— Я возьму тебя в понятые, — заявил мне следак.
— Не возьмешь. Я коп.
Черт побери. Всего одна рюмка «Арарата», а запаху — как от литра.
Расследование каждого преступления начинается с двух вопросов:
— Кто обнаружил труп?
Труп… Мог бы и помягче спросить. Ванька и без того в шоке.
— Я…
— Во сколько?
Этим вопросом, как правило, и заканчивается расследование «глухаря». Пока судмедэксперт ворочал тело председателя правления банка, я увел Ивана на кухню. Там располагался штаб. Опер, похоже, мой погодок, участковый да кинолог с собачкой. Последнего привезли немного не в тему, просто предыдущей заявкой у ребят была кража из частного дома. Похоже, пытались брать след. Судя по настроению владельца собаки, не взяли.
— Ваня, — я распахнул холодильник и залюбовался содержимым, — у вас всегда такой набор? «Киндзмараули» в глиняной бутылке, «Хеннесси», лобстеры?
— Мама должна послезавтра приехать.
— Но, Ваня, если «Киндзмараули» оправдать можно, то лобстеры… Их ведь заказывают. К моменту. Лобстеры к месту были бы послезавтра?
Жестокий я человек.
Опер поднялся со стула и взял меня под руку.
— Покурим?
На площадке мы закурили.
— Я вижу, ты в курсе событий. Поделишься?
Опер оказался милейшим парнем. Он работал по одной со мной квалификации. «Линия тяжких». Его дежурство по отделу совпало по времени с убийством отца Ивана. О его цепкости и ловкости можно было судить по уже одному вопросу:
— Ты знаешь бабу, которую он ждал?
Делиться или нет? Нет, не буду. Опять тот случай с куском хлеба с намазанным на него маслом.
— Нет, конечно. Кстати, нужно Ваню расспросить, что из квартиры исчезло. Это тоже версия. Бабу он мог, конечно, ждать, но, возможно, кто-то успел быстрее бабы.
Моя версия оказалась ничтожной. Из квартиры не пропало ничего, что по всем законам разбойной логики должно было пропасть. Золото хозяйки покоилось в шкатулке, доллары и евро можно было увидеть сразу, приоткрыв дверцу стенки. Одним словом, Ваниного отца убили только потому, что его хотели убить.
Когда дежурная группа убывала, опер протянул мне визитку:
— Если что наклюнется, звони, Сергей.
Я увезу Ваньку к себе. Вместе с бутылками «Хеннесси» и «Киндзмараули». Они нам понадобятся.
— Сиди здесь и не высовывайся на улицу, — я разглядывал убитого горем Ивана в Настиной квартире, но не позволял себе его жалеть. Как только я начну это делать, он тут же сломается.
— Возьми папин «Лексус», — Ванька, не глядя, протянул мне автомобильный брелок. — Я сейчас охране банка позвоню, они тебе его отдадут.
Представляю, какой шок вызовет появление Загорского на «Лексусе» у отдела. На следующий день меня будут пасти не гаишники Табанцева, а Управление собственной безопасности.
— Дождись Настю. Она врач, специалист. Она знает, что нужно делать.
Когда я уже под утро приехал, я увидел такую картину: на кухне, напротив друг друга, сидели Ванька и Настя.
— В компанию не возьмете?.. — прохрипел я, пытаясь стереть с глаз густую кровь.
Насколько я помнил потом, в одиннадцать утра, это были мои последние слова ночью. Тогда мне было очень больно. Все началось с того самого момента, как я, позвякивая в кармане ключами от «Лексуса», вышел из дома на улицу…
ГЛАВА 16
…и направился в отдел.
Меня «повели» почти от порога.
Слаборазвитыми инспекторами Табанцева тут и не пахло. Меня вели профи. Не хотелось бы портить себе настроение, но это «наружка». То есть официальная слежка, с соответствующим образом оформленными документами. А раз так, то… То, черт меня побери, есть возбужденное в отношении меня уголовное дело!.. Либо в каком-то из возбужденных ранее я прохожу как контролируемое лицо. Я не ворую, в оргпреступных структурах не состою. Говорил же начальник отдела, предупреждал! Займись, говорит, Загорский, убийством этого… Как его?.. Ну, где баба евоная замешана. Займусь, конечно, но только после поимки убийцы Тена.
Так, экипаж вишневого «Форда» исчез. Меня «передали». В зеркало я наблюдал за тем, как за мной тащится серый «Фольксваген». Я высунул руку в окно и помахал. «Фольксваген» после этого, понятно, тоже исчез. Кто следующий?
Не успели. Я уже приехал.
Машина Обрезанова стояла, слегка припорошенная снегом.
— Ты чего это на ночь глядя? — приветствовал меня с сигаретой во рту Жмаев.
— Ты когда-нибудь сменяешься? — раздраженно ответил я.
Я сразу прошел в кабинет начальника уголовного розыска Максима Обрезанова. Может, он меня ждал, может, нет, да только не удивился. Кивнув мне головой, он потер ладонью глаза.
— Устал я сегодня.
Честно говоря, я тоже.
— Собирайся, Макс. Поедем в одно чудное кафе. Посидим, о делах наших скорбных покалякаем. Только учти, друг, если не найду ответов на все свои вопросы, уничтожу. Надоело мне дыхание горячее за спиной слышать да дерьмо чужое руками разгребать.
К моему великому изумлению, Обрезанов молча встал, достал из шкафа дубленку и надел на голову шапку. По полированной столешнице ко мне «приехали» ключи от его «Ауди».
— Банкуй. Чтобы не сказал, что я медленно еду и не отрываюсь от «наружки». Едь как надо.
Не много ли ключей за один вечер? Тем не менее ключи я сгреб и, пропустив начальника вперед, вышел из кабинета.
Я плавно притормозил у входа в кафе Бори Кармана. Вот здесь и поговорим. Я устал от недомолвок. Но больше всего меня коробит не факт отстранения меня от дела с последующим прекращением оного, а то, что ко всем, кто меня окружает, приходит беда. Леша дышит через трубки, Ванька потерял отца. Что будет следующим? Я потеряю Настю?
Знакомый верзила улыбнулся, едва заметно кивнув. Судя по направлению его движения, он пошел за Карманом. Пока он пропадал за кулисами бара, я наблюдал за Максимом. В отсутствии самообладания ему не откажешь. Спокойно разделся, выудил из кармана сигареты, покрутил головой, рассматривая интерьер. Сейчас ему врезать или немного подождать? Кем бы он ни был в этой жизни, он всегда останется для меня учеником. Это благодаря мне он сейчас греет кресло начальника УР. Может, он этого не понимает? У некоторых людей есть такая черта характера — забывать старые долги. А его долг как картежный.
А вот и Боря Карман. Честь и хвала его чуткости и пониманию ситуации. Я его не предупреждал, поэтому для него совершенно не понятно, с кем я явился. Боря лишь скользнул по нам взглядом и улыбнулся:
— Что прикажете подать?
Обрезанов приказал кофе без сливок, черный. Я приказал то же. Ну, вот и все. Наступил психологический момент задавания вопросов и получения на них честных ответов.
— Ты на кого работаешь, Обрезанов? — я отодвинул чашку с дымящимся напитком в сторону. — Только мозги мне не засирай. Я тебя умоляю. Максим, я прошу к себе немного уважения. Если мне что-то не понравится, разобью тебе морду. Мне сейчас плевать на чины и ранги.
Макс отхлебнул кофе. Кажется, он ему не понравился.
— Что ты хочешь, Сергей? Я расскажу все, о чем ты спросишь. Я сам устал от всего этого.
— Тогда скажи мне, друг любезный, кто подвиг тебя на телефонный звонок в квартиру Жилко? После твоего звонка произошла перестрелка. Знаешь, Максим, я проверил номер телефона по памяти аппарата. Там высветился твой номер. Случайность, правда? А как ее объяснить?
Обрезанов не побелел лицом. Он потемнел.
— Сергей… Как только ты выехал на адрес, я ушел в дежурку и держал с вами связь через радиостанцию… Ты разве не помнишь?
Настала моя очередь темнеть лицом.
— То есть… Ты хочешь сказать, что тебя не было в кабинете сразу после моего отъезда?
Макс смотрел куда-то в сторону.
— Суки…
— Это ты точно подметил! Только вот вопрос — кто? И у меня еще есть вопрос. Меня «пасут». Чья подача? Только не ври. Меня «ведут» не по частной просьбе, а в рамках какого-то уголовного дела.
— Если скажу, что не в курсе дела, все равно ведь не поверишь.
— Точно! Теперь уже не поверю. Видимо, зря я тебя сюда привез, — я на мгновение отвлекся, прокрутив в голове ситуацию, что могла сложиться в то время в кабинете Обрезанова. — А кто в тот момент мог быть в кабинете напротив, у начальника отдела?
Тот наморщил лоб. У меня сложилось впечатление, что бывший ученик наконец-то начал шевелить мозгами.
— Понятия не имею. Шеф заперся в кабинете с самого утра, — он вытянул из пачки очередную сигарету. — Я на самом деле не знаю, Сергей… Но ты должен мне верить. Я не способен на это.
— Верить? Тебе?! — я наклонился над столом так, что пар от кофе заскользил по моему лицу. — Ты, как последняя сука, сдал меня кабинетным крысам из комиссии — и сейчас просишь верить тебе?
Успокоившись, я отвернулся к стойке. Боря искоса наблюдал за нашим разговором.
Можно расставаться. Обрезанов больше не скажет ни слова. Или ему на самом деле нечего сказать, или он не может этого сделать.
Мы распрощались холодно.
Подгоню к Настиному дому «Лексус». Неизвестно, для чего он еще понадобится. Да и отдохнуть немного не мешает. Завтра мое мероприятие, не провести которое я не имею права.
После встречи с Обрезановым прошло что-то около получаса.
Что происходит, я понял не сразу…
Если быть более точным в выражениях, я вообще ничего не понял. Это сейчас, спустя некоторое время, я осознаю, что следующее празднование моего дня рождения могло вообще не наступить.
Едва я ступил на проезжую часть улицы Независимости, как слева мои глаза резанул свет фар.
Удар, невесомость…
Страшный удар об асфальт и еще раз резанувший взгляд свет фар уезжающей иномарки…
Когда я очнулся, вокруг меня была тишина, предвещающая отход города ко сну. Дорога такая, что редко кто заедет на нее в этот час. Всем проще ехать в объезд, по проспекту Багратиона. Я лежал на животе и не хотел шевелиться. Столько раз приходилось видеть пострадавших после ДТП, что от одной мысли о том, что у меня сломаны ребра, ноги, руки или, чего похуже, позвоночник, становилось плохо.
Сев, я понял, насколько сильно болит голова.
Доползти бы до квартиры…
Я прополз все расстояние, как игуана, цепляясь за все выступы и впадины лестничных клеток. На всякий случай достав «ПМ», тихо открыл квартиру и, шатаясь, стараясь не цеплять предметы интерьера, подошел к кухне.
Кажется, потом я засовывал в кобуру пистолет…
Кажется, потом что-то произнес. Какую-то глупую фразу, наподобие:
— В компанию не возьмете?..
Больше ничего не помню, и слава богу.
Перед глазами стали всплывать клубы какого-то серебристого фантастического дыма, и дверь в кухню перевернулась под прямым углом…
ГЛАВА 17
САМОЛЕТ
Я не выдержала и провела рукой по его лицу. События той ночи пронеслись передо мной как кинопленка. Вот он, шрам на щеке, вот — на брови. Я представила Сергея в крови и содрогнулась. Чужая кровь во мне никогда не вызывала ни ужаса, ни брезгливости. Кровь — она такая же жидкость, как кофе или чай. И то и другое мы заливаем в себя безо всякого страха. Зачем же пугаться, когда что-то выходит изнутри? Кровь — это не смерть. Это жидкость для сдачи анализа. Как моча.
Но Сергей… Могло случиться так, что у нас не было бы сейчас возможности встретиться.
— Тебе было больно?..
Он как-то странно посмотрел на меня, и на миг мне показалось, что в его глазах загорелись непонятные искорки надежды. Надежды на что?
— Не помню. Наверное, — ответил он, даже не пытаясь отстраниться.
ГЛАВА 18
Если бы этот план созрел в моей голове сейчас, то я принял бы его за последствия сотрясения мозга и запросто бы от него отказался. Но поскольку он родился гораздо раньше, то… его можно было бы реализовать как перспективный.
— Шеф, ты сбрендил, — это были слова Верховцева. Первые после долгого затишья. Первые после того, как я закончил излагать вышеупомянутую перспективу. — Ты бога моли, что тебя подруга твоя сейчас не слышит. Было бы тебе сейчас «на живца»… На какого живца?! Ты к зеркалу подойди! На полутруп, так будет вернее. А на полутруп, как известно, не клюет.
После этих слов глаза Ивана покраснели, и он отвернулся. Черт!.. Опер из отдела привел очень неудачный для данной ситуации пример. Водитель отдела молчал. Он, как пионер, был всегда и ко всему готов.
Я с Иваном выдвинулся на «Лексусе», следом выехали водила с Верховцевым на «девятке» последнего.
Ну, вот и банк.
Ваня по-хозяйски лениво вышел из машины навстречу выбежавшему охраннику. Очевидно, вид «Лексуса» даже после смерти хозяина оказывает на персонал магическое действие. Они разместились у крыльца и о чем-то говорили. Потом сорокалетний верзила обреченно мотнул головой и стал подниматься по лестнице.
— Что ты ему внушал? — спросил я молодого коллегу, когда мы поднимались по лестнице, украшенной львами.
— Впускать меня не хотел.
У поста, оборудованного компьютером с плоским экраном, начальник охраны опять принялся за свое. Его лицо напоминало лицо ребенка, у которого подросток хочет отобрать конфету.
— Иван Львович, вы же понимаете… Едва вы произведете вскрытие дверей, сразу же последует сигнал на пульт вневедомственной охраны! Мы с поста не имеем доступа к системе блокировки. Через три минуты в этом холле полиции будет столько, что протиснуться будет невозможно!..
Ваня уселся в офисное кресло перед монитором, крутанулся и выдохнул, словно дракон, через ноздри:
— Матвеич, может, тебе не известен один момент, поэтому я тебе объясню. Согласно учредительным документам правления после смерти председателя его место занимает сын. Так желал хозяин этого чертового банка!.. Мой отец!.. Отсюда вывод: если не хочешь, чтобы я тебя выбросил на улицу без куска хлеба, займи свое место и продолжи работу! Это мой председательский приказ!.. Первый, бля!
Ванька становился, пожалуй, первым полицейским в истории России, которому от родителей достался банк.
Я наклонился к его плечу:
— Ваня, а ты знаешь, что тебе теперь придется выбирать? Либо полиция, либо — банковская деятельность?
Не отрывая взгляда от экрана монитора и беспрерывно щелкая клавишами, наследник тихо произнес:
— Сергей, у тебя на самом деле сотрясение. Ты когда-нибудь слышал, чтобы должность председателя правления банка переходила по наследству? Это же не Десятое Королевство…
Я положил руку на свою бестолковую голову. А мне почем знать, какие правила у банковских акул?
Иван продолжал:
— Вот, смотри… Для экстренных случаев, вопреки всем правилам, отец ввел программу блокировки сигнала тревоги на пульт ОВО. Это нарушение, за которое он мог запросто лишиться лицензии. Доступ к программе имел только он. Никто никогда не узнает, с какой целью ночами вскрывались хранилища. Теперь, после его смерти, тайна потеряла смысл. Сейчас его программа работает на то, чтобы найти его же убийцу.
До меня стал доходить смысл выражения «банковская деятельность». Интересна судьба программиста, составившего эту программу. Кто он? Такие люди долго не живут, насколько мне известно.
— Это я, — признался потом Иван.
Теперь понятно. Хитрость папы Ивана не знает границ.
Нам нужен был свободный, без ведома полиции, доступ к тому помещению банка, где находились ячейки. Там клиенты хранят компрометирующую документацию на соседа по лестничной клетке, драгоценности, любовные письма, фантики от жвачек и черную бухгалтерию. Да мало ли что можно запихать в металлический ящичек, подальше от глаз людских?
— Все… — парень утер со лба бисеринки пота. — Кажется, обошлось без шухера.
— Как хочется в это верить, — пробормотал я, с недоверием глядя на непонятные цифры и знаки на экране. Для меня это — лес дремучий. Но если так можно обмануть целое подразделение копов-профессионалов, которые на этом деле собаку съели, то я не против. Ванька теперь для меня страшный человек. Остается надеяться, что он в будущем против меня никакой программой не пощелкает…