающую информацию, я должна уяснить природу отношений между «Комптон корпорейшн», вашими представителями – и Сандермиром. Ибо ваши ответы, Джеймс, лишь заставили меня задаться новыми вопросами относительно действий Сандермира.
– Я вас не совсем понимаю.
Мейси вздохнула:
– Если использовать военную терминологию, Джеймс, я бы так выразилась: Сандермир вот-вот устроит самострел. Иными словами – займется членовредительством.
– Тем лучше для нас!
Мейси встала:
– Не в том случае, если вам нужна чистая сделка, о которой я от вас столько слышала. Вдобавок самострел произойдет в неудобное вам время.
Она протянула Джеймсу руку.
– Я на связи. Сейчас, пожалуй, поздновато свидетельствовать почтение леди Роуэн; вероятно, она с лордом Джулианом в гостиной, смакует херес. – Мейси шагнула вперед, положила ладонь на спинку Джеймсова стула. – Джеймс, вам необходимо соблюдать осторожность. Подобные колебания до добра не доводят. – Мейси улыбнулась. – Не стоит беспокоить Картера. Я сама помню, где выход.
* * *
В глубокой задумчивости Мейси направилась к отцовскому домику. Информация, сообщенная Картером о семье Мартин, возбудила ее интерес, не в последнюю очередь связанный с трагическим совпадением, которое случилось во время войны. Погибли все: трое – у себя дома, один – за морем. Да, пожалуй, для сына так лучше. Мейси представила, каково было бы ей самой вернуться из Франции, с ранением и душевной травмой – и обнаружить, что она теперь еще и круглая сирота. От одной только мысли глаза защипало от слез. Мейси побежала к дому и бросилась на шею отцу – тот как раз вышел за дровами.
– Мейси, детка, что стряслось? Почему ты плачешь? – бормотал Фрэнки, обнимая дочь. – Кто тебя обидел, ласточка моя?
– Никто, папа. Так, подумалось просто.
– А вот поменьше надо думать. Ты дома, так что не заморачивайся. Я, к примеру, никогда не заморачиваюсь. Пойдем-ка лучше, поможешь дрова нести. Ночи-то холодные стали, да и дождик бог весть откуда берется. Только что не было – и вот он, извольте радоваться. Пойдем. Согреешься у камина – и дурные мысли как рукой снимет.
Глава 10
Мейси оставалась в Челстоуне по субботу включительно, а ранним воскресным утром уехала, чтобы попасть в Ричмонд к одиннадцати. В это время в ричмондском реабилитационном центре, где Саймон находился с самой войны, начинались утренние посещения пациентов. С часу дня был перерыв. У Мейси будет один час на свидание с человеком, неспособным говорить с ней и даже понимать сказанное, не узнающим ее, не реагирующим на ее присутствие.