Если Г. М. хотел стать популярным, он не мог избрать лучший курс. Арабы обладают весьма примитивным чувством юмора, которое пробуждается от одного лишь использования неподобающих слов. Сейчас же, когда на них выливался такой поток непристойной брани, что даже комендант Альварес побледнел, толпу сотрясали взрывы хохота. Сильные мужчины в бурнусах или современной одежде корчились от смеха. Даже женщины, включая молодых и стройных, в красивых серых бурнусах с плоскими капюшонами, а некоторые в кружевных чадрах, отворачивались, беспомощно раскачиваясь в приступе веселья.
Когда бесстрашная троица приближалась к стеклянным дверям, их дорогу стали быстро пересекать призрачные сгорбленные фигуры, щелкая лампами-вспышками. В следующий момент Г. М., повернувшегося спиной к зданию и продолжающего сквернословить по-арабски, две «наложницы» и комендант Альварес протащили задом наперед через центральную дверь. Оркестр заиграл «Мы столкнулись с ними на Старой Кентской дороге».
— О боже! — прошептала Пола Бентли. Откинув назад пышные золотистые волосы, она с любопытством посмотрела на Г. М., прежде чем вернуть ему панаму, и побежала к телефонной будке звонить в британское консульство своему Биллу.
Альварес взял у Морин зеленый паспорт, а у Г. М. голубой, потом направился к кабинке с дымчатым стеклом и просунул голову в окошко. Морин и Г. М. остались ждать под доносящиеся снаружи звуки песни.
«В чем дело? — соседи ему кричат. —
Кого ты надеешься встретить, Билл?
Или ты улицу всю купил?»
Смеяться? Да я умереть был бы рад!
На Старой Кентской дороге
Мы показали им класс!
Ну, Г. М. определенно показал им класс. Как обычно, ему везло с населением, а не с властями — правда, он не подозревал, к чему это приведет. Он всего лишь стоял со шляпой в руке и с невыносимо самодовольным видом, ожидая похвалы. Но ее не последовало.
— Сэр Генри, — заговорила Морин, чье лицо, как и прежде, выражало сомнение, — я боюсь.
Г. М. выглядел озадаченным.
— Боитесь, девочка моя? Чего?
— Скажите, почему вы называете миссис Бентли «куколка», а меня «девочка моя»?
— Если подумать, не знаю. Вы предпочитаете, чтобы я делал наоборот?
— Нет-нет! Если вы должны называть меня чем-то в таком роде, то я предпочитаю… второй вариант. Но дело не в том. Вся эта церемония выглядит… неправильно — это нечто в стиле «Алисы в Зазеркалье». Не может все правительство сойти с ума — даже в Танжере… Подождите! Я знаю, то, что они говорят про вас, — неправда. Но неужели они стали бы устраивать вам официальный прием только потому, что вы напиваетесь и гоняетесь за блондинками?
Морин сняла манто и перекинула его через руку. Ее гладкие черные волосы, разделенные пробором, были завязаны узлом на затылке. Тайком она успела удалить большую часть губной помады, так как Пола Бентли не пользовалась ею вовсе.
— Вероятно, я не права, — признала Морин. — Но мне все это кажется обманчивым и, возможно, опасным. Вы, я и миссис Бентли можем доверять друг другу. Но как насчет этого коменданта Альвареса?
Она быстро посмотрела налево. Альварес, стоя у окошка стеклянной кабины, вытянул телефон на подоконный выступ. Морин слышала звук вращающегося диска.
— Кто он и откуда? Мы ничего о нем не знаем. Хотя признаю, что он… довольно симпатичный.
Г. М. покосился на нее:
— Угу. Для испанца выглядит неплохо. Волосы не напомажены, одет не крикливо, говорит негромко и руками не размахивает — совсем как я. Из хорошей семьи; вероятно, служил в армии. А самое главное — нет колец ни на одном пальце. Между прочим, вы заметили, что произвели на него потрясающее впечатление?
— Что за вздор!
— Вот как? Вы не слишком наблюдательны, девочка моя. Когда он подумал, что под моей секретаршей подразумевается прибор для обогрева постели, то обезумел от ярости. А когда я использовал некоторые старинные арабские термины, он побледнел и смотрел на вас, думая, что вы в состоянии их понять.
— Но… но вы не могли этого видеть! Вы только один раз обернулись!
— Не мог? — отозвался Г. М. — Не забывайте: я — старик. — Он указал пальцем на Морин, и его тон внезапно изменился. — Теперь я собираюсь задать вопрос вам и хочу услышать правду. Почему вы вдруг решили притвориться моей секретаршей?
Морин опустила зеленые глаза, которые всегда оживляли ее лицо и в каком-то смысле выдавали ее. В голову ей пришло несколько вариантов лжи, но у «старика» был слишком проницательный взгляд.
— Если я скажу вам, сэр Генри, вы обещаете не выходить из себя?
— Я? Конечно обещаю!
— Ну… — Морин облизнула губы. — Сначала я подумала, что это невозможно. Но потом… Я знаю, сэр Генри, что у вас лучшие мозги в мире и так далее. Но иногда вы ведете себя совсем… совсем по-детски, и я испугалась, что, если не буду присматривать за вами, первый же мошенник, которого вы встретите, обведет вас вокруг пальца.
Последовало грозное молчание, но Г. М. не взорвался, а всего лишь скрестил руки на груди.
— По-детски, а? — пробормотал он, скосив один глаз в угол потолка.
— Вы обещали не выходить из себя!
— А кто выходит? — с искренним удивлением осведомился Г. М. — Я размышляю — вот и все. Первый же мошенник, которого я встречу… — Он вздохнул. — Знали бы вы, над сколькими мошенниками я одержал верх в их же собственной игре! Но я не собираюсь вам рассказывать. Я намерен показать вам — повести вас…
— Куда? — с интересом прервала Пола Бентли, вернувшаяся из телефонной будки.
— Пока что советую вывести мисс Холмс и всех нас через боковую дверь, — послышался официальный голос Альвареса, также вернувшегося после телефонного разговора. — И как можно скорее. Нам здесь не нужны неприятности.
— Какие неприятности? Что вы имеете в виду, сынок?
Снаружи, несмотря на грохот оркестра, доносился приглушенный рев. Альварес кивнул в сторону стеклянных дверей, у которых неподвижно стояли полицейские с белыми резиновыми дубинками наготове.
— Боюсь, сэр, вы вызвали слишком много восторга, — сухо объяснил Альварес и протянул Г. М. два проштампованных паспорта. — Многие не возражали бы сорвать с вас одежду и разнести ее по кусочкам домой в качестве драгоценных сувениров.
— Вы позаботились о багаже? — спросил Г. М., слегка позеленев. — Тогда почему бы нам не удалиться?
Через двадцать минут они уже стояли перед большим современным «паккардом». Чуть поодаль находился столь же современный «бьюик», на заднем сиденье которого восседал старый джентльмен в зеленой феске, свидетельствующей о совершенном паломничестве в Мекку. Г. М. смотрел на нее с алчностью, и Морин почти видела мысли, мелькающие у него в голове. Позади стоял новый «форд»-фургон, в который приземистые мускулистые арабы грузили багаж.
Морин, ожидавшая увидеть старые драндулеты, с трудом сдержала удивление. Открыв заднюю дверцу «паккарда», Альварес пропустил внутрь Полу Бентли, которая была его старой знакомой, и помог сесть Г. М. Но, перейдя к передней дверце, он утратил непринужденную учтивость, став почти неловким.
— Мисс Холмс, не окажете ли вы мне честь… э-э… сидеть рядом со мной, пока я буду вести машину?
— С удовольствием, — коротко ответила Морин, но даже это привело в восторг коменданта.
Захлопнув дверцу, он поспешил на другую сторону и скользнул на водительское сиденье. Взлетев на невысокую насыпь, Альварес резко повернул налево и помчался по не слишком ровной дороге с такой скоростью, что звуки аэропорта очень быстро замерли вдали.
Г. М. плюхнулся на спину, разразившись арабскими ругательствами. Пола Бентли откатилась в другую сторону, спешно натянув на колени короткую шелковую юбку.
Какое-то время они неслись по извилистой дороге под пасмурным небом, не произнося ни слова. Г. М., одной из фобий которого была быстрая езда, когда за рулем сидел не он, изо всех сил старался восстановить дыхание и достоинство. Пола, закинув ногу на ногу и натянув на плечи легкое пальто, выпрямилась на сиденье, не видя ничего странного в скорости восемьдесят миль в час среди поворотов и валунов.
Ей всегда казалось, что эти холмы выглядят удручающе неэкзотично. Левая сторона дороги походила на Дартмур,[14] а правая — на Гэмпшир.[15] Потом она услышала возглас Морин и увидела на некотором расстоянии старика в грязном халате и конической соломенной шляпе с широкими полями, идущего по полю за плугом, запряженным волами, который мог быть использован в библейские времена.
— Между прочим, сынок… — Впечатленный Г. М. обратился к Альваресу, который склонил голову, но не обернулся. — Кто устроил нам такой шикарный прием? Султан Марокко?
— Боюсь, сэр, вы не вполне в курсе дел. — В зеркальце заднего вида можно было лицезреть длинный прямой нос и сухой, четко очерченный рот Альвареса. — Султан Марокко обладает здесь чисто номинальной властью. Танжер — международная зона, управляемая представителями многих наций. Например, глава правительства — голландец.
— Господи, подумать только! Зачем вам понадобился распухший от джина бюргер?
Беспечно положив руку на руль и все еще нажимая на акселератор, Альварес обернулся к Г. М. почти с улыбкой:
— Мейнхеер Хоофдстук — честный и весьма способный джентльмен, — сказал он. — Придерживающийся принципов, которые можно назвать пуританскими…
— Разве Танжер — пуританский город?
— Нет, сэр. Отнюдь.
— Угу. Ну?
— Я говорил о различных правительственных чиновниках. Французы, как я уже имел удовольствие сообщить вам, контролируют таможню. Бельгийцы — полицию. Испанцы…
— Ради бога, смотрите, куда едете!
Быстро повернув, Альварес избежал столкновения с пальмой. Хотя благодаря плотной обивке пассажиры не ощутили толчок, он бросил их в объятия друг к другу.
— Не хочу подвергать сомнению ваш рассудок, — проворчал Г. М., — но неужели здесь выдают права каждому психу?
— Сэр…
— Нет-нет, смотрите на дорогу!
— Я считаюсь одним из самых осторожных водителей, — с искренним удивлением запротестовал Альварес. — Подождите, пока не увидите машины, едущие днем по плас де Франс или по узким улочкам в сторону Грэнд-Сокко! При этом каждый водитель не снимает руку с клаксона!
— Предвкушаю это удовольствие. — Г. М. бросил взгляд в заднее окошко. — Фургон с багажом следует за нами. Вы сказали им, что мы едем в отель «Минзех»?
— В «Минзех»! — воскликнула Пола. — Но там живем мы с Биллом!..
— Я ничего не говорил о поездке в «Минзех», — медленно произнес Альварес.
В машине воцарилось ледяное молчание, хотя в салон проник луч солнца.
— Если помните, — продолжал Альварес, — я сказал, что доставлю вас к месту назначения.
Глава 3
Снова тишину нарушало только негромкое тигриное рычание мотора. Морин, решившая было не реагировать, даже если они врежутся в одну из невысоких каменных стен, глядя вперед, чувствовала, что ее вновь одолевают дурные предчувствия.
Она украдкой покосилась на Альвареса, который сидел, вцепившись в руль и стиснув зубы, словно сожалея о сказанном. Старая дорога извивалась среди высоких деревьев; стрелка спидометра колебалась в районе девяноста.
Наконец Г. М. коснулся руки Полы и заговорил сонным голосом, что всегда было плохим признаком:
— Не возражаете, куколка, поменяться со мной местами?
— Конечно нет. Но почему?
О ветровое стекло с гудением ударилась пчела. Пола Бентли поджала колени, и Г. М. с трудом протиснулся мимо нее на левую сторону сиденья позади водителя. Спидометр зашкаливал за девяносто.
— Не знаю, слышали ли вы о таком трюке, сынок, — сонно заметил Г. М., — но с этого места я могу сломать вам шею быстрее любого палача.
— Возможно, хотя не исключено, что у вас возникнут трудности, — тем же формальным тоном отозвался Альварес. — К тому же, сэр, если вы нападете на водителя, машина потеряет управление. Мисс… мы все можем пострадать и даже погибнуть. Только по этой причине я подчиняюсь.
Стрелка спидометра медленно заскользила назад — к семидесяти, шестидесяти, пятидесяти, сорока. В ветровом стекле Пола видела отражение бледного лица Морин.
Пола была куда более эмоциональна, чем Морин, но не столь чувствительна к физической опасности, так как слишком часто сталкивалась с ней подростком в Лондоне. Она пригладила золотистые волосы и скривила розовые губы не то в усмешке, не то от досады.
— Хуан!
— Да? — ответил Альварес.
— Вы глупец, — продолжала Пола своим мягким голосом. — Это та чепуха, о которой я думаю?
Альварес молча пожал плечами.
— Ну тогда я объясню им, в чем дело, если не хотите вы. Полагаю, Хуан, вы «подчиняетесь приказу»? Но ведь сэр Генри и Морин сделали все, о чем вы просили! — Лицо Полы порозовело. — Не могли бы вы, по крайней мере, рассказать им? Это было бы достойно и спортивно.
По какой-то причине именно слово «спортивно» заставило Альвареса вздрогнуть. Бросив взгляд на уставившуюся перед собой Морин, он потянул ручной тормоз и обернулся; ноздри его тонкого носа раздувались.
— Сэр Генри, уверяю вас — и мисс Холмс, — что вы не похищены. Вам не причинят никакого вреда. Если вы и мисс Холмс желаете идти пешком шесть или семь миль до отеля «Минзех» на рю дю Статю, вы вольны покинуть эту машину. Или можете поехать в фургоне с багажом.
Все угрожающие признаки исчезли с лица Г. М.
— Ох, сынок! Предпочитаю быть похищенным, чем идти пешком даже одну милю. А трястись в багажном фургоне не слишком полезно для моей задницы. По правде говоря, меня не слишком заботит, куда мы едем, — лишь бы я мог там отдохнуть. Что скажете, девочка моя?
— Я тоже не возражаю, — весело отозвалась Морин.
— Одну минуту! — с внезапной тревогой сказал Г. М. — Этот фокус-покус не преследует цель втянуть меня в полицейскую работу?
Альварес прочистил горло.
— Сэр, помимо мелких краж и нападений, не приведших к серьезным последствиям, за прошедшие два месяца здесь не отмечено ни одного преступления.
Г. М. облегченно вздохнул:
— Это все, что я хотел знать.
— Сейчас мы в Старых горах, — продолжал Альварес. — Вскоре мы свернем на Олд-Маунтин-роуд. Там живут многие местные богачи, отставные военные, интеллигенция. Я прошу вас только побеседовать минут десять-двадцать с одним джентльменом, к которому я рассчитываю доставить вас через три минуты. Разумеется, после этого вы можете делать что хотите.
— Я все еще не понимаю причины этого таинственного…
— Причина есть — поверьте мне, сэр!
— Все в порядке, сынок, — успокоил его Г. М. — Я не возражаю против маленькой causerie с кем бы то ни было — даже с этим чертовым голландцем с его бутылкой шнапса. Поехали!
Альварес, на смуглом лбу которого от облегчения выступил пот, повернулся к рулю. Заведя машину, он молнией погнал ее вперед, но потом вспомнил что-то и бросил взгляд на Морин.
— Мисс Холмс, — смущенно сказал он, — меня обвинили в… э-э… чересчур быстрой езде. Вам она тоже кажется слишком быстрой?
Морин улыбнулась. Она до сих пор не могла решить, нравится ей молодой человек или нет.
— Ну, — ответила девушка, — если бы вы смогли вести машину чуть медленнее…
Почти сразу же скорость «паккарда» снизилась до темпа страдающей ревматизмом улитки. Пола Бентли, снова закинув ногу на ногу в углу сиденья, весело подмигнула Г. М. Но великий человек не обратил внимания.
Тактика Альвареса была скверной. Ярко окрашенный фургон, мчавшийся следом, очевидно, не полагался на способность своих тормозов предотвратить столкновение. Он выехал на поле — к счастью, не огороженное, — весьма реалистично имитируя брыкающегося на родео жеребца, потом сделал головокружительный разворот на двух колесах и вернулся на дорогу, снова едва избежав столкновения.
Г. М. молча закрыл глаза.
Но вскоре он склонился вперед и постучал Альваресу по плечу.
— Сынок, кто-нибудь рассказывал вам об аисте? Или о разнице между реактивным самолетом и автобусом, едущим в аэропорт Кройдон? Я имею в виду… э-э… что-то вроде компромисса.