По проспекту Коннектикут, мимо «Вашингтон Хилтон» и Национального зоопарка, Марк ехал в Мэриленд. По сторонам начали попадаться яркие пятна желтых цветов декоративной оливы. Проспект Коннектикут сменился Университетским бульваром, и Марк очутился в пригороде Уитон, среди магазинов, ресторанов, газозаправочных станций и многоквартирных зданий. Остановившись у светофора на подъезде к Уитон Плаза, Марк заглянул в записную книжку. Улица Элкин, 11501. Ему нужен квартал Усадьба голубой гребень. Слишком пышное название для приземистых трехэтажных домов из блеклого кирпича, выстроившихся вдоль улиц Элкин и Голубой гребень. Он подъехал к дому 11501. Где бы встать? Похоже, негде. С минуту поколебавшись, Марк решил оставить машину у пожарного гидранта. На ветровое стекло аккуратно повесил радиомикрофон: пусть контролер платной стоянки или полицейский знают, что это служебная машина и приехала по делу.
Ариана Казефикис разрыдалась, едва увидев фэбээровский жетон Марка. Ей было всего двадцать девять; хрупкая, неряшливо одетая, непричесанная; в серых глазах — слезы. Два дня она плакала, и горькие, неутешные слезы прочертили на лице грязноватые дорожки. С Марком они были почти ровесники. Она потеряла родину, а теперь и мужа. Что с ней будет? И Марку бывало одиноко, но эта женщина просто в отчаянном положении, ведь у нее к тому же нет ни гроша.
Оказалось, что миссис Казефикис говорит по-английски много лучше мужа. К ней уже приходили двое полицейских. Она сказала им, что ничего не знает. Первый такой славный: он сообщил о несчастье, и так ей сочувствовал, потом лейтенант из уголовной полиции — тот оказался не в пример строже, расспрашивал ее о вещах, о которых она и понятия не имеет, а теперь вот из ФБР пришли. Муж ни разу не сидел, она не знает, кто мог стрелять в него и почему. Он был любящий, добрый человек. Марк верил ей.
— Не волнуйтесь, миссис Казефикис, — сказал он, — я лично переговорю с Иммиграционной службой и отделом социального обеспечения. Постараемся организовать вам пособие.
Услышав о пособии, она оживилась и стала доверчивее.
— А теперь подумайте хорошенько, миссис Казефикис, — где работал ваш муж 23-го или 24 февраля — в среду и в четверг на прошлой неделе. Может, он вам рассказывал об этой работе.
Она не знала. Анджело никогда с ней не делился, куда идет и что будет делать, тем более что нанимался от случая к случаю, и не больше чем на день, ведь разрешения на работу у него не было. Он ведь приехал в страну нелегально, зачем рисковать? Марк так ничего и не добился, но ее вины в том не было.
— Я смогу остаться в Америке?
— Я сделаю все от меня зависящее, чтоб помочь вам, обещаю. Поговорю со знакомым православным священником — он даст вам немного денег, чтобы было на что жить, пока я не выхлопочу пособие.
Марк уже был в дверях и в отчаянии думал, что вот и от Арианы Казефикис не узнал ничего стоящего, как вдруг услышал ее голос:
— Священник уже давал мне деньги.
Марк замер, медленно обернулся и посмотрел ей в лицо.
— Какой священник? — спросил он с напускным безразличием.
— Он сказал, что поможет. Человек, который приходил вчера. Хороший человек, очень хороший, очень добрый. Дал мне пятьдесят долларов.
Марк похолодел. Этот человек снова опередил его. Отец Грегори был прав: они имеют дело с профессионалом.
— Вы можете описать его, миссис Казефикис?
— Что вы имеете в виду?
— Как он выглядел?
— Крупный мужчина, очень смуглый… — начала она.
Приходилось соображать на ходу. Должно быть, это он прошел мимо него из лифта, а еще раньше удержал отца Грегори от поездки в больницу. Если бы миссис Казефикис хоть что-нибудь знала о заговоре, он бы, не задумываясь, отправил ее на тот свет вслед за мужем.
— У него была борода, миссис Казефикис?
— Вроде была, — она колебалась, — а вообще-то я не помню.
Марк попросил ее оставаться в доме и не выходить ни при каких обстоятельствах. Потом извинился, сказав, что должен наведаться в отдел социального обеспечения и в Иммиграционную службу. Он учился лгать. Чисто выбритый православный священник оказался неплохим учителем.
Он прыгнул в машину и проехал несколько метров до ближайшего платного телефона. Набрал телефон директора. Директор поднял трубку.
— Юлий.
— Ваш номер?
Через тридцать секунд телефон зазвонил. Марк рассказал все, стараясь ничего не упустить.
— Немедленно посылаю к вам криминалиста. А вы возвращайтесь, утешьте ее. И старайтесь соображать по ходу дела, Эндрюс. Хотелось бы получить эти пятьдесят долларов. Они были одной бумажкой или нет? На них могли сохраниться отпечатки пальцев.
Телефон щелкнул. Марк нахмурился. Если священнику-оборотню не всегда удается его обскакать, то директор, как правило, соображает быстрее.
Марк вернулся к миссис Казефикис и сказал, что ее делом займутся в самых высоких инстанциях; не забыть бы поговорить об этом с директором при встрече. На всякий случай он сделал запись в блокноте.
— Вы уверены, что там было пятьдесят долларов, миссис Казефикис? — спросил он как бы между прочим.
— Уверена, не каждый день видишь пятидесятидолларовую бумажку, а мне это тогда пришлось так кстати.
— Вы не помните, что вы с ней сделали?
— Помню. Пошла купила еды в супермаркете, прямо перед закрытием.
— В каком супермаркете, миссис Казефикис?
— Уитон. Это рядом, через несколько домов.
— Когда это произошло?
— Вчера вечером, около шести.
Марк понимал: если он еще не опоздал, нельзя терять ни минуты.
— Миссис Казефикис, сюда скоро придет один мой коллега, мой друг из ФБР, и попросит вас описать доброго батюшку, который дал вам деньги. Очень важно, чтоб вы вспомнили о нем как можно больше. Ни о чем не тревожьтесь, мы делаем все, чтобы помочь вам.
Поколебавшись, Марк вытащил из бумажника пятидесятидолларовую банкноту и протянул ей. Она впервые улыбнулась.
— А теперь, миссис Казефикис, хочу попросить вас об одолжении. Если православный священник придет к вам снова, не говорите ему о нашей беседе, просто позвоните мне по этому телефону, — сказал Марк и протянул ей карточку.
Ариана Казефикис кивнула, но взгляд ее серых, без блеска глаз не отпускал его, пока он не сел в машину. Она растерялась — и один, и другой дали ей по пятьдесят долларов. Кому же верить?
Марк с трудом втиснул машину на стоянке напротив супермаркета Уитон. Огромный знак на витрине указывал, что внутри есть холодное баночное пиво. Над витриной высился бело-синий картонный купол Капитолия. Пять дней, подумал Марк. Он зашел в магазин — маленькое семейное частное заведение. Одна стена была заставлена банками пива, другая — бутылками вина, а посередине в четыре ряда шли консервы и замороженные продукты. Вдоль задней стены тянулся прилавок мясника. Других продуктов не было, и Марк направился прямо к нему, на ходу попросив:
— Пожалуйста, позовите управляющего.
— Зачем? — спросил мясник, подозрительно разглядывая посетителя.
Марк предъявил удостоверение.
Мясник пожал плечами и, повернув голову, закричал:
— Эй, Флавио, выходи. Тут из ФБР пришли по твою душу.
Через несколько секунд из двери слева от мясного прилавка возник управляющий, краснолицый большой итальянец.
— Чем могу быть полезен, мистер…
— Эндрюс, ФБР, — сказал Марк и вновь показал документы.
— Хорошо. И чего вы хотите, мистер Эндрюс? Меня зовут Флавио Гида. Это мой магазин. Хорошее, добропорядочное заведение.
— Не сомневаюсь, мистер Гида. Я просто надеюсь, что вы могли бы мне помочь. Я расследую дело о краже, и у меня есть основания подозревать, что вчера в вашем супермаркете разменяли одну из краденых пятидесятидолларовых банкнот. Может быть, нам удастся каким-нибудь образом проследить ее путь.
— Мы считаем выручку каждый вечер, — сказал директор. — Деньги кладем в сейф и с утра первым делом отправляем в банк. Вчерашнюю отправили где-то с час назад, и я думаю…
— Но сегодня суббота, — перебил его Марк.
— Ну так что же? Мой банк по субботам работает до полудня. Это рядом, в том же здании, только вход другой.
Марк соображал на ходу.
— Не могли бы вы сейчас же проводить меня в банк, мистер Гида?
Гида взглянул на часы, затем на Марка Эндрюса.
— Хорошо. Дайте мне полминуты.
Он крикнул женщине-невидимке в глубине магазина, чтоб следила за кассой. Вместе с Марком они дошли до угла Джорджии и Хикерса. Гида был заметно возбужден тем, что помогает следствию.
В банке Марк направился прямо к старшему кассиру. Деньги передали полчаса назад одной из его подчиненных, некой миссис Таунсенд. Они все еще лежали перед ней стопками, и она собиралась рассортировать их. В списке это поступление значилось вторым. «У меня еще руки до них не дошли, просто не успела», — сказала кассирша виновато. Не беда, подумал Марк. Дневная выручка супермаркета — чуть больше пяти тысяч долларов. Пятидесятидолларовых банкнот было двадцать восемь. Господи боже мой, директор разорвет его на части, если не сам, то отдаст на растерзание дактилоскопистам. В перчатках, которые принесла миссис Таунсенд, Марк пересчитал банкноты и убедился, что их действительно двадцать восемь. Он расписался в получении и подал расписку старшему кассиру, заверив, что деньги будут возвращены в самое ближайшее время. Вышел директор банка и забрал расписку. Теперь он перехватил инициативу.
— По-моему, фэбээровцы всегда работают с напарником, — сказал он.
Марк покраснел.
— Да, сэр, но это спецзадание.
— Я хотел бы проверить. Не могу же я выдать вам тысячу четыреста долларов под честное слово.
Соображай быстрее. Управляющий районного банка звонит директору ФБР — да это просто смешно. Все равно, что направить деньги за бензин на счет Генри Форда.
— Позвоните в вашингтонское отделение ФБР, сэр, попросите начальника уголовного отдела. Мистер Грант Нанна.
— Так я и сделаю.
Марк дал ему номер телефона, но он не обратил на него внимания и открыл вашингтонский телефонный справочник. Основательно полистав его, позвонил Нанне. Слава Богу, он на месте.
— Тут рядом со мной стоит молодой человек из вашего отделения. Он утверждает, что уполномочен забрать двадцать восемь пятидесятидолларовых банкнот. Они проходят по делу об украденных деньгах.
Нанне тоже пришлось соображать на ходу. Своего подставишь — сам невесть во что вляпаешься, говаривал Ник Стеймз.
Тем временем Марк возносил к небесам короткую молитву.
— Все правильно, сэр, — сказал Нанна. — Я лично послал его взять эти банкноты. Надеюсь, вы предоставите их ему без промедления. Мы вернем деньги, как только сможем.
— Спасибо, мистер Нанна. Извините за беспокойство. Мне ведь только проверить было нужно. В наше время, знаете ли, надо держать ухо востро.
— Не нужно извиняться, это разумная предосторожность. Если б все были так бдительны, мы были бы только рады.
«Ну вот, в первый раз сказал правду», — подумал Грант Нанна.
Директор банка повесил трубку, положил стопку пятидесятидолларовых банкнот в коричневый конверт, взял расписку и смущенно пожал Марку руку.
— Поймите меня правильно, я должен был проверить.
— Разумеется, — сказал Марк, — на вашем месте я поступил бы так же.
Он поблагодарил мистера Гиду и управляющего, попросив обоих никому не рассказывать о случившемся. Они кивнули с важностью законопослушных граждан, осознающих свой долг.
Марк тут же вернулся в здание ФБР и прямиком пошел к директору. Миссис Макгрегор приветствовала его кивком головы. Негромко постучавшись, Марк зашел в кабинет.
— Извините, что отрываю вас, сэр.
— Ничуть, Эндрюс. Садитесь. Мы как раз заканчиваем.
Мэттью Роджерс встал и, бросив на Эндрюса осторожный взгляд, улыбнулся.
— Постараюсь ответить на ваши вопросы до обеда, директор, — сказал он и вышел.
— Ну что ж, молодой человек, как там наш сенатор — сидит связанный у вас в машине?
— Нет, сэр, но у меня есть другое.
Марк открыл коричневый конверт и выложил на стол двадцать восемь пятидесятидолларовых банкнот.
— Ограбили банк? Это федеральное преступление, Эндрюс.
— Вы почти угадали, сэр. Одну из этих банкнот, как вы знаете, дал миссис Казефикис человек, который выдает себя за православного священника.
— Ну что ж, не дурная головоломка для мальчиков из отдела дактилоскопии: пятьдесят шесть сторон, а на них сотни, а может, тысячи отпечатков. Работа кропотливая и времени займет немало, но попытаться стоит. — Директор старался не прикасаться к деньгам. — Я немедленно поручу Соммертону заняться этими банкнотами. Нам также понадобятся отпечатки пальцев миссис Казефикис. Да, надо послать агента для наблюдения за ее домом; вдруг вернется лжесвященник. — Директор одновременно говорил и записывал. — Да, все как в былые времена, когда я руководил оперативным отделом. С каким удовольствием я занимался бы этим делом, если бы оно не угрожало такими серьезными последствиями.
— Пока я здесь, разрешите обратиться к вам с просьбой.
— Пожалуйста, Эндрюс, я вас слушаю, — сказал Тайсон, не поднимая глаз и продолжая писать.
— Миссис Казефикис обеспокоена своим положением в нашей стране. У нее нет ни денег, ни работы, а теперь она потеряла мужа. Возможно, именно благодаря ей нам удастся выйти на преступника, она помогла нам чем могла. По-моему, надо что-нибудь для нее сделать.
Директор нажал кнопку.
— Срочно вызовите Соммертона из отдела дактилоскопии и пришлите ко мне Эллиотта.
Ага, подумал Марк, у таинственного помощника есть имя.
— Я сделаю все, что смогу, Эндрюс. Увидимся в понедельник, в семь. На субботу и воскресенье я никуда не уезжаю, если что — звоните. И работайте, работайте.
— Слушаюсь, сэр.
На обратном пути Марк зашел в банк Риггс и разменял пятнадцать долларов по двадцать пять центов. Кассирша взглянула на него с любопытством.
— У вас, что, свой игровой автомат?
Марк улыбнулся.
Остаток утра и большую часть дня он обзванивал дежуривших по субботам и воскресеньям секретарей шестидесяти двух сенаторов, которые 24 февраля находились в Вашингтоне. Кучка двадцатипятицентовиков таяла. Директор оказался прав: все секретари были чрезвычайно благодарны, что их сенаторов приглашают на конференцию по охране окружающей среды. Шестьдесят второй звонок, уши одеревенели. Марк изучил результаты: тридцать сенаторов обедали на работе или с избирателями, пятнадцать не сказали секретарям, где собираются обедать или же просто упомянули о «встрече», а семнадцать побывали на обедах, устроенных самыми различными организациями — от Национального пресс-клуба до Североамериканской ассоциации по контролю над вооружениями. Один из секретарей даже считал, что 24 февраля босс как раз присутствовал на обеде, где обсуждали проблемы экологии. Марк не нашелся, что ответить.
С помощью директора список сократился до пятнадцати человек.
Он вернулся в Библиотеку конгресса и снова прошел в тихий справочный зал. Вопросы об отдельных сенаторах, комитетах и процедурах в сенате не вызвали у библиотекарши ни малейшего подозрения: она привыкла к аспирантам, таким же требовательным, но куда менее вежливым.
Марк вернулся к полке, на которой лежали «Протоколы заседаний конгресса». Отчеты за 24 февраля он нашел без труда: в стопке непереплетенных свежих брошюр это был единственный захватанный номер. Он стал одно за другим проверять пятнадцать оставшихся имен. В этот день заседал только Комитет внешних сношений; трое из пятнадцати сенаторов в списке были членами этого комитета, и согласно протоколу каждый из них выступил на заседании. Сенат в тот день обсуждал два вопроса: выделение фондов министерству энергетики на исследования в области использования солнечной энергии и проект закона о владении оружием. Некоторые из оставшихся двенадцати выступали в сенате по обоим вопросам — как ни крути, ни одного не вычеркнешь, черт бы их побрал.